Вишневый чапман

Учеба после летних каникул ощущается как новый сезон любимого сериала с только-только появившейся завязкой, необычными героями, которых ты почему-то не замечал ранее, и с проблемами. Для Ники Ключковой проблемами являются школьный проект, ебать мозг насчет которого начинают уже с первых недель, херовая погода за окошком и училки, не позволяющие даже на минуту запамятовать о кусающих за пятки экзаменах. Тем не менее, Ника успевает положить огромный и толстый, потому что на горизонте маячит тот самый, от появления которого по телу бегут мурашки, в животе пархают дурацкие бабочки, а во рту вмиг пересыхает. Ромка Королёв. Его приметили все девчонки еще на сентябрьской линейке, такого высокого и харизматичного блондина, зачитывающего свой текст с планшета вместе с другими активистами школы. Он амбициозный, умный, он совсем не похож на дед инсайдиков с последних парт, просящих скинуть ножки и помурчать в дискордике, но и не напыщенный индюк, которым мог показаться. А еще он такой, сука, красивый, что хоть вешайся. Чего-чего, а первой влюбленности в десятом классе Ника не ожидает совсем. Этого же не ожидает и Женька, сидящая по левую руку за партой и вечно ворчащая. Но это все равно происходит. Бьет по голове, оглушает, заставляет влиться в их компанию, прихорашиваться и думать-думать-думать о том, как же ему все-таки понравиться. Быть может, принц МБОУ СОШ любит таких, как Усманова? Салима умная, читает книжки и сидит себе спокойно на первой парте третьего ряда, постоянно погружена в учебу и задачки щелкает как орешки. Или ему больше по вкусу хабалистые, грубоватые, как Наташка? Миронова – истинная вип-казашка, жгучая и самую малость стервозная, на любую фразу колкость найдет, ей палец в рот не клади, а то откусит по локоть. Ника находится в раздумьях неделю и в понедельник приходит с самыми острыми стрелками, которые только могла нарисовать. Под Салиму косить не получилось бы никак, она по своей натуре другая, а вот вести себя вызывающе вполне способна. Ромка удивляется резкой смене имиджа, удивляется и Женька, но оба тактично молчат. Стрелки она больше не рисует и подводку забрасывает на дно косметички. Но думать не перестает. Она думает за обедом в школьной столовке, лениво ковыряя слипшуюся перловку, думает на информатике, пока за соседним компом Дианка играет в агарио вместо выполнения заданий в питоне, думает, когда закидывает трешку на физре. В счете их команда, несмотря на ее расхлябанность, на удивление ведет. – Он смотрит? – интересуется Ключкова, подойдя к закадычной подружке. Из-за пробелов в расписании на первых учебных неделях урок физической культуры десятого "Б" неожиданно оказывается совмещенным с "ашками". Если бы этот нюанс был озвучен еще вчера, то Ника точно бы подумала прихватить новенькие велосипедки с шейна, а не эти серые спортивки. – Кто? Петрович? – Женька смахивает пот со лба и поглядывает на физрука, занятого заполнением журнала. Ника недовольно закатывает глаза. Сдался ей этот Петрович, пусть хоть весь урок разглядывает, один хер она уже в баскетбольную команду записалась. – Ну, он, – последнее слово вылетает с особым нажимом. Ей бы, по-хорошему, самой повернуться да посмотреть, но от одной только мысли вмиг краснеют щеки и шея. Иррациональная часть мозга подсказывает, что Ника сразу выдаст все свои бурлящие чувства одним только взглядом на лавочку освобожденных. Женя устало цокает, но глазами все равно стреляет прямо в цель, минутку мнется и выдает: – Только что отвернулся. Уголки губ удовлетворенно взмывают вверх, но только на секунду, потому что в следующий момент физрук внезапно отрывается от журнала и замечает некоторую заминку учеников. Петрович гаркает и свистит, вынуждая школьников вернуться к игре. Ника улетает на другую половину поля, окрыленная вниманием Ромки, и совсем не видит, как Женя виновато качает головой. Врать подруге нехорошо, но в таких мелочах, как ей кажется, можно. Не могла же она просто сказать, что Королев ни разу за полчаса не отвернулся от своего друга Кирюхи? Зато на нее смотрит Эрика. Смотрит постоянно и пристально. Нике тут даже спрашивать никого не нужно, она и так прекрасно чувствует, как ее сверлят взглядом. И ладно бы только сейчас, на физре, так ведь нет же! Всегда, когда их кабинеты оказываются соседними, когда просто гуляют на переменках от нехуй делать и пересекаются в коридоре, когда обедают в столовке. Ника не знает, как к этому относиться. Первая их встреча произошла на первой или второй учебной неделе, Ника тогда просто вышла перекурить за ближайший магазин и увидела Ромкину компанию. Сам он не курил, просто проветривался. Ника точно помнит, как он широко улыбнулся, как только заметил ее, и эту чопорную рожу блондинки, стоящей рядом. И ладно бы раз, ну бывает, настроения улыбаться левым челам нет, может, болезненные месячные, так ведь постоянно одна и та же физиономия, стоит Нике только появиться на горизонте. Поначалу она думала, что это его девушка, раз уж так неприветлива к ней. Ну а что? Чисто по-женски понять можно, ревнует, наверное. Ника даже успела немного расстроиться по этому поводу, пока Наташка не начала крыть блонду отборными казахскими матами. У них там свои личные терки, в которые Ключкова не лезла, зато перемалывание чужих косточек принесло ей нужную информацию. Например, что эта Эрика никакая ему не девушка, а сестра. Тем не менее, облегчения Ника не испытала. Помимо мыслей о завидном красавце в ее голове поселился червь беспокойства, который не давал ей покоя совсем. Ну вот что она сделала такого, что эта стерва на нее взъелась? Почему постоянно буравит своими карими шарами и строит каменный ебальник? Они варятся плюс-минус в одной компании, должны быть на равных, даже не разговаривали особо, чтобы был повод для неприязни. Женя – хорошая подруга, лучшая, поэтому при первой же возможности зовет своих девчонок на перекур и старается ободрить. – Да ладно тебе, эта пизда, походу, никого не любит вообще, – в попытке утешить Женек кладет на плечо свободную от сигареты руку и легонько сжимает. Нике кажется, что ее не до конца понимают, как бы девки не старались. Она бросает беглый взгляд влево, на присевшую на трубу Дианку. Та вообще не курит, просто морозит жопу и греет уши в перерывах между боями в бравл старсе. Наташка смолит кэмел и опирается на кирпичную стенку, раскосые глаза загораются недобрым огоньком. – Никого, кроме себя и брата своего ебучего, – Миронова красиво выпускает колечки и запоздало извиняется. – Прости, вырвалось. Ей вообще вся эта беготня за пацанами не нравится, она периодически вбрасывает фразочки по типу "это сперматозоид бегает за маткой, а не наоборот", но все это, конечно, зря. Ника не обижается ничуть, только бросает бычок в ноги и немного над словами Наташки думает. Не над теми, что про матку, а про Эрику, потому что в этом реально есть смысл. Потому что все, походу, крутится вокруг Ромки. Потому что Эрика отыгрывает роль хорошей сестрички, которая хочет видеть брата с классной девчонкой, вот и гасит Нику. В этом реально есть проблеск логики. Несмотря на уверенность в своей версии, Ключкова вслух ее никогда в узком кругу не произносит, ведь знает реакцию подружек. Только смещает фокус с Королёва на его родственницу, понемногу собирает информацию, а где-то размышляет сама. И хотя вся эта херня с получением одобрения сестры ее бесит, как и подобные штуки в старых фильмах, когда главному герою для свадьбы нужно подлизаться к строгому отцу девушки, Ника правила игры принимает. Если дело в статности и грациозности, которых у Эрики не