Четыре свадьбы и дракон

      Следующими свадьбами Уизли были свадьбы Джорджа и Перси. Гермиона присутствовала на обеих как официальная девушка Рона, опираясь на его руку и светясь во время церемонии, а затем, следуя указаниям Молли, руководила праздником во время приёмов. Чарли, конечно, был на каждой свадьбе, но Гермиона не танцевала ни с кем, кроме Рона, и только в конце вечера, когда все ушли, а она, измученная, стояла босиком и едва двигалась, пока Рон обнимал её и шептал обещания в её всклокоченные от работы волосы.       Свадьба Джинни и Гарри была совсем другой.       Джинни отложила помолвку до окончания школы, а свадьбу — до года, когда она будет играть в квиддич в элитной команде. Несмотря на это, она была на своей свадьбе как очень молодая невеста. Флёр и Билл были там со своим ребёнком, празднующие окончание войны. Джордж и Перси были там со своими беременными женами. А Рон был там с невесткой Билла, когда-то маленькой девочкой с озера, Габриэль Делакур. Она приехала погостить в коттедж «Ракушка», чтобы помочь с ребёнком. И Рон, исключительно уязвимый, как и всегда, перед чарами предков-вейл, влюбился в неё. Рон, казалось, был убит горем из-за того, что оставил Гермиону ради неё, но всё равно сделал это.       Гермиона сидела на традиционной свадьбе Гарри и Джинни в Барроу вместе с Хагридом, МакГонагалл и отрядом авроров со стороны Гарри, подальше от Уизли. В знак своей стойкости и яростной независимости она пришла без пары, но потом пожалела об этом. Ей следовало привести с собой самого несносного кавалера, какого только можно придумать.       Она должна была привести Крама. Нет, он был слишком вежлив.       Как насчёт одного из тех слизеринских парней из школы? Она могла бы позвонить Грегори Гойлу. Он был в большом долгу перед ней после того случая со спасением от огня. Но он был должен и Рону. Это бы не сработало.       Нет, Драко — она должна была перевернуть камень, под которым прятался Драко Малфой с тех пор, как на суде он сказал, что изменил представления о чистоте крови, и проверить его новые прекрасные идеалы на прочность, приведя его сюда в качестве свидания с грязнокровкой. Она так и видела его, усмехающегося над всем этим, ужасного, но подтянутого и сияющего, одетого во всё чёрное, без сомнения. Рон бы сошёл с ума. В следующий раз…       Но следующего раза не будет. Следующая свадьба Уизли будет свадьбой Рона, и она знала, что он пришлёт ей приглашение, а она вежливо откажется. Этого от неё ждали. Она заявит, что это в середине невозвратной поездки, которую она уже забронировала, или что-то в этом роде. Может быть, она пошлёт им в подарок маггловский тостер.       Аплодисменты выбили её из этих фантазий. Пока она не обращала внимания, Гарри и Джинни пообещали друг другу быть вместе всю жизнь. Рон, шафер, стоял у локтя Гарри, когда тот целовал сестру Рона, и хлопал так, как будто верил в такие вещи.       Когда церемония закончилась, Гермиона поднялась со своего одолженного складного стула, развернулась и разложила его для транспортировки туда, откуда его привезли. Закончив с собственным, она перешла к остальным, освобождая пол для танцев. Она стояла рядом с шестым стулом, когда пара грубых веснушчатых рук накрыла её.       — Гермиона, не беспокойся об этом, — это был Чарли Уизли, его лицо выражало беспокойство.       Она отдёрнула руки.       — Почему? Потому что я больше не семья? — её голос прозвучал громче, чем она хотела.       Чарли подошёл ближе, шепча.       — Пойдём. Ты не хочешь выставлять себя напоказ. Пойдём со мной, и мы возьмём тебе что-нибудь выпить.       Она надулась.       — И как ты оказался в роли управляющего бывшими, Чарли Уизли? Это твоя тайная официальная роль на свадьбе твоей сестры? Это записано в списке где-то в свадебных файлах твоей матери? Они решили, что для этого им придётся нанять укротителя драконов?       К тому времени, как она дошла до слов «укротитель драконов», её голос был достаточно громким, чтобы его услышали все под тентом. Все Уизли разом вздрогнули от боли при звуке описания Чарли, которое все они признали оскорбительным для него.       