Кукла

      Наруто чувствовал себя бессильным и даже несколько преданным.       Он временами писал Сакуре, она ему всегда отвечала и давала довольно полезные советы. Сердце болело при мысли, что Саске находился у этого чёртового змея. Было страшно. Узумаки сам не понимал, чего боялся. Просто было жутко, что… Нет, Наруто понимал, чего боялся. Он понимал, что боялся момента, когда его чувства станут слишком очевидны для Учиха.       Хотя Наруто уже начинал понимать, что этот глупый теме уже подозревает его.       В прошлом Узумаки делал много вещей, которые могли бы сказать больше слов. Хоть блондин и сам в то время не понимал своих столь странных чувств к этому холодному Учиха, однако… Наруто желал заботиться и защищать Саске, ведь тот напоминал брошенного кота, которого хотелось приласкать и покормить. Хотелось плакать от безнадёжности.       До Наруто не сразу дошло, что это не просто близкая дружба, которую можно было бы даже назвать братскими узами, нет. Эти чувства были другими. Узумаки чувствовал себя поражённым, когда понял, что просто-напросто любит этого теме. Как же было больно слышать кучу гневных слов от этого высокомерного индюка, больно было сражаться против него, но джинчурики девятихвостого понимал Саске лучше любого другого человека. Именно поэтому Наруто пытался сделать для него всё.       Довольно поздно пришло к парню осознание, что это и есть та самая любовь.       Сейчас же, когда он вернулся в деревню, ему было не с кем посоветоваться на эту тему — Сакура пропала. Единственный, пожалуй, человек, с котором Наруто мог обсудить такие вещи. Харуно никогда его не пристыжала и не осуждала, напротив, серьёзно обсуждала дело. Сакура не делала его проблемы мелочью, помогая разобраться и предлагала варианты решений этой проблемы.       Наруто нравилась эта Сакура, хоть и прошлую он помнил уже плохо.       Сакура — это Сакура, разницы не было — так думал Наруто, чувствуя себя брошенным всеми.       Из команды в Конохе был только он, даже Какаши-сенсей. Узумаки, конечно, знал о том, что его подруга положила глаз на их учителя-джонина. Однако он совсем не предполагал, что они вместе сбегут из деревни, по слухам, решив найти что-то новое и романтическое. Последнее слабо вписывалось к этим людям, уж Наруто это знал.       Никогда бы парень не предположил, что эти двое встречались за спинами всех! Они скрывали до самого конца эту правду! Наруто даже было обидно, что Сакура ему не доверяла таких вещей, хоть у неё мелькали слова о том, что она хочет потренироваться с учителем, хотя звучало это странно. Думая об этом сейчас, Наруто понимал, что имела она совсем другое, а не тренировки. Он просто не понял этого.       В конечном итоге, Наруто пришлось в одиночку бороться с собственными мыслями и тяготениями. Он осознал вдруг ценность друзей в таком плане, как доверие и возможность выговориться, обсудить проблему и вместе подумать над ней. Это действительно очень ценная вещь. Конечно, были люди ещё, с которыми можно было обсудить проблемы, но точно не такого характера, как любовь к Саске.

***

      Пока планы шли хорошо, Обито мог позволить себе такую возможность, как провести больше времени в его новом «доме». Медленно, но верно продвигался план по созданию идеального мира, который он предоставит уже Сакуре, возможно, избавившись от такой проблемы, как Какаши.       — Я же говорил, что твои действия неправильные, — с недовольством говорил в который раз Хатаке, будучи недовольным желаниями своего партнёра.       Учиха же было глубоко наплевать — он хотел сломать её полностью, заставить принадлежать ему. Кукла должна оставаться куклой, а не превращаться в человека. Обито нравилась именно эта кукла с красивыми розовыми волосами. С годами Сакура стала показывать всё больше эмоций, будто бы как-то изменившись. Конечно, это не так. Не могла эта девчонка измениться.       — Разве мы не обсуждали, что не вмешиваемся в игры друг друга? — хмыкнув, спросил в ответ Тоби, скрестив руки на груди.       Какаши уже начал понимать, что ему не шибко нравилось то, что делал его напарник. Как-то даже странно было, будто сам он пытался осознать себя и попробовать в новом, отчего-то уже начиная понимать, что их старые игры с Сакурой должны быть лучше. Хатаке уже не мог себя понять, он путался в собственных мыслях и желаниях. Мужчина вдруг начал чувствовать некую вину. Это было странно.       Однако, Какаши уже решил, что раз начал, то пойдёт до самого конца.       Вздохнув, Хатаке вспомнил тот жуткий взгляд зелёных глаз, что в прошлом так привлекали его своим ярким блеском. Это действительно пугало, особенно то, каким образом желал сломать этот взгляд Тоби — насилием и жестокостью. В груди всё сжималось от какой-то грусти и привязанности к девушке, не хотелось видеть, как её взгляд тускнеет.       — Не приводи больше сюда кого-либо, — хмуро заключил джонин Конохи.       Конечно, все, кто присутствовал тогда, уже были мертвы. Обито не мог себе позволить оставить этих хмырей живыми, во-первых, от того, что они узнали о существовании этого места, во-вторых, от того, что они коснулись Сакуры, что уже было противоречиво. В действиях, как Какаши, так и Обито, было много таких вот противоречий. Они оба были людьми со сломанной судьбой, не имея возможности решить эту проблему, что была глубоко в голове, а не на теле.       Именно их проблемы в голове вызывали столько противоречий в действиях.       Они даже не знали, чего хотели. Что тут говорить о принятии решений? Конечно, есть иллюзии о чём-то глобальном, но разве это настоящее желание?       Что Какаши, что Обито — они не могут отпустить прошлое, до сих пор продолжая возвращаться назад и вспоминать то ужасное событие. Они были связаны одной нитью судьбы, одной болью. Однако, ни тот, ни другой, не думали о том, чтобы оставить эти бессмысленные терзания, которые вряд ли бы порадовали ту самую, ради которой столько слёз.       Вряд ли мёртвые желают, чтобы по ним убивались годами.