отнять, то это вообще легко исправить. Ника ведь вполне себе хороша, очень даже ничего, пока не открывает рот. Ну, или пока в зоне видимости не окажется баскетбольного мяча. Девчонки никогда не упускают шанса похвалить ее длинные стройные ноги и подтянутое тело. Может быть, не 90-60-90, грудь обычная, соски не цвета листков сакуры, но все равно неплохо. Или блонда отметает всех "недостойных" по уровню развития? Сама-то сука напыщенная, по внешнему виду понятно, какая она умная-спокойная-осознанная и далее по списку. Так Ника не тупая, даже в соцгум пошла, и эта Королёва никогда не узнает, что это Женька отговорила от универсального класса – в глазах Эрики это, наверное, подобно низшей касте. Эрика... Имя еще такое, блять. Как так получилось, что в обычной русской семье спокойно существуют Ромка и, сука, Эрика? Хотя, не Николь об этом говорить. В бессмысленных и изнуряющих размышлениях она проводит первые два месяца осени. Октябрь проносится еще быстрее, чем сентябрь, зато дарит веселые воспоминания со дня рождения Дианы. Наверное, это один из немногих вечеров, проведенных в изоляции как от дурацких мыслей, так и от школьных рож. Четвертое число запомнилось лишь женской компанией, едва ли не разнесшей квест-рум. Впрочем, теперь это уже не так важно. Все место в красивой голове занимают баскетбол и ценники на всякую гадость. Ника ужасается, когда понимает, что покупка фиолетовых филлип моррис за 135 рублей – настоящее везение. Тем не менее, весь негатив исчезает вместе с клубами дыма. Первая затяжка за это холодное ноябрьское утро ощущается лучше, чем что-либо на свете. В нос ударяет сладкий запах лесных ягод, когда зубы лопают кнопки у фильтра. Ника легонько улыбается, слегка задирая голову и спуская капюшон с макушки. Как же, блять, охуенно просто стоять и ни о чем не думать. Даже уличный фонарь, похожий на вопросительный знак и так метко бьющий по карим глазам, не портит настроение. Она немного морщится и, увлеченная рассматриванием практически голых деревьев, не обращает внимания на шарканье ботинок в ее сторону. Отвлекается, когда рядом кто-то негромко прокашливается. – Сигаретки не найдется? Эрика, самую малость продрогшая, сильнее кутается в темно-синий шарфик, по-модному окольцовывающий макушку и шею. Ноги в лакированных и не факт что зимних полусапожках давят падающие снежинки, пока она притоптывает на месте. Не стоит и говорить о том, насколько сильно удивляет обращение к Нике от нее. И сам факт ее присутствия на улице во время первого урока поражает. Кажется, она слишком долго сканирует блондинку взглядом, раз уж та терпеливо дублирует вопрос. Ника запоздало угукает, зажимая свою сигарету зубами, сует руку в карман. Нащупав пачку филлип морриса и зажигалку, наконец, протягивает девушке. И хоть Эрика славится своим нейтральным еблетом, в эту секунду ей не удается скрыть нотку недовольства – тонкая бровь изгибается, уголки губ поглядывают вниз. Еще бы взяла. Таким куклами под стать дорогущие поды с лёгкой ультрасладкой жижей или чапман с каким-нибудь яблоком, обязательно с золотой фольгой внутри. Ника ухмыляется так сильно, едва ли не выплевывая сигарету. – Не хочешь, не бери, – флегматично отзывается смуглая, затягиваясь и выпуская дым без рук. Королёва с видом великой мученицы или, на крайний случай, полудохлой кошки вынимает сигаретку из пачки. Может, это шанс? Эрика ведь могла не стоять с ней сейчас, поджигая никотиновую палочку. Конечно, она очень хотела курить, поэтому и переступила через свое раздутое эго и подошла, но сейчас-то почему стоит удивительно близко, едва касаясь своим плечом Ники? Ключкова склоняет голову в бок, пробегаясь по девушке цепким оценивающим взглядом. Эрика затягивается, умиротворенно прикрывая глаза. Определенно стоит попробовать. Она напрягает последние извилины, когда пытается придумать тему для небольшой беседы. Конфликт Наташки и Эрики безостановочно прокручивался в голове, затмевая собой все остальные мысли. Может, спросить что-нибудь про учебу технарей? Хотя, нахуя ей это надо... К тому же, все необходимое уже когда-то рассказывал Кирилл. Может, спросить про... – Так красиво. Эрика опередила ее. Она задрала голову и устремила взгляд вверх, в темное, еще не отогретое солнцем небо. Редкие снежинки танцевали в воздухе, орошая собой все, что только попадётся на пути: асфальт, машины, лицо Королёвой. Неужели принцесса не боится потекшей туши и размазанных стрелок? Ника глупо моргнула, совсем не ожидая чужой попытки завязать диалог. Или, быть может, ей так только кажется? Смуглая повернулась к спутнице, замечая, что та уже не наслаждалась сибирскими пейзажами, а пялилась на нее, словно ожидая ответа. Первый снег откликается нежной, мягкой пульсацией внутри, защищающей от низких градусов снаружи. Холодной ладонью проходится по кончику собственного носа, смахивает влагу от растаявшей снежинки, разглядывает капли на подушечках пальцев. Эрика, тоже словно завороженная, все еще стоит. Да, действительно, очень красиво. – Ага, – согласилась Ключкова, не торопясь стряхнуть пепел. – Зиму люблю пиздец. – Правда? – блондинка скептично скосила карий омут. – Тебе серьезно нравится грязный снег и бесконечная холодрыга? Ника бы смутилась, будь в чужой речи наглое высмеивание, но Королёва лишь приподняла уголок губ и поинтересовалась чужим мнением. Девушка хмыкнула, не найдя в себе силы воли для подавления такой же лёгкой улыбки. – Ты какая-то пессимистка. – Нет, я просто реалистка, – Эрика затянулась и выждала небольшую паузу. Вместе с клубом дыма с ее губ слетело продолжение фразы. – Ну так что там с зимой? Разговаривать с ней было удивительно легко. Вообще, на собственном опыте Ника заметила, что конкретно девчонки всегда во время беседы слушают собеседника и поддерживают диалог, но пристальное внимание Эрики ощущалось особенно приятно. Возможно, это сыграло свою роль, ведь Ключкова без задней мысли рассказала о том волшебном приливе сил, который появляется вместе с первым снегом. О том, как уморительно выглядят окружающие в своих пуховиках, смахивая на пингвинов. О том, как любит Новый Год. И все праздники в целом. Даже слегка разбрасывается информацией, когда слышит "а кто ж их не любит?". Вот, например, Женька не любит. Королёва от своей нелюбви к этому сезону года не отказывается, но и не старается своими речами (пессимистичными, по скромному мнению Ники, но та не перебивает) как-то переубедить. Просто делится мыслями в ответ, как и положено. Загибает тонкие пальцы на свободной от сигареты руке, перечисляя минусы, совсем не обижается на нередкое хихиканье слева, когда доводы становятся чересчур нелепыми. Когда обсуждение зимы плавно сходит на нет, а до фильтра остается совсем немного, они снова погружаются в тишину. Недолгую, потому что Ника слишком поражена открывшейся стороной девушки. И самую малость ее прогулом. – Никогда бы не подумала, что ты можешь проебланить контролку, – вообще-то, ты и не думала, что сраная Королёва будет обсасывать фильтр твоей сигареты, а вот как оно бывает в жизни. Эрика, вторя ее мыслям, негромко хмыкает. Выдыхает дым в сторону, забавно надув губы бантиком, стреляет глазами в собеседницу. – Так прямо меня еще никто не называл ботанкой. Ника теряется то ли от того, что не сумела подобрать нужных слов, то ли от возникшего в голове диссонанса из-за веселого настроя блондинки. Кажется, на ее памяти ровесница впервые такая... комфортная. Та сука, которую она всегда наблюдала в компании и в школьных коридорах, сейчас бы закатила истерику. Та сука вообще не осталась с ней на легкий перекур. Эта Эрика