В астрономии нет маловажного

Ночь. Комната. Лампа. Нервные шаги из угла в угол. — Звезды образуются в результате гравитационной неустойчивости в холодных плотных молекулярных облаках. — Вдох, выдох. — Проанализировав линеаризованную систему уравнений газодинамики для идеального газа, описывающую рост малых возмущений вида… — Вдох, выдох. Следом идёт набор слов, что гуманитариям не снится даже в самых страшных кошмарах. Услышь такое ребёнок - мигом расплакался бы от грозного их звучания. А казалось бы — такая романтика. Звёзды, тайны глубин космоса, неизвестные человеку объекты, работа с огромными телескопами в обсерваториях… Звучит прикольно и интересно. И правда - кто не захотел бы изучать такое? Думать часами о бренности всея бытия, дискуссировать на парах, забывая про перерывы, обсуждать теории зарождения Вселенной… Да хуй там плавал. Ни-ху-я из обещанного. Полный ноль — ни на капельку больше — оправдавшихся ожиданий. Ибо оправдавшихся нет попросту. Все не оправдались, сгорев к чертям собачьим на первой же паре в новом учебном году. После первых же слов нового преподавателя, что первокурсники, неудивительно, видели впервые. — Те, кто думает, что, придя сюда и рассевшись в моем кабинете, будет изучать одни лишь тайны космоса и загадки человечества — может встать и уйти, по пути зайдя в следующую дверь и заполнив бумаги на отчисление. Преподаватель слишком часто встречался с подобными «будущими астрономами», научен горьким опытом уже был. Нечего нянчиться с теми, кто собирается укротить сложнейшую профессию, не зная даже, чему обучать будут. И уж тем более не подозревая, что романтики тут… ну, как бы вам сказать… нет. Совсем нет. Если, конечно, для Вас романтика — не вечная учеба-учеба-учеба-учеба, синяки - под глазами, а сплошные формулы - перед. Первый курс суров тем, что университет строго пытается отсеять тех, кто так и не понял, куда поступил. Сложно, конечно, не понять, после изнуряющих ЕГЭ, но, учитывая количество платников… Не суть, в общем. Отсев действительно жесткий. И студентам ебаться с этим приходится конкретно, если действительно в профессии заинтересованы. Честно, за последние сутки Тюя успел тысячу раз проклясть себя за то, что вообще позарился на такую науку и специальность. Кто его, долбоёба эдакого, тянул сюда…? Пошёл бы по советам отца на инженера какого-нибудь, учился бы спокойно, получив стабильную зарплату и работу. Ан нет, выебнуться молодому человеку, видите ли, захотелось — да ещё как!.. Куда уж ему, важному такому, до простой физики, что стабильно работает на поверхности Земли-нашей-Матушки.. Этого не познал до конца — и уже собрался куда-то дальше. Засмотрелся вверх, голову запрокинув, на космос. Так и очутился среди таких же горе-астрономов, пытающихся понять, а надо ли и стоит ли оно того. Тюя, правда, на самом деле, давно все для себя решил. Не уйдёт — и точка, этим все сказано. Это он так, для приличия, причитает порой (каждую минуту), мол: «Вот и как угораздило сюда попасть…». А на деле, за профессию свою ненаглядную — горой. Ибо влюблён в неё и вправду по уши, и бросать не собирается ни под каким предлогом. Дорога она ему слишком. И нервы, потраченные на сдачу, чтоб они в аду горели, ЕГЭ, жалко, конечно, но это так, пустяки. Слишком много времени он этому посвятил, слишком много книг да научных работ прочёл, слишком много документальных фильмов пересмотрел, слишком долго в телескоп в ночи вглядывался, чтобы взять и бросить дело, как он считает, всей жизни. Да и из-за слов человека незнакомого он даже задумываться над чем-то не собирается. Устал уже спорить со всеми подряд о том, что его профессия - тоже профессия; такая же серьёзная, как и остальные; такая же тяжёлая, требующая сложного обучения. Да и деньги, в конце концов, приносить вполне себе будет. Сложно место работы найти, безусловно, но ведь никто не