***

      Сакура долго приходила в себя после этого шока. Из-за сильного духа и воли, да и что тут говорить, она уже испытала самое ужасное — смерть, Харуно не могла быть сломлена такой детской выходкой. Конечно, девушка не ожидала такого. А что она могла сделать-то? Ничего сейчас в руках Сакуры не было, даже руки были скованы. Стоит только похитителям пожелать, как она будет лишена и возможности передвигаться по этой жалкой кровати.       Харуно вздохнула, радуясь тому, что поставила печать, о которой ей рассказывала Цунаде — некая контрацепция, которую использовали в медицине этого мира. Хотя бы здесь она не прогадала.       Помимо всего этого, Сакура много думала о том, что действительно сильно ошибалась насчёт того, что сможет прижиться в этом мире с одним лишь глупым увлечением. Нет, сознание современного человека сложно подстроить под сознание шиноби. Где-то кто-то обязательно будет лучше, но преимуществ для выживания больше у шиноби, ведь они созданы для этого.       Между делом вновь мелькали мысли об самоубийстве.       А самое главное: «Что собирался делать Какаши?» — он ещё ничего не делала с ней, кроме как кормил, мыл, да менял постельное бельё. Хатаке активно ухаживал за ней, однако не прикасался. Сакура могла предположить, что мужчины разделили времяпровождение с ней на какие-то периоды, однако пока не могла сказать этого точно.       Что так интересно, так это его виноватый взгляд, который Какаши не мог скрыть. Есть вещи, которые были неподвластны этому человеку. Так вот Сакура не могла понять, чего же от неё хотела эта глупая псина, посмевшая укусить хозяина. Вообще, Сакуре хотелось указать этому псу своё место. Хотелось поменяться с ним местами и заставить почувствовать всё это унижение.       Харуно тяжело вздохнула, прикрывая глаза и слыша тихие шаги. Они точно принадлежали Какаши.       — Как ты себя чувствуешь? — с улыбкой спросил мужчина, появляясь в её комнате.       Сакура промолчала. Ей не хотелось с ними разговаривать. Она думала о том, что вполне можно было хотя бы в начале попробовать договориться с ней, а не вот так поступать. Конечно, это лишь некая обида. Однако, как ещё относиться к таким ужасным действиям? Смеяться? Нет уж, Сакура ещё с ума не сошла.       Какаши действительно не понимал сейчас, что же ему делать. Как должны вести себя те, кто ведёт игру? Что они могут приказывать? Он только помнил то, что проходил с Сакурой. Хатаке не мог поступать также, как Обито — этот метод ему вовсе был не по душе.       — Сакура, — Какаши сел на край кровати, не поворачиваясь лицом к девушке, — я… я думал о том, — на секунду замешкавшись, Хатаке таки решил высказаться ей, ведь Харуно всегда понимала окружающих и могла дать дельный совет, — чтобы стать как ты в наших отношениях.       — У тебя не получится, бака, — протянув последнее слово, с насмешкой произнесла Сакура в ответ, несколько по кошачьи прищуриваясь.       — Почему? — резко обернувшись, спросил Хатаке. Он чувствовал уверенность в каждом её слове, потому не мог сомневаться в этом.       — Ты ведь лютый мазохист, — пропустила смешок Харуно, — тебе нравится боль, тебе нравится, когда я смотрю на тебя сверху вниз и касаюсь твоего члена, унижая тебя, — в голосе хоть и мелькала нотка раздражения и злобы, но Сакура говорила правду.       Она видела это наслаждение в его глазах и уже понимала, что доминанта из Какаши не выйдет, как из неё балерины. Он слишком уж погружался в роль псины, слишком уж ярким был его взгляд в моменты унижения. Какаши нравились их игры намного больше, чем могло показаться на первый взгляд. Сакура была достаточно опытна в прошлой жизни, чтобы говорить об этом. Она знала, как выглядели сабы, как выглядели их хозяева и какими были универсалы.       Какаши хотелось согласиться, однако, тогда он сомневался насчёт того, зачем вообще всё это делал. Ему нужна была причина похищения Сакуры. И он довольно быстро нашёл её для оправдания перед самим собой. Всё это только для того, чтобы провести больше времени с Харуно.       Хоть Сакура и прямо сейчас испытала некоторое облегчение, выплеснув немного злости в словах, однако, она была рада, что смогла так легко переубедить Какаши в его собственных заблуждениях. Временами такое бывает, когда думаешь, что это по кайфу, но поздно осознаёшь, что это всё же не то. Харуно хмыкнула, вдруг понимая, что настало время Какаши. Это было очень хорошо.       — И как ты собираешься провести игру? — с усмешкой спросила Харуно, прищуриваясь.       Какаши впервые за долгое время увидел знакомый ядовитый блеск в зелёных глазах, который оказывается был ему так дорог и был таким родным. Это вызывало теплоту в груди мужчины. Он был рад видеть этот взгляд. Словно послушная собака, Какаши будто бы вилял своим невидимым хвостом, смотря на Сакуру с восхищением. Это даже вызывало ещё больше раздражения у девушки. Как смешна была вся эта ситуация. Ей вдруг начало казаться, что именно Обито подтолкнул её псину на это заблуждение.       Наконец настала возможность выплеснуть свой гнев.       — Раздевайся, — с некоторым безразличием приказала Сакура, смотря в видимый глаз Какаши.       Она придумает, как поиграть со своей собакой. Нужна лишь практика.