лишь растягивает губы в доброй усмешке. Эта Эрика ей даже нравится. Пепел сыпется на руку, горячо целуя нежную кожу ладони. Ключкова отвлекается от чужого лица, смотрит, сколько еще теоретически сможет затянуться. Недолго думая, исполняет задуманное и на выдохе произносит: – Знаешь... а ты ничё. Эрика улыбается чуть шире и сразу же отворачивается, пряча глаза. Румянец красиво обдает точеные скулы, и совсем непонятно, из-за смущения это или из-за холода. Зубы уже, кстати, начинают стучать. Они стоят еще с минуту в тишине. Молчать, удивлению Ники, очень даже приятно. Мало с кем удается наслаждаться лишь мерным дыханием товарища и не испытывать липкой неловкости. Та же Дианка постоянно балаболит, да, бля, даже Женька не всегда может прикрыть свой пиздливый рот. А с Эрикой по-другому. Интересно, получится ли у них реально подружиться? Было бы любопытно привести блондинку в компанию и посмотреть на лицо Наталки. Презабавная картина вмиг нарисовалась в голове: вот Миронова фыркает и в своей манере подъебывает, вот Диана растерянно и неловко тянет Наташу за руку, когда Эрика обороняется, а вот уже сама Николь встревает в спор и закрывает блонду собой, чтоб разъяренная казашка не вырвала ей все патлы. Наташка, разумеется, в жизни не такая свирепая. Жесткая, хлесткая, грубая, но драться бы не стала. Наверное. Ну, по крайней мере, Ника бы приложила все свои усилия для того, чтобы до Мироновой дошло, что никакая Эрика не стерва. Наивно так резко менять мнение о человеке спустя десять минут общения? Абсолютно. Особенно если как такового общения по душам и не было вовсе. Но Нике похуй, Ника просто чувствует своим нутром, что Королёва не стерва. Не стерва. – Да, ты тоже, – Эрика стряхнула пепел, аккуратно ударив фильтр указательным пальцем, немного подумала. – Если б только не курила такие паршивые сигареты и не топтала гордость в попытках завоевать моего брата. Эрика Королёва не стерва. Эрика Королёва – первоклассная сука. Эрика режет своим фирменным мерзопакостным взглядом, бросает бычок себе под ноги, проходится по нему подошвой своих сраных башмаков и уходит, гордо вздернув подбородок. – Сука, – не сдерживается от горького плевка Ника, провожая удаляющуюся девушку взглядом. Настроение, только-только взлетевшее вверх, вновь падает и ухает внизу живота гадкой волной. Сразу же замечает пепел, украшающий ее ботинки серой крошкой, еще минуту тратит на то, чтоб очистить обувь, тыкаясь носками в еще несформированные сугробы, и тоже спешит зайти в школу. Тем более, на следующем уроке будет проверочная. Несмотря на неприятный осадок от разговора, Николь находит в произошедшем плюсы. Первый – теперь не нужно ломать голову над тем, как относиться к Эрике. Сука она и в Африке сука, как бы мило себя поначалу и не старалась вести. Не зря же о ней столько дерьма вокруг говорят? А Ника, дура, вдруг решила довериться. Отврат. Ключкова ставит крест на строчке "та напыщенная мигера" и галочку на "авторитетном мнении девчонок" . Второй плюс, по сути, самый существенный – она наконец-то решает на Ромку забить. Оценки и так улетели в тартарары, перебиваясь с двоек на хилые тройки, а на носу праздники. Какое новогоднее настроение будет с говяным табелем, кишащим крупными "лебедями" от училок, и расстроенными физиономиями родителей? Правильно, самое хуевое. Ноябрь уходит на улучшение отметок, секцию по баскетболу и налаживание отношений с девками. Стыдно признавать, но из-за этой нелепой влюбленности пострадала их буквально чугунная женская дружба. Наташа, самая прямолинейная из всего коллектива, честно выдала всю правду в лоб – да, поддерживала, да, старалась, но очень устала, потому и немного отстранилась. Вместе с ней и более мягкотелая Диана, которая тоже пыталась помочь в этой нелегкой истории. Женька, конечно, по-прежнему подставляла свое плечо, но все же подзаебалась, ведь все темы постепенно сводились к нытью и обсасыванию одного и того же. Вслух не говорила, Ника все поняла сама. И ужаснулась. В кого она, блять, превратилась? В помешанную чувиху, потерявшую собственный стержень? Какой же, сука, позор. Меняться надо, причем как можно скорее. И правда меняется. Ну, старается. Чаще зовет своих бабонек, как она их ласково называет, прогуляться, шикарно списывает контрошу по физике, в которой дуб дубом, и учит теоретическую часть проекта, над продуктом которого пыхтели своей женской свитой. Дней до предзащиты остается так мало, что Нику слегка потряхивает, еще сильнее начинает трясти, как только она переступает порог школьного кабинета и проходит к парте, ожидая своей очереди. И хотя голос в некоторых предложениях позорно подскакивает вверх, напоминая то ли мышиный писк, то ли скрипучую дверь, которую никто никак не может смазать, все проходит гладко. Даже самая мерзкая и строгая училка, Галина Ивановна, остановилась лишь на одном дополнительном вопросе и затихла. Никаких долгов по учебе не осталось, саму защиту проектов перенесли на начало января, тренировки протекали спокойно и расслабленно – все с нетерпением ждали конца декабря. Ника вдохнула полной грудью, ощущая необыкновенную легкость. Вдохнула полной грудью, чтобы через несколько дней взволнованно замереть. Самый сладкий зимний месяц принес ей подарок, не дожидаясь Нового Года. Ника удивленно покосилась на загоревшийся от сообщения дисплей телефона. Ромка Королёв. Ничего сверхъестественного, просто спросил о планах на тридцать первое число, но этого вполне хватило для того, чтобы позабылись пламенные речи сильной и независимой женщины, а в глазах вновь появился влюбленный блеск. И плевать, что Рома позвал еще кучу народу из общих компаний. Ей же он написал индивидуально! Может, все это время он выжидал, чтобы как настоящий романтик подкатить к ней на именно в праздник, а это первый шаг?.. – Бля, щас как в том году будем сраться из-за еды, – Женя недовольно поморщилась и откинулась на хлипком стуле. Ну почему в школах все держится на соплях и молитве? – Какая-нибудь пизда будет настаивать на никому не упершихся тарталетках, отвечаю. – Я даже знаю, кто, – Наталка злобно ухмыльнулась. Новый год с корешами – мероприятие очень веселое и крайне изнурительное, потому что почти каждый пытается перетянуть одеяло на себя и взять бразды правления в свои ручонки. Ника, в общем-то, роль организатора на хую вертела. Все, что ей нужно на этом празднике жизни – нормальное спиртное, неплохая музыка, под которую можно было бы плясать до переломанных ног, и сигареты. – Может, оденемся в одном стиле? – неожиданно предложила Диана, глядя в зеркальце и поправляя кудряшки. – Ну типа, девяностые там, или вообще "Стартрек"? Гаврилова закончила с неряшливым пучком и повернулась к подругам. Те, в свою очередь, молча переглянулись между собой и недоумевающе уставились на кудрявую. – Ладно, забейте хуй. Больше никаких сюрпризов в виде костюмов не поступало. Может, идея и была бы воспринята на "ура", если б только Женька не успела прикупить для Салимы подарок, который никак бы в это фрик-шоу не вписался. За последние недели они неплохо так сдружились. Ника даже не ревновала, просто тихонько радовалась, потому что Салима девчонка прикольная, с ней по душам попиздеть можно. Сама Ника все игры с переодеванием отсекала с некоторой сердечной болью. Было что-то цепляющее даже в том ебучем "Стартреке", который она не смотрела, но все же Ключкова полностью сфокусировалась на задаче быть самой красивой или как минимум в тройке секси-кошечек, а цветастые наряды могли сыграть злую шутку. Когда из проблем осталось только подгадать время, к которому часть людей должна