мешает устроиться в обсерватории, что сотрудничает с ВУЗом? И привыкать ни к чему не надо, и рекомендацию тебе напишут — идеальный вариант, в общем. — О Боже, я опять отвлёкся, — гневно процедил Накахара, злясь на самого себя. На кого же ещё? Только он, кажется, может забыться на добрые полчаса, представляя, будто кому-то истории из своей жизни повествует. В писатели, чтоли, пойти..? Или друзей подыскать, в конце концов, иначе совсем с ума сойдёт, сам с собой разговаривая. Не суть, в прочем. — По мере сжатия плотность обособившейся области возрастает, джинсовская длина волны уменьшается и появляется возможность фрагментации среды на мелкомасштабные образования. —Проговаривает Накахара, продолжая нервно ходить туда-сюда. Так учиться лучше. — Поэтому звезды всегда рождаются группами (скоплениями, комплексами). Молодые массивные горячие звезды наблюдаются почти исключительно в Т-ассоциациях. Парень наконец заглядывает в тетрадь, проверяя самого себя. Его выражение лица выражало одну лишь усталость, слабая улыбка расползалась все шире и шире… до одного момента. — Сука, ОВ-ассоциации, ОВ, баклан! — вскрикнул Тюя, чувствуя просыпающуюся агрессию. — Да сколько можно путать эти ебаные ассоциации! — Он стукнул ладонью по столу. — Знаю ведь, в чем разница, и что к чему, а все равно названия путаю, да еб твою мать, — проговаривает уже сквозь стиснутые зубы. Невооружённым взглядом видно, что злится. Злится не на учебу, злится не на тетрадь, злится не на ассоциации. Злится на себя. И только на себя. Сколько раз он кричал о том, что готов послать всю астрономию к хуям собачьим и отчислиться уже наконец? Огромное количество. Сколько раз действительно злился на профессию? Ноль. Ни разу. Ни разу он не обвинял что-то вокруг. Автобус приехал, отстав от расписания на час? - «Сука, мог же встать пораньше, а не валяться в постели, будто заслужил этого». Одногруппник ради шутки написал, что домашку в кои-то веки не задали? - «Блять, я же мог лишний раз уточнить у кого-нибудь другого». Произошло стечение обстоятельств, предугадать которое невозможно никаким образом? - «Боже, я же мог…». Мог. Мог когда-то, когда явно стоило чуть больше пораскинуть мозгами, но не сейчас. Чувство бессилия, чтоб его. Впрочем, до этого самого «мог» без возможности исправить хоть что-то ещё есть время. Ещё целые… — Господи Боже, пятнадцать часов до экзамена, материала дофига, знаний - ровно наоборот, — воскликнул Тюя, подскочив на месте и вновь схватив исписанную тетрадку с нужной теорией. С практикой он справится и на ходу, если теорию знает. Точнее, не просто знает - понимает. В таком случае подставить нужные значения под формулы или слова очередного закона — проще простого, и над этим парень не парится. Главное — выучить, главное — выучить… Ему в такие моменты хочется сесть на пол, обхватив руками коленки, и просто-напросто не двигаться, думая о том, что ничего уже не исправить и все будет ужасно. С последним, правда, он справляется и так, а без первого и обойтись как-нибудь можно. Явно эффективнее, знаете ли, подготовка будет. Боже, на чем он остановился..? — Так, условие фрагментации сжимающегося облака… Тюя медленно вдыхает и выдыхает, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться. Он знает, что они проходили это. Он знает, как это работает и что это. Главное — собраться и рассказать самому себе без единой запинки, не перепутав ничего даже, кажется, маловажного. Нет в его профессии чего-то маловажного — все важно. И результат чего бы то ни было зависит от всего и разом. — Так, Тюя, соберись, — прошептал студент, встряхнув головой, будто пытаясь привести мысли в порядок. — Пусть идеальный газ сжимается адиабатически. Отношение тепло- емкостей гамма равно молярная теплоемкость в изобарном процессе делить на ту же хуйню в изохорном процессе. — Секундная пауза с попыткой