Удивительно было видеть Хесуса пьяным. Нет, выпивать он мог, и достаточно много и часто, но чтобы он показался в таком состоянии перед кем-то – редкость, восьмое чудо света. Алёша держался так, словно и не трогал ту бутылку виски из мини-бара, которая ещё днём была полной. Ходил прямо, не шатался, не икал. Лишь взгляд выдавал его. Слегка покрасневшие и уставшие от жизни голубые глаза смотрели прямо в душу каждого, на кого был направлен взгляд стримера. А ещё они практически постоянно были в расфокусе, и сосредоточиться на чём-то конкретном, что было перед носом Губанова, было задачкой со звёздочкой. И чёрт его дёрнул напиться тогда, когда в съëмном доме Вовы, Алёши, Ильи сидят гости – члены восемьдесят девятого сквада.
Среди всей этой толпы громче всех были голос и смех Мазеллова. Он, казалось, смеялся даже с простого сгибающегося пальчика, любимый «трюк» Тоши, чтобы так постебаться над Коряковым, но, сука, даже это заставляло Хесуса улыбаться.
Всё началось несколько месяцев назад. Алёша, отложив в тот день стрим на следующий день, провёл сутки в своих мыслях. Был неразговорчивым, отстранённым и будто холодным, не желая подпускать к себе никого, пока не разберётся, что с ним не так. И все эти сутки он думал о том, что дошутился. Алёша влюбился.
Влюбился как маленькая школьница лет тринадцати, которая услышала песню Егора Крида о том, как он влюбился в «самую-самую», и представляла, что это поётся о ней. Да ладно бы влюбился в девушку, что уж там. Просто поухаживал за ней, подарил какого-нибудь мишку-хуишку, ещё какую-нибудь херню, и как минимум пару свиданий для того, чтобы потом можно было передернуть на свои фантазии, тебе обеспечены. Но нет, его объект обожания был никем иным, как Ильёй Мазелловым. Это пиздец.
В какой-то момент Алёша начал замечать за собой, что ему интересно заглянуть к приятелю на трансляцию. Мог даже задонатить с целью порофлить над Мазелкиным. Было интересно послушать его голосовые в общем чате или его телеграм-канале. Была мысль даже чаще общаться с ним, чтобы их приятельские отношения перешли уже в полноценную дружбу, и вот тогда-то Хесус и напрягся. Что-то было не так.
А сейчас он вообще живёт с Ильёй под одной крышей. Конечно, не делит общую постель или комнату, но факт остаётся фактом, они видят друг друга чуть ли не постоянно. Зачем он согласился на это? Никто не знает.
И теперь он здесь, пьяный и довольный, что ему ни за что не будет стыдно. Сегодня он получит то, о чём давно мечтал. Но сначала надо получить заряд храбрости.
Пройдя на кухню, которая сейчас была свободна от гостей и хозяев, Алёша достал бутылку виски и, решив, что бокалы для лузеров, глотнул пару раз с горла.
– Ну ты алкаш, конечно. Хес, не в обиду, но ты так сдохнешь скоро.
Илья, кажется, единственный, кто заметил, что Алёша какой-то.. не такой. Будто слишком спокойный, но в то же время невероятно напряжённый. Не передать словами, в общем. А когда он заметил пьющего с горла виски друга, то понял, что к чему. Надо ведь было ему пройти мимо кухни именно сейчас.
– Да похуй, – отмахнулся Хесус, с громким стуком ставя бутылку на стол. – Легче будет.
– Может, спать пойдешь? А то такими темпами с балкона сиганешь.
– Не пойду я спать. Не маленький уже, мне скоро тридцать.
Пьяный дед напоминает маленького капризного ребёнка, который в шесть лет думает, что он уже достаточно взрослый, чтобы не спать до одиннадцати, а не как обычно до десяти. Илья на это сравнение лишь усмехнулся, заставив Хеса напрячься.
– Пойдём давай, я отведу тебя. Парни как раз собираются уходить, поздно уже. – Маз взял друга за запястье и потянул на себя. Чувствовалось вялое сопротивление, но через пару мгновений рука Губанова обмякла в хватке младшего, и он, оставив виски, покорно двинулся за Коряковым.
Выйдя из кухни, парни пошли в сторону комнаты Алёши, чтобы уложить хозяина того «царства» отсыпаться. Параллельно слышались голоса гостей и топот в прихожей. Кажется, все расходились по домам. Однако уже через пару мгновений послышался громкий голос Вовы, который предупреждал оставшихся дома Илью и Алёшу о том, что он вернëтся позже, так как хочет прогуляться с остальными. Губанову это было даже на руку. Боже, о чём он думает?!
Свободная рука несильно ударила по лбу, и через мгновение уже с силой провела по лицу, приводя в чувства. Нет, он не осмелится. Слишком мало выпил, слишком ясный ум, Хесус мыслит слишком здраво.
