***
Через неделю Нефес могла уже вставать и даже ходить. Злосчастная рана затянулась, остался лишь шрам, который напоминал о неприятных событиях из прошлого. Ибрагим паша умер… об этом уже всех известили. Хатидже султан и Хуриджихан подавлены из-за этого… они очень плакали, страдали из-за гибели близкого человека. Девушка понимала их боль… Однако это можно пережить, нужно лишь иметь в себе силы и не сдаваться! Михримах и Нефес находились в хамаме. После недавних происшествий они начали проводить почти всё своё время друг с другом. Их это радовало… Обмотавшись в полотенца, султанши сели на мраморные камни и принялись набирать воду в блюдца, а затем выливать на себя. Госпожи пожелали сделать сегодня всё сами, поэтому отправили служанок за дверь. — Как думаешь, Хатидже султан отомстит тебе? — заинтересовано спросила дочь падишаха, вновь набирая воду. Мать шехзаде усмехнулась и спокойно, как ни в чём не бывало, ответила: — Не знаю. Не хочу об этом думать! Я хочу расслабиться и отдохнуть. — Боюсь, что тебе в этом дворце покоя не будет, как и всем нам. Тут только беды, несчастья и ссоры, — с насмешкой произнесла Михримах, однако в её голосе проскользнуло что-то печальное. Девушка откинулась на стену позади неё и закрыла глаза, пытаясь отвлечься от настоящего. — Ты права… Однако я хотя бы попытаюсь. Это всё невыносимо! — на последней фразе Нефес повысила голос и раздраженно стукнула рукой по мраморному камню. Дочь падишаха посмотрела на неё с сочувствием. Любимица Мехмеда сделала вдох и выдох, пытаясь успокоиться. Затем решила быстро сменить тему: — Как обстоят дела с Бали беем? Ты писала ему письмо? Говорила с ним? — султанша, услышав такие вопросы, заметно помрачнела. Она опустила чашу на камень и грустно посмотрела в пол. — Не было времени. Как ты знаешь, мама хочет выдать меня замуж за Рустема… — Ей что-то мешает? — с интересом в глазах спросила девушка. Михримах кивнула и так же, как и она, откинулась на стену позади себя. Затем промолвила: — Повелитель ждёт моего согласия, а я не желаю этого брака… — любимица шехзаде выставила руку, прося подругу подождать. Затем повернула голову в сторону двери и громко крикнула, чтобы её услышали: — Фарья, принеси нам фруктов! — после этого она вернула своё внимание к госпоже и уверенно сказала: — Значит, тебе нечего бояться. Просто не соглашайся на этот брак! — Мама на меня давит. Я уже не знаю, что и делать, — обречённо выдохнула госпожа и прикрыла лицо руками, действительно не зная, что делать. Нефес заметила это. Она встала со своего места, подошла к подруге и взяла её за руки, пытаясь передать смысл слов, которые она скажет ей сейчас: — Не поддавайся ей. Главное — то, что хочешь ты, а не то, что хотят другие. Тебе с этим жить… — Михримах слабо улыбнулась и кивнула, соглашаясь с подругой. Послышался скрип открывающейся двери. Служанка матери шехзаде — Фарья хатун — принесла две тарелки с фруктами. Одну она поставила на стороне дочери падишаха, а другую оставила возле места девушки. Рабыня послушно поклонилась и оставила их. Тогда любимица Мехмеда вернулась на своё место. Она взяла одну виноградину и закинула её в рот, медленно пережёвывая. Тем временем дочь Хюррем задумчиво смотрела на неё. Она хотела поговорить с ней о своих братьях. Узнать ответ на вопрос, который она хотела задать. — Нефес… — неуверенно окликнула девушку Михримах. Та мгновенно ответила: — Да? — Я всё знаю… Мать шехзаде резко обернулась к дочери падишаха и с недоумением на лице спросила: — Ты о чём сейчас говоришь? Госпожа села поудобнее, собралась с силами и уже немного увереннее промолвила: — Я разговаривала с Мустафой, Селимом и Баязедом. Они испытывают к тебе чувства… — Нефес оторвала взгляд от султанши. Она сглотнула подступающий ком в горле. Дыхание и сердцебиение участились из-за волнения. Девушка опустила голову и тихо прошептала: — Так они тебе