вспомнить, о чем именно было написано дальше. — Уравнение состояния можно записать в виде… — в голове всплывают нужные символы. Накахара повторяет их вслух, искренне надеясь на то, что во время экзамена не забудет чтение одного из них. Преподаватель так и не соизволил объявить, в каком виде пройдёт экзамен. Тест? Письменная работа с развёрнутым ответом? Или устный ответ тоже обязателен? Да кто его знает. Тюя должен быть готов ко всему. Спустя пару часов хочется биться головой об стену. И ничего больше. Единственное желание — заснуть и проснуться где-нибудь в детстве, осознав, что никакую астрофизику учить для экзамена не надо, и впереди ещё долгие года учебы в школе. Жаль, конечно, но машина времени все ещё не создана великими учеными. И желания остаются мечтами. Тюя резко остановился. Ноги уже ныли от постоянного перемещения туда-сюда… Перемещение, перемещение.. — Сука, точно! Ещё лекции по звездной кинематике повторить, черт бы ее побрал, — вспомнил Накахара, принявшись рыться в столе в поисках нужной тетради. Спустя секунд десять усердных поисков Тюя замер с кучей тетрадок в руках. — Бляяяяяять. — Он осел на пол, бросив все на пол и закрыв руками лицо. Опять отвлёкся. Опять не может сосредоточиться. Да что ж это такое, еб вашу мать. — Ладно, спокойно. Доучить последнюю тему по астрофизике и повторить кинематику. Астрофизика и кинематика, астрофизика и кинематика… Со стороны это может звучать, как внушение самому себе чего-то. Так и есть, впрочем. Говорить самому с собой давно вошло в привычку, без этого вероятность успокоиться, сосредоточиться и вновь приняться за работу, закончив ее наконец, падает не то что до нуля — ниже нуля. Знатно так пробивает границу между положительными и отрицательными, спустившись до…. минус бесконечности, знаете такое? Именно дотуда. Парень достал из кучи тетрадь все с той же астрофизикой. Все те же звёзды, все те же непонятные простым смертным формулы. Да и большинству группы тоже. Не суть важно. — Рассмотрим сферическое облако идеального газа с массой M… О Боже, что ж все такое идеальное, а? Даже газ в каком-то там ебаном сферическом облаке идеален, а мои знания о нем же - все еще нет. — Последние фразы он пробубнил себе под нос, тихо возмущаясь всему на свете. Точнее, совсем не всему. Только себе. — Тепловая энергия облака кью приблизительна равна массе, делённой на мю-эр-тэ… Гравитационная энергия Ю, все также приблизительно - минус джи-эм-квадрат, делённое на эр… Боже, каким хуем я понимаю эту ересь? Ладно, осталось запомнить… Спустя, кажется, тысячу повторений информация кое-как уложилась. Зазубрилась, точнее — уложилась она с самого первого прочтения, но помнить надо все наизусть. — Сферическое облако идеального газа с массой «эм»… — Далее последовал тяжкий вздох заебанного студента. Десять часов до экзамена. — Тепловая энергия кью приблизительно равна… — Удивленная пауза. — Приблизительно равна…. Да еб твою мать! — Вскрикнул Тюя, швырнув тетрадь в стену. Та врезалась, а после упала на пол информацией вниз. — Я же всегда идеально рассказывал этот момент и со второго же раза не запинался в нем, что это такое… От бессилия хотелось плакать, на самом деле. Это непонятное чувство в груди, схожее… на смесь разочарования в самом себе и агрессии на самого себя, разрасталось с каждой секундой. — Боже, Боже, Боже, Боже… Боже! — Не выдержал парень, крикнув во всю громкость. Одиннадцати ещё нет, он имеет право шуметь. Но только не по его мнению. — Надо будет обязательно извиниться перед соседями.. — мельком проскакивает в голове, но сейчас она занята не этим. Слишком много агрессии. Слишком много злости. Слишком много. Слишком. Агрессия. Агрессия, неумолимо разрастающаяся в груди. Агрессия на себе. — С-сука, даже сделать ничего нормально не можешь. Даже выучить ебаную теорию, заботливо выписанную в тетрадь. Все, блять, готовое, учи — не хочу, а ты такое устраиваешь. Не можешь сделать даже это. Не можешь, не можешь, не можешь, не можешь, не можешь, — каждое слово делает большее. От каждого слова боли в груди еще больше. От каждого слова все больше хочется вмазать себе хорошенько. чтобы понял наконец, каким ничтожеством является. Ничтожество. Ничтожество, ничтожество, ничтожество, ничтожество, ничтожество. Для чего только на такую профессию поступал? Знал ведь, что не потянет. Знал, что на первом же году подобное происходить будет. Отчего в себя верил и хранил светлые надежды на то, что сил хватать будет? Зря. Зря, зря, зря, зря. В себя верить нельзя. Только не тогда, когда ты — Тюя Накахара. Студент *** университета, первый курс, направление — астрономия. Только не в таком случае. Ибо в такого человека верить нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя, нельзя. Даже это правило нарушил. Ужасен. Ужасен, ужасен, ужасен, ужасен. Таким, как он, место в худшем колледже маленького городка, где направлений толковых нет. Место в профессии с непонятным названием, которое сами обучающиеся на нее не запомнят. В профессии, при работе на которой не сможешь ответить, чем занимаешься вообще, не сможешь и двух слов четких связать. Просто работаешь. Просто получаешь пятнадцать в месяц. Просто отдаешь две трети на коммуналку, а остальным пытаешься питаться оставшийся месяц. От зарплаты до аванса. От аванса до зарплаты. И так всю жизнь. На нечто большее и засматриваться не надо было. Не заслужил. Не заслужил, не заслужил, не заслужил, не заслужил. Профессию астронома заслуживают люди умные. Ответственные, с хорошей памятью, хорошей успеваемостью в нужных предметах, хорошими оценками.. Даже нет, не так. Не с чем-то хорошим. С идеальным. Лучшим. И Тюе среди идеальных и лучших места нет. Ему нигде нет места, по правде говоря. Не заслужил. Не заслужил хорошего окружения вокруг. Даже не так — лучшего. Не заслужил лучшего университета для данной специальности. Не заслужил лучших родителей, что поддерживают во всем, несмотря на не сильное удовольствие от выбора парня. Не заслужил лучших преподов, которые пусть и требуют много, но и обучают на том же уровне. Не заслужил близкого человека, который пусть и подкалывает и смеется с него вечно, — такой уж характер, что поделать — но рядом всегда. Не заслужил. И от этого осознания вскрыться хочется. От осознания того, что он живет среди того, что ему не предназначено. Что должно принадлежать кому-то другому.... Кому-то, кто лучше Тюи. Кто не срывается по пустякам, кто в силах выучить простые формулы да остальную теорию, кто не орет на близких людей, а после извиняется тысячу раз и ненавидит себя с каждым разом все больше. Кому угодно, но не Тюе. Не ему. Ни в коем случае не ему. Тому, кто на первом месте во всем. Тому, кто лучше. Тому, к кому и уйти от Накахары не грех. Нет, серьезно, он.. поймет, если в один момент от него отвернутся и выберут кого-то другого. Он поймет, потому что не заслужил того, что имеет сейчас. Не заслужил. И никогда не заслуживал. Сука, как же больно в груди. Как же паршиво. И это "больно" он, как раз-таки, заслужил. Взгляд мечется по комнате и падает на точилку. Это ж до чего он докатился, коль из-за малейших проблем и моральной боли собирается такой хуйней страдать, как двенадцатилетка из-за мальчика какого-то? Боже, самому от себя противно. Но выбора особо нет. Настойчивый голос в голове твердит, что надо. Надо, надо, надо, надо. Он заслужил большей боли, чем испытывает сейчас. А значит, надо причинять еще больше. Еще больше страдать, чтобы такому, как он, жизнь медом не казалась. Не заслужил он не меда, ни жизни в целом. Но живет ради близких. Ибо не заслужил, чтобы по нему плакали и убивались. Как и они таких страданий не заслужили. Блять. Уже зажившая белыми незаметными шрамами нога кажется такой.. чистой. Такой