Сука

— Крис, мне жарко.       Пол третьего ночи или около того. Кеннит лежит в постели возлюбленного, прижавшись к нему всем своим маленьким телом. — Кристофер. Мне жарко.       Он закидывает на него ногу и обнимает сильнее. Может хотя бы это сподвигнет Пьера на какие-либо действия?       Кристофер оборачивается, сонно щурясь. В темноте его лицо почти светится своей белизной. — Я не собираюсь заниматься с тобой любовью сейчас, Симмонс. — Принимаешь меня за какого-то извращенца. Мне просто жарко, — Кеннит прижался щекой к лицу Кристофера. — Чувствуешь, какой я горячий? — Он не заметил, как перешёл на страстный шёпот. — Чувствую, как я страшно хочу спать.       Пьер слегка оттолкнул рыжего и нехотя стянул с него одеяло.       «Остынь».       Кеннит был обижен столь холодным равнодушием. В мыслях привычно назревала в меру шутливая обида. Иногда Кристофер казался ему чересчур немощным и аристократичным. Кеннит не может описать это подробно для себя, и суммирует в простое знакомое слово. сука.       После очередного учебного дня, Кеннит застыл на входе в свою комнату и силился понять, что с ним, блять, происходит. Мелькавшие перед глазами слишком яркие сюжеты грозили ввести Симмонса в приступ эпилепсии, и он сменил их не менее красочными, но приятно-ужасающими планами расправы.       над ними, над ними всеми       Поражëнный своим богатым воображением, Кеннит нервно хихикает и садится на пол, обхватив себя руками. Неожиданно накрывает его волна безумной горечи и безысходности.       С таким не может справиться такое инфантильное существо, как он, и он достаёт нож для картонных коробок из выдвижного ящика. Вскрыты бледно-розовые царапины на внутренних сторонах рук и на вены давит тупая боль.       Кеннит вытирает рукой выступившие слëзы (счастья ли???) и размазывает по щекам мокрую тушь.       да, вот так, хорошо, так им всем       За спиной отчётливо громко застучали каблуки начищенных туфель. Кристофер на ходу выхватил нож из рук Кеннита как дорогостоящую нельзя-вещь у нерадивого ребёнка. — Прекрати наконец издеваться над собой. — Насильно он тащит его за руку на кухню и не отпускает, пока не достаёт флакон перекиси водорода. Усадив Кеннита к себе на колени, Пьер бережно обрабатывает свежие порезы на руке. Телевзломщик коротко дëргается и шипит, но Кристофер только сильнее и больнее стискивает запястье. — Что, ты теперь тоже как она?— с обидой пробормотал Кеннит. — Я не сомневался. Рано или поздно...       Пьер принимается за вторую руку уже не так аккуратно. — СУКА!!!.. — Угомонись, маленькая рыжая бестия. — Монохромный прижимает Симмонса к себе и целует в лоб. Кеннит опешил, но непонятная обида ещё не спала до конца. — Ты же знаешь, что я тебя люблю? — Нет, только сейчас догадался, — отшутился рыжий и поглубже зарылся в объятия Кристофера, вдыхая устоявшийся запах антиквариата, дорогого вина и горького миндаля.       не-такая-уж-сука подозрительно любвеобильна сегодня