ГОСТ Свободы

Саша раздраженно чиркает спичкой о грубую поверхность коробка. На нем пестрый рисунок с какой-то военной тематикой. Руки трясутся от злости. Столько кровопролитных воин, а они воспевают этому серенады. Невский перестал вести им счет, слишком много вдов стало нынче. Спичка все никак не хотела зажигаться, и лишь сильнее раздражала своего обычно спокойного хозяина. Чертов снегопад, с утра пораньше повалил клубами. Вода в Неве уже встала. Сделалось совсем морозно. Влажность забиралась даже в самые теплые сапоги, щекоча пятки морозцем. И вот даже коробок не выдержал и размяк. Что уж говорить о… — Да чтоб тебя! — выругивается журналист, выкидывая сломанную спичку в сугроб. И уже тянется за новой… — Что ж вы, Александр, так нервы свои не бережете? — хмыкает у него за спиной голос, похожий… Московский. Саша чувствует, как отсыревший коробок в руке жалобно прогибается. Его еще здесь не хватало! Он вышел просто покурить. Выпустить пар, в прямом и переносном смысле. Только он и сигареты, специально же вышел в пустующий внутренний двор, лишь бы никто не увязался, и Московский здесь явно лишний. Он это знает и понимает, но все равно пришел. Он хорошо читает людей, так неужели не способен понять таких простых вещей?! Дело Блондеса проиграно. С треском. Саша напрасно старался, этих людей, лишившихся рассудка, не переубедить. Присяжным и судье плевать на правду, они думают лишь о политике. В журналисте все горит от несправедливости. А на этой чертовой спичке нет! Саша отвечает, даже не достает сигареты, зажатой во рту. — Все в порядке. Не переживайте обо мне, — сквозь зубы, нарочито вежливо выговаривает он, медленно выдыхая пар, да так, что очки запотевают. Черт. Паршивец, ведь знает, что именно вывело Невского из себя, и теперь довольно наблюдает за дымящимся, во всех смыслах, журналистом. Он чувствует спиной прожигающий взгляд между лопаток. Он сам же ему зачитывал приговор Блондеса, победно ухмыляясь. Михаил фыркает, не скрывая издевки, и один раз щелкает железом. Саша оборачивается и выгибает бровь. Зажигалка. Московский предлагает огонек. Александру не нравится этот жест, словно подачка нищему, он с недоверием косится на язык пляшущего пламени. Она стоит очень дорого, Саша предпочитал обходиться обычными спичками. — Недавно из-за границы привез знакомый, — предлагает, смотря пристально, уверяя Александра одним лишь взглядом в том, что это просто вежливость и ничего более. И пристально смотрит, как в очках напротив играют блики пламени. Глядит, будто одним взглядом говоря, что ему можно довериться. Старательно уверяет. Саша хоть и с прищуром, но все-таки склоняет голову и поджигает кончик сигареты; отстраняется, не отрывая глаз от начальника. Смотрит с вызовом, он уверен — это еще не конец, и дело Блондеса так просто не кончится. Александр не проиграл в этой немой войне. Он делает глубокую затяжку, прикрывает глаза, и задерживает в легких дым, до неприятного жжения. Горько. Выдыхает, и опирается о стену позади. Руки зябнут, а щеки режет влажный петербургский воздух. Сигареты и холод отрезвляют ум. Теперь и начальник кажется не таким раздражающим. Михаил следует его примеру. Он достает помятую пачку с каким-то гусаром, и затягивается. Сигареты такие же, как у Саши. Он изумленно поднимает брови. Он правда удивлен. Никогда бы не подумал, что такой как Московский, высокомерный и самовлюбленный аристократ, — все же, фамилия у него дворянская, — будет курить дешевый табак. И, тем более, что он курит ту же марку, что и Невский. А не странно ли это? Журналист оглядывает того с ног до головы, тщательно, прочесывает каждую незначительную деталь, которая натолкнула бы его на ответ. Безуспешно. А Московский, словно не замечая, глядит вперед, наслаждаясь моментом. Курит и даже не кашляет. Ведь табак этот дешевый, в разы хуже, горче положенного Михаилу по статусу. Тренировался? Нет, не стал бы. Пачка. Помятая, значит, долго с ним. Все же его? Саша не верит в подобные совпадения. Пока что. — Не знал, что вы курите такую гадость, — ухмыляется одним уголком губ, выдыхая дым прямо на начальника. И снова. Тот