чистой и невинной. Его тело правда не должно страдать из-за гнилой душонки, живущей в нем. Не должно. И от этого хуже еще больше. Не должно, но он заставляет. Заставляет его страдать, заставляет проливаться алую кровь, пачкая белоснежную кожу. Заставляет раскрываться старые порезы, проводя по ним вновь и вновь. Заставляет испытывать боль. Ибо боль — единственное, чего он заслуживает в этой жизни. На лезвии в руке виднеется запекшаяся кровь. После прошлого раза он не позаботился о будущем себе, не промыв его хоть как-то. Про дезинфекцию и речи не идет, какое там. Будет он еще на себя антисептик тратить. Будто является какой-то личностью важной, которая если получит заражение крови и умрет — конец света случится. Если кому-то и есть до него дело, то он не понимает, почему. Не понимает, какому идиоту. Студент кладет хуй на все разом, проведя острием по коже. Салфеток поблизости нет. Полотенец тоже. Кожа грязная. Лезвие, ко всему прочему, в грифеле от карандаша. Есть ли ему до этого дело? Нет. Сдохнет — и слава Богу, не стоит Земле свои ресурсы тратить попусту. Капелька крови. Вторая, третья. Они проявляются вдоль свежей красной полосы, никак не желая объединяться воедино и течь хоть куда-то. Блять. Слишком слабо. Слишком, сука, слабо. Даже здесь он не может сделать так, как надо. Даже здесь он не может получить по заслугам. Тварь. Агрессия рвется. Рвется отовсюду, желая разорвать грудную клетку в клочья. Желая завладеть его разумом, схватить лезвие покрепче, размахнуться посильнее, словно делает удар, а не разрезает кожу. Желая видеть, как ее края расходятся. Желая видеть резко хлынувшую кровь. Желая видеть, как та стекает струей, пачкая все вокруг. Желая чувствовать животный страх за свою жизнь, но не позволять и с места двинуться, пытаясь что-то исправить. Желая нанести еще. Еще, еще, еще, еще,. Больше, больше, больше, больше. Сильнее, сильнее, сильнее, сильнее. Глубже, мать твою! Агрессия побеждает страх. Выигрывает это долгое сражение с рефлексом сохранения, завладевает разумом, накрывает глаза пеленой. Раз, два, три. Кровь хлынула из всех трех разом, стекая к голени. Четыре, пять, шесть. Достигла белых носков, окрашивая их в бордовый. Семь, восемь, девять. Каплями падает на светлый ковер, заливая все вокруг. Больше Тюя не обращал внимания на внутренний неосознанный счет. Просто резал. Резал, резал, резал, резал. Вдоль, поперек, наискось, поверх старых и новых. Ему нет дела до этого. Он просто делает. В голове что-то щелкнуло, как-то счет дошел до определенной цифры. Сто. Студент встряхнул головой, пытаясь сфокусировать взгляд. В руках лезвие в крови. С него стекают капли красной жидкости. В крови все. Некогда белые носки, некогда светлый ковер, пол.. И нога. Нога выглядит так, будто из нее пытались сделать фарш. Или мелко-мелко нарезать тем же способом, каким зачастую разделывают манго. Блять. В глазах помутнело. Тюя пытается сфокусироваться на чем-то, но взгляд лишь бегает по темноте туда-сюда, кое-как различая что-то, словно через плотную дымку. Блять, блять, блять, блять, скоро экзамен, ему нельзя.. Звонок в дверь. Будто смазанный шум, который Накахара узнает, максимально сосредоточившись на звуке. Сука, вот угораздило кого-то.. Кроме как идти к двери, ничего не остается. Парень не то чтобы в состоянии даже просто найти телефон, а про Скорую и речи не идет, так что... Некто за дверью — его единственная, блять, надежда на спасение. Причем во всех смыслах. Иначе он может.. не выжить. Ведь быть в предобморочном состоянии при потере крови — плохой знак, да..? Накахара, врезаясь во все подряд, доходит до двери, понимая, что еще немного, и он упадет. Буквально свалится без сознания. Он проворачивает замок, нажимает на ручку, распахивая дверь, и.. падает. Окончательно падает в обморок в чьи-то руки. Об этом он, впрочем, пока что не знает.

