EXCEPTIO VERITATIS — возражение, основанное на правде
(в дословном переводе с латинского)
Следующие две недели, слава Мерлину, прошли без каких-либо серьёзных проблем. Но основная причина заключалась в том, что Гермиона всеми возможными способами избегала Малфоя, не желая проводить с ним больше времени, чем нужно — даже на одну минуту. Она забирала его и отводила в больницу Святого Мунго в дни осмотров, а потом провожала обратно в квартиру. Однако она больше не переступала порог его жилища и более того — избегала любого разговора, в котором не было абсолютной необходимости для проекта. Короткая, но взрывная ссора в его квартире тяжело ударила по ней, хотя Гермионе пришлось признать, что с созданием субститута Министерство магии превзошло само себя. По всей видимости, Малфой всё же помнил события седьмого курса, которые произошли в реальности. Штаб-квартира по Чарам забвения и вправду постаралась на славу. К сожалению, именно это причиняло ей ещё больше боли. Выходит, помимо того, что она сама более-менее добровольно призналась ему в потере магии, Малфой, кроме всего прочего, решил поддразнить её ещё и Роном… Намекая на то, что их отношения не сложились. Однако он не мог знать, что эти два события определённым образом связаны друг с другом. Точно так же, как и то, что он сыграл значительную роль в одном из них… Но, тем не менее, его слова вызвали в ней столько неожиданно сильной боли, что она ещё долго не могла прийти в себя после того разговора. На самом деле в то время их пути с Роном разошлись в разные стороны потому, что у Гермионы довольно долго не получалось вернуться к прежней жизни — даже после прохождения сеансов терапии. И несмотря на то, что в конце концов ей всё же удалось восстановить свою магию, которую она ненадолго теряла из-за травмирующих военных событий, Гермиона просто перестала быть собой — можно сказать, превратилась в другого человека. Она несколько недель анализировала свои чувства к Рону и даже пыталась спасти их отношения, но в какой-то момент ей пришлось понять, что это бессмысленно. С тех пор Гермиона больше никогда не доходила до такого уровня отношений ни с одним мужчиной. Пара свиданий и несколько коротких связей с мимолётными знакомыми с вечеринок — на большее её не хватало. У неё не было ни парня, ни мужа и уж тем более детей. Своим предположением Малфой невольно попал в самое что ни на есть яблочко… Больше всего на свете ей хотелось прорычать ему в лицо, что он должен захлопнуть свою чёртову пасть — и эти слова, конечно же, не входили в её обычный лексикон. Но его разоблачительная и провокационная болтовня привела её в такую ярость, что она чуть не сказала это вслух. Поэтому Гермиона предпочла сбежать, после чего прорыдала весь вечер в тишине собственной квартиры. Если бы Малфой только знал, какое огромное количество часов она ему посвятила на сеансах терапии. Сколько раз ей приходилось обсуждать с магопсихологом тот факт, что яркие картинки воспоминаний с его участием преследовали её даже во снах. Как он стоял за спиной Беллатрисы Лестрейндж в мэноре. Каким равнодушным он был. Сверлил её холодным взглядом, пока она исступлённо кричала, корчась от боли. Или сколько раз она мучила себя вопросом о том, как он мог делать всё это, зная, чем обернутся его действия для однокурсников и всего Хогвартса. Но он никогда не узнает об этом… Во-первых, потому что у него вообще не осталось никаких воспоминаний о содеянном. А во-вторых, потому что Гермиона никогда не сможет признаться ему, какую роль он сыграл в её жизни. Из этих мыслей её вырвала весёлая мелодия волшебного будильника, который прыгал по прикроватной тумбочке. Но в нём не было никакой надобности — она уже несколько часов лежала без сна. Прежде чем выбраться из-под одеяла, она со вздохом нащупала свою волшебную палочку, взмахнула ей и пробормотала: — Фините! После чего встала и, заварив кофе, начала одеваться. А потом вышла на небольшую крытую террасу, чтобы насладиться последними минутами покоя перед выходом. Лучи утреннего солнца ласкали её лицо, пока она маленькими глотками потягивала чёрный эликсир жизни, позволяя кофеину вдохнуть в неё энергию. Наступил вторник. Она не посещала его уже несколько дней, и, слава Мерлину — он не давал о себе знать все выходные. Однако сегодня Малфою предстоял очередной приём в больнице, и она, конечно же, должна сопровождать его. Гермиона с тяжёлым сердцем подумала о том, что у неё нет другого выхода.«Ты сможешь!»
