VENIRE CONTRA FACTUM PROPRIUM — «запрет на противоречивое поведение» (в переводе с латинского)
Когда Драко вышел на улицу, его встретила приятная ночная прохлада. Грейнджер уже ждала его — стояла, прислонившись к кирпичной стене спиной к нему, и наблюдала за происходящим в Косом переулке, в котором, как ни странно, всё ещё царило оживление. Подойдя ближе, он в каком-то непонятном порыве снял пиджак и накинул его на плечи ведьмы, так как ей было немного холодно без верхней одежды. Грейнджер вздрогнула и развернулась. Она качнулась в сторону, и Драко понял, что свежий воздух, должно быть, в несколько раз усилил действие алкоголя. Он снова протянул руку и мягко придержал её за предплечье, словно им управлял кто-то другой. Малфой ожидал, что она оттолкнёт его или начнёт вырываться, однако он ошибся — опять. Вопреки ожиданиям, она спокойно позволила ему сделать это и через несколько секунд сама взяла его под локоть. — Пойдём, я отведу тебя домой, — заторможенно пробормотала она, и Драко закатил глаза. — Ты чертовски плохой куратор, Грейнджер, ты ведь и сама это понимаешь, ведь так? Да ты же и пары шагов не можешь пройти без моей поддержки. По всей видимости, она даже не обиделась на его слова — просто пожала плечами. — Ты уверена в правильности этого решения? Может, лучше мне отвести тебя домой? — добавил он, бросив на неё быстрый оценивающий взгляд, когда они медленно тронулись с места. — Ни в коем случае. Тебе нельзя знать, где живёт твой куратор, — возразила она, подняв указательный палец и крепче сжав его руку. — Согласно протоколу, я должна доставить тебя в твою квартиру в целости и сохранности. Драко не имел ни малейшего понятия о том, что это за протокол, но возражать не стал. Скорее всего, спорить с ней в таком состоянии не имело никакого смысла. И кроме того, он вспомнил, что Грейнджер уже большая девочка, которая уж точно не нуждается в его заботе. Некоторое время они шли молча, что, учитывая скорость Грейнджер, наверное, заняло бы половину ночи. По какой-то неизвестной причине Драко это устраивало. Вместо этого он наслаждался свежим воздухом и ощущением тепла её тела. Он испытывал какое-то странное удовлетворение от того, что она так доверчиво держалась за него. До этого она устраивала драму почти каждый раз, когда они случайно прикасались друг к другу. — Ты хорошо повеселилась сегодня? — в какой-то момент спросил он, вспомнив, что не задал ей ответный вопрос за барной стойкой. Она кивнула, и внезапно уголки её губ растянулись в лёгкой улыбке. — На самом деле я давно так не веселилась, как сегодня. Он приподнял бровь. — Почему? Разве тебя не заваливают приглашениями на разные вечеринки? — Да, так и есть. Но я почти никогда не хожу туда. Вообще-то вечеринки — это не моё. Это удивило его. Он думал, что Грейнджер каждые выходные выбиралась куда-нибудь с друзьями. Всё же она была одинокой молодой девушкой и, кажется, пользовалась всеобщей популярностью, как он заметил сегодняшним вечером. Он не мог понять, почему она предпочитала веселью одиночество в стенах своего дома. — Почему? Его искренне интересовала эта информация, но, к сожалению, он обнаружил, что они уже добрались до порога его квартиры. Быстрее, чем он мысленно рассчитывал. И быстрее, чем ему хотелось… Грейнджер воспользовалась этой возможностью, чтобы медленно отстраниться от него. — Ну и ну, Малфой. С каких пор тебя начала интересовать моя жизнь? Ты постоянно донимаешь меня какими-то раздражающими вопросами, но я твой… — … суперпрофессиональный куратор, я знаю, — фыркнул он, перебив ведьму. — Точно, — моргнув, пробормотала она. Она вновь стояла слишком близко к нему, и Драко не знал, что послужило этому причиной — алкоголь или же спасительная темнота? Но сейчас он впервые совершенно осознанно опустил взгляд на её губы и тут же подумал о том, каково это — целовать Грейнджер? Каким бы извращённым ни было данное желание, но ему отчаянно захотелось выяснить это. Она просто стояла перед ним и терпеливо смотрела на него снизу вверх. Его пиджак всё ещё свободно висел на её плечах. Карие глаза блестели в лунном свете. Один волнистый локон выбился из пучка и теперь касался её подбородка. Драко рефлекторно поднял руку и заправил его ей за ухо. И именно в этот момент всё и произошло. Грейнджер на мгновение закрыла