Илья открыл дверь в комнату Губанова и потянул друга на себя, заходя внутрь помещения. На столе также стояла бутылка ещё неоткрытого виски, и Лёша сразу же потянулся к ней, воспользовавшись тем, что хватка Мазеллова ослабла.
– Чё ж тебя на алкоголь сегодня тянет, старый? – возмутился Коряков, перехватывая бутылку с алкоголем.
– Потому что не могу я, – выдавил из себя Хесус. Казалось, он сейчас заплачет.
– Что не можешь? Не пить? До этого же получалось, Хес. Что случилось с тобой? Весь день ты какой-то другой. Да и несколько месяцев так уже.
– Отдай виски, – проигнорировал Алёша, протягивая руку вперёд. – Не расскажу, пока не отдашь.
– Не отдам, пока не расскажешь, – легко парировал Мазяка. И, кажется, сработало. Пьяный Хесус явно не очень хотел напрягаться и думать, и сейчас ему было проще сдаться.
– Тебе хочется услышать это? Хочется?
Не смотря на истеричные нотки в голосе друга, Илья кивнул. Губанов, плюхнувшись на край собственной кровати, прикрыл глаза и, оперевшись локтями о колени, постарался сфокусировать взгляд на пальцах перед ним. Мазеллов, убрав виски, сел рядом и внимательно посмотрел на Хесуса. Тот собирался с мыслями. Разговоры по душам для него были сложной штукой.
– Это пиздец какой-то. Я будто.. Сломался. Не знаю. Я же был правильным. Мне нравились девушки, я хотел встречаться с ними. Они же такие классные. Весёлые и милые. Ну прям реально охуенные. А недавно, блять, явился.. Он. И всё, пиздец. Я влюбился в парня. И это, блять, мой приятель. Хороший приятель, его можно было бы даже назвать другом, но, походу, в пизду пойдёт эта дружба, если я признаюсь. Сука, третий десяток лет идёт, а я изливаю душу словно пятнадцатилетка, которая влюбилась в оффника.
– Лëх, – обратился Илья, когда Губанов замолчал, снова сосредоточившись на своих пальцах. – Могу ли я узнать кто это – он?
– А ты уверен, что хочешь знать?
Старый поднял взгляд на приятеля, и теперь его глубокие голубые глаза смотрели младшему прямо в душу. Илья задумался. Нет, он предполагал, что речь может идти о подобном (это же Лёша, он может всё!), и думал даже, что тот влюбился в Братишкина, с которым Хесус часто проводил свободные минуты. И ещё Мазеллов был готов принять своих друзей, хотя на душе от этой мысли как-то.. не по себе.
И всё он кивнул, заставив Губанова снова замолчать, погружаясь в свои думы. Если он интроверт, то тогда откуда берёт в себе силы поддерживать беседу, и тем более душевную, которая ни с чем не сравниться с обычным обсуждением какой-то новости вроде изменения вкуса его любимого торта или виски. Молчание затягивалось, и обоим парням было неловко от этого. Первым сдался Илья:
– Хес? – позвал он. Губанов снова посмотрел на младшего.
– Ты.
В следующую секунду старый хотел встать и уйти, но Мазеллов, вновь схватив его за руку, без слов попросил остаться. Что ж, с одной стороны удача прямо облила его с ног до головы. Вот тебе Алёша, который любит тебя, держи, люби, еби. Но с другой – старший был под алкоголем, и завтра, скорее всего, всё будет отрицать.
– Илья, пусти, – просил Лёша, вяло дергая рукой. – Тебе некомфортно со мной, дай уйти.
– Да почему ты неправильно думаешь, я не понимаю? – наконец сказал Мазеллов. – То ты пьёшь и желаешь умереть, чтобы было легче, то говоришь, что мне с тобой некомфортно после.. этого вечера. Кто тебе это сказал?
– И так понятно.
– А ты спросить не хочешь? Мне, между прочим, охуеть как нравится проводить с тобой время, и в те дни и недели, когда ты запирался от всех, до жопы хотелось вытащить тебя из всего этого дерьма с мыслями, погулять, поиграть в приставку или ещё что-нибудь. Чёрт возьми, ты невероятно охуенный дед, ты как загадка в интересной игре, разгадывать тебя одно удовольствие!
В ответ на эти слова Хес засмеялся, прикрывая улыбку ладонью. Смеялся он тихонько, осторожно, не желая задеть Илью, который вылил ему тут огромную тираду о том, какой Губанов охуенный.
– Считай это всё как признание во взаимной симпатии, вот реально, но с тобой некомфортно будет лишь недалёким людям, которые не понимают, какой ты классный дед.
Это и стало отправной точкой. Алёша, словно водитель, увидевший зелёный сигнал светофора, резко приблизился к лицу Ильи, и уже в следующее мгновение его губы сминали приятельские в пьяном поцелуе. Чёрт, он ждал этого вечность, и дождался!