Прошло ещё мгновение, прежде чем Гермиона сморщилась. Чарли убрал свои руки от её, но она вцепилась в него снова, опустив руку на плечо Чарли, её пальцы впились в ткань его мантии и сжались в кулак.       — Клянусь всем святым, Чарли, мне очень жаль, — сказала она, её голос стал тише, потрескивая от слёз. — Мне так жаль. Я не знаю, что на меня нашло. Это вырвалось…       Он снял её руку со своего плеча, взял её в свою, положив другую руку ей на спину, и вывел её из палатки.       — Эй, с ней всё в порядке? — Гарри шёпотом окликнул его через плечо, когда они проходили мимо по дороге к выходу.       Чарли кивнул.       — Да, в порядке. Просто нужно немного подышать воздухом. Не беспокойся, Гарри. Джин.       На улице её учащенное дыхание перешло в слёзы. Чарли проводил её до конца маленького деревянного причала у пруда и взял её за руку, пока она не села рядом с ним.       — Мне жаль, Чарли. Я знаю, каково это, когда тебя обзывают. Я была зла, но без веской причины. А даже если бы и причина была, это непростительно…       — Это не так, — сказал он. — Я прощаю тебя, конечно. Честно говоря, это прозвучало скорее как сорвавшийся с языка вопрос, чем что-то ещё. Просто забудь об этом, — он протянул ей чистый носовой платок.       Она промокнула лицо, пока Чарли смотрел прямо перед собой, на неподвижную воду.       — Ты не должен оставаться здесь со мной, — сказала она. — Джинни захочет, чтобы ты был внутри. Я собираюсь аппарировать домой через минуту. Иди и наслаждайся жизнью со своими близкими.       Он вздохнул и похлопал её по колену.       — Пока нет.       — Мне надоело плакать. Честно. Я больше никогда не буду плакать из-за Рональда Уизли, — сказала она. Как бы в доказательство этого, она свернула платок и передала его обратно Чарли.       Он сложил его в карман, зажав каждую складку между пальцами.       — Ну, хорошо. Потому что теперь, когда ты закончила с Роном, я единственный, кто должен с тобой встречаться.       Её лицо мгновенно и глубоко покраснело.       — Что?       — Я имею в виду, — поспешил сказать он. — Я хочу сказать, что мне нужно увидеться с тобой в Румынии. Мы только что получили запрос от британского министерства магии на участие в подготовке белой книги по этическому обращению с драконами и родственными им огненными ящерицами.       Впервые за этот день её лицо расплылось в искренней улыбке.       — О, Чарли, это замечательно.       — Да, и мне бы хотелось, чтобы мы могли работать вместе, чтобы убедиться, что всё написано правильно. Она должна охватывать не только уход и кормление. Она должна разоблачать торговлю на чёрном рынке и использование драконов в качестве сторожевых псов в Гринготтсе и подобных ему местах. Так что ищи сообщение, когда вернёшься на работу. А потом приезжай ко мне в Румынию. Возможно, у нас с тобой больше никогда не будет такого шанса.       — Шанса…?       — Внести свой вклад в формирование национальной политики, — Чарли, заикаясь, подвёл итог.       Она подалась вперёд и поцеловала его в щеку.       — Спасибо, Чарли. Мы обязательно увидимся в Румынии, — она встала, собираясь уходить.       — Ты всё равно собираешься домой? — спросил он. — После того, как мне удалось тебя развеселить? Ты собираешься отправить меня туда с пустыми руками?       — Ну, да. Мне нужно сделать заметки. Статуты, которые нужно достать в библиотеке. Дела против Гринготтса, которые предполагают участие дракона…       — Хорошо, хорошо, — сказал Чарли, довольный тем, что она снова чувствует себя самой собой. — Иди, позаботься о себе. Увидимся в Румынии.

