Поворот не туда на собственной шкуре

Первое, что она увидела — замёрзший пол. Первое, что она почувствовала — пронизывающий до самых костей холод. Первое, что она подумала — это конец. Всё, что было до этого, стало огромной ошибкой, не предвещающей ничего хорошего от слова совсем. Уже тогда, упираясь спиной в полки, чувствуя чужие горячие руки, по-хозяйски сжимающие талию и бёдра, девушка возжелала большего, позволяя происходить неправильному. Но стоило увидеть на своих руках кровь, как тут же внеслась ясность мыслей, главная из которых — бежать. Лорен всего лишь была дружелюбной, милой девочкой, что стеснялась некоторых фраз нового знакомого. Ей не хотелось быть грубой, когда он предложил пройти за запасными ключами, в то время как исчезновение кассира настораживало, и доверию нет места, пусть вы только познакомились. Она уже просто не смогла его оттолкнуть, когда Фрост прижал её к прилавку, вжимаясь всем телом, говоря пошлые фразы, выдыхая горячий воздух на шею, провоцируя. Разум захлестнули чувства, ощущения были такими острыми и яркими, что Лорен просто растерялась. Было так приятно и это самое опасное. С ней никогда такого не случалось, чтобы знать, как реагировать. Возможно, в глубине своих терзаний крутились мысли о подобном, чтобы когда-то зажали в углу, требуя повиновения. Теперь же она пытается восстановить расфокусированное зрение, чтобы больше понимать, в какой жопе оказалась. Теплые потоки воздуха вырываются облачками из её рта, было так чертовски холодно. Успела пожалеть, что сняла пальто ещё в машине, находясь сейчас в джинсах и вязаном длинном свитере. Она определённо здесь не достаточно долго, чтобы окоченеть до смерти, но достаточно для того, чтобы трястись, словно камушки между рельсами, по которым проходил поезд более 500 тонн на огромной скорости. По левой стороне лица что-то медленно скользит, мокрое и той же температуры, что и поверхность кожи, девушка быстро догадывается, что это её собственная кровь от удара рукояти топора. Да уж, Тейт явно не из тех, кто ведёт себя по-джентльменски с женщинами. Стоит заскользить взглядом по окружающему пространству, как тут же крупным планом бросается в глаза окровавленное тело. Андерсон инстинктивно дёргается в попытках отдалиться, но не может. Поперёк тела перетянута толстая верёвка, фиксируя женскую фигуру вместе с руками к стулу, на котором она всё это время сидела. Тяжелое, резкое дыхание терзает лёгкие и заставляет зайтись в судорожном кашле, усиливая головную боль. — Чёрт побери, нхх, эй, парень… Вик, ты меня слышишь? Вик? Серьёзно? Это даже не похоже на надежду, больше походит на какое-то издевательство с её стороны. Он определённо ничего уже не слышит. Тело лежит в самом углу помещения, оставляя после себя разводы до двери, которая находилась прямо напротив связанной девушки. Больной ублюдок, прямо как в фильмах: любезно посадил посередине, чтоб почувствовать себя в главных ролях. А точнее главной жертвой, которая вдоволь настрадается перед единственным в данном случае финалом. Почему она? Почему, блять, Вик?! Да, парень был определённо недружелюбен и отстранён, но убивать то зачем? А она что сделала этому бугаю, 3 метра ростом, чтобы сейчас сидеть, истекающей кровью, среди всего этого мяса, что подвешено за крюки. Или он просто-напросто психически ненормальный маньяк… Бурный поток мыслей прервала открывающаяся с протяжным воем дверь в камеру. На пороге оказался вышеупомянутый. Теперь его фигура казалась более зловещей. В прошлый раз, когда он был перед ней, это создавало определённый градус атмосферы, потому страх уходил на затворки. Лорен вспомнила ситуацию у прилавка, их бурную химию, противиться которой не хотелось, сейчас же это вызвало отвращение и обиду. Тем временем мужчина вошел в комнату, не закрывая за собой металлическую дверь. — Доброе утро, моя сладость. Надеюсь, тебе достаточно удобно? Я постарался, чтобы тебе было максимально комфортно. Хоть и было до ужаса страшно за свою жизнь, но слова этого козла её даже зацепили, разгоняя застывающую от низкой температуры кровь. Он смеет ещё такое говорить. Было глупо надеяться, что