была приехать, чтобы помочь с праздничным столом, Ника твёрдо решила действовать. Вызвалась самая первая, завела будильник на восемь утра и грохнулась на подушку в сладком предвкушении Нового Года. Тридцать первое число встретило ее сквозняком. Папа наверняка поставил окно на проветривание на ночь, потому Ключковой пришлось набраться мужества и, закутавшись в теплое одеяло, закрыть форточку на кухне. На обратном пути в ванную Ника ненадолго задержалась у спальни родителей. Через открытую дверь было видно, как те спокойно себе спали, даже не думая отрываться от нагретых простыней и подушек. Тихонько позавидовав, девушка удалилась, скрываясь в ванной комнате. Там она провела, как неожиданно выяснилось, два с половиной часа. В дверь настырно постучали, задергали ручку. А ведь это у них еще раздельный санузел! – Да щас я, щас! Ника раздраженно поправила сползающую с подбородка маску, схватила шариковый дезодорант и несколько кремов. Стучался, оказалось, младший брат Леша. Выйдя в коридор, школьница легонько затряслась от прохлады, сильнее затянула махровое полотенце и проскочила в свою спальню. Время перевалило за одиннадцать, когда Николь закончила приклеивать круглые стразы вдоль линий стрелок. Беспокойство разрасталось в груди все сильнее и сильнее – а вдруг зря это все? Она обязательно опоздает, подведет ребят, Ромку... Раздался стук в дверь. Келлер в руке дрогнул, к счастью, не оторвав ресницы. – Может, э-э, – отец остановился на полуслове, растерянно оглядывая боевой раскрас. Никогда ему не понять современную молодежь и их моду, – может тебя подвезти? Ника была бы полной дурой, если бы не согласилась. – А я хоть успею позавтракать? – неуверенно спросил мужчина, едва нахмурив густые черные брови. – Успеешь, – успокоила его дочь, прежде чем отвернулась к зеркалу и наконец завила ресницы на левом глазу. Папа, не в силах смотреть на подобные извращения, удалился, прикрыв за собой дверь. Он успел не только поесть, но еще и выпить кофе, и даже выкурить сигарету, как вдруг из комнаты в коридор выплыла Николь. Яркий, бросающийся в глаза макияж в совокупности с домашней потрепанной футболкой и джинсами, кажется, вызвал в мозгу мужчины короткое замыкание. – Так и должно быть? – максимально тактично поинтересовался он, указав пальцем на одежду. Ника нетерпеливо запрыгнула в зимнюю обувь. – Тимур, отстань уже от нее! – раздался голос мамы. Миниатюрная, но крайне шустрая женщина сорока лет протиснулась к туалетному столику в прихожей, шутливо хлопнула мужа по бедру и подхватила ложку для обуви. Ника усмехнулась, когда папа сдался под чужим напором и начал обуваться, обиженно засопев. Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, как говорится, – мама тут же переключилась на нее. – Шапка где? Теперь уже Ника обиженно засопела. Шапка с большим белым помпоном уже ожидала ее на полке. Времени как-то не находилось купить новую, красивую и приличную, да и как-то казалось, что в шестнадцать лет уже можно не бороться за право подхватить отит. До машины они шли молча. Ну, практически. Молчала только девушка, пытаясь буквально нести шапку на макушке, чтобы не помять кудри. Ключков-старший тихо насвистывал какую-то песенку себе под нос. – Прыгай на мамино место, я пока машину обмету, – проинструктировал он, вытаскивая щетку из багажника. Николь удобно устроилась на переднем сидении. Печка приятно грела ноги и даже немного раскумарила. Ключкова почти что заснула, использовав дурацкую шапку как подушку и крепко прижав к груди рюкзак. Из сладкой полудремы ее вывел громкий хлопок слева. – Снега, конечно, пиздец навалило, – румяный и чуть продрогший отец растер ладони друг о дружку. – Ага, – легко согласилась, зевая. Глава семейства ухмыльнулся. – Может, домой тогда пойдем? Отоспишься к приезду твоих любимых теток, – слово "любимых" определенно было произнесено с невероятной иронией. – И все с детьми, представляешь, как весело? – О нет, гони скорее, – Ника встрепенулась и сильнее стиснула сумку в руках. Удовлетворенный чужой реакцией, Тимур Ключков наконец выехал со двора. Черная мазда рассекала еще свободные дороги, игриво подмигивая воротниками время от времени, пока не остановилась у нужного подъезда. – Приехали, – зачем-то оповестил отец. – Спасибо, пап. Неизвестно сколько раз она бы поскользнулась за всю дорогу, сколько раз бы хорошенько пропотела в душной маршрутке. Да, в конце концов, потекли бы тушь и старательно нарисованные стрелки. – Не шалите сильно. И осторожнее на улице ночью, я знаю, вы пойдете, вы ж дебильные. Если что-то случится – сразу мне звони, – в меру строго, но все же заботливо произнес папа. Ника кивнула, напоследок пожелала счастливого Нового Года и выпорхнула из салона. Машина, недолго думая, проехала вдоль дома и скрылась за поворотом. Вместе с дурацкой шапкой, которая якобы случайно упала за сидение. Не составило особого труда попасть в более теплый по сравнению с улицей подъезд. Господи, храни бабушек, вечно мельтешащих во дворе и перебегающих из подъезда в подъезд. Заволновалась Ника лишь на седьмом этаже, уже прожав кнопку звонка. Огляделась, еще раз проверила номер квартиры, попыталась прислушаться к голосам. Нужно было постучать? Или она перепутала дом? Может, чересчур рано приехала? Не будет ли глупо выглядеть с этими стразами? Девушка не успела занести руку для второго звонка, когда дверь распахнулась. Ее встречал весёлый Кирилл, наступивший носками с мишками на коврик для обуви. – Привет-привет, – Сотников широко улыбнулся и притянул к себе для дружеских объятий. – Привет, – Ника, несмотря на свой рост, все равно уткнулась в ключицу. – В квартиру ее пусти, балда. Шатенка отпрянула и только тогда увидела стоящую в коридоре Наташку. Вопреки своим не самым нежным словам, Миронова миролюбиво усмехалась, скрестив руки на груди. Кирилл забавно ойкнул, словно только опомнившись, и прижался спиной к двери, освобождая проход. Ника проскользнула внутрь. – Все уже работают? – осторожно спросила она, снимая ботинки. – Пф, работают, – непонятно скривилась Наташа. – Ну, Рома с колонками ебется, я ему с этим помогаю, а остальные на кухне, да, – Кирилл проигнорировал чужой смешок и перехватил куртку Ники, аккуратно разместив ее на крючке за петельку. Часть курток Ника узнала сразу же, но только часть. Похоже, все-таки стоило проверить беседу в вк. Как минимум она бы знала, кто сейчас на кухне. Как максимум – не удивлялась бы так придурошно, столкнувшись с Эрикой. Ключкова тут же одернула себя, стойко выдерживая чужой мутный взгляд. Во-первых, удивляться и правда было глупо, это же дом Королёвых, конечно она будет тут. Хотя, быть может, неожиданно, что Эрика не прячется от всех этих "убогих" в своей комнате, а спокойно моет картошку. А во-вторых, нужно вести себя расслабленно и даже равнодушно. Уверенно. Так же, как эта пизда, когда несёт всякую гадкую хуйню про всех. – Вы уже поделили между собой блюда? – с видом знатока поинтересовалась Ника, проходя к раковине. У тумбы пришлось немного потолкаться с Эрикой. Та намывала овощи, время от времени поглядывая на гостью. Ника не ошибется, если скажет, что в чужих глазах виднелся проблеск непонятного уважения. Тем не менее, Ключкова на эту поебень больше не велась, а потому старалась даже не смотреть на нее, тщательно намыливая руки средством для мытья посуды. Эрика поджала и без того тонкие губы и отошла. Посуда с огурцами и помидорами перешла к Диане. – Ну, Кирилл обещал всем жопу порвать, если пиццу готовить будет не он, – Наталка встала у окна и оперлась бедром на подоконник, – на вас салаты и закуски. – А