***
— Нашла себе проблему, — закатывает глаза Розария, выслушивая рассуждения подруги. — Не узнаешь — не поймешь. Мы все видим, как наша льдинка относится к тебе. Поверь мне, там нет намерений просто дружить. — В том и дело, что я знаю, чем все закончится, — мрачно отвечает Лиза. — И не могу этого допустить, потому что… Ей не хочется давать имени этому чувству. — Хочешь немного правды? — вдруг говорит монахиня. — Я далека от моральных ценностей, но могу сказать одно. Если ты ставишь чувства кого-то выше себя, то ты либо полная дура, либо… — Не надо. Она никогда не будет полной дурой, поэтому остается один лишь вариант. Когда доказываешь какую-либо теорию, то всегда есть неприемлемый исход, что повлечет за собой крах всей работы. И тогда приходится идти на риски. Они не всегда обоснованы, зачастую просто глупы, однако так можно получить непревзойденный результат. Только на кону стоит нечто большее, чем строчка в научной работе. Во главе всего — человек.***
Теория разных элементов работает. Когда Дилюк берет ее за руку, то их отбрасывает друг от друга на приличное расстояние. Ее Глаз Бога раскаляется до предела, его — мечет молнии. Ожидаемая реакция при совмещении двух катализаторов. Будь Лиза сейчас в академии, то начала бы строчить научную работу. — Нужно быть осторожнее, — бормочет Дилюк, будто убеждая себя в чем-то. Она лихорадочно ищет выход из ситуации, но повсюду одни тупики. И все становится гораздо хуже, так как он совсем не против преступить черту. Выдержат ли ее убеждения чужой натиск? А нужно ли сдерживаться?***
Наступает долгожданный праздник. Лизу повсюду окружает счастье, но лишь ей оно не досталось. Песчинок в часах катастрофически мало — не побывать ведьме больше на торжестве в честь конца года. Поэтому она старается запомнить все в мельчайших деталях. И позволяет себе в этот день немного больше, чем обычно. В таверне шумно и людно. Даже занятая Джинн присоединяется к друзьям, приводя с собой Барбару. При виде нее Розария весело фыркает и предлагает выпить. Кэйя перехватывает бокал налету, получая за это тычок в ребра от монахини. Дилюк пьет исключительно виноградный сок, что становится поводом для шуток. Вид у него мрачнее обычного. — Сок может скиснуть от твоего взгляда, — качает головой Кэйя. — И может пропасть твое вино, — обещает тот, тарабаня пальцами по столешнице. — Какой же ты страшный человек, — цокает языком Альберих. — И как ты с ним общаешься? Вопрос явно адресуется ведьме. — У меня свой подход. Лиза делает то, чего ожидает меньше всего от себя — предлагает Дилюку потанцевать. Большая вероятность, что он откажет, ведь никогда не был душой компании. Так будет даже лучше, учитывая последние недели, когда чувства подначивали ее на глупые поступки. Просчет. Дилюк охотно соглашается, притягивая к себе удивленную подругу. Его горячие ладони скользят по спине, которая тотчас покрывается мурашками. В багровых глазах полыхает огонь, когда в зеленых — сомнения и страх. — Ты не любишь танцевать. — Иногда нужно делать исключения из правил. — Тогда в чем смысл правил? Их движения из медленных и плавных становится более порывистыми и резкими. Но самое поразительное, приковывающее к себе взгляды других, заключается в том, что выглядят единым целым. Где заканчивается одно, там начинается другое. — Они отсеивают лишнее. Когда в жизни появляется человек, способный тронуть тебя настолько, что ты готов пренебречь правилами… Нужно держаться за такого человека. Ее бедное, искалеченное правдой, сердце не готово к таким словам. Смысл читается между строк. Она не в силах противиться, чем обрекает себя на проигрыш — это лучшее и худшее открытие за сегодня. ( противное тик-так окончательно сменяется на тук-тук) Внутри скребется острое желание. И не только у нее. Чужое дыхание обжигает губы. — Нам нужно поговорить, — выдавливает из себя Лиза, отворачиваясь в сторону. Вместо губ на щеке пламенеет след.***
Они спасаются от чужих глаз на балконе. Холод приятно контрастирует с горячей кожей. Дилюк сразу же накидывает свое пальто на плечи подруги. Будь его воля, то он бы сжал ее в объятиях и не отпускал. — Ты имеешь право знать, — с горечью начинает Лиза, впиваясь ногтями в ладони. — Я не просто так бросила академию. Если честно, то я бы вряд ли вернулась в Мондштадт. — Мы все это понимали, — кивает он. — Кэйя все твердил, что мы больше тебя не увидим. Лиза чувствует то, как сильно дрожит голос, когда из нее вырывается правда: — Там была книга. Ничем не примечательная книга, которая, по слухам, содержала в себе все знания мира. Были люди, пытавшиеся ее прочесть, но они умирали. Поэтому за ней закрепилась слава проклятой книги. Я же в то время изучала Архонтов и Селестию. Информации было слишком мало, а книга… Она была в запретной секции библиотеки, куда у меня был доступ. И я… Не могу сказать, что долго выбирала. Нет. Я открыла ее и прочла. Дилюк слушает внимательно, боясь упустить малейшую деталь. — Я узнала все, что хотела. И это уничтожило меня. Книга была действительно проклята. Все знания мира обернулись против меня. Я умираю, Дилюк. Не могу сказать, сколько времени еще осталось, но его мало. Проклятие медленно разрушает мое тело и душу. Поэтому любить меня — это очень плохая идея. И я не хочу, чтобы ты страдал еще больше. По ее щекам текут слезы. Лиза чувствует странное облегчение, будто из нее достают ядовитые иглы. Правда слишком долго сжирала ее изнутри. — Вот оно как. Теперь остается, затаив дыхание, слушать вердикт в свою сторону. Ведьме хочется убежать домой и спрятаться под одеялом, лишь бы не видеть его лица и ничего не слышать. — Любить тебя — это мой выбор. Ты не можешь решать за других людей, что им чувствовать. Пусть у нас будет мало времени, но я хочу быть рядом. Я хочу быть с тобой, если ты это позволишь. Мы вместе справимся со всеми проблемами. — Ты будешь обречен. — Оно стоит того. В этот раз Лиза целует его.