такую личность разжалобят слёзы и обещания ничего не рассказывать милиции, поэтому ползать и молить она не собирается. Одна в этом ебучем магазине, в ебучем лесу, в ебучей снежной буре, с ебучим психопатом с топором наперевес. Помощь не придёт, а с этой скалой девушка вряд ли что существенное сделает, даже если бы не была связана. Кажется всё пессимистичным и надо бы надеяться на лучшее, но нет, она просто реалистка. — Очень мило с твоей стороны, ты такой заботливый, — слова ядовитым ручейком стекали по хрустальному бокалу, показывая всю саркастичность. — Что мы тебе сделали? Что сделала я? — Ничего. Мне просто нужна свежая партия, а поставщик задерживается. За рабочее место не переживай, менеджер найдёт нового кассира, а этот ушёл в лес так и не вернувшись. Какая жалость, — мужчина пренебрежительно взглянул на тело в углу. Не понятно, сарказм ли всё это. — Что касается тебя… С тобой я растяну удовольствие, твоя плоть будет самой вкусной, в этом я уверен. Лицо девушки выражало злость, однако слёзы сами собой собрались в уголках глаз, она с натяжкой проглотила вязкий ком в горле. Всё оказалось ещё красочнее. Он не просто маньяк-убийца, он ещё и каннибал. Идиотка, он же сам давал подсказки, когда говорил, что хочет вгрызться, проверяя, насколько умна. Не слишком, как оказалось. Если бы она в самом начале почуяла подвох странных фраз, может, был бы шанс уйти невредимой. Да и вообще просто уйти отсюда. А она всё восприняла это как флирт, наивная дурёха, теперь платись за это жизнью. К огромному сожалению, не только своей. — Прости, малышка, карты не сошлись, но пора и делом заняться. Мужчина улыбался, вдоволь насладившись восхитительной мордашкой, проходит за спину пленной, кладя руки на плечи и... О боже, наконец-то, долгожданное тепло даже через слой одежды. Его руки, словно раскалённая лавина, сошедшая на ледник, и Лорен выдыхает, неосознанно отклонившись назад. По щекам скатилось несколько горячих слезинок. Мозолистые пальцы забираются за широкий ворот свитера, скользят вниз по ключицам, круговым движением обводят плечи, даря мнимое чувство ласки. Мужские руки непрерывным движением переходят на шею, легко касаясь, наклоняют голову в бок, открывая беззащитный участок шеи, где панически бьются артерии. Андерсон чувствует, что если не сейчас, то она не успеет и случится непоправимое. — Я попрошу… всего одну вещь — звонок. — Девушка чувствует, что находится на грани истерики, понимая, что ей сейчас просто свернут шею или отгрызут кусок. — М-моя сестра, ей всего 10, она самое родное, что у м-меня осталось, близкий человек прис-сматривает за ней сейчас. П-позволь услышать её голос и помочь с будущим. Её нельзя бросать… Пожалуйста, Тейт. Я-я прошу тебя. Никакой попытки спасти жизнь выдуманной историей: младшая сестра действительно осталась с близкой подругой на прошлом месте проживания. Сюда Лорен переехала на неопределённый срок для заработка. Так уж вышло, что удалённая работа не устраивала заведующего, а плата обещана немалая. Марго пришлось долго объяснять, почему она не может поехать со старшей сестрой и остаётся со вторым родным человеком. Временная няня — Клэр, подруга семьи, порядком старше Андерсон, очень дружна с младшей, часто забирала к себе, из-за чего нередко слышит в свой адрес «мама». Девушка трезво оценивает ситуацию и знает, что если не предупредит няню, жизнь сестры может пойти под откос без её участия. Однако если её просьбе не внемлют, остаётся только понадеяться, что знакомая не бросит девочку и позаботится, как о родной дочери. Мысленно шатенка просила прощения у них обеих. Фрост некоторое время не двигался, обдумывая услышанное, затем одна рука перестала касаться девичьей шеи. Поле зрения связанной ограничивалось, неясно, что находилось сзади, кроме мужчины. Может там стол с различными инструментами для разделки тушь: пилы, топоры, тесаки… Смуглянка не смела шевелиться, насколько позволяла дрожь в теле, уже не надеясь, что её поймут. Бездействие тянулось, словно песчинки в песочных часах, издевательски медленно. Слышно только хриплое дыхание, ощущение горячей руки на плече, нескончаемо