ты? – Ника встряхнула руками, сбрасывая капли воды, и тут же обтерла ладошки о футболку. – А я – группа поддержки. Конечно, как же иначе. Где шебутная Дианка, там и нихуя не делающая Наташка. Внезапно из соседней комнаты раздалось уж больно радостное "О, о, вот оно!", а затем всю квартиру оглушило Элджеем. Ника помощилась от громкости и выучила несколько казахских ругательств от Мироновой. Однако Кирилл, ввалившийся в кухню минутой позже, выглядел совсем бесстыже, широко ухыляясь. Шедший за ним Рома ворчал насчет хуевого музыкального вкуса. – Ой, бля, я тебя умоляю, от Элджея и Моргенштерна еще никто не умирал, – Сотников встал справа от Эрики, по-свойски закинув на нее руку. Блондинка наигранно скривилась, но чужую культяпку не убрала, по какой-то причине бросив мимолетный взгляд на Нику. – Это еще повезло, что Денчик за плейлист не взялся, мы бы заебались этих Мияги слушать. – Он все-таки придет? – Диана удивленно подняла брови. – Конечно, я обо всем договорился, – Кир подмигнул ей и усмехнулся еще шире, замечая выступающий румянец на яблочках веснушчатых щек девушки. – Он еще своих корешей подтянет, но, надеюсь, тебе будет достаточно и одного меня. Гаврилова смущенно отвернулась. Ника округлила глаза и обернулась через плечо, ища взглядом кого-нибудь такого же шокированного, но встретила только довольный прищур Мироновой. На самом деле, об их эдаком конфетно-букетном периоде было известно еще с конца сентября. Гаврилова мало чего рассказывала о своей личной жизни, будучи приверженницей фразы "счастье любит тишину", но что-то выпытать удавалось. Мельком делилась информацией о сообщении от Кирилла, но к тому моменту девчонки сами все поняли. Ну, это было уж очень очевидно – от чьего сообщения Дианка могла так лучезарно улыбаться и тихо хихикать? Но дальше девки не заходили и давить на подругу не собирались. Было любопытно, конечно, ходили ли они уже на свиданку и целовались ли взасос, но ведь это личное. Тем не менее, Ключкова никак не могла перестать охать и визжать внутри каждый раз, когда эта сладкая парочка выкидывала что-то на публике. Наташка подняла уголок рта, еще несколько секунд наслаждаясь разыгранной сценкой, а после подавила улыбку, включая мамочку. – Голубки, можете уже отлипнуть друг от друга и заняться делом? Диана вновь густо покраснела, но Ника сумела разглядеть в блестящих карих глазах неподдельную радость. – Можем, – Кирилл, опомнившись, отошел от девочек и встал у кухонной тумбы, проверяя миску с тестом. – Только не пизди под ухо. – Жасыру шаштараз. После этой несерьезной перепалки за работу реально взялись. Кирилл не прекращал сыпать различными историями и обещаниями о "самой пиздатой пицце, которую вы только пробовали", Диана охотно поддерживала разговор. Так же охотно Наташка подъебывала парня, определённо понимая, что тот в долгу не останется. Хоть какое-то шоу было устроено для Ромы, который расселся в кресле, честно признавшись в том, что не умеет готовить совсем. Но лишние руки и не требовались – молчащая и, пока никто не видит, периодически улыбающаяся с чужих шуток и обстановки Эрика резво шинковала продукты на оливье и крабовый, Диана быстро закончила с закусками и разогревала духовку для бутербродов Ники. Если руки и нужны были, то только для того, чтоб стянуть с Ключковой майку, потому что на кухне стояла неебическая жара. Впрочем, Ника с этой проблемой справилась самостоятельно. Истинный "вумен момент" – взять быка за рога. – Так, детки, прикройте глазки, – Наташа присвистнула. Суеверная Диана поморщилась, проглатывая упрек о денежной примете. – А я думала, что стриптиз будет уже в вечерней программе и от кого-то другого. На последних словах Миронова скосила глаза на пыхтящего над противнем Кирилла, который ничего не заметил и от напряжения высунул язык, старательно вырисовывая хуй на пицце из сыра. Гаврилова шлепнула подругу кухонным полотенцем за дурацкую шутку. – Люблю удивлять, – Ника швырнула швырнула смятую футболку на подоконник и свободной рукой закинула в рот ломтик огурца. – Уже удивила своими глазами, – вдруг подал голос Рома, отрываясь от телефона. Ключкова от неожиданности едва ли не прикусила язык. – О-о, тут требуется уточнение, какими именно. Верхними или нижними? – не унималась Наташа. Королёв негромко цокнул и вновь уткнулся в телефон. Теперь уже Нике захотелось отхерачить Наташку полотенцем. Тем не менее, внутри все затрепыхало. Николь неосознанно притронулась к еще (еще!) держащимся на веках стразам и легонько улыбнулась, опуская взгляд вниз, на миску с салатом. Удивила... наверное, в положительном ключе?.. Только подняв голову, она напоролась на вечно мутные холодные глаза Эрики. И хотя блондинка старалась выглядеть непринужденно и неколебимо, как и всегда, Ника все равно заметила ее отчего-то насупленный вид. Девушка вмиг оторопела под этим взглядом, словно стояла не в обычном спортивном топе, в котором занималась на физре, а совершенно нагая. Она также разглядела в глазах напротив непонятную для нее неуверенность, легкую досаду и, кажется, что-то еще... Что-то, что не позволяло Нике понять чужие мысли до конца. – Ну вот и все! – радостно воскликнул Кир, выпрямляясь. Николь дернулась скорее от внезапности, чем от испуга, и повернула голову к парню, прерывая импровизированные гляделки. Чего Ника точно не видела, когда отвернулась, так это скользящего по ней робкого взгляда Эрики. – Ну и че это за хуйня? – Рома с огромной долей скепсиса оглядел начинку на тесте и украшающий пиццу член. – Это искусство, брат, – со смешком проговорил Сотников, вдруг злобно хмыкнув и открыв соус барбекю. Он добавил несколько капель у головки. – Искусство-хуюство, – подытожила Ника, и с этим утверждением невозможно было не согласиться. Остаток готовки прошел плюс-минус спокойно и расслабленно. С салатами, закусками и пиццами – на двух из них Кирилл нарисовал сиськи – было покончено, поэтому ребята просто расселись по кухне, облегченно вздыхая и переговариваясь. Диана рассказала о своих маме и бабуле, которые в четыре руки херачат блюда на каждое семейное застолье. А семейка у них пиздец огромная, так что остальные тоже прониклись сочувствием. Потихоньку приходили гости. Наташа примерила образ сомелье, внимательно оглядывая купленное пришедшими спиртное. Особенно придирчиво она отнеслась к алкоголю Тимы, Кристины и Дениса, ребят с параллели. Просто они такие... непредсказуемые, как бы помягче выразиться. Так что совсем неудивительно, что Миронова заявила, что отправит в магазин, если кто-то проебался и взял что-то не то. – Да ладно, если че – попросим заехать кого-нибудь, – Даша, похоже, восприняла чересчур серьезно сердитый тон девушки и попыталась успокоить всех. – Женю, например? Мысль о том, что Женьке едва ли стукнуло шестнадцать, никого не волновала. Возможно, потому что Женька – это Женька, ей не впадлу договориться с каким-нибудь алкашом. – Кстати, где они? – Кирилл обратился уже к Нике, Диане и Наталке, без зазрения совести открывая бутылку колы. – Они? – Филипп, пацан с одиннадцатого и дружок Тимы, заинтересованно мотнул головой. – Они, – Гаврилова безжалостно выхватила газировку, – с Салимой еще едут. Сказали, скоро будут. А ты, – кудрявая злобно шикнула на парня, когда тот не прекратил бороться за напиток, – сиди и ничего не трогай раньше времени, балбес. – Совсем ничего? – совсем по-кирилловски ухмыльнулся тот, заправляя волнистую прядку девушки за ухо. Диана смущенно улыбнулась, зардевшись. Бутылку тотчас перестала интересовать и парня, и девушку. Ника покинула кухню под забавный выкрик "вы опять за