Тяжело воспитывать дочь

***

— Когда вот так смотрю на тебя, будто вижу Вэй Усяня. Только воспитанного не орденом Юньмэн Цзян, а орденом Гусу Лань. Вот каким был бы мой брат сложись судьба чуть иначе, — говорит Цзян Чен и проходит в комнату к племяннице.       Ему доложили, что девушка проснулась. Лекари, что все эти дни следили за её состоянием, порядком выбились из сил, поэтому глава отпустил их отдохнуть, убедив, что на этой стадии прекрасно справится и сам. — Вы слишком очевидно пытаетесь меня ободрить, дядя, — посмеивается девушка с каким-то странным интересом разглядывая потолок. — Все мои проделки в прошлом, не более чем отчаянная попытка сделаться его жалкой копией. Мне никогда не хватит ни мужества, ни таланта, чтобы взлететь так же высоко. Остаётся только наблюдать со стороны и радоваться оказанной чести зваться его дочерью…       Девушка увлечённо говорит, но продолжает лежать неподвижно глядя куда-то вверх. Руки строго вдоль тела, каждый уголок тонкого одеяла красиво расправлен, а подушка под головой расположена ровно по центру кровати. — Этот праведник пытался воспитать из тебя последовательницу ордена Гусу Лань, но смотрю, ты не спешишь отдавать предпочтение его клану целиком и полностью… — рассуждает Цзян Чен устремляя взгляд куда-то в окно. — Вэй Усянь говорил, ты с детства обучалась в Гусу, но если бы не влияние и опека Лань Ванцзи, то давно бы уже вылетела оттуда с позором… — продолжает мужчина всё глубже погружаясь в собственные мысли и воспоминания. — Как тебе в Юньмэне?       Цзян Чен выглядит уставшим. Его шаги не такие бодрые и резкие как раньше, куда-то исчезла прежняя дерзость пополам с гордыней, а взгляд сделался таким глубоким и задумчивым, что даже при коротком взгляде на него создаётся впечатление, что он вот-вот примет позу и вознесётся. В теперешнем главе ордена угадывалось всё понемногу: лёгкая грусть, радостное просветление и даже глубокое, душевное спокойствие, что прежнему Цзян Чену только снилось. — Дядя, вы будто сам не свой, — удивляется Яньли и, впервые за несколько дней проведённых в постели, силится встать.       Она не знает сколько часов, а то и дней уже проспала. И даже не помнит как оказалась в этой постели. — О себе бы беспокоилась, — по-доброму посмеивается Цзян Чен. — Но хвалю за внимательность. Держи…       Мужчина бросает на кровать запечатанный в ножны Суйбянь. Как же долго он хранил этот меч. Ровно пятнадцать лет. Он даже снился ему, как и его прежний владелец, с которым Цзян Чен на долгие годы потерял связь. Раньше так было нужно, а теперь… Воистину, ничто не вечно под луной. — Суйбянь? Это ведь меч моего папы! — Отныне он твой.       Цзян Чен с мягкой улыбкой на губах следит за тем как племянница трепетно берёт в руки оружие, как любовно проводит пальцами по блестящему лезвию будто хочет приласкать. — Поверить не могу, — шепчет девушка. Глаза сразу наполняются влагой, только на этот раз от сильной радости. Однако, не проходит и пары минут, как её лицо снова обрастает печалью. — Как же я с ним теперь? — Меч из ножен ты уже вынула, — серьёзно говорит Цзян Чен. — Остальное придёт со временем. На этот раз не спеши. Третьего шанса уже не будет…       Дядя больше не улыбается, но и не кажется сердитым. Смутные подозрения сковывают сердце юной Яньли. Девушка не стесняется присутствия дяди и принимается остервенело рвать одежду на своей груди. Мягкая ладонь касается кожи, на котором отчётливо проступает не заживший до конца шрам. — Что вы сделали?!       Не обращая внимания на крики мужчина подходит к постели племянницы и присаживается рядом. Вместе с мечом Цзян Чен отдаёт ей и Цзыдянь. Молча одевает кольцо на её палец, пока девушка продолжает сидеть в полнейшей прострации, прижимая меч любимого папы к оголённой груди. Будто холодящий кожу металл стал для неё последним уровнем защиты. Только от чего? Не известно. Возможно от всего того, что дядя собирается сказать ей прямо сейчас. — Меч, что в юности носил Вэй Усянь и Цзыдянь — реликвия ордена Юньмэн Цзян, теперь твои. Надеюсь этого хватит, чтобы утолить твою жажду и убедить отказаться от тропы тьмы. — Дядя… — Достаточно тебе этого или нет?! — повторяет Цзян Чен привычно начиная злиться. — Я желаю знать только это.       Девушка сползает с постели на пол и склоняется в самом низком поклоне. Эта поза очень удобна, ведь ноги от сильного волнения и полного осознания происходящего уже не держат. — Мне никогда не вернуть долг, дядя, — говорит Яньли не отрывая головы от пола. — И что скажут родители, когда узнают? — А ты надеялась скрыть от них произошедшее? — искренне удивляется с её наивности Цзян Чен. — Мне от тебя ничего не нужно. Благодарности тоже не жду. Я сделал это для себя. Был обязан. — Из-за папы? — с любопытством поднимает взгляд. — Верно, я задолжал ему. И уже очень давно. Как приятно знать, что снова свободен.       Яньли осторожно поднимается с колен неуверенно поглядывая на дядю, который по прежнему сидит на постели и неотрывно смотрит на неё. — Что дальше? — спрашивает девушка в какой-то степени боясь услышать ответ. — Вы глава ордена Юньмэн Цзян. Как вы намерены управлять кланом без духовных сил? — Не собираешься мне помогать? — усмехается Цзян Чен. — Думаешь просто так сунул тебе в руки Цзыдянь? — Но как же Цзинь Лин? — Он наследник ордена Ланьлин Цзинь и не может унаследовать мой орден Юньмэн Цзян. Поэтому я в кратчайшие сроки должен сделать из тебя достойную преемницу. — Это плохая идея, дядя, — пытается отпираться, но не может подобрать подходящих доводов для разумного отказа.       В голове какая-то каша с тех пор как девушка пришла в себя. От долгого лежания в одной позе, комната плывёт под ногами. Хочется опереться о что-нибудь и Яньли отходит ближе к стене, чтобы прислониться к ней спиной, пока головокружение её не отпустит. — Я не согласна. — Для чего по твоему родители отправили тебя ко мне? — наводит на мысль Цзян Чен. — Думала только для того чтобы отлынивать от тренировок, подстреливать фазанов и кататься на лодке по утрам?       Яньли не верит всему, что говорит ей дядя, но как всегда отступает под его напором. А может её до сих пор гложет чувство вины? Или уже не менее сильное чувство долга? — Что мне предстоит? — спрашивает девушка, довольно быстро смирившись с новым положением вещей.       Всё же она росла в Гусу. Отец постарался и научил её сдержанности. И пусть чаще всего, Яньли использовала этот навык для того, чтобы скрывать от всех свой буйный нрав, на этот раз всё иначе. Она нарушила данное родителям слово и перешла черту. И если бы не забота дяди, она бы тут не стояла. Нужно отплатить добром за добро. Только так она будет спокойна. — Тебя ждёт настоящий Ад, — улыбается Цзян Чен и проходит к двери. — Светлый путь сложен и тернист. Тебе будет казаться, что он приносит только лишения и боль. Но скоро ты поймёшь, что он того стоит.