пронизывающий холод нутро. Вот и всё, подумалось ей, он прямо сейчас замахивается холодным оружием и белёсые плитки окрасятся в алый цвет. Но вопреки страшным ожиданиям, перед девушкой протянули руку с телефоном. — Номер, — коротко бросил психопат. Лорен затормозила, всё ещё не веря, что видит перед собой мобильник. Это старая кнопочная модель с короткой антенной, похожая на рацию, но сохранившаяся в отличном состоянии. Нужно быстрее назвать номер, пока он не передумал, и она бодрится, дрожащими губами проговаривая цифры. Тейт одним большим пальцем нажимал кнопки чётко сказанным, жмёт вызов и крутит на боковой стороне мобильника колёсико, отвечающее за громкость. Видимо, чтобы убедиться, что по другую сторону ничего не заподозрят, а чуть что — сбросит вызов. Раздались первые громкие гудки, и шатенка молилась всем Богам, чтобы кто-нибудь взял трубку. — Алло? — звонкий девичий голос раздался из устройства. — Марго! — Девушка осеклась, её радостный выкрик пронзил горло, заставляя откашляться, а голос дрожать. — С-солнышко, кхм, я так рада т-тебя слышать! — Лоло?! — Младшая с самого детства так обращалась к сестре, поскольку ей было сложно выговаривать вторую часть имени, но кличка до сих пор использовалась. — Ты что, заболела? А я говорила надевать шарф! Даже иммунитет твой тебя не спас! — Ахах, да, малыш, прос-сти, ты оказалась права. З-здесь очень холодно, в-видишь, успела простыть. Кха-кхмм! — Я уже так сильно скучаю… Зачем ты только поехала туда? Как долго мы теперь будем раздельно… У шатенки сжалось сердце: слово, обозначающее очень длительное время, она ни за что не озвучит вслух. Слёзы с новой силой стекали по холодным щекам, щипая кожу. Нужно держаться, но как бы она ни хотела собраться, прозрачные капли не останавливались. — Я тоже скучаю, С-солнышко, и очень сильн-но люблю тебя. Я надеюсь, что когда-нибудь ты м-меня простишь и поймёшь. А сейчас позови Клэр, п-пожалуйста. Это срочно. Ребёнок положил трубку, слышны были только удаляющиеся шаги. Старшая сестра не знала, сколько сейчас времени, сколько вообще она просидела в отключке. Возможно, время уже близится к ночи, но раз ответила младшая, значит, не спит. Из телефона раздались возмущенные возгласы, почему ребёнок ещё не в кровати и почему она отвечает на звонок, вместо того, чтобы позвать взрослого. — Лорен, здравствуй, дорогая, мне Марго сказала, что ты приболела. Неужели там так холодно? Как себя чувствуешь? — Клэр, я з-знаю, что о многом прошу тебя, но, — девушка уже не контролировала всхлипы, горло нещадно саднило, уж женщине она могла показать своё отчаяние, но никак не сестре. — Я молю тебя, прошу, позаботься о м-моей сестре, не брос-сай её, никакого приюта, она не переживёт этого, кха-кх… Все сбережения в шкафу нашей квартиры, нх-хх, нижний ящик, под вещами. — Стой-стой-стой, что за бред? Почему ты говоришь подобное?! Лорен! Где ты?! — на этом моменте мужская рука заметно сжала телефон. — Зас-стряла на дороге в лесу, очень аха-хх, х-холодно… Я… я не вернусь. — Перед глазами застилает пелена, в голове вихрь, не дающий разбирать слов подруги, та ещё что-то говорила, но девушка уже не слушала. — Не говори Марго, всё, что угодн-но, но не говори правды… Прос-сти за всё, я любл-лю вас. Последние выкрики няни остались по ту сторону гаджета, звонок оборвали кнопкой отмены. Рука исчезла из поля зрения, скрывшись за спиной. Теперь шатенке абсолютно плевать, её последнюю просьбу выполнили, она смогла хоть как-то предупредить. Было невероятно совестно, что она вешает такой груз ответственности на знакомую, но ей некому больше доверять. Совсем скоро ей не представится возможным волноваться. — Давай, — подала голос уставшая девушка, — Чего же ты ждёшь?! Она так и сидела с наклонённой в бок головой, не желая оборачиваться, ожидая своей участи. Но трястись от всего подряд уже просто надоело, хотелось, чтобы быстрее с этим закончили. А этот чёрт стоит и ни хрена не делает, будто издеваясь напоследок. Это не пугает, это невероятно раздражает. Рука с её плеча исчезает, забирая последнюю искорку тепла. Мужчина молча обходит и направляется на выход из морозильной