даже не морщится. — Хотите сказать, что и Вы курите гадость? — в ответ колет тот, указав взглядом на пачку в руках журналиста. Заметил. Он прячет озябшие руки в карманы, опуская голову, а живот прошибает беззвучный смешок от некой комичности ситуации. — По крайней мере, я только их могу себе позволить, — намекает, что это неприемлемо и подозрительно для такого авторитета курить тот же дешевый табак, что и твои подчиненные. Неприлично, как минимум. Но Московскому любые правила не писаны. Пожалуй, это и восхищало в Московском. Вопрос в том, почему он отказался от дорогого табака и трубки в пользу дешевого запаха махорки с желтой бумагой. Он ничего не делает просто так. — Александр, — он отрывается от стены и тушит бычок об мусорку, в которой, кажется, гниет с сотня таких же недокуренных сигарет. Не торопится. Михаил встает напротив и глядит прямо в глаза, да так, что Саше кажется, будто он ниже его на голову. Одним взглядом унижает, заставляя сомневаться в самом себе. — Мы же знаем оба, что это далеко не так, — подмигивает и одаривает дьявольской улыбкой. Не дожидаясь ответа, довольно улетает на демонических крыльях обратно в редакцию. Сашу сравнение смешит. Если Михаил демон, то он тогда Люцифер. С виду такой же безупречный. Знает каждый грех Саши, который он пытался утаить от всех. А он и парировать ему ничем не может. Московскому же безумно нравится дразнить Невского, это можно понять по его широкой ухмылке, пока тот поднимается по лестнице. Давно он так ни с кем не развлекался. Последнее время ему все наскучило. Саша ведь даже не подозревает, какое удовольствие доставляет Михаилу их игрой. Но эту довольную ухмылку может видеть только Камалия, невовремя выскочившая из-за угла. Она слишком долго знает своего начальника, чтобы не заметить нового взгляда Миши. Они здороваются и расходятся. Камалия хмыкает. Саша замер и смотрит перед собой, пока сигарета не обжигает пальцы, догорая. А Московский умеет угрожать, без прямых слов. Но кровь все же стынет в жилах. Он не боится, но сгинуть так просто в небытие истории не хочется. У него есть планы на свою жизнь. Сейчас Саша постоянно под колпаком. Он не может свободно действовать. Но у каждого есть скелеты в шкафу. А у такого как Московский, должно быть, их с десяток. Журналист комкает сигарету и бросает ее мимо мусорки. Хочет играть — будет ему игра.

***

— Михаил Юрьевич, еще раз хочу поблагодарить вас за Ваше доверие, — Александр стоит плечом к плечу со своим начальником. У Саши голос немного дрожит. Он терпеть не может званые ужины, но посещать их полезно. Вот только если Михаил выглядит под стать этому дорогому балу, широкоплечий, в алом костюме-тройке, с белым воротничком-стойкой, и бережно уложенными волосами на манер а-ля Капуль, разве что усы осталось отрастить и завить! Но, к счастью, Московский не додумался до этого. В общем — «белый воротничок». То Саша, в сером атласном костюме, кажется серым и невзрачным. Он выглажен, и кудри зачесаны на бок, не модно, зато так нравится самому Александру. Вот он вроде выглядит как все, и говорит точно также, но чувствует себя пустым местом в глазах этой напыщенной аристократии. Эти придирчивые взгляды, косые смешки дам при его виде. Невский поправляет манжеты, очки, словно увидев одну складку на пиджаке, эта урожденная аристократия проглотит его вместо фуршета. Все здесь пустое и лишь напудренное. Саше и не хочется становиться частью этого общества, но и быть белой вороной не хочется. — Александр, не нервничайте, все в порядке, вы выглядите подобающе, — Михаил наклоняется к Саше, и как бы невзначай проглаживает чужой воротник, но его обладатель никак не реагирует. Они стоят посреди залы, здесь довольно шумно и светло. С каждой стороны пахнет дорогими и душными духами. Кажется, Саше скоро от них станет дурно. Столько людей. Столько грязных разговоров, сделок, о которых можно разузнать... с одной стороны, попасть сюда хочется любому журналисту, но с другой, Саша бы никогда по доброй воле сюда не пришел бы. Это ведь день рождения градоначальника — Григория Волжского, — соответственно, здесь важных шишек