свое?". Нет, эта парочка точно скоро доведет всех неравнодушных к чужому грязному белью до ручки. И все же, несмотря на ту радость, которую она испытывала за счастливую Дианку, думалось только об опаздывающих Жене и Салиме. "Скоро" – понятие растяжимое. Больше конфликтов и заносчивости Ника не любила неопределенность. Может, они проторчат в пробках несколько часов и приедут к самым курантам? А может, прямо сейч– Ее нагло перебил звонок в дверь, а затем и нетерпеливый пинок. Совершенно читаемый почерк Жени. – Вы б еще дольше открывали, чтоб у меня руки нахуй отсохли это говно держать, – возмутилась Колпакова, залетая внутрь и передавая пакеты проходящему мимо Денису. Салима зашла следом, как всегда добродушно улыбаясь. Ботинки Женя скинула сразу, поленившись разбираться с абы-как завязанными шнурками. Еще и навалила снега с подошв. Как бы никто не навернулся на луже. – Я же предлагала свою помощь, – Усманова аккуратно повесила верхнюю одежду на последний свободный крючок, тут же помогая спутнице расстегнуть дутую куртку. – Но нет, мы же упертые, сами схватили все пакеты! Розовощекая Женька замялась, тут же теряя весь недовольный настрой. – Да не, не тяжело было, – наконец, просипела она, поджимая губы, – я это так, дуркую, а то че они... Салима хмыкнула, бросив насмешливый взгляд сверху-вниз и отправляя женькину куртку к своей. – "А то че они" что? Работают, да? – беззлобно сгнусавила Ника, пародируя подругу. – Или приходят вовремя? – Ой, иди нахуй, – отмахнулась и шмыгнула носом, – а где тут че? Проведи-ка экскурсию, работяга. Ключкова фыркнула на обращение, но "экскурсию" провела. Прошла прямо по коридору, указав на распахнутую дверь, – это, получается, тубзик, видно по солидной ванной, – еще один туалет в другой стороне, ближе к комнате Ромы. Направо – красивая и вкусно пахнущая кухня, еще правее – гостиная. А где-то там, в этом лабиринте дверей, еще несколько комнат – родительская и Эрики. Перед ними Женя и Ника слегка замялись. – И какая из них... какая? Ника сама не знала. Вообще, ей не особо и хотелось проверять. Нет, конечно, поглазеть на комнатку принцессы было бы любопытно, но именно в данный момент ни одна из этих спален не требовалась. Вот если б они немного накидались, то дурацкий интерес можно было списать на пьяную шалость, а так... – Честно говоря, хуй знает. Могла бы на дверь табличку напиндюрить, что ли... Меньше путаницы было бы. – Ага, – согласилась Колпакова, а затем еле слышно хрюкнула, – бля, мы в ее же доме ей кости перемываем... Ника прыснула и зажала рот ладошкой. – Ладно, сегодня не будем. Пошли в зал, сядем хотя бы. Как оказалось, не одни они такие умные, потому что в гостиную к тому моменту перебрались если не все, то как минимум половина народу. Салима, воистину продуманная и мудрая женщина, присела на диван, а еще один кусочек прикрыла подушкой, очевидно для кого сохраняя местечко. Но Женька не сразу заметила этот заботливый жест от подруги, потому что взгляд ее был прикован к главной красотке этого вечера – душистой ели. – Ебать, вы елку по пинтересту наряжали? – воскликнула Женя, с явным восхищением разглядывая сверкающую звезду на макушке. Ника, прислонившись плечом к стене, скрестила руки на груди и оглядела украшение. Наверняка наконечник острый. Как хорошо, что потолки не натяжные. – Нравится? – вопрошает Кирилл. – Очень красиво, – Салима в подтверждение собственных слов кивает, осторожно оглаживая ближайший шарик темно-синего цвета. – Твоих рук дело? – Не, это Рика. Кирилл машет в сторону Эрики, приклеившейся у порога. Давно она там стоит? Ника удивленно вскидывает брови вверх. Женька прячет такое же ошеломленное ебало, решив залезть под елку, чтобы нащупать нужный проводок и включить гирлянду. – Это не заняло много времени, – вопреки созданному образу, очень скромно отвечает Королёва, кажется, засмущавшись пристального внимания со стороны всех находящихся в комнате. – И я просила тебя не называть меня так. – Хорошо, Рика, – Сотников ухмыляется. Эрика забавно фыркает и уходит в свою комнату, напоминая, что времени осталось не так уж и много. Ника мысленно соглашается, идет следом, просто из дикого любопытства провожает спину взглядом, зачем-то запоминает, что дверь ее спальни самая дальняя, и занимает ванную. Переодевается она по-солдатски быстро. Меняет джинсы на красную теннисную юбку в клетку, резво стягивает топ и тут же сует руки в рукава другого, красивого, нарядного. Алый велюр приятно ласкает кожу. И хотя переоделась она за минуту, остальные пять уходят на критическую оценку. Не слишком ли вызывающе? Красный же, цвет страсти и все такое. Хотя, в таком ярком комплекте она смахивает на эдакого домашнего Деда Мороза, а не на заправскую шлюху, так что все не так плохо... Николь пару раз наклоняется, следя через зеркало за тем, как задирается юбка и на каком моменте виднеется задница. Запомнив свой предел, девушка выпрямляется, недовольно морщась из-за ноющей поясницы. Пару раз жамкает свободную от лифона грудь. Для спокойствия. Смирившись с тем, что другой одежды у нее нет, а экстренно бегать по девчонкам и спрашивать про запасные шмотки – крайне странный и нелепый вариант, Ника успокаивается и поправляет прическу. Кудри пока держались, обещая дожить до курантов. Стразы тоже выглядели прилично, а это очень-очень хорошо. По возвращению в гостиную Ключкова замечает несколько значительных перемен. Одну из даже слышит – колонка наконец пришла в рабочую силу и проигрывала их смешанный плейлист. Теперь в комнате меньше свободного пространства и больше шансов поймать белку, поскольку пацаны перетащили маленький столик к дивану вместе с огромным тазом намешанного Денчиком бухла. Ника, по правде говоря, ведется только на мармеладных червей, плавающих среди апельсинов, и отпивает немного из бумажного стаканчика. Водка со спрайтом. Почему ее это вообще не удивляет? Ника пьет понемногу, чтоб не накидаться еще до двенадцати. Не так уж и сложно потерпеть полтора часа, к тому же, еще полным-полно времени, чтобы последить за остальными. Из парней интересен только Рома, очевидно, но он вместе с остальными пацанами тупо сидит на диване. Ну конечно, парням же не надо накручивать волосы, пыхтеть над макияжем и красиво наряжаться, чтобы выглядеть соблазнительно. Как же это все-таки нечестно! С другой стороны, она имеет выгоду с таких выкрутасов с косметичкой перед зеркалом. Может вскружить головы тем, кому хочется, всего лишь умело сконтурировав лицо и создав эффект зацелованных губ. Только вот губы не факт, что будут по-настоящему зацелованы, а головы остальных по-прежнему на шее. Не время жевать сопли, соберись, тряпка. Она наворачивает по квартире несколько кругов, мысленно простраивая цепочку событий в голове. Вот здесь, на кухне, она вместе с "уцелевшими" будет проговаривать детские травмы и прочую психологическую поебистику к утру, или вон там, на балконе, но тогда придется накинуть что-то теплое на плечи, чтобы совсем не окоченеть. Замеряет шаги до ванной, прикидывая, сумеет ли добежать, если вдруг припрет поблевать. Вообще, она никогда не блевала с алкашки, но вдруг? Десять шагов. Должно быть, успеет. До дальней, где сейчас малюется Дашка, точно не добежит. Ника бросает сочувственный взгляд, когда брюнетка красит глаза и случайно чихает, и быстро проходит мимо, чтобы та не почувствовала себя неловко. На кухне обжимаются Диана с Кириллом, в спальне Ромы, какого-то хуя, сидят Салима и Женя – и обе с таким видом, как будто бы тоже не против пообжиматься. Ника слегка завидует и думает, к кому же пристроиться на эти невыносимо долго