глаза и почти незаметно потянулась к его прикосновению щекой, но этого хватило, чтобы Драко сбросил за борт всё своё самообладание. Он знал, что ведёт себя глупо. И понимал, к чему это приведёт — следующую встречу они, должно быть, снова проведут в неловком молчании, как и неделю назад. И ему было совершенно ясно, что причина, скорее всего, кроется лишь в многолетнем воздержании, которое заставило его проявить слабость в присутствии Грейнджер. Несмотря ни на что, Драко склонил голову и поцеловал её. Вообще-то он собирался просто прикоснуться к её губам — быстро и нежно. Просто проверить, каково это. Но этот план развалился на части при первом же прикосновении, и вся кровь из его мозга резко мигрировала в нижние регионы тела. Драко застонал и позволил руке, которая до этого касалась тёплой щеки, скользнуть по её шее. Потом он рывком притянул ведьму к себе, отчего пиджак соскользнул с хрупких плеч и упал на землю. Другой рукой он безжалостно держал голову Грейнджер, ещё крепче прижимаясь своими губами к её рту. Услышав тихий стон, он ощутил, как приоткрылись её губы. Руки Грейнджер лежали у него на плечах, и когда их языки соприкоснулись, за закрытыми веками Драко взорвался настоящий фейерверк. Который, однако, резко оборвался… Её руки соскользнули с плеч Малфоя и упёрлись ему в грудь, после чего она изо всех сил оттолкнула его, растерянно хватая воздух ртом. Ему пришлось отпустить Грейнджер, хотя он уже собирался обхватить её за талию, чтобы прижать к своему дрожащему телу. Он молча уставился на неё. В его ушах всё ещё стоял громкий звон, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что произошло. На её лице отчётливо отразился его собственный ужас. Грейнджер слегка пошатнулась, и Драко уже хотел сделать шаг вперёд, чтобы снова помочь ей устоять на ногах, но она зашипела на него: — Только попробуй, Малфой! Её щёки порозовели, а взгляд внезапно стал невероятно ясным. Она всё ещё пыталась привести в норму своё дыхание, решительно убрав с лица тот же локон, который он совсем недавно держал в своих пальцах. — Если ты ещё раз прикоснёшься ко мне, я тебя так заколдую, что тебе мало не покажется! Она дрожала как осиновый лист. Но Драко был уверен, что виноват в этом отнюдь не холод. — Я не сделаю этого, — сказал он, подняв руки. Кажется, он всё испортил… Малфой втайне задавался вопросом: что на него нашло? Грейнджер терпеть его не могла — в этом можно и не сомневаться. Они оба недолюбливали друг друга, и он с трудом выносил её высокомерную манеру вести себя. Как ему могла прийти в голову такая глупая идея? Его хронический «недотрах» и её чёртова привлекательность опять же никак не оправдывали его поступок. — Я твой куратор. Это абсолютно недопустимо в рамках нашей совместной работы, Малфой. Если больница Святого Мунго узнает об этом, я потеряю работу, а тебе… — она всё ещё дрожала, указывая на него указательным пальцем. — А тебе лучше взять себя в руки! Если бы ситуация не была такой неловкой, Драко скорее всего просто рассмеялся бы над её нелепой тирадой. Вместо этого он ограничился одним кивком. Он робко наблюдал за тем, как Грейнджер наклонилась, чтобы поднять с земли его пиджак, а затем снова выпрямилась, стараясь выглядеть как можно более достойно. Швырнув его в него чуть резче, чем следовало бы, она глубоко вздохнула. — Спокойной ночи, Малфой. — Спокойной, Грейнджер. Он посмотрел ей вслед. Она до сих пор немного неуверенно стояла на ногах, но всё же энергично зашагала прочь с высоко поднятой головой. Только когда она с громким хлопком трансгрессировала посреди пустой улицы, Драко отвернулся и медленно зашёл в свою квартиру. В дополнение ко всем неприятностям он мог думать лишь о том, как чертовски эффектно и уверенно она поставила его на место.***