***

      Воспользоваться международным портовым ключом из Лондона в Бухарест было достаточно просто. А вот добраться из Бухареста до Карпатских гор, где было спрятано святилище драконов, было совсем другим делом.       Гермиона не говорила по-румынски — она ничего не могла понять. Это было что-то вроде итальянского, но с примесью русского. Перед отъездом она узнала, что ей придётся перемещаться по Румынии с помощью чего-то вроде британской системы каминов. Это сработает, если она найдёт её, но тяжёлые годы в Румынии загнали мир волшебников ещё глубже под землю, чем в Британии. Сохранившиеся в стране камины находились в основном в очень старых церквях, и она ходила от одной церкви к другой, по всему Бухаресту в поисках нужной, надеясь, что сможет достаточно внятно произнести название святилища, когда найдёт его.       В конце концов, она сдалась. Слишком многое было под угрозой, и ей нужна была помощь, которую она не могла найти.       — Извини, что беспокою тебя, Чарли. Мне нужно, чтобы ты прислал мне карту или какой-нибудь подобный путеводитель, чтобы добраться до церкви с камином, — она произнесла сообщение для своего патронуса, пустив его в тусклый, вонючий переулок. Позаботившись об этом, она заказала себе, как она надеялась, кофе и села за крошечный столик у входа в кафе, измученная, слегка смущённая, в ожидании.       Через несколько минут он появился, пробираясь сквозь толпу в кожаных драконьих доспехах, словно маггловский турист, играющий в румынское вампирское фэнтези.       — Гермиона! — позвал он, увидев её.       Она подняла взгляд от созерцания своего кофе и увидела, что он идёт к ней. Он был похож на самого Гефеста, чего она никогда раньше не думала об Уизли. На нём были сапоги до колена из защитной драконьей шкуры, тёмные брюки и рубашка с закатанными до локтей рукавами, обнажающими предплечья.       Лучшей физической характеристикой Рона были его руки, и он знал это. У Чарли они были ещё лучше.       Поверх всего он носил полный, тяжёлый кожаный фартук, подогнанный под контуры его груди и плотно завязанный на талии. Его голова была покрыта ещё более плотным колпаком из выжженной кожи, из-под которого выбивались волосы, рыжие, более заметные в Бухаресте, чем на севере или в Барроу, где она обычно его видела. На его лице была сажа, придававшая его глазам льдисто-голубой блеск. Его руки и кисти были чистыми, как будто он сбросил большие перчатки, чтобы броситься к ней.       — Чарли?       Он перепрыгнул через низкую перегородку, которую кафе установило вокруг своих столиков на тротуаре, и взял её за обе руки, садясь рядом с ней.       — Гермиона, прости меня. Я должен был быть здесь, чтобы встретить тебя. Я не знаю, о чём я думал. Этот город — сущий дьявол для новичков-волшебников.       — Я в порядке, — сказала она, хотя почувствовала, как при его появлении у неё к горлу подступил румянец. Она не могла смотреть ему в глаза и вместо этого следила за его ртом, когда они разговаривали, за хорошими, белыми зубами, видневшимися между приоткрытыми губами, когда он ждал, чтобы услышать, что с ней всё в порядке. Она вспомнила, как в последний раз приходила к нему, чтобы увидеть дракона, и что произошло между ними в ту ночь.       Она прочистила горло.       — Честно говоря, Чарли. Всё, что мне было нужно, это несколько указаний. Тебе не нужно было проделывать весь этот путь самому, прерывая свою работу. Посмотри на себя. Ты выглядишь вполне вовлечённым, — она подняла руку, чтобы смахнуть пятно сажи с его щеки. Это было безнадежно, и она рассмеялась. — Надеюсь, с тем, кого ты оставил за главного, всё в порядке.       — Богдан? Да, с ним всё будет в порядке. С другой стороны, ты…       — Я наслаждаюсь кофе, в красивом чужом городе после долгого путешествия. Это не трудно. Ты мил, когда суетишься, но в этом нет необходимости.       Плечи Чарли расслабились, его голова повисла.       — Я хотел быть здесь. Настоящий хозяин. Жду, когда всё будет убрано и готово, чтобы привезти тебя в качестве почётного эмиссара Министерства Магии Её Величества Королевы Англии.       Гермиона закатила глаза.       — Прекрати. И не нужно извиняться за твой, — её горло внезапно охрипло, — внешний вид.       — Хорошо, но я прошу прощения за то, что увлёкся работой и забыл о времени. Это моя ошибка.       Она надулась.       — Я делаю то же самое. Только я считаю это силой, а не слабостью. И я думаю, что для тебя это тоже так, Чарли Уизли.       Чарли поднял голову, наклонился к ней и быстро и сухо поцеловал её в обе щеки.       — Да, добро пожаловать на континент, Грейнджер. Я отправлю нас обратно в святилище, когда ты будешь готова.       В том же переулке, где она отправляла свой патронус, Чарли обхватил её за талию и притянул к себе, чтобы подготовить к аппарированию. Она засмеялась и прижалась к его торсу в ответ.       — Неужели такое крепкое прижатие ко мне действительно необходимо?       Он не ответил, уйдя от темы.       — Кстати, мне понравилась выдра. Уверен, ты знаешь, что они относятся к семейству куньих, как и…       — Ласки, да, — сказала она.       Он уже почти повернулся на месте, когда остановился и вернул её в исходное положение.       — Какой патронус у Ронни? Ты должна это знать.       — Собака. У близнецов были сороки, у Джинни — лошадь.       Он резко кивнул.       — Молодцы, дети.       — А что у тебя? — лениво размышляла она, пока Чарли снова заводился, причём с гораздо большей силой, чем требовалось для аппарирования. — Не говори мне: дракон.       Он не сказал ей, а просто ухмыльнулся и закружил их.       Через мгновение они стояли на усыпанном гравием дворе, окаймлённом каменными зданиями, каждому из которых могла быть тысяча лет. Вокруг них росли высокие деревья, как будто они стояли на дне чаши. Вдали виднелись скалистые вершины гор.       — Вот мы и пришли, — объявил Чарли, убедившись, что она устойчиво стоит на ногах, прежде чем отпустить её. — Жаль, что мы не смогли приехать на метле. Это самая красивая местность в стране, как по мне. Может быть, позже?       Она вздрогнула.       — Я сама не очень люблю летать.       — Даже в тандеме не летала?       Она склонила голову и покачала ею.       Чарли ухмыльнулся.       — Может быть, ты просто ещё не нашла подходящего пилота.       Она рассмеялась, не зная, флиртует ли он с ней. Откуда ей было знать, когда он ведёт себя как заботливый старший брат, который знает все самые добрые и мудрые слова, а когда он ведёт себя как человек, который поцеловал её в ответ, когда она набросилась на него под деревом в Запретном лесу?       Если бы его лицо не было таким перепачканным, она могла бы увидеть, что он покраснел.       — Пойдём. Ведьмины покои находятся здесь, — сказал он. — В них не будет никого, кроме тебя. Ты можешь отдохнуть там, пока не почувствуешь, что готова увидеть драконов.       Он открыл дверь в одно из зданий и отошел в сторону, чтобы пропустить её. Вместо этого Гермиона бросила небольшую сумку в дверь и, не заходя внутрь, опустилась на узкую кровать.       — Если ты не против, Чарли, я бы хотела увидеть их сейчас.       Она вышла за ним со двора, прошла по тропинке, поднимавшейся на возвышение, и попала в зелёный загон за ним. Двое мужчин, одетых очень похоже на Чарли, сидели на противоположных сторонах поля, как ковбои в одном из фильмов вестернов, которые любил отец Гермионы. Они окликнули Чарли по-румынски, размахивая руками и указывая на деревья в устье узкой дорожки.       Чарли прищёлкнул языком.       — Он опять дуется.       Гермиона посмотрела на каждого из мужчин по очереди. Они казались ей в достаточно хорошем расположении духа, качали головами и смеялись.       — Дракон, с которым мы работали, когда я ушёл, — уточнил Чарли. — Он настоящий укранский железнобрюхий. И последние несколько недель с ним что-то не так. Он всё время прячется в лесу и выходит только для того, чтобы поиздеваться над нами. Наверное, он обиделся, когда я ушёл искать тебя.       Гермиона хмыкнула.       — Значит, я с ним не с той ноги встала.       Чарли хмыкнул.       — Все. Всегда. Пойдём, познакомимся с Богданом и Мариусом.       Представления были сделаны, Богдан и Мариус хотели попрактиковаться в своём грубом английском, Гермиона смущалась из-за своего практически несуществующего румынского. Когда они поняли, насколько она неумела, они снова начали смеяться и болтать с Чарли на румынском. Казалось, они подтрунивали над ним из-за её присутствия, а он, похоже, не обращал на это внимания.       Гермиона сделала мысленную пометку усилить изучение румынского языка.       