камеры, даже не бросив на неё взгляда. Реально? Он просто оставит её здесь замерзать до смерти? Ну уж нет, он обязан закончить то, что начал. — Не смей бросать м-меня здесь, ублюдок, вернись и з-закончи начатое! Тейт! Металлическая дверь с режущим скрипом закрывается на замок, оставляя тяжело дышащую девушку одну, всё ещё живую. В любом случае, ненадолго. Скоро она присоединится к Вику. Все моральные силы разговора вытянули и физические, слёзы смешались с кровью, красными дорожками скользя по левой стороне лица, капая на одежду. Лорен склоняет голову, не в силах больше сопротивляться ледяным оковам. Сердце замедляет свою постоянную работу, не чувствуя отклика от других органов, что так же погружаются в стазис. Веки тяжелеют с каждой секундой, и пленная через силу выдыхает, погружаясь во тьму. *** Нет ничего, кроме холода, он бесконечно везде: в воздухе, на поверхности, под одеждой, под кожей, в самом сердце. Острые колья, практически прозрачные с лёгким оттенком синего, проходят сквозь тело, визуально не повреждая, но раздирая внутренне. Всё тело трясёт, словно в самом эпицентре землетрясения. Каждая клеточка тела лихорадочно дёргается в попытках вырваться, убежать куда угодно, лишь бы подальше от этих невыносимых морозных оков. Тьма — верная спутница, перекрывает все пути, заставляя метаться по кругу, из раза в раз приходя в никуда. Всё кажется безгранично цикличным, не ощущается своей сути, будто ничто парящее в темноте, на грани забвения. Маленькая искра, источающее слабое тепло, образовалась перед ней. Такая крошка, но если помочь, направить, может вспыхнуть пламенеющим огнём. Так хочется протянуть руки, пододвинуть к себе, но они, словно у фарфоровой куклы, застыли у груди. Нет голоса, чтобы кричать, нет звуков, чтобы слышать. А желтоватый огонёк впереди медленно разгорался в настоящее пламя, кружась вокруг себя же. Когда оно достигло достаточных размеров, то двинулось в сторону обледеневшей марионетки, что только и могла наблюдать, слёзно моля поделиться частицей себя. Неизвестная сущность невесомо коснулась пальцев, плавно заскользила по плечам, прикоснулась к животу, покрывая переднюю часть тела жизненно необходимым теплом. Девушка уже была благодарна за такое снисхождение, но на этом всё не закончилось. Потоки мощным рывком устремились за спину, вжимая в себя, поглощая, вмиг разрывая обледеневшие цепи. Если бы она могла контролировать своё тело, непременно бы дёрнулась в попытках отстраниться. Но ей ничего не оставалось, кроме принятия, будто призрачно наблюдая со стороны за собой же, не имея право голоса. Жар распространялся по телу, источник, находящийся преимущественно спереди, не жалел своей энергии, пытаясь согреть всё естество Лорен. «Я определённо мог бы согреть тебя ночью, если бы ты захотела, сладкая» *** Шатенка резко вдыхает, широко раскрывая глаза, с которых скатилась пара слезинок, судорожно хватается пальцами за пуховое одеяло. Стоило ритмично задышать, как лихорадочное состояние постепенно отступало. Это был всего лишь кошмар, она жива, нужно взять себя в руки, всё в порядке, она дышит. Однако… что-то не так, верно? Ох, вот оно что, это определённо не её постель, не её комната. Девушка приподнимается на локтях, шипя от тяжести своего тела, и одеяло здесь вовсе не причём, будто каждая клеточка кожи болит и тянет вниз. Голова раскалывается, очень хочется пить, желательно горячего капучино с двумя кусочками сахара. Чтобы отвлечься от неприятных ощущений, ей пришлось осмотреться. Она лежала на большой, скорее всего двуспальной, кровати, укрыта тёплым, в меру тяжёлым одеялом тёмно-карамельного цвета. Прямоугольная комната, стены которой выполнены из тёмного дерева, могла показаться невероятно огромной, но обставленная мебель спасала положение. С правой стороны широкие шторы, достающие до пола, полностью закрывающие окно. Вокруг постели лежит широкий бежевый ковёр, с какими-то причудливыми узорами в виде пересекающихся ромбов по краям. Источником света служили свечи, и Андерсон только сейчас обратила на них внимание, они стояли повсюду: на комоде, на настенных полках, на столиках рядом