сказали… — Почему ты сама не сказала об этом? — с укором спросила дочь султана, смотря на подругу. Та подняла голову и посмотрела на неё уверенным взглядом. Затем так же уверенно сказала: — Это должно было быть тайной. Давай лучше оставим эту тему? Я не хочу разбираться в этом сейчас… — Михримах выставила руку, давая понять, чтобы та дала ей договорить. Вот тогда Нефес поняла, что ей не получится уйти от этого разговора. Оставалось лишь надеяться, что госпожа никому ничего не расскажет… — Просто ответь мне на один вопрос… только честно! Ты любишь кого-то из шехзаде, кроме Мехмеда? У тебя есть к кому-то какие-то чувства? — наложница затаила дыхание от неожиданности, сердцебиение усилилось ещё больше. Сейчас решалась её судьба. Кто знает, рассказала бы Михримах об этом кому-то. Той же матери или отцу. Вот тогда… её казнят, а шехзаде сделают выговор. Они лишаться милости повелителя… Но девушка понимала, что султанша всё равно узнает правду. Тогда будет конфликт, и, возможно, тогда она расскажет всем. Поэтому не стоит так делать. Лучшим вариантом было изложить душу, потому что тогда хотя бы была надежда… — Да. Я чувствую, — с опаской произнесла она. Михримах смотрела на неё пустым, безжизненным взглядом. Догадки были верны! Она отвела взгляд от наложницы, и вздохнувши произнесла: — Понятно… — Я надеюсь, ты никому не расскажешь! — Нефес посмотрела исподлобья на госпожу, как бы заклиная, чтобы она не делала этого ради всего святого. Дочь падишаха немного поколебалась, подумала, но в итоге расплылась в улыбке и многозначительно кивнула головой. — Можешь не сомневаться во мне. Я не сдам ни тебя, ни братьев. Я давала им обещание. Спасибо, что ты честна со мной… — Будто бы у меня был выбор… — недовольно буркнула мать шехзаде. Михримах заливисто рассмеялась и поправила свои мокрые волосы на голове. Она засмеялась в ответ и вздохнула. Некоторое время они пребывали в тишине. Нефес оглянулась и кое-что почувствовала. Становилось тяжело дышать, воздух был горячим, обжигал кожу. Хамам нагревался всё больше и больше. Девушка поднялась со своего места, бросила взгляд на подругу и промолвила: — Я предлагаю идти. Здесь уже становиться очень душно… — дочь падишаха согласилась. — Ты тоже заметила это? Обычно хамам не растапливают до такой температуры. — Тогда нужно уходить, — серьёзно сказала девушка и направилась в джамекян. Михримах поспешила встать и направилась за девушкой.***
Госпожи переоделись в роскошные платья. Михримах надела зелёное платье с золотыми узорами и бежевыми рукавами, а на голове блистала корона средних размеров, темно-зелёного цвета. Любимица шехзаде же надела наряд своего излюбленного цвета. Синего, с пышными рукавами и золотистыми узорами от живота к груди. Также присутствовала корона с белыми, маленькими камешками. Султанши вышли из хамама и горделиво направились в сторону своих покоев. Шли они в полной тишине. Как говорила Хюррем султан: «В этом дворце даже у стен есть уши». Поэтому обсуждать что-то в коридорах было рискованно. — Я пойду к себе, Нефес. Хочу подумать, — сказала дочь падишаха остановившись на полпути, Нефес повторила за госпожой и повернулась к ней. Понимающе кивнув, промолвила: — Я поняла тебя. Помни, что я тебе говорила, — Михримах улыбнулась, развернулась и направилась к себе. Любимица шехзаде присела в поклоне, чтобы попрощаться как следует с госпожой, а после этого поторопилась в свои покои. Возле своей опочивальни девушка заметила незнакомую служанку. Она, заметив рядом с собой мать шехзаде, поспешила поклониться. — Госпожа. — Кто ты? — Нефес вопросительным взглядом оглядела рабыню. Она её ещё никогда не видела. — Госпожа, я служанка Хатидже султан, Рана. — Что тебе нужно, Рана хатун? — безразлично, с неким недовольством задала вопрос любимица шехзаде, та лишь сглотнула и тихо произнесла: — Султанша, Хатидже султан желает вас немедленно видеть…