тянущиеся шестьдесят минут. – Скучаешь, малышка? – Наташа появляется из неоткуда, специально басит прямо на ухо и смеется, когда подружка дергается от испуга. – Трусиха. Ника закатывает глаза, глядя на залитую водкой ладонь. Хорошо, что на одежду не пролила. – Дебильная, кто ж сзади подходит, – ворчит, слизывая жидкость с кисти. Нет, все-таки Дениска смешал хуево, потому что без мармелада и апельсинов это пить невозможно – сильно бьет в голову. Николь морщится, отставляя стаканчик на ближайшую полку, поворачивается к столику за салфеткой. Эрика даже не утруждает себя сделать вид, что совершенно точно не пялится на нее. Даже не отводит взгляд, будучи пойманной с поличным, внимательно разглядывает, пробегаясь сверху-вниз. Ощущать такое внимание к своему внешнему виду отчего-то приятно. Ника тушуется, мнет сразу несколько салфеток в кулаке и отворачивается. – Как думаешь, – вдруг тянет Миронова, напоминая о себе. Ника заинтересованно мычит. – что на этот раз придумала Диана? – Тебе лучше знать, вы ж как из одной мамки вылезли. – Тоже верно. Нет, ну если подумать... Диана славилась своей сентиментальностью, из всей этой фантастической четверки именно она всегда относилась к подаркам с какой-то особенной любовью, задумываясь над каждой деталькой. И именно она в прошлом году купила четыре кулона, отличающихся только по цвету драгоценных камней. "В знак самой крепкой и пиздатой дружбы", как сказала тогда Гаврилова. Ника носила его практически всегда и замечала под одеждой Наташки и Жени очертания их разноцветных камешков. – Ну, висюльки на шею уже были, – Ключкова склонила голову, задумываясь. – Может, какие-нибудь браслетики? Или носки, не знаю. – Если носки, то обязательно с животным Нового Года, – поддакнула казашка. – Само собой. Нет, несмотря на смешинки в голосах, и носки, и кружки, и амулеты от Дианы были безумно приятны и любимы. Наверное, их можно было сравнить с подарками от младших братьев или сестер, которые так старательно и несколько наивно подходят к выбору подарка. И все равно мило. – Слышь, – вновь позвала Наташа, – а че у нас, кстати, за животное щас? Все эти съедобные подарки из Пятерочки с рисунком талисмана года исчезли, как бы сильно Ника не напрягала память. Наконец, она сдалась и просто пожала плечами. – Узнаем от Дианки. Остаток уходящего года прошел стремительно. Вместе с речами Наташки, рассказывающей о своем опыте работы в кофейне у дома, вместе с громкой музыкой, льющейся из колонок, вместе с ребятами, которые столпились у стола с задранными к потолку руками. Кому-то жуть как хотелось чокнуться и опрокинуть пару-тройку рюмашек, кто-то уже успел зажечь бенгальский огонь и весело размахивал им под речь президента. – Раз, два, три... – отсчитывал Рома, наблюдая за тем, как Кристина и Тима строчили на маленьких клочках бумаги желание. – Не хочешь тоже что-нибудь загадать? – тихо спросила Салима, наклонившись к Жене. – У меня уже есть все, что мне нужно, – как-то двусмысленно пискнула та с очень уж розовыми щеками. Ника вновь отхлебнула из стаканчика с таким ощущением, что заглянула в чью-то спальню. И ладно бы ее одолело только смущение, так нет же, в груди неприятно заныло неудовлетворение. Совсем скоро наступит первое число, уже вот-вот ребята радостно провопят "двенадцать!", но ничего не происходит. Никакого новогоднего чуда. Расслабься, не все сразу. Ника выпивает еще немного и терпеливо ждет. Конечно, не все должно пройти прям так, как она себе напридумывала. Это же только она с чего-то понадеялась, что Рома способен очень романтично засосать ее под куранты. Наверное, он решил действовать иначе. Решил же? Время идет, но ничего не меняется. Ничего, кроме планов Ники на этот сомнительный пунш. Она опрокидывает второй стакан после непродолжительной паузы, едва ли не давясь червячками, а когда спиртное стремительно заканчивается, то совсем бесстыже лезет на дно и цепляет размякший апельсин. Высасывает мякоть и негодующе грызет корку, пока остальные занимаются своими делами – танцуют, обнимаются, выпивают. Выпивает и Ромка. Потягивает бутылку фруктового пива, заливисто хохочет с чего-то, вылетевшего изо рта сидящего рядом Фили, и откидывается на спинку дивана. Расслабленно, непринужденно. Не так, как откидывался бы, если что-то задумал. Так, как будто ему похрен. Ника честно старается сохранять веселый настрой и пританцовывает, когда пьяная туша Кирилла тянет на себя, призывая примкнуть к танцующим рядом девочкам. Не портить же остальным настроение своей кислой мордой. Но как только остальные теряют к ней интерес, Ключкова набрасывается на проклятый тазик водки со спрайтом с горя. Признаться честно, она бы спокойно выхлебала водки чистоганом, даже несмотря на последующее за ним адское похмелье. Выпила бы что угодно, лишь бы ее голова наконец опустела. Когда очередной червяк встает поперек горла, а танцующие Диана и Наташа – на последней, почему-то, оленьи рожки, – становятся все более расплывчатыми, Ника решает проветриться. Совсем кстати загромыхал праздничный салют. Нетвердой походкой бредет к курткам, тоскливо провожая взглядом Женьку, ведущую Салиму в более тихое место за руку, вынимает из кармана полупустую пачку и отправляется на балкон. Дверь поддается легко. Девушка в пьяном угаре не осознает, что с ней рядом кто-то стоит, да и уж больно громко – салют же, все-таки. Под последние залпы Ника ломает кнопки пальцами, неторопливо закуривает кое-как уцелевшую сигарету. На небе расплываются алые пятна. Она закрывает глаза. Интересно, так хорошо из-за ягодного вкуса во рту или из-за свежего воздуха?... – Тебе себя совсем не жалко? Ника вздрагивает и поворачивается на голос интуитивно, все еще жмурясь. И когда, наконец, открывает глаза, видит перед собой Эрику. Конечно же, Эрику. Кого ж еще могла подкинуть сука-судьба? Из горла раздается нечто среднее между смешком и воем. – Слшай, есл ты думешь, что можшь читать мне нтации... Эрика шумно вздыхает, совсем не обращая на этот пьяный невнятный лепет. Стягивает с себя теплый халат и набрасывает его на чужие плечи. Ника холода совсем не чувствует, только руки, которые по-хозяйски расправляют ткань и неожиданно затягивают поясок, формируя из него бант в районе пупка. Бантик получается хуевым, потому что Николь вертится в ее руках. – Перестань дергаться. Вопреки произнесенным словам, та заводится еще сильнее. Злится, выплевывает огромное количество дыма и на негнущихся ногах отходит подальше, упираясь поясницей в перила. Вот только голос ее теперь совсем трезвый, звонкий. – О, ты же такая добрая и милая, дала мне свой ебучий халат, который я не просила... – Ника, замолчи. – ...