В то утро она с трудом встала с постели. Гермиону мучило неприятное похмелье, и она не позволила себе выпить зелье от головной боли, так как была убеждена, что это её заслуженная кара. Что на неё нашло? Она помнила лишь обрывки вчерашнего вечера, которые включали в себя беседу с Джинни в уборной и, к её огорчению, все разговоры с Малфоем. Ко всему прочему, он ещё и поцеловал её… и как он это сделал! Гораздо хуже было то, что Гермиона ответила на этот поцелуй. По крайней мере, до тех пор, пока не поняла, что делала. Несмотря на выматывающий стук в висках, который изводил её с момента пробуждения, прямо сейчас она стояла в архиве Отдела магического правопорядка и сверлила взглядом стеллаж, помеченный буквами «M» и «Н». Она не понимала саму себя. Зачем ей это? Неоспоримым фактом было то, что сегодняшним утром ей вновь овладело чувство, которое она уже ощущала на себе в библиотеке Магического права ещё перед началом проекта. Даже тогда ей хотелось удостовериться в справедливости такого жёсткого приговора для Малфоя. Хоть ей и удалось убедить себя, что это не имело ничего (абсолютно ничего!) общего с вчерашним поцелуем, однако, несмотря ни на что, её желание изучить его дело более тщательно стало по-настоящему непреодолимым. Это какой-то бред… И она знала это. Но вопреки всему она продолжила искать нужную папку почти в состоянии транса. Через несколько минут Гермиона держала её в руке. Заключённый №43 — Малфой, Драко. Подойдя к одному из маленьких столов, стоявших в конце каждого прохода, она будто под гипнозом медленно опустилась на стул. Она открыла папку и глубоко вздохнула, прежде чем склониться над ней. Прямо с первой страницы на неё уставилось лицо Малфоя. Этот снимок, скорее всего, сделали в день ареста. Бледный Малфой смотрел в камеру с каким-то отчаявшимся видом. Гермиона встряхнула головой. Его юношеский вид уже казался ей чем-то странным. Она отвела взгляд от фотографии и пролистала страницы, пропустив факты о датах предъявления обвинений и заключения под стражу, а также о приговоре и соответствующих законах. Об этом она уже знала. Далее следовал отчёт о совершённом преступлении, что и являлось объектом поисков Гермионы. Она провела пальцем по строчкам. Юридическое определение Пожирателя смерти она и так хорошо помнила, так что перевернула страницу. Вот оно: ___________________________________ Обвиняемый был признан виновным в успешном наложении Непростительного проклятия в ночь на второе мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года (Битва за Хогвартс). После допроса, проведённого служащим Отдела магического правопорядка из числа мракоборцев, в качестве доказательства из памяти обвиняемого было извлечено соответствующее воспоминание. ___________________________________ Её удивило, что за этим последовала отметка о наложенной цензуре секретности. Глаза Гермионы расширились. Почему такая важная информация исчезла из официального дела Малфоя, гиппогриф их раздери?! ___________________________________ Данное воспоминание передано под особую защиту и может быть запрошено только в экстренных случаях с указанным номером дела. ___________________________________ Записывая нужный номер, Гермиона почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Она даже забыла о своей пульсирующей головной боли. В остальных документах, к сожалению, не нашлось никакой новой информации, и поэтому она встала, чтобы вернуть папку обратно на полку. Почему из дела удалили самый важный элемент — основу, на которой строилось обвинение Малфоя? Для неё это оставалось загадкой. Ведь таким образом было непонятно, какое из трёх Непростительных проклятий он использовал и по какой причине? Гермиона твёрдо верила в правовую систему волшебного мира, но это открытие заставило её сомневаться. Она шла по коридору быстрыми шагами, пока в её голове крутились все эти мысли. Посмотрев на наручные часы, она поняла, что ей нужно поторопиться, чтобы успеть отвести Малфоя на последний осмотр в больницу Святого Мунго. Но она не знала, как смотреть ему в глаза после вчерашнего инцидента. Тем не менее Гермиона ускорилась и через несколько минут, запыхавшись, добралась до второго архива Отдела магического правопорядка. Он был меньше первого, и в нём хранились материалы засекреченных дел. Она сообщила архивариусу номер дела, написала свою фамилию на бланке и предъявила свидетельство о кураторстве. В качестве причины, по которой она запросила засекреченную часть дела вместе с воспоминанием Малфоя о ночи битвы, Гермиона указала обычную проверку данных в рамках фазы ресоциализации. Она отчаянно надеялась на то, что этого будет достаточно. Служащая сказала ей, что рассмотрение запроса займёт несколько дней. Гермиона так и предполагала и поэтому уже смирилась с этим. Она быстро попрощалась и сразу же направилась к Малфою.