Она мысленно повторила свою мантру несколько раз, прежде чем уйти.***
Почти час спустя Гермиона стояла у порога его квартиры и уже в который раз стучала в дверь из тёмной древесины. Казалось, что там никого не было, и до её ушей не долетал ни один звук изнутри, отчего она начала нервничать. Да, она пришла на несколько минут раньше, но так было и на всех предыдущих встречах, и он никогда не заставлял её ждать у двери. В течение последних двух недель он соблюдал пунктуальность перед каждым больничным осмотром. А вдруг его и правда там нет? Возможно ли это? Раньше он никогда так не делал, хотя это, в принципе, не запрещено. Она не получала никаких предписаний, запрещающих Малфою покидать дом самостоятельно. Да и зачем? Он находится под действием «Обливиэйта» и поэтому не представляет опасности. Хотя предполагалось, что Гермиона должна поддерживать его в любых начинаниях, вдруг ему понадобится помощь? Но в общем и целом он был свободным человеком — если не считать чар слежения, наложенных Министерством магии. В конце концов, Грейнджер подняла палочку, быстро оглянулась через плечо и прошептала: — Алохомора! Дверь открылась с тихим щелчком, и она проскользнула в тёмную прихожую. Она сгорала от нетерпения и хотела убедиться, что он не проспал, заставив её ждать за дверью. Первое, что ей бросилось в глаза, когда она вошла в квартиру, это отсутствие коробок с вещами. Они больше не загромождали коридор. Вместо этого одежда висела в гардеробе, а внизу были аккуратно расставлены несколько пар обуви. Гермиона опешила. Теперь здешняя обстановка выглядела почти… по-домашнему уютной. — Малфой? — громко и чётко выкрикнула она, не желая застать своего подопечного за занятием, которое могло бы вынудить его, её или даже их обоих чувствовать себя неловко. Ответа не последовало. Значит, его здесь действительно нет. Гермиона на мгновение подумала о том, что ей не стоит вторгаться в его личное пространство. Лучше оставить ему на входной двери короткую записку о том, что она приходила, а потом снова ушла. Однако любопытство оказалось сильнее, и она сделала ещё один осторожный шаг в глубь квартиры. Вновь попробовала позвать его, но ответа не дождалась. А потом убедила себя в том, что это он подвёл её со встречей и даже не предупредил. Так что по сути он сам виноват, что она ждала его в квартире, а не за её пределами. Грейнджер медленно прошла в гостиную и с интересом огляделась по сторонам. По всей видимости, Малфой наконец-то распаковал свои пожитки. Повсюду лежали его личные вещи — на кухне, на маленьком комоде и даже на журнальном столике. В основном это были книги, стопки которых теперь находились буквально везде. Проходя мимо, она провела кончиками пальцев по переплётам целой серии дорогих фолиантов и задалась вопросом — неужели Малфой прочитал каждую из них? Всё же он владел этими книгами, должно быть, ещё до начала войны. Министерство магии конфисковало его имущество после смерти матери, прежде чем Малфой-мэнор был окончательно запечатан с помощью магии. Гермиона не могла представить себе Малфоя, живущего в детской, полной драгоценных книг. Но, скорее всего, «детской» ему служил целый этаж, а не одна комната. Подумав об этом, она насмешливо фыркнула. Внезапный звук поворачивающегося ключа в дверном замке заставил её вздрогнуть от неожиданности, и она развернулась. Встала у кухонного островка и, состроив нарочито невинное выражение лица, мысленно приготовилась к защите от хлёстких оскорблений, с которыми Малфой, вероятно, набросится на неё из-за того, что она вошла в его жилище без разрешения. Кажется, он уже понял, что в его квартире кто-то есть, потому что всего через несколько секунд он предстал перед ней в дверном проёме. И у Гермионы на мгновение перехватило дыхание… Малфой надел одежду для тренировок — чёрную футболку, спортивные штаны и