В конце концов они остановились, и Мариус взялся за шланг, чтобы намочить паддок, часть его противопожарной защиты.       — Никто из них не хочет рисковать жизнью, отправляясь за ним в лес, так что сейчас здесь делать нечего. Может, вместо этого мы догоним твоего старого друга? — сказал Чарли, уводя её.       — Анитдопинская Опалоглазка из Гринготта? Она всё ещё здесь?       Чарли вздохнул.       — К сожалению, да. Она не так стара, как мы думали сначала. Должно быть, они взяли её в плен до того, как она достигла зрелости. Сейчас она здорова, она прекрасный экземпляр и по-своему умна. Но её шансы на выживание, если её выпустить на волю, невелики. Она не была социализирована другими драконами и почти во всём полагается на людей.       — Это трагедия, — сказала Гермиона.       Чарли кивнул.       — Это так. Но это также означает, что теперь, когда она стала доверять нам, она необычайно послушна. Все её любят.       Они уже собирались подняться на другой подъём, в другой загон для драконов, когда Чарли вдруг повернулся лицом к Гермионе, остановив ее шаги.       — Прежде чем ты увидишь её, ты должна знать, что мальчики дали ей имя, очень распространённое среди молодых румынских женщин. И оно может тебе не понравиться.       — Обычное имя? Ну, тогда я думаю, что это не Гермиона.       — Нет, это не так, — сказал он. — Они называют её Габриэлой. Оно вырезано на деревянной табличке, прикреплённой к забору. Я не хотел, чтобы ты увидела её неподготовленной.       Она поджала губы, но в остальном её лицо было стоическим, когда она сказала:       — Мой дракон. Они называют моего дракона румынским вариантом имени новой невесты Рональда.       — Я не мог знать, когда привёз её сюда…       — Нет, конечно, ты не мог. Никто не виноват, Чарли, — она похлопала его по плечу. — Спасибо за предупреждение. Давай продолжим.       Как и первый загон, который они посетили, загон Опалового Глаза был пуст, когда они прибыли. Чарли подошёл к ограде, засунул пальцы в уголки рта и сильно свистнул.       Гермиона стояла молча, прислушиваясь. Она подождала, пока Чарли не гаркнул.       — Это дольше, чем обычно. Что её задерживает?       Гермиона ухмыльнулась.       — Может, она ушла с твоим Железнобрюхом.       Он покачал головой.       — Нет, поскольку она была заключена в банк, не достигнув зрелости, она не… эээ… восприимчива к драконам-самцам так, как должна быть, поэтому мы держим её отдельно для её же благополучия. И даже если бы сэр Железнобрюхий был безумно влюблён в неё, её вольер надёжно охраняется. У него не будет ни единого шанса — то есть, не должно быть. Драконы — никогда не знаешь.       Он глубоко вздохнул и ещё раз свистнул.       На этот раз в деревьях послышался шорох, грохот и скрип.       — Вот так, — сказал Чарли, взяв Гермиону за руку и потянув её за собой. — Послушный дракон — всё равно дракон. Молчи и следуй за мной.       За свои двадцать один год Гермиона Грейнджер повидала многое, в том числе и этого самого дракона. Но при виде его появления из-за деревьев у неё всё равно перехватило дыхание, и она крепче вцепилась в руку Чарли. Собственный импульс дракона, казалось, был слишком велик для него, и он сбросил скорость, пустившись в бег по кругу вокруг периметра ограды, зачарованной защитными щитами, чтобы не дать ему перебраться через них. В завершение она поднялась на мускулистые задние лапы и рухнула на траву.       Гермионе всё ещё казалось невозможным, что молочные глаза без зрачков не были слепыми, но дракон был явно нацелен на Чарли, видел его и делал выпад в его сторону.       — Эла, дорогая, привет, — пропел он ей.       Она заскулила, как плохо обученная собака. Она металась перед ним, словно хотела взять его в пасть и потрясти, как игрушку.       — Не пойми неправильно. Она использует меня только для лакомств, — объяснил он Гермионе через плечо. Носком сапога он открыл деревянный ящик, нанизал на конец длинного шеста кусок баранины и бросил его на пастбище, чтобы она полакомилась.       Гермиона наблюдала за этим из-за его бицепса, обе руки неподвижно лежали на его руке.       — Чарли, она прекрасна. И такая счастливая. Ты проделал с ней чудесную работу. Она, конечно, располнела с тех пор, как я видел её в последний раз. Она выглядит почти толстой. Молодец, ты прекрасная девушка.       Чарли нахмурился.       — Она не толстая. Посмотри на её. Её живот втянут, но… — он поклялся и наклонился, чтобы посмотреть на её живот, пока она ела. Он отрезал ещё один кусок мяса и подбросил его высоко, так что ей пришлось подпрыгнуть, чтобы достать его, обнажив серебристо-белую нижнюю часть. — Если бы я не знал лучше… — пробормотал он.       Гермиона вышла из-за его спины.       — Она беременна, не так ли, — сказала она, скорее утверждая, чем спрашивая. — Расплодилась. Вот-вот отложит яйцо.       — Этот сукин сын… — Чарли запнулся. Он достал из кармана галлеон с протеевыми чарами и помял его между пальцами. — Посмотрим, что думает Богдан. Он будет в пути. Но она определённо выглядит… — он ещё не мог заставить себя сказать это.       — Ты думаешь, это Железнобрюх? — спросила Гермиона. — Может быть, это он заставил её произвести яйцеклетку и, возможно, оплодотворить её?       Чарли испустил длинный вздох.       — Надеюсь, что нет. Их пара не будет хорошим скрещиванием. Они похожи по цвету и фактуре чешуи, но это не признак совместимости. С другой стороны, их разница в размерах — это несостоятельно. Опасно, особенно когда Опаловый Глаз — та, кто должен нести яйцо.       Богдан помчался в паддок, ворвавшись туда слишком быстро, заставив Элу снова прижаться к линии ограждения. Он перешёл на более медленный темп и подошёл к Чарли, явно обеспокоенный. Они тихо поговорили друг с другом, прежде чем Богдан побежал обратно через подъём.       — Что он думает? — спросила Гермиона. — Мы правы?       Чарли могильно хмыкнул и кивнул.       — Он пошёл за проверочными зельями. Они скажут нам, есть ли яйцо и сорт отца. Она здесь единственная Опаловоглазая, так что это будет смешанная порода, какой бы она ни была. Повесь его, Эла.       Богдан вернулся с двумя ведрами, наполненными зельем. Он опустил в каждое из них по баранине и размешал. Когда мясо приобрело весь ярко-зелёный цвет первого зелья, он бросил его в загон, как это сделал Чарли. Дракон один раз ткнул его рылом, а потом удрал.       Чарли снова выругался.       — Точно. Похоже, мы делаем это трудным путём, — он взял кормушку и с помощью палочки прорезал щель в ограждении загона.       Богдан пробормотал про себя что-то, что могло быть молитвой. Он протянул пару перчаток, но Чарли отмахнулся от них и шагнул в место обитания дракона, оставив за собой небольшую щель, через которую он прошёл.       Дракон Эла стремительно приближался к нему. Гермиона сдержала крик, но дракон остановился перед ним. Чарли стоял неподвижно, протянув пустую руку, и говорил с ней не на языке её английских похитителей, а на низком, раскатистом румынском, который ассоциировался у неё с новой жизнью здесь. Казалось, всё идёт хорошо, но тут дракон выпустил струйку дыма из носа.       Богдан выкрикнул предупреждение. Его палочка была вытянута, как и у Гермионы, и они оба шагнули ближе к отверстию в стенах. В воздухе витал запах серы и жара.       Чарли продолжал, нанизывая на колья пропитанное зельем мясо и медленно поднимая его к пасти дракона. Она выпустила ещё больше дыма, но не отвернулась. Чарли продолжал негромко и ласково говорить, а свободной рукой поглаживал кончик её носа. Её челюсти раскрылись, и он вложил мясо ей в пасть, оставив руку на её морде, пока она не съела всё.       Богдан обогнул забор, чтобы увидеть брюхо дракона. Оно было освещено зелёным светом, и сквозь него виднелись очертания яйца. Никто не отреагировал, все были спокойны, тихи от беспокойства.       Чарли призвал вторую порцию зелья, пурпурного. Богдан застыл на месте при виде яйца, поэтому Гермиона сама выловила его из ведра, испачкав руки. Чарли подцепил его с того места, откуда она выкатила его на траву, и вернулся к Эле, чтобы уговорить её съесть его. Она была менее склонна к сотрудничеству, чем когда-либо, её голова запрокинулась и дымилась. Но во второй раз она быстрее позволила Чарли прикоснуться к себе, и в конце концов отварное мясо было съедено.       