Коряков друга не отдергивал, разрешая себе хотя бы поцелуй с человеком, который уже давным-давно перевернул весь его мир с ног на голову, даже наоборот, старался перехватить инициативу на себя, ощущая, как сложно Алёше сейчас управлять своими губами и самим поцелуем. Пальцы свободной руки осторожно легли на башню старшего, чуть сжимая прядки волос, вызывая у их хозяина очень тихий сдавленный стон. Вторая рука, отпустив запястье, перешла уже на шею Хеса, притягивая его ближе и заставляя чуть ли не плавится под рэпером.
Губанову было этого мало. Поцелуй был как капля в море, хотелось больше, намного больше. Хотелось утонуть в объятиях, хотелось получить больше поцелуев, больше касаний.
Холодная ладонь Алёши легла сначала на бедро младшего, а после стала медленно пробираться под чёрное худи. Как только пальцы коснулись горячей кожи, Илья непроизвольно дрогнул – контраст температур был невероятным. Рука медленно проползла к талии и застыла, а вторая, которая до этого упиралась в кровать, переместилась на плечо Мазелкина.
– Хес, скоро Вова придёт, – наконец смог сказать Илья, когда отстранился из-за нехватки воздуха. Он понимал, к чему клонит Губанов, а пользоваться его состоянием не хотелось. – И ты пьян, ложись спать.
– У него комната далеко от моей, – шептал Алёша. Он, честно сказать, даже не заметил, когда оказался на коленях у младшего, но ему чертовски нравилось сидеть на нём так.
– Ты пьян, и завтра ты можешь пожалеть об этом. Ложись спать.
– Это будет завтра, – спокойно продолжал ворковать Губанов, поглаживая плечи младшего. Ему не стыдно прямо сейчас заняться в таком виде сексом с Ильёй, и завтра, и в последующие дни не будет жалеть об этом. Лучше сейчас, когда разум ещё более или менее ясен, чем никогда, если вдруг Мазеллов будет делать всё только для того, чтобы успокоить старого. – Я не прошу тебя не лгать мне, прошу лишь не лгать себе.
Мазеллов шумно выдохнул. Что ж, может быть Алёша успокоится, когда получит хотя бы какое-нибудь внимание к своей персоне. Посмотрим, как далеко позволит старший зайти Мазеллову.
Руки Ильи снова оживились, начиная поглаживать талию Алёши, который снова потянулся за поцелуем. Проникнув под приятельскую футболку, поверх которой была накинута рубашка, тёплые, чуть ли не горячие пальцы, осторожно провели по нежной прохладной коже, и Хесус, дрогнув, шумно выдохнул в поцелуй. Такие прикосновения вызвали мурашки по всему телу, от которых хотелось выть и бессовестно стонать, если бы они повторялись уже не на талии Алёши, а чуть ниже.
В комнате словно резко поднялась температура, и Коряков, в перерывах от многочисленных поцелуев Губанова, стянул с себя худи и отложил в сторону, оставшись в одной футболке с надписью «хуй» посередине, которая была подарком Братишкина в рофл. Белая рубашка Хесуса также оказалась где-то в стороне, и лишь футболка осталась на месте. Илья хотел стянуть её, но руки Губанова легли на запястья младшего, запрещая трогать этот элемент одежды.
Худощавые руки непроизвольно дрогнули, и пальцы крепче сжали плечи Ильи, когда последний, оставив искусанные губы Губанова, перешёл уже на его шею. Между поцелуями иногда проскакивали нежные укусы, от которых хозяин такой чувствительной кожи краснел, шумно выдыхал и ëрзал. Казалось даже, что именно в этот момент он уже начинал трезветь, но останавливать ничего не собирался. Лёша был настроен серьёзно, и обязан дойти до конца этим вечером. Ему даже не стыдно отдаться, нежели самому брать всю инициативу в свои руки, но пообещал себе, что если будет и второй раз, то тогда снизу точно будет уже Мазеллов.
– Не смей останавливаться, – выдохнул Алёша, когда Мазелкин перешёл уже на ключицы. Бледная кожа медленно покрывалась поцелуями и всё такими же покусываниями, находя всё больше и больше интересных мест, от которых Губанов тихо, почти неслышно стонал.
Это, блять, чертовски заводило, и если бы не огромное желание не причинять старшему дискомфорта, то Мазеллов уже бы давно перестал выцеловывать Хесуса, а просто взял и нагнул бы. Но он не сволочь, и уважает желания партнёра, и раз ему хочется таких ласк, то пусть они будут. Мазяка, кажется, успел переобуться. Несколько минут назад он просто позволял Лёше получать то, что он хочет, а теперь в принципе сам не против заняться с ним сексом, если до этого дойдёт, а задница ой как чувствовала, что до этого дойдёт.
– Не смею, – пообещал Илья, подхватывая старшего на руки. Хес был достаточно лёгким для своего роста, и сейчас это было даже очень на руку.
Осторожно уложив его на постель, Коряков навис над них, снова утягиваясь