так что я послушно закрою рот и буду слушать всю твою хуйню, разумеется. Ну давай, я с удовольствием выслушаю твое авторитетное мнение. Или после моего согласия весь настрой пропал? Эрика хмурится недовольно, поджимает губы. Видно, как напряженно думает. Ника еле слышно хмыкает, когда блондинка отворачивается к заполненной бычками пепельнице и пачке, о, блять, как читаемо, чапмана. Только не яблочного, а вишневого. Длинные наманикюренные пальцы спокойно вынимают и зажигают сигарету. Эрика слабо затягивается, выдыхает вместе с дымом следующее: – Можешь еще раз пять повторить одно и то же, если тебе станет легче. Да, я была неправа, но только в выбранной интонации. И, может быть, в моменте. Все остальное было сделано правильно. Может быть... какая ты сука. Ника следует словам девушки, не ленится еще раз выдавить из себя ядовитый упрек: – "Правильно", ага? Совать свой нос в чужое дело? – Если бы не я, ты бы еще долго бегала за ним. Никто другой не смог сказать тебе правду прямо в лицо. Мысли о Наташке, намекающей на всю нелепость ситуации неделями ранее, проносятся в черепушке, но так и не произносятся вслух, поскольку Эрика продолжает говорить, пресекая любую попытку вставить жалкое едкое словцо поперек своего монолога. – Это прозвучит жестоко, но если бы он был в тебе по-настоящему заинтересован, то давным-давно проявил инициативу. Он бы стоял тут вместо меня, но, как видишь, его здесь нет. Ника стискивает зубы, тоже отворачивается. Глядит в окошко. Дурацкая штора не позволяет четко разглядеть друзей, получаются только невнятные силуэты. Один по-прежнему замер на диване, и нет ни крупицы сомнения, что это Ромка. Конечно, это он. Она морщится, словно сейчас находится на приеме у зубного, устанавливающего ей пломбу. Чувствует, как рушится ее карточный домик, цепляется за последнюю соломинку. – Он просто не курит. – Это не помешало бы ему просто стоять рядом и составлять компанию, только чтоб остаться наедине. Но тебе легче находить бесконечные оправдания и обвинять других, чем принять тот факт, что ты не нравишься человеку. Слушать такие слова неприятно. Особенно, когда ты понимаешь, что это горькая правда. Особенно, когда ты сама где-то глубоко внутри знала, что так и будет, а сейчас это просто озвучивают. Ника разворачивается, перегибается через перила и смотрит вниз. Нескончаемый снег, где-то серый и желтый, детская площадка и кирпичные клумбы. Без всякого зазрения совести Ключкова дополняет эту картинку своим бычком и тут же тянется за следующей сигаретой. Может, хоть в этот раз едкий табак выжжет внутри все остаточные к парню чувства? Эрика воспринимает сгорбленную фигуру по-своему и снова открывает рот: – Слушай, это правда пройдет. Не знаю, как скоро, но станет только лучше. Поверь, я знаю, о чем говорю. Когда она кладет руку на чужое дрожащее плечо и еле ощутимо сжимает, становится жалко. Только вот Ника не плачет, как подумалось, а смеется. Сначала несмело хихикает, а затем переходит на истеричный хохот вплоть до выступивших на уголках глаз слез. Эрика нелепо клацает зубами от холода и от шока одновременно. Наверное, она думает, что я ебнулась на почве ужасной невзаимной влюбленности. – Прости, не удержалась. В конце чет разнесло. Эрика скептично оглядывает ее. – Ну и что я такого смешного сказала? – А, про понимание, – Ника снова хмыкает, на всякий случай плотно смыкает губы, дабы еще один смешок не вырвался наружу. Эрика продолжает пялиться. – Ну, знаешь, всегда такую херь смешно слышать от чела, который вообще не в теме. – Я все еще не улавливаю связь. – Ой, да брось. Эрика все еще непонимающе мотает головой, свободную от сигареты руку кладет на талию. Нике все еще смешно. Ей че, реально придется это все разжевывать, как маленькому ребенку? Говорить вслух, что такая, как Королёва, на жертву неразделенной любви не походит ни разу? За прошедшие месяцы ни разу не видела ее убивающейся по какому-нибудь пацану, вообще в окружении парней ее не видела. Одновременно странно и не странно. Это ж Эрика, принцесса, ей задохлики-технари в подметки не годятся. С ее-то кукольной, но строгой мордашкой, с ее сучьим характером и с ее дрожащими от холода покатыми плечами. Точно придется, раз уж та ждет и мерзнет, но уходить не собирается. Только курит и смотрит на нее, как обычно, размазано. Вроде и не пила даже. – Ты замерзла, – говорит очевидное невпопад. Блонда упрямо качает головой из стороны в сторону, не отводя взгляда тушит сигарету о пепельницу, там же ее и оставляет. Сводит брови чему-то своему, нетерпеливо жует покрытую блеском нижнюю губу. – Ты правда не поняла, да? Теперь очередь Ники хмуриться. – Чего я, блять, не поняла? – Этого. Ника едва ли успевает возмутиться, когда та подходит слишком близко и тянется к ней всем телом. Эрика целует осторожно, испуганно, словно сама от себя такого порыва не ожидала. Сминает губы нежно, совсем невинно, не пуская в ход язык, зато пускает в ход руки. Холодные ладошки скользят по щекам, гладят челюсть и шею, вплетаются в распущенные волны волос. Это реально нахуй происходит? Не пьяные иллюзии и пришедшая белочка? Ника стоит истуканом, замерев от неожиданности. В голове рой бессвязных мыслей, а в груди непонятный ком. Ноготки самую малость царапают затылок, когда Эрика вкладывает в поцелуй все, что творилось у нее внутри всю эту гребанную осень. Отчаяние, пылкость, надежду. Ответы на все вопросы. Почему так долго и пристально разглядывала, почему так хотела отвлечь от Ромки. Ревностно, заботливо. Спортсменку словно прошибает током, когда все складывается в такой хитровыебанный пазл. Эрика отстраняется. Смотрит с минуту осоловело, облизывает припухшие губы, тяжело дышит и ускользает с балкона, ничего не сказав. Ника все еще охеревает, даже не смотрит ей вслед. Очухивается только когда пальцы на ногах синеют, а во рту проклятая водка мешается с вишневым вкусом сигарет. Гостиная все так же ходит ходуном, как и прежде. Из колонок уже льется лирика Скриптонита, а ребята рассеиваются по квартире. Девушка ныряет вглубь комнаты, греется, пока бродит по комнатам в поисках Королёвой. Она вообще не знает, что сказать, но абсолютно точно уверена, что поговорить нужно. Вот только блондинки и след простыл, даже ее спальня пустая. Удивительно, что ее еще не опорочила какая-нибудь сладкая парочка. Словно прочитав ее мысли, в коридоре вырисовываются Кирилл и Диана. – Эй? – Ника подходит ближе, обращая на себя внимание, – вы не знаете, где Эрика? Они переглядываются между собой, почти одновременно пожимая плечами. Затем Кирилл забавно окает, что-то вспомнив, и отвечает: – Она, вроде как, к своим уехала. Курантов дождалась и все, по съебам. Дождалась курантов и не только их, думает Ника, но молчит. Смешно только, что в ее фантазиях это бы сделал другой Королёв. – Пошли к нам, там как раз Дашка фанты нарыла, – предлагает Диана, подхватывая подругу за локоть. Видимо, все еще помнит, как Ключкова еле ходила по этой квартире. – А то все веселье пропустишь! Ника не находит в себе сил для отказа и, честно говоря, не хочет их искать.

***

Новогодние каникулы тянутся вплоть до десятого числа января. Ника с легкой скорбью вспоминает несколько запойных дней сначала у Ромы, а затем и у Наташки, но всю эту печаль смывает, как только на ум приходят картины утреннего похмелья. Да-а, вот этот пиздец отбивает любое желание опрокинуть чуть больше пары бутылок ягодного пива. Зато теперь она точно знает, что следующие алко-тусы ей светят нескоро, и это успокаивает. К тому же, очень приятно ощущать себя полностью свежей и вменяемой, разве что голова немного гудит, но только от шумного урока обществознания и пиздежа школьников за дверью. Ника отсчитывает секунды до звонка и первая подрывается с места, как только начинается перемена. Впереди так много дел, у нее нет времени на рассусоливания училки насчет домашки. Как же хорошо, что она послала нахуй сменку еще в классе восьмом, иначе сейчас бы скользила летними кроссовками по льду и собирала носом все сугробы. Наспех накинутая куртка совсем не греет, сейчас бы быстренько прошмыгнуть внутрь магазина у школы, но Ника целенаправленно проходит мимо и заворачивает за знакомый угол. Эрика то ли ожидает этой встречи, то ли виртуозно натягивает хладнокровный ебальник, стоит Нике предстать перед ней. Молчит, занимает губы сигаретой. Конечно же, вишневой. Ну и не надо, все равно говорить будет Ключкова. Хотя бы попытается. – Сигаретки не найдется? – возвращает девушке ее же фразу, подходя ближе. Королёва усмехается и протягивает пачку.