Чарли отступил, пока магия ещё действовала в её нутре. Он не поворачивался к дракону спиной, не сводил с неё глаз, пока вслепую нащупывал отверстие в заслоне. Гермиона не выдержала и протянула за ним руки, чтобы вытащить его. Резкое движение заставило дракона броситься за ним, но он успел выбраться из вольера, и Гермиона успела застегнуть его палочкой, прежде чем дракон сократил расстояние.       Чарли, обливаясь потом, стоял в объятиях Гермионы и смотрел, как зелёный свет на брюхе дракона темнеет, превращаясь в стальной, светящийся серый.       — Ты права, Гермиона, — сказал он. — Она определённо была с Железнобрюхом.       Они втроём покинули загон и вернулись во двор. Богдан отправился сообщить всем остальным, что встреча состоится позже тем же вечером. Чарли был измотан, его кровь была полна гормонов стресса, вся его свободная энергия сгорела.       — Иди отдохни, Гермиона, — сказал он. — Мне понадобится время до ужина, чтобы помыть посуду. За это время ты вполне можешь освоиться.       — Хорошо, — сказала она. — Но скажи мне, как лучше снять это с моих рук.       Чарли задохнулся при виде её пурпурной кожи.       — Ты прикасалась к нему? Без перчаток или шеста?       — Конечно, прикасалась. Мы должны были вытащить тебя оттуда. Не было времени на осторожность, — она бросила взгляд на его волосы. — Прости.       Он взял одну из её фиолетовых рук в свою и повел её к своему зданию.       — Полагаю, меня не предупреждали, что ты склонна к героизму, — сказал он. — Посмотрим, что мы можем с тобой сделать.       Небольшое каменное здание, казалось, не содержало ничего, кроме личных покоев Чарли. Оно было достаточно аккуратным, но совсем не украшенным. Оказавшись внутри, он скинул сапоги, стянул с головы кепку, встряхнул волосы, одной рукой провел по ним пальцами, а другой потянул за конец галстука, развязывавшего фартук. Обе эти вещи полетели на крючки возле двери. Облегчение от избавления от жаркой одежды, казалось, одолело его, и он вытаскивал хвосты рубашки из пояса брюк и тянулся к пуговицам рубашки.       Он стоял в центре комнаты в брюках и промокшем жилете, который, возможно, когда-то был белым, и выглядел так, словно собирался содрать и его, когда Гермиона прочистила горло и сказала:       — Я принесу тебе полотенце, хорошо? — она не смотрела на него, а сканировала остальную часть комнаты, ища шкаф, в котором можно было бы спрятать лицо, в поисках полотенца.       Чарли вскочил.       — О, — сказал он. — Нет, я просто… извини. Никогда не привыкал к тому, что в доме есть девушки.       Гермиона подняла брови.       — Девушки?       — Леди, — поспешил исправиться Чарли. — Женщины. Ведьмы.       — Сойдёт, — сказала она. — Теперь, если тебе не нужно полотенце, можно, пожалуйста, вытереть мне руки?       Чарли пожал плечами.       — Точно. Точно, — он пошёл в ванную и вернулся с широкой плоской банкой. Он предложил Гермионе сесть на кровать позади неё, а сам поставил табуретку на пол, чтобы сесть перед ней. — Вот, мы намажем это и оставим, пока я буду в душе. Это позаботится о пятне. — С этими словами он зачерпнул горсть того, что выглядело, чувствовалось и пахло как сало, и намазал им обе её руки, держа их между своими, его ладони и пальцы скользили и перекатывались по её.       Гермиона поборола дрожь, заставляя себя сосредоточиться на жирном блеске бальзама.       — Что это за гадость?       Чарли затих.       — Понятия не имею. Мать Мариуса делает её сама, и оно всё исправляет. Не дай ей услышать, что ты жалуешься, иначе она может прекратить наши поставки.       — Я думала, что я здесь единственная ведьма.       Он поднял бровь, скользящие движения его рук превратились в разминание.       — Ты разочарована тем, что приходится делить всех нас со столетней старухой?       — Я никого ни с кем не делю, — сказала она, стараясь казаться возмущённой. Она старалась звучать как угодно, но не так, как будто собиралась застонать от удовольствия, когда Чарли заботился о её руках.       — Не делишь. Приятно слышать, — сказал Чарли. — Ну вот, я думаю, что всё втерлось как следует. Теперь всё, что тебе нужно делать, это ждать.       Он встал, направился обратно в ванную, вытер руки о грязный жилет и натянул его на голову, прежде чем успел захлопнуть дверь, предоставив Гермионе на одно мгновение полный обзор своей впечатляющей спины. К тому времени, когда она услышала, как включается вода, Гермиона уже сползла боком на его кровать. Чарли Уизли — добрый, храбрый, сострадательный, умный, любопытный, подтянутый, как все, катящий эти румынские р. Она была абсолютно обречена.       Но как она могла быть такой, когда его младшим братом был Рон, человек, ради которого она отдала всё, только для того, чтобы он предал и унизил её? Прыжок Чарли в собственную постель, когда он вышел из ванной, вернул бы её обратно на эмоциональную орбиту, на которой она была заперта с двенадцати лет — в Барроу, к маленькой тоскующей Гермионе, желающей любой ценой стать Уизли. Отстраняться от них было мучительно. И если бы она позволила себе это, Чарли мог бы уговорить её отказаться от всего, чего она добилась, как самка дракона, которой потрепали рыло, и открыться ему.       Гермиона встала.       — Прости, Чарли, — сказала она в пустую комнату. — Может быть, когда-нибудь, но не сейчас. — Она на цыпочках направилась к двери, бальзам на её руках размягчался и таял, жирные капли падали на пол. Как она собиралась повернуть ручку двери? Придётся открыть её с помощью чар — заклинание, которое не составит труда даже без палочки. — Алохо…       — Гермиона?       Это был Чарли, который уже закончил, стоял в дверях ванной в пижаме и халате, вытирая полотенцем волосы.       — Извини, что задержал тебя так надолго. Бальзам уже должен был подействовать. Иди сюда, — сказал он, подходя к ней.       Она подняла одну жирную руку.       — Чарли, — сказала она. — Чарли, пожалуйста. Открой мне дверь, и я оставлю тебя в покое.       Он не понимал.       — Это не проблема, — сказал он, взял её руку в своё полотенце и начал вытирать с неё бальзам, оставляя на её коже запах своего шампуня.       — Чарли, — сказала она почти умоляюще.       — Знаешь, я заметил кое-что странное в том, как ты со мной разговариваешь, — сказал он. — Ты часто произносишь моё имя — очень часто.       — Правда?       — Да, Гермиона. Да, Гермиона. И поэтому я задавался вопросом, — сказал он, закончив с одной рукой и взявшись за другую. — Это из-за него? Ты произносишь моё имя снова и снова, чтобы напомнить себе, что я не Ронни. Как будто ты не о нём?       Она выдохнула длинный, болезненный вздох.       — Я больше не влюблена в него, если ты это имеешь в виду. Он всегда будет частью меня, но Рональд — это… — она не знала, как закончить, не после того, как Чарли только что поймал её на том, что она собиралась улизнуть отсюда, чтобы сохранить лицо перед Роном и не влюбиться в его брата. Она закрыла глаза, решительно покачала головой и почувствовала, как Чарли отпустил её руку. Она открыла глаза, чтобы осмотреть свои руки. Он сделал их идеально чистыми.       — Чарли, — сказала она. — Я произношу твоё имя как заклинание. Как заклинание, которое продолжает вызывать тебя. Держит тебя там, где я могу тебя видеть. Потому что ты — каким бы замечательным ты ни был — ты не можешь быть настоящим.       Он ничего не сказал, не встречаясь с ней взглядом, как осторожный драконолог, чувствующий ситуацию, которая может быть опасной, и проявляющий осторожность, когда ставки высоки.       Но он слишком долго держал напряжение. Гермиона вздохнула.       — И заклинание разрушилось.       Она уже уходила, потянувшись к двери, когда он сомкнул руку на её запястье.       — Гермиона, — сказал он, поворачивая её лицом к себе.       Его палец провёл по волосам над её ухом.       — Гермиона.       Его рука двигалась по локонам без зацепок.       — Гермиона.       Его ладонь переместилась на её затылок, обхватила голову, притянув её вперёд, её губы приблизились к его губам. Он проговорил ей в рот: «Гермиона».