кроссовки. Он вспотел, но светлые волосы небрежно падали ему на лоб, и его будто переполняла энергия. Его грудь поднималась и опускалась в ускоренном темпе. Она догадалась, что он, скорее всего, вернулся с пробежки. Он откровенно рассматривал её, но его взгляд не казался враждебным, и Гермиона поймала себя на мысли, что Малфой обладал довольно привлекательной внешностью. Он уже давно не был таким бледным, как в тот день, когда она забрала его из больницы Святого Мунго. Кроме того, он значительно прибавил в весе, что придавало ему гораздо более здоровый вид. В следующий момент он сдул прядь волос с лица и нарушил молчание, которое Гермиона невольно сохраняла до последней секунды. — Ты уже здесь, это хорошо, — воскликнул он, и она заметила, что его взгляд скользнул по её фигуре. Она неосознанно перенесла свой вес на другую ногу и ей сразу же стало как-то не по себе. Однако ощущения были не такими, как в последние несколько недель. На этот раз это что-то другое… Она ощутила шок, когда поняла, что ей овладело… смущение. Его внешний вид совершенно сбил её с толку. — Ты занимался спортом, — торопливо проговорила она, и Малфой закатил глаза от осознания очевидности её слов. — Да ты настоящий детектив! — поддразнил он её, и щёки Гермионы покрылись румянцем. Мерлин милостивый, и что на неё нашло?! — Это хорошо, Малфой. Даже очень хорошо. Твоё тело восстанавливается. — О да, ещё как восстанавливается, — с удовлетворённой ухмылкой подтвердил он и потянулся, отчего футболка слегка задралась, и Грейнджер успела увидеть его плоский живот. Она вдруг растерялась, не зная, куда деть глаза и руки, и поэтому начала нервно теребить застёжку сумочки. — Тебе долго собираться? Иначе мы опоздаем на твой осмотр. Этим вопросом она попыталась скрыть то, что на самом деле являлось причиной её беспокойства. Она не была уверена, что Малфой купился на это, потому что его взгляд стал ещё пронзительнее, прежде чем он покачал головой. — Нет, я постараюсь побыстрее, — коротко ответил он. Затем он посмотрел на неё в последний раз, развернулся и, кажется, скрылся в ванной. Она оказалась права. Через несколько секунд послышалось журчание воды — видимо, он принимал душ. Резко выдохнув, она только сейчас поняла, что, оказывается, задержала дыхание. Икающая горгулья его раздери, что это было?! Это же Малфой… Малфой, мысли о котором мучили её сегодняшним утром на протяжении нескольких часов. Он лишил её сна и даже стал неотъемлемой частью ночных кошмаров, а теперь её тело реагировало на него так, словно она была подростком, а не взрослой женщиной. Это шокировало почти так же, как и тот факт, что из всех возможных людей именно её выбрали на роль его куратора. Кроме того, это заставляло её нервничать. Гермиона покачала головой, недовольная своей реакцией, когда её сердцебиение наконец вернулось к более медленному и нормальному ритму. Этому типу понадобилось всего три недели, чтобы восстановиться до такой степени, что уже сейчас его можно было назвать привлекательным! Она не осмеливалась думать о том, каких результатов он достигнет ещё через три недели. Очевидно, он говорил совершенно серьёзно, когда угрожал ей, что вернётся в свою прежнюю форму. Невероятно… Гермиона никогда бы не подумала, что это возможно, но сейчас ей пришлось признаться самой себе в том, что взрослый Малфой в почти здоровом физическом состоянии, скорее всего, более чем способен разбить множество женских сердец, если захочет. В конце концов, он и в школьные времена был очень успешен в этой области, если верить слухам, циркулировавшим в Хогвартсе на тот момент. Десять лет, которые он провёл за решёткой, видимо, ничего не изменили — как раз наоборот. Малфой повзрослел… И хоть эта мысль пугала и в то же время смущала её, но Гермиона вдруг непроизвольно пришла к выводу, что ему чертовски шло это новое состояние.