с кроватью. Запах был такой… умиротворяющий, словно в лесу, так приятно пахло хвойными деревьями. Хозяин этого дома определённо имеет вкус, исходя из дизайна спальной комнаты. Хозяин. Девушка подорвалась с места, откидывая одеяло, но как только встала на трясущиеся ноги, сразу же рухнула. Благо у ковра высокий ворс, смягчающий падение, наверное, из шерсти какого-нибудь животного. Тело накрыло невероятной слабостью, в глазах поплыло изображение. Понимание того, что на ней нет верхней одежды, пришло быстрее, чем устаканилось зрение. Этот гад посмел её раздеть, пока та находилась без сознания, это вызывало отвращение. Поздновато для подобного, если выбирать наименьшее из зол, то лучше бы прибил после всего произошедшего. Проблемы не закончились, в ускоренном темпе заменяя друг друга, нагружая сознание. Руки стало обжигать, словно их закрепили над костром. Тыльная сторона кистей покрыта редкими белёсыми пузыриками, к самому цвету кожи добавился красноватый оттенок: последствия длительного пребывания на морозе, открытые участки были беззащитнее. Лорен осторожно прикоснулась к шее, поднимаясь к подбородку, так же отмечая мелкие шарики, что начинали чесаться. Пальцы скользнули выше, нащупывая марлевую ткань, голова перебинтована простой круговой повязкой. Волосы, ранее завязанные в пышную косу, распущены. Она грязно выругалась: спасли, замёрзнуть насмерть слишком легкая участь, её решили приберечь для чего-то другого. В магазине при разговоре мелькала фраза о том, что «сладкая» всё слишком усложняет. Поэтому она всё ещё жива, а не лежит украшением прилавка в короткие сроки? Выделилась среди других жертв, возможно своей излишней доступностью, тем самым заслужила пожить подольше. Первые несколько попыток встать самостоятельно не увенчались успехом, конечности работали через раз. Тогда шатенка схватилась за край мебели, вновь зашипев от жгучей боли, пронизывающей руки, но пересилив себя, смогла сесть на мягкую постель. Несмотря на то, что в помещении оптимальная температура, кожа всё равно покрывалась мурашками, вновь начинало закрадываться это противное ощущение обледенения. Лорен накинула одеяло на плечи и прикрыла, насколько хватило, ноги, начиная дрожать. Явное ощущение, что это не то, что нужно. Тепло, вытянувшее её к жизни, совершенно было другим. Не подкреплённая догадка, свалившаяся неожиданной кучей, заставила недовольно цыкнуть и сжать зубы. — Долго же ты спала. Совершенно неожиданный голос, как вылетевшая машина сбоку на пустой дороге. Фрост стоял около двери, держа поднос в руках. Непонятным образом он материализовался здесь, застав врасплох. Либо же это прекрасная дверь, что не скрипела вообще, либо же девушка была погружена в мысли, и попросту не услышала, как вошли. Мужчина проходит к прикроватному столику, ставит поднос, пока за ним настороженно наблюдают со стороны. На нём был не кровавый фартук, что так плотно засел в образе, а вполне себе приличная домашняя одежда, в виде футболки и лёгких штанов. Его собственный взгляд выражал холодное безразличие, будто он терпит здесь постороннюю не по своей воле. — Выпей это, вернусь через 15 минут, — он встал напротив неё, внимательно разглядывая, пока девушка отклонилась назад, готовая дать отпор. Что-то отметил для себя, неоднозначно хмыкнув, после ушёл, прикрывая и впрямь не скрипучую дверь. Что это вообще сейчас было? Сам сюда притащил, теперь сам же недоволен? Хотя, она сейчас задаётся таким вопросом после того, как он убил человека. Так просто, ещё тогда в морозильной камере он говорил об этом, словно о повседневном занятии, словно в порядке вещей. Ему ничего не стоит повторить, только уже с ней. Этот дом — совершенно тёмная территория для пленной и раз она жива, то в её же интересах узнать здесь каждый угол. Забрав из морозильника, психопат подарил шанс на побег. Нужно будет продумать всё грамотно, иначе одна ошибка может стать фатальной. И самым грамотным решением на данный момент твёрдо встать на ноги, пока ей позволяют, она подыграет, но совсем немного. Лорен подсела ближе к столику, осмотрела содержимое подноса: несколько таблеток разного размера