больше, чем в Сосновом Бору. Насколько он слышал, градоначальник не особо дружелюбен, но при этом закатывает такие мероприятия? Хотя, статус обязывает. Журналист незаметно хмыкает: видно, в этом они похожи. И, конечно же, Московский не постыдился взять с собой Александра. На такие вечера ходят только в сопровождении дам, а никак не коллег. Но Невский же новый светило «Нового времени». Вывести его в свет, словно барышню на смотрины — это «долг» редактора. Унизительно. Любой, кто подходил к Михаилу, интересовался персоной Саши, и ему приходилось поддерживать беседу, пока Московский «вскользь» упоминал об фуроре его новичка. Но сейчас они стоят вдвоем. Небольшая передышка перед визитом нового «знакомого». Как бы Невскому ни не хотелось бы здесь находиться, он уже услышал много полезной информации и продуктивно провел время. Он снова одергивает рукава пиджака. — Не переживайте «серый очень подходит вашим глазам», — вспоминая недавний комплимент Камалии, глумится Миша. Ухмыляется, отпивая шампанского. Выводит на эмоции. Александру приходится применить все свое воспитание, чтобы крепко не высказаться Михаилу в лицо. Но и желание выиграть мысленное пари его останавливает. Ведь устроить сцену — проиграть сражение, и, следовательно, начать проигрывать войну. А Саша сдаваться не намерен. Эти крепостные стены Михаила, что строились годами, упадут, как карточный домик. Он не позволит держать себя на привязи подобно собаке. И, уж тем более, не в качестве ручного бродячего артиста. Нужно лишь найти его занозу и надавить. Если повезет, Саша сегодня найдет за что зацепиться. — Добрый вечер, Михаил, я смотрю, вы сегодня не в гордом одиночестве? — из-за спины Московского появляется рыжий мужчина с девушкой. Они как две противоположности: мужчина с прямыми чертами лица, зелеными глазами, и Саше кажется, что он здесь довольно крупная рыба. А вот девушка... простушка. По-другому ее не описать. Округлые черты лица, открытые зеленые глаза и светящаяся улыбка. Саша видит, как челюсть Михаила сжимается, а глаза перестают гореть огнем азарта. Только сейчас Невский замечает этот огонек. — Вы сегодня со… — мужчина делает паузу, пытливо оглядывая Александра. — спутником? Журналист готов подавиться воздухом, ему же не показалось?.. Или..? — Александр Невский. Мой коллега, — спешно представляет его Миша, переставая пить шампанское. Какой это уже бокал? Он, кажется, вообще не пьянеет. Похоже, они знакомы. — Александр, это мой старший брат Дмитрий Днепровский и его жена Радислава Днепровская, — с неохотой представляет начальник. Если они братья, то явно не горячо любимые друг для друга. То есть он правильно понял слова Дмитрия? И из-за этого Михаил так засуетился. Странно. Саша жмет руку родственнику Московского. Почему у него другая фамилия? Бастард? Кто из них? Дмитрий смотрит хмуро и высокомерно, хуже даже, чем Михаил. Но это у них семейное. — Какое у вас необычное имя, — сладко протягивает Радислава и протягивает руку, и он тоже пожимает ее ладонь через тонкую перчатку. Братья одновременно выгибают бровь. Александр уважал всех одинаково, не обращая внимание на возраст, пол, титул. А рукопожатие для него — проявление уважение к собеседнику. Все люди равны. Но, похоже, пока только в его мыслях. Девушка смущенно одергивает руку, и делает шаг за мужа. Многие сочтут этот жест оскорблением, но Александр не порочил никогда чести девушек. Дмитрий злобно сжимает челюсть. — Не знал, что вы выбрали себе в жены мышку, — уголок губ ползет наверх, Михаил доволен своим колким ответом за «спутника». — Жаль, она не знает, что за спиной кота находиться опаснее, — Михаил говорит с такой желчью, которую Александр ни разу не слышал из уст Московского. Спутники братьев чувствуют, как между ними скачут невидимые молнии. Это видно невооруженным взглядом. Что же между ними произошло? — Зато, я смотрю, ты во вкусах не меняешься? Выбираешь и набираешь все таких же сумасшедших? До Александра не совсем доходит вся суть этих слов, но вот Михаил, кажется, понимает и загорается не хуже водородной зажигалки. — А я-то думаю, кого мне напоминает