myth of my love

Шум машин ещё не успел нарушить тишину просыпающегося мегаполиса. В приоткрытое окно многоэтажки задувает весенний ветер, развевая сиреневые занавески. Орхидея на подоконнике тянется к теплым солнечным лучам. Майское субботнее утро навевает приятную атмосферу, делая светлую просторную кухню ещё уютнее. — Доброе утро, Тэ, — говорит сонный Чонгук, входя на кухню и сладко потягиваясь. — Как спалось? — оборачивается Тэхён, почувствовав теплые руки на своей талии и нежный поцелуй куда-то в макушку. — Отлично, мне даже приснилось, что… — Чонгук хмурится, заметив из-за плеча парня баночку с таблетками. — Ты опять их пьёшь, — звучит то ли с досадой, то ли как-то разочарованно. — Мы уже говорили об этом, Гук-и. Эти таблетки прописал мой врач. Мне нужно их пить. В извиняющемся жесте Тэхён мягко касается губ Чонгука своими, на что незамедлительно получает ответ. Парни сливаются в медлительном, сонливом поцелуе, наслаждаясь ранним утром и первыми лучами солнца, скользящими по их лицам. — Сделать тебе кофе? — оторвавшись от чужих губ, спрашивает Тэхён. — Я не хочу, спасибо. — Но ты всегда пьёшь кофе по утрам, — парень раздосадовано опускает голову и отворачивается к окну, обнимая себя руками. Карамельные кудрявые волосы блестят и переливаются на солнце, а большие грустные глаза смотрят вдаль. — Я… Тэхён-а, я просто волнуюсь. Мне кажется, эти таблетки плохо влияют на тебя. На нас, — ласково произносит парень, не желая обижать партнёра. — Мой курс приёма заканчивается сегодня, — резко, даже с агрессией бросает Тэхён, продолжая смотреть в окно. — И ты прекрасно понимаешь, что это значит, — с грустным смешком говорит Чонгук, смотря на спину своего парня. Тэхён вздрагивает от этих слов, с болью врывающихся в его сознание. Все мысли вдруг омрачаются, становятся безнадежными. Жизнь за несколько секунд теряет краски. Утро уже не радует тишиной и уютом, а орхидея на подоконнике начинает раздражать так, что её хочется выкинуть в окно. Он так хотел не думать об этом. Так хотел забыть. Провести этот день как и все предыдущие. Но Чонгук произнёс то, о чём нельзя было говорить. Режущая боль беспощадно крошит самое ценное, сдирая заживо кожу с Тэхёна. Все барьеры рушатся один за другим. Забвение, выстраиваемое с таким кропотливым трудом, разбивается на мелкие осколки, врезаясь в израненное тело, очерняя все мысли и воспоминания. С обрыва сбрасывая в пучину реальности. Тело парня мелко дрожит, и он поворачивается к Чонгуку в немом крике. Из глаз начинает литься поток слёз, так красиво, словно в траурном безмолвии скатываясь по смуглым щекам, а затем разбиваясь о пол. — Я люблю тебя, Чонгук. Люблю больше всего на свете, — голос Тэхёна срывается на шёпот. — Тогда почему ты не можешь выбрать меня? — Потому что это неправильно. — Не делай этого, — умоляет парень, однако стоит на месте. Лишь пристально, выедая душу, смотрит в глаза. Смотрит, когда Тэхён подходит к столу. Когда берет в руки красноватые, круглые таблетки. Когда колеблется несколько секунд, глядит на Чонгука в ответ, однако видит лишь мутное пятно из-за слёз, застилающих глаза. Секунда, две, три… Тэхён глотает таблетки, поспешно запивая болью Чонгука водой. Пауза. Обрыв. Конец. — Ты всё-таки сделал это, — бесцветно произносит Чонгук, смотря пустыми глазами. — Но у нас ещё есть немного времени, — Тэхён захлёбывается рыданиями, беря чонгуковы руки в свои и падая перед ним на колени. — Прости меня, Чонгук. Прости, прости, прости. Прошу. Я не могу по-другому. Ты ведь и сам понимаешь, что так правильно, — Чонгук молча, бездумно смотрит на истерику Тэхёна, на свои руки, до боли сжимаемые в попытке донести всё сожаление и раскаяние. Долго, долго молчит. — Ты всё-таки предал нас, — срывается с его губ так сухо. Так безразлично, будто их ничего не связывает, будто они друг другу чужие. В стеклянных глазах нет ни грусти, ни разочарования, ни даже ненависти. В них пустота. Пустота, что бьёт по живому. — Этот год с тобой — лучшее, что со мной случалось… — Чонгук, не поступай так, — Тэхён уже не плачет. Он просто упивается болью, смотря в глаза Чонгука, лишённые эмоций. Он заслуженно принимает свою боль, мирясь, становясь с ней одним целым. — Тэхён-и, это ведь не я. Ты сам принял такое решение, — вдруг смягчается Чонгук, плавно высвобождая свои руки из ослабевшей хватки Тэхёна. Наклоняется, целуя его в лоб. — Прощай. Чонгук выпрямляется, поднимая своего парня на ноги, а затем делает несколько шагов назад. Тэхён смотрит на Чонгука, который начинает превращаться в дымку, растворяясь в воздухе. Он уже совсем не плачет, лишь одинокая прощальная слезинка рождается в глазу его чудесным хрусталиком, но вскоре погибает, долетая до паркета. То место, где стоял Чонгук, уже давно опустело. Но Тэхён продолжает смотреть. Долго, пристально. Отпуская. «Покойся с миром, плод моего воображения.»