***

— С добрым утром, неудавшийся суицидник! — Весело пропели над ухом. Тюя недовольно поморщился, собираясь забить хуй и спать дальше, но.. — Блять, точно, экзамен! — Он резко вскочил, но сразу же зашипел от боли в ноге. — Идиот, какой экзамен? Лежи смирно и не рыпайся, — Тюя, наконец осознав, кому принадлежит голос, замер. Ему резко захотелось слиться с постелью, кроватью, подушкой.. да хоть со стеной, боже, лишь бы не... это. Лишь бы не встретиться взглядом. Лишь бы не снова слышать эту горечь в голосе, Боже, нет, только не сейчас, он не готов.. Почувствовав прикосновение чужих пальцев к своим ладоням, он вздрогнул. Те были грубоватыми, пусть парень и старался увлажнять их кремом с прекрасным вкусом персика. Тюе захотелось сказать, что тот явно опять забыл про это, если в который раз не просрал сам тюбик, но опомнился. Несложно догадаться, чем это вызвано. После недолгого молчания в комнате все же послышался голос. — Тюя, посмотри на меня. — Голос мягкий и почти спокойный. Слышна лишь слабая дрожь. И, кажется, впервые ни грамма насмешки. — Тюя, прошу. Накахара, на секунду опустив взгляд, повернулся в сторону голоса. Он.. ему чуть не поплохело, серьезно. На постели сидит Осаму. Осаму Дадзай собственной персоной. Правда без привычной улыбки или усмешки, без привычного задорного взгляда. Он сидит, ссутулившись, а в его взгляде читается.. беспокойство. Усталость. Доля облегчения. И.. печаль. Совсем немного, но все же.. Боже, на это невозможно смотреть хладнокровно, насколько бы безжалостным ты не был. Перед глазами появилась пелена слез, и Тюя резко бросился Дадзаю в объятия, не в силах что-либо говорить. Стыдно? Да. Больно? Да. Больше и нечего добавить. Тюе, на самом деле, даже повезло, что в объятиях взгляда Осаму больше видно не было. Он просто.. смотрел в одну точку с печальной улыбкой на лице. Не заметил. Не уберег. Кое-как успел. Позволил этому случиться. Не был рядом в нужный момент. Позволил пережить то же, что некогда переживал сам. Пусть и клялся, что никогда этого не допустит. Но спас. И пусть кое-как, но успел. И обнимает он вполне живого человека, а не труп. Первым отстранился Дадзай. — Слушай, ты.. ты ведь не собирался покончить с собой, верно? — Осаму и без ответа понимал, что наверняка нет, Тюю он знает не первый день, как и его отношение к жизни и смерти, несмотря на любые обстоятельства. Но уточнить стоит. В ответ лишь кивок. — Хорошо. Было бы лучше, если бы ты рассказал сам, но я сделаю лишь одно предположение, позволишь? — Вновь кивок. — Это из-за агрессии на себя? На секунду Накахара застыл. Нет, Дадзай знает о многих его проблемах, не позволяя ебаться с ними в одиночку, но так сразу услышать верное предположение.. Его прошибло будто. — Ага. — Я правда не могу помочь тебе справиться с ней просто потому, что не знаю, что с этим делать. Но я могу сказать кое-что. Не вини одного лишь себя во всем. Ты не, — он сделал акцент на отрицательной частице, — виноват. Слышишь? Не виноват. Ты не виноват во всех проблемах мира. И ты не можешь повлиять на многое. И, поверь, ты делаешь даже больше, чем можешь. Ты делаешь все, что можешь сделать. И, по секрету, — парень загадочно улыбнулся, — даже то, что подвластно не всем. Вот настолько ты молодец, понимаешь? — Осаму замолк на секунду. — И даже если случилось в чем-то, в чем есть твоя вина — она не только твоя. Почти никогда не виноват один лишь ты. Знаешь, ты даже чем-то схож со своей будущей профессией, — Дадзай усмехнулся. — Ты сам говорил, что в астрономии нет чего-то маловажного. Важно абсолютно все. И результат всегда зависит от всего разом. Так и в жизни. Не существует неважных обстоятельств. И даже если ты сделаешь все по красоте, выложившись на все двести из ста возможных, какая-то "мелочь" может помешать. И от тебя это зависеть не будет. Ты сделаешь все, что вообще мог сделать, но результата может и не быть вовсе из-за чего-то или кого-то другого, ты понимаешь? Ты не Дьявол, виноватый во всех грехах мира. Ты человек, Тюя. Волшебный человек, способный порой повлиять на то, что недоступно никому. — ...Пиздец ты речь толкнул. Не знал, что ты умеешь нормально разговаривать, даже не насмехаясь. Я поражен. Я в самом настоящем ахуе. — Да, вот такой я охуенный. Могу весь мир к твоим коротким ногам положить, если только попросишь. Ты там не заблудись главное. — На лице пляшет улыбка. Такая привычная. И любимая. Но Дадзаю об этом не слова. — Дадзай. Убью. — Теперь задорные улыбки на лицах обоих. Первый пункт плана выполнен. Пора переходить ко второму. — Убьешь чуть попозже, а сейчас собираться пора, иначе опоздаем. — Блять, экзамен.. — Боже, Тюлька, какой экзамен? Автомат у тебя, автомат, появляться в универе не надо. Мрачность с лица Тюи как ветром сдуло. Прочитав немой вопрос на его лице, Осаму произнес: — Я, конечно, всесильный, но от астрономии до медицинского слишком далеко. — Увидев еще большее смятение, он пояснил. — К психотерапевту, Тюя. К психотерапевту.