Всё дело в кошке

Саске чувствовал, как холод колет, словно иголками, кожу. Он видел знакомые улицы крепости, дома, людей, но его никто будто не видел. Даже Сакура не подошла и не посмотрела в его сторону. Учихе было как-то всё равно неё, да и вообще на всех девчонок, что строили ему глазки, но странность их поведения была для парня чрезмерной. Внезапно все закопошились, самые пугливые вскрикнули, а на поселение упала чья-то тень. Брюнет поднял глаза к небу, замечая животное, которое стояло над крепостью, словно над миской с кормом. Что за тварь это была, черноглазый не уловил, но понял только то, что надо бежать, ибо магический купол куда-то исчез. Но ноги словно не слушались, вместо быстрого бега у него вышла медленная походка. Его нету, все смотрели сквозь Саске и не видели его, никто ему не поможет. Но почему-то парню казалось, что только один человек сможет его заметить. — Дядя Обито… — он неистово напрягал голосовые связки, но кричать не получалось. Зверь сзади направлялся прямо в сторону Учихи, чьё сердце колотилось в груди от страха. Инстинкт самосохранения не срабатывал, тело напрягалось, а результата никакого. Вдруг впереди на абсолютно пустой дороге возник мужчина, он стоял и смотрел на то, как животное продвигалось по Конохе, рушило её. Сзади черноглазого раздавался рёв, вопль, грохот, всё отдавалось громким гулом в голове. — Помоги мне… пожалуйста. — Прошептал парень, но Обито всё так же находился на одном месте. С каждым шагом дистанция между ними даже не думала сокращаться. Ноги постепенно отключались, скорость ходьбы всё замедлялась, окончательно замерев, брюнет стоял с прикрытыми глазами, чтобы не видеть ничего, чтобы упасть в глубину, в пучину беспамятства. Он знал, что произойдёт. Он умрёт. Зверь приближался, но Учиха его не видел. — Саске… — Сказал чей-то спокойный женский голос, знакомый и вьевшийся в подкорку. Черноглазый открыл очи и взглянул на свою мать. Рядом с ней стоял отец, они улыбались, жестами подзывая сына к себе от этого ужасного мира. Брюнет без задней мысли хотел пойти к ним, но смерть догнала его раньше. Спину будто прожгло огнём и парень почувствовал, как падает… Резко открыв глаза, Учиха приподнялся на локтях. Время — без двадцати пяти семь. Он отдышался и лёг обратно, повернувшись на другой бок. — Идиотский сон. — Пробурчал черноглазый себе под нос, пытаясь поймать сонливость хотя бы на ближайший час. Но утреннее солнце, оное пробивалось сквозь окна, светило даже через закрытые веки. Раздражённый Учиха всё же встал, проходя на небольшую кухоньку, в которой сидел старший. Он попивал кофе, читая новости из газеты. — Доброе утро. — Сказал он, как только фигура Саске показалась в дверном проёме. — Ты рано сегодня. Что-то случилось? На это парень промолчал. Он достал гроздь прошлогодней рябины с верёвочки и насыпал в кружку, залив кипятком. Пока разноглазый сверлил его спину взглядом, младший присел на табурет между обеденным столом и печью. — Ничего особенного. Сон плохой приснился. — Сказал брюнет, но сразу же поджал губы, решая, что сказанул лишнего и можно было обойтись только первой фразой. — Какой сон? — Да никакой. Сон и сон, чего тут… Шрамированный допил горячий напиток, ставя кружку на стол. — Ну ладно, я на работу, а ты не забудь сходить на практику. — Проговорил Обито, вставая и направляясь к выходу. Он надел шляпу, плащ и вышел из дома. — До скорого. — Ага… — холодно изрёк черноглазый, слушая как закрывается входная дверь. Когда оная всё же закрылась, Саске сразу же подскочил с места, забывая даже про чай и шагая в свою комнату. Открыв дверцу под кроватью, тот застал такую картину: Дымка лежала на полу сарая в метре от Учихи и с энтузиазмом ела мышь. Повернув на хозяина голову, она оставила недоеденный завтрак и мягко зашагала в сторону парня. Прогнувшись, кошка вылезла из строения, уже приученная лазить там и привыкшая к запаху человека. Серошёрстая выбралась из-под кровати, обнюхивая колени черноглазого и убеждаюсь, что перед ней именно её друг. Брюнет взял животное чуть больше трёх недель назад, Дымке было чуть меньше года. Говорят, что взрослую кошку невозможно приручить на все сто, а если и можно, это будет очень долго и тяжело. Но Саске почти что сломал систему. Его маленькая подружка была не против человеческой еды и уже привыкла к теплу с нежности человеческих рук. Она даже привыкла к новой кличке, но иногда, как бездомное животное, могла поцарапать парня. Учиха погладил по голове кошку, и она, потеревшись о его руку, запрыгнула к нему на кровать. На постельном белье стали видны серовато-грязные следы её лап, и Саске взял питомца на руки, относя к умывальнику. Во время того, как он мыл Дымке лапы, она вся извивалась и жалобно скулила. Когда же брюнет поставил кошку на пол, она оттряхнула конечности от лишней влаги и засеменила по направлению комнаты черноглазого. Забежав туда, серошёрстая улеглась на его постель, вылизывая лапки. А Учихе лишь оставалось улыбаться, глядя на животное.

***

— Значит, — учитель встал перед учениками, оглядывая весь класс, который состоял из двадцати человек, — сегодня мы с вами должны заделать дыры в стенах со стороны улицы. Все слушали Хатаке, держа посохи в руках, а потом чуть ли не хором сказали: «Да, Какаши Сакумович». Саске не любил ходить на отработку, но этим летом к обязанности призвали всех, чтобы работа была выполнена лучше. Брюнет думал, что пепельноволосый будет спрашивать, где тот вчера был, но классный руководитель молчал об этом. Да и собственно молчали бы все, если бы Учиха не попал в одну бригаду с Наруто. — Чего ты не пришёл вчера? — недовольно спросил блондин, пока старший обжигал пламенем из посоха пломбу на стене. — Мы тут вечером латали купол, пока ты штаны дома просиживал… — А правда, Саске… Мы работали тут вообще-то! — Вклинился в разговор Киба. Под взглядами трёх пар глаз, черноглазый незаметно для них поломался. Он отвернулся от одноклассников, говоря всё так же холодно: — Где надо, там и был. — А по классу ходит слушок, что ты за крепостью ходил. — Между словом сказала Ино, проходя к следующей дыре и направляя туда заряд, отчего там создалась водяная масса. Шатен подскочил к девушке и добавил песка, Узумаки закончил месево, загоняя туда воздух. А Саске стоял отдельно от них, глядел на их слаженную командную работу. Собрав всю свою естественную неприязнь к людям и выбросив за пределы сознания, он подошёл к остальным членам бригады и закрепил огнём кляксу в дыре. — Брехня это всё. — сказал Учиха. Даже после этого он чувствовал себя одиноко в толпе людей. Трое его сокомандников уже прошли дальше, оставляя брюнета одного. Они отдалялись от него, будто избегая общения. Саске в очередной раз фыркнул, обжигая стены.