и большая кружка прозрачной жидкости. Предоставленные лекарства она примерно знала, ведь младшая пару раз таки обмораживалась на улице, до волдырей дело не доходило, но тоже мало приятного, и подобные таблетки принимались по назначению врача. Отказываться сейчас от них было бы глупо, пострадавшие места болели и чесались, чего делать категорически нельзя, иначе попадёт инфекция. Ей нужно окрепнуть. Хотел бы — убил в магазине, в отравлении нет смысла, поэтому она выпивает всё. Вода предусмотрительно тёплая. Другой вопрос, почему у него есть такие лекарственные препараты, если холод ему вроде как не страшен. С другой стороны, интересоваться этим самое последнее, что сейчас нужно. Как и было сказано, он вернулся через 15 минут без стука, кинул на угол кровати одежду. Вышел, дожидаясь за дверью. Голышом она всё равно не собиралась ходить, а это лучше, чем ничего. Байковая красная клетчатая рубашка и спортивные штаны, даже её собственные бежевые носки отдал. Только вот одеяние явно мужское, размеры больше её собственного, хоть она и не худышка. Благо у брюк был шнурок, это она ещё способна затянуть на талии, чтобы держались, низ подвернула. Вот с рубашкой посложнее: широкие рукава висели, линия низа доходила до середины бёдер, а сверху планки отсутствовали пуговицы, из-за чего ворот широко распахнут. Снова пришлось всё загибать, застегнуть, что есть. Отсутствие пуговиц не устраивало девушку и ничего лучше, чем натянуть это на плечо, чтобы не оголялась грудь, она не придумала. Тейт вошёл ровно тогда, когда она собралась. От пристального взгляда ей стало не по себе, но на его лице не отобразилось ничего, кроме странного блеска в глазах. Жестом приказано выйти из комнаты. Уже в коридоре отметила для себя обстановку. Они на втором этаже, прямо слева от её комнаты лестница, с другой стороны от спуска дверь, в противоположной стороне еще несколько дверей. Мужчина закрыл дверь и пошёл вниз, даже не боясь, что идущий позади пленник может схватить любой тяжелый предмет и ударить по затылку. Ему, или же ей, невероятно повезло, что она не настолько безрассудна, чтобы не убедиться в оптимальном способе побега. Если дом стоит посреди леса, на улице снежная буря, что можно было слышать по тихому завыванию ветра, то сбегать прямо сейчас равносильно самопожертвованию. Разница лишь в том, кто её убьёт — маньяк или природа. На первом этаже располагалась гостиная с большим камином в стене, и отдельная кухня, пока это всё, что она успела приметить. Ну и, конечно же, входная дверь с маленьким окошком, что была прям напротив лестницы. Как красная тряпка для быка. По габаритам дом предназначался для большой семьи. Фрост зашёл на кухню, отодвинув стул, приглашающе встал рядом. Но Лорен осталась стоять в широком проёме, смотря с недоверием. На столе находились столовые приборы с глубокой тарелкой, из которой шёл пар. Он что, просто берёт и просто приглашает её поесть? Если точнее — ужинать, за окнами сплошная темень. Всё это походило на плохую комедию, не смешную и не серьёзную. Шатенка ожидала минимум подвал с матрасом, большего будущему трупу и не нужно. А её согрели, одели, даже накормить собираются, и всё это не вяжется с таким отчуждённым взглядом. — Тебе особое приглашение нужно? — мужчина приподнял одну бровь в нетерпении, в голосе отсутствовали те игривые нотки, хоть он и так же бархатно тянул фразы. В определённый момент это может произвести нужное маньяку впечатление на жертву. И правда, лучше не злить, пока такое нейтральное отношение, а то, что такие условия нахождения здесь можно резко ухудшить, под сомнения не попадали. Лорен медленно прошла вглубь комнаты, придерживаясь за рубашку, перебросив большую часть волос на оголённое плечо, села за стол. Пояснять, что это нужно съесть, не стали, Тейтум встал у столешницы напротив, с настенных шкафов брал бутыли, что-то переливая, смешивая. За широкую спину особо не посмотришь, да и у неё есть другое дело. Желудок заурчал, подавая признаки жизни, как только приятный запах проник по рецепторам. Она уже и не помнит, когда последний раз что-то закидывала в желудок, 2 дня назад? В дороге перекусить не удалось, к магазину она приехала вечером, потом была в отключке, и снова на улице темно, сутки точно прошли. Сейчас перед ней такой притягательный, и самое главное, горячий бульон на основе курицы, если не подводит обоняние. Самое то, для разогрева изнутри, чтобы унять колющее ощущение в горле. Взять в руки посуду не предоставляется возможным по нескольким причинам, поэтому рядом лежит столовая ложка. Она неспешно приступила к трапезе, терпя жжение повреждённой кожи, исподлобья наблюдая за чужими действиями. На столе сбоку от неё поставили две небольшие миски с жидкостью, несколько марлевых тряпочек, самих рулонов и вату. Андерсон остановилась на некоторые секунды, когда рядом с ней сели на стул, лицом к ней. Она не повернула головы, бокового зрения было достаточно, чтобы понять, что сидят спокойно и ждут. Когда же она закончила, то удосужилась посмотреть на недружелюбного соседа. — Руку, — короткая команда, как дай лапу. Девушка также развернулась передом, быстро осмотрела маньяка и, не найдя колюще-режущих предметов при нём, медленно протянула руку. Кисть обхватили на удивление нежно, повернули в разные стороны, осматривая, в этот момент на лице хозяина было явное недовольство. Положенную вату заранее смочили в чаше и стали примакивать пузырьки и кожу вокруг. Резкий терпкий запах навёл мысли о спирте. Места ужасно защипали, зачесались, но Андерсон не рискнула дёргаться, стараясь не слишком явно кривиться. Те же манипуляции проделали со второй рукой. Когда же чужая кисть с ватой потянулась к лицу, пострадавшая дёрнулась назад. — Спокойно. Её придерживают за локоть, не давая отодвинуться сильнее. Лорен отвернулась, чтобы не смотреть в сиреневые глаза напротив, всё равно сидя в напряжении. Мокрая ватка осторожно прикоснулась, дразня прохладой воспалённую кожу, прошлась от ключиц к лицу, немного скользя по челюсти. Тёплые пальцы коснулись подбородка, поворачивая голову в другую сторону, чтобы обработать остальные участки. Девушка зажмурилась, предотвращая зрительный контакт, замедляя глубокое дыхание. Всё снова будто происходит неправильно. Почему он это делает, зачем, с чего его заботит состояние очередной жертвы? Она запуталась от контраста жестокости и заботы. Эти осторожные мозолистые руки буквально сутки назад ударили по голове топором, сейчас же они грамотно забинтовывают марлевые салфетки на поражённые участки, пропитанные желтоватым раствором. Шея также обработана, но замотана сухим марлевым бинтом, это же поможет согреть горло. Лица подобная участь не коснулась, видимо кровь, прилившая к голове в последние минуты до потери сознания, предотвратила образование волдырей. — Почему?.. — Вопрос хрипло вырвался сам собой, она замерла, будто совершила ошибку, подав голос. Но психопат никак не отреагировал, словно не услышал. Он встаёт рядом с ней, снимает повязку с головы. Проводит по волнистым волосам, убирая пряди, чтобы осмотреть затягивающуюся рану. Из кармана достаёт тюбик с какой-то мазью, накладывает на чистую марлю, прикладывает к голове, снова забинтовывая. Весь процесс пострадавшая хмурилась от неприятных ощущений, сидя смирно. Закончив процедуры, Тейт показал расположение ванной и туалетной комнаты, куда она может ходить. Экскурсия на этом закончилась, не успев начаться, её проводили до своей условной камеры, обратно в комнату. Какие-либо вопросы скорее всего будут бесполезны, но попытаться разговорить всё же стоило, пока не проявлено явной агрессии. — Мои вещи и машин… — Меня не будет завтра весь день, — мужчина сузил глаза, её даже не удосужились дослушать. — В твоих же интересах оставить дом в исходном состоянии, как я его оставил. Захочешь сбежать, пожалуйста. Дверь открыта. Только постарайся сделать так, чтобы твоё тело досталось мне, а не волкам. Сомнения отпали сами собой, он знает, что ей не удастся просто так покинуть дом без подготовки или хотя бы транспорта. Она может попытаться, но в любом из случаев вернётся в этот дом. Её заставят вернуться в безопасное место, не мороз, так дикие животные. Похититель откровенно издевается, только сказано это надменно, без явного веселья. Андерсон сдержанно вздохнула, проглатывая последние слова противника. Соврёт, если скажет, что новость о хищниках не насторожила. Это всё-таки лес, расстояние до проезжей части неизвестно. А хижина, скорее всего, расположена удалённо от дороги. Подтверждение догадки спрашивать не стоит. Не желая больше узнавать детали искромётного юмора, пленная проходит к кровати, смирившись, что на равных говорить с ней не станут. Отдых ей сейчас жизненно необходим, тремор отдельных частей тела порядком надоел. Силы для завтрашнего исследования ей так же будут нужны. Между тем мужчина комнату покидать не спешил, наоборот, подошёл ближе, чем вызвал напряжение последней. Он протягивает руки и шатенка инстинктивно отклоняется назад, избегая захвата, но за талию обхватили прежде, чем её действие завершилось. — Я помогу с одеждой, тебе нельзя активно работать руками, чтобы не перетиралась ткань, иначе лечение затянется. — Я против, убер… — Тебя не спрашивают. Грубиян. А ведь только ухаживал, как любящий мужчина. Если упустить момент, что именно благодаря ему она сейчас в таком состоянии. Лорен подняла к груди согнутые в локтях руки, но так и задержала их в таком положении, пальцами к потолку. Размахивать и пытаться оттолкнуть ими сейчас последнее, что она предпочла бы делать, только если ситуация не примет критическую окраску. Ну, если не считать громадные ладони на талии критической окраской, в принципе... — Я буду с-спать в одежде, — твёрдо попыталась заявить девушка. — Нет. Тело быстрее согреется под одеялом без одежды. Шатенка была ошарашена такой наглостью, ещё никто не смел до него так настырно нарушать личное пространство, что в магазине, что в этом доме. Только мужские кисти уже переместились выше, потянулись к пуговицам между девичьих ладоней. Казалось, он стоял слишком близко, его тёплое дыхание ощущалось кончиками пальцев, лицом, глаза смотрели исключительно вниз, пока сама девушка не смела поднимать взгляда. Растерявшись от ощущений, она смотрела на его покрытые шрамами руки. Те неторопливо расстёгивали пуговицу одну за другой, спускаясь ниже. Закончив, похититель придвигается ближе, более ощутимо позволяя чувствовать свою ауру, давление. Настойчивое, но совсем не насильственное. Её рубашка плавно соскальзывает с плеч, вместе с тканью обхватывают локти, опуская руки вниз, чтобы элемент одежды соскользнул окончательно, лишь немногим зацепляя бинты. Вдыхаемый воздух обжигает ноздри, губы непроизвольно приоткрылись, но она совсем не обращает внимание на ускоренное дыхание, как и бешеное сердцебиение. Если бы под рубашкой ничего не оказалось, она бы сгорела со стыда даже перед потенциальным насильником. Снова это чёртово ощущение тепла, как в том бреду, не смотря на уже голый верх, ей жарко. А ведь хозяин помещения ничего такого не сделал, просто снял верх, просто развязывает верёвочку на талии, запускает большие пальцы по бокам, стягивая штаны… В голове заверещала сирена об опасности положения, но смуглянка стояла, как вкопанная, надеясь, что дышит не слишком громко. Фрост встаёт на одно колено, ожидая, когда та поднимет ногу, чтобы снять вещь окончательно, но она не шевелится, и тогда действует он. Обхватывает щиколотку, проводит по бархатистой коже, останавливаясь на икре, тянет на себя вверх. Отодвигает штанину, чтобы опустить конечность обратно. Такие же действия проделывает и со второй, только, когда колено оказывается ближе к его лицу, неожиданно прислоняется к ней губами. Лорен дёргается, словно конечность пронзила игла, и практически падает на кровать, но умудряется сохранить равновесие, сжимая кулаки. Мужчина лишь усмехается, подбирая одежду, складывает на стул рядом с комодом и уходит из комнаты, словно только что ничего не произошло. — Больной придурок… — Она поняла, что всё это представление было для того, чтобы подшутить над ней и посмотреть на реакцию. Шатенка вздрогнула всем телом, разжимая кисти, чтобы после скривиться от жгучих ощущений под бинтами и вновь нарастающей головной боли. Стоило, наконец, лечь и попытаться уснуть. Эта ночь пройдёт беспокойно, и далеко не из-за болезненных ощущений.