Руки всё ещё недостойно бессмертного мастера дрожали, и Лао Пень спрятал их в широкие рукава.
Они с учеником вернулись в свой павильон после неожиданного и просто ужасного разговора с главой Ордена. Ван Вэй заварил успокаивающие травы. Похоже, Лао Пень не смог скрыть от него своего состояния.
— Ван Вэй, наверное, разочарован в этом учителе, — начал он разговор, когда пиала оказалась у него в руках.
— Напротив. Этот ученик счастлив от того, что учитель настолько понимает и разделяет его чувства, — сквозь серебристый пар ясный, сияющий взгляд Ван Вея казался особенно прекрасным.
— Это очень эгоистично, недостойно и попросту некрасиво, но… Мне не хочется, чтобы кто-то… хоть кто-то отнимал твоё внимание, — Лао Пень вымучил улыбку, хотя ему было совсем не весело, внутри он скорее рыдал кровавыми слезами от того, как низко пал в глазах ученика и главы Ордена.
— Что же, тогда нас таких эгоистичных и недостойных двое. И пусть лучше это будет некрасиво, чем кто-то пострадает, когда ненароком встанет между нами, — очень рассудительно заметил Ван Вэй, и Лао Пень вдруг полностью успокоился.
Действительно. Что хорошего они оба смогли бы дать своим ученикам, если бы втайне, а может, и открыто ненавидели их? Сюн Хитрюм оказался совершенно прав, говоря «ещё не время». Может, в будущем всё изменится, когда их с Ван Вэем чувства устоятся и будет уже не так тревожно выпускать любимого из поля зрения…
Лао Пень замер на половине движения, поднося пиалу к губам.
Это было так сложно: признать и особенно принять то, что он положил глаз на собственного ученика. Суй Минь несмотря на то, что, бывало, интересовалась старшими учениками, никогда не трогала своих подопечных. Как и все прочие бессмертные мастера. И только Лао Пень совсем потерял стыд.
Он так боялся общественного порицания, но ещё больше, что однажды Ван Вэй поймёт всю порочную глубину своего учителя. Впрочем, его глубину Ван Вэй действительно постиг. Ох, как сладко постиг!
Глупо думать, что самосовершенствующийся на стадии «бессмертия» мог чего-то не знать о себе и своих желаниях. В глубине души Лао Пень всегда знал, что тот самый первый взгляд на Ван Вэя пленил его окончательно и бесповоротно. Он отводил взор от тёмного угла своего подсознания, где годами гноилась эта грязная тайна. Он списывал на что угодно по-собачьи преданный взгляд Ван Вэя, лишь бы не понимать и не искать в себе то, что так отчаянно откликалось внутри. Он сватал ученика всем подряд, чтобы хоть кто-то мог бы встать между ними и их чувствами заслоном. Он так долго лгал себе и всем остальным.
Но истина такова, что бессмертный мастер всегда знает правду о самом себе. Как бы та ни была неприглядна.
Лао Пень поставил пиалу на стол и прямо встретил ищущий взгляд Ван Вэя.
— Этот учитель полностью понимает и разделяет чувства ученика, — твёрдо сказал он. — Мне было сложно это принять. Но чувства этого учителя уже давно далеки от непорочных. Это та причина, по которой я подыскивал тебе пару, чтобы… избежать соблазна.
— Значит?.. — надежда во взгляде Ван Вея, разгорелась стремительнее пожара.
— Этот учитель любит своего ученика, — кивнул в ответ Лао Пень. — Не только как ученика, воина, заклинателя, человека, но и как мужчину, с которым хотел бы разделить всё, начиная от общего ложа, еды и крова до пути как самосовершенствования, так и жизненного.
— Небеса свидетели, что этот ученик готов принять и отдать всё это.
Ван Вэй всегда был честнее, и Лао Пень, наконец, позволил себе полностью ответить на его чувства и удовлетворить все желания.
* * *
Касаться Ван Вэя для того, чтобы окончательно присвоить себе, было страшно. Даже жутко. То, от чего Лао Пень так долго отказывался и бежал, настигало самым безжалостным и сокрушительным образом.
Красота момента замерла и отпечаталась на обратной стороне век.
Извивавшиеся чёрными лентами рек волосы на белых простынях. Раскинувшийся под ним во всём своём обнажённом великолепии Ван Вэй, который сиял улыбкой и взглядом. Ослеплял словно солнце.
Его персональное божество войны и любви.
Лао Пень тронул согнутую в колене ногу, и Ван Вэй раскрылся, доверился, подпуская как никогда близко. Пальцы дрогнули, проникая в сокровенную глубину, сердце сбилось с ритма, а дыхание, казалось, закончилось. Сопротивления не было, а теснота казалась не такой уж удручающей.
— Этот ученик подготовился ко встрече с учителем, — объяснил Ван Вэй, стоило вскинуть на него взгляд.
Лао Пень потёрся о влажно блестящий от масла, припухший и красный от его внимания вход, и чуть надавил.
— О… Небеса! — по телу Ван Вэй прошла дрожь удовольствия, и он двинул бёдрами навстречу, вырывая ответный стон. — Хочу. Ну же!..
Лао Пень, проваливаясь в чувства и ощущения, толкнулся сильнее. Буквально на цунь, совсем не сильно, но его словно засосало в одуряюще тесную, горячую глубину.
Ван Вэй обхватил его мускулистыми ногами, подталкивая вперёд и полностью принимая. Их духовная энергия мощным потоком соединилась в широкую реку, омывая каждую мышцу и нерв, качая на общих волнах удовольствия и эйфории.
Хаотичный ритм, навязанный вскидывающим навстречу бёдра Ван Вэем, полностью захватил. Они двигались как волны океана, в своей извечной всесокрушающей борьбе. Бились друг о друга, накатывали и отступали. Соединялись на несколько ударов сердца и вновь устремлялись в породившую их пучину. Пока не разбились пеной, падая с, казалось, заоблачной высоты на землю.
Шум прибоя, заглушавший все прочие звуки, стихал. Сердце и дыхание успокаивались.
Мокрой спины коснулась, словно обжёгшая горячая ладонь. Лао Пень вздрогнул, приходя в себя, и скатился с Ван Вэя, на которого навалился всем своим весом.
Они легли лицом к лицу, и Лао Пень прочитал во взгляде напротив умиротворение, удовлетворение и любовь. Всё то, что переполняло его собственную душу, но теперь, разделённое на двоих, словно обрело идеальную завершённую форму счастья.
© Copyright: WILLow_W, 11.11.2022