Александр? — Михаил делает решительный шаг вперед — его чаша терпения переполнилась, Невский успевает среагировать и придержать того за плечо. Как ни странно, но он останавливается. Саше кажется, будь они в другом месте и без дам, то Михаил бы устроил настоящую драку. — Миша, Митя, рад вас видеть в добром здравии, — улыбается подошедший блондин, его волосы словно платина, и улыбка у него искренняя, хотя глазами он недовольно стреляет в сторону братьев. — Коля, а ты разве не должен быть сейчас в Москве? И где Стефания? — удивляется Дмитрий, а его обращение быстро меняется с официального «Михаил», на «Колю». Сразу видно, что у них, без кавычек, теплые отношения. — Появились дела, и я решил заглянуть сюда на полчаса буквально, я уже уходил, но встретил тут вас. А Стефания в Москве, скоро вернется. Михаил отступает на шаг назад, и Николай встает между двух братьев, как невидимый барьер. Обстановка разряжается. По крайней мере, Саше уже не кажется, что Михаил устроит драку посреди зала. Николай обнимает по очереди обоих, целует руку Радиславе, что-то с улыбкой говоря, и обращает свой взор на Сашу. — Александр, это Николай Немигов, мой старший брат и сын Алексея Смольного, моего дяди. Невский протягивает руку, и они обмениваются рукопожатием. Саша отмечает, что тот не носит перчатки и руки у него теплые, но с мозолями на пальцах. Работяга. Таких людей редко можно встретить в высшем обществе. — Коля, это Александр Невский, мой коллега. — Так вы тоже журналист? — Коля заинтересовано разглядывает нового знакомого. У него тоже голубые глаза, как у Московского, но светлее, и более спокойные, чем у братьев. Сложно поверить, что они состоят в близком родстве — слишком разные. Хотя, Миша с Дмитрием более, чем похожи, это скорее Немигов — белая ворона среди них. И как такой человек как Смольный смог воспитать Николая таким? Почему-то он производит на Сашу впечатление добродушного человека. — Тоже? Прошу прощения, вы имеете в виду Михаила Юрьевича? — И его в том числе, — кивает тот, и хочет продолжить, но его перебивает Московский, словно ему оказаться не в центре внимания смерти чревато. Он, ведь младший, требует к себе много внимания. — Коля — редактор газеты «Северный курьер». — Приятно удивлен, — Александр все не сводит глаз с Николая, чем, кажется, нешуточно раздражает Михаила. Невский наслышан о «Северном курьере» — умеренно либеральной газете, что осторожно, но верно завоевывает популярность. Она только начинает свой путь в мир журналистики, делает первые сознательные шаги. Скоро они побегут вместе. Саша только рад таким конкурентам. — Ну что вы, мы открылись только год назад и еще не такие профессионалы, как «Новое время», — Коля сконфуженно улыбается. — Зато вы его успели перегнать, не прославлялись на кровавой войне. — Уж чья бы корова мычала, — огрызается Михаил, наплевав на любые правила этикета. Саша видит, что Дмитрий хочет что-то еще сказать, но его останавливает рука жены на локте. Он глотает желчь, что хотел выплюнуть. Как волшебно могут действовать дамы на мужей. Саша решает не вмешиваться в семейные ссоры. — Нам пора, — цедит сквозь зубы, кланяется Александру, Коле, и с тем уходят, только Радислава улыбается виновато и тихо извиняется, прежде чем спешно удалиться за мужем. Михаил тяжело выдыхает. Воцаряется пустая тишина на мгновение, но и его хватает, чтобы Саша заметил, как Михаил сверлит взглядом уходящую фигуру. Только он смотрит не так, как вчера во внутреннем дворе. Если там он это делал ради любопытства, то сейчас с целью прожечь дыру в спине Дмитрия. Коля подходит к нему, нарочно закрывая собой Диму. Смотрит с горьким сочувствием, Саша видит как оба глотают ком в горле. Брат осторожно кладет руку на щеку Михаилу. Тот одергивает лицо, словно пес огрызается на любовь брата. Немигов, кажется, все понимает и опускает взгляд. — Когда же вы забудьте свои старые обиды, — качает головой и, коротко попрощавшись с Александром как полагается, с досадой уходит, пару раз кидая взгляд на поникшего Московского. Похоже, Александр нашел занозу Михаила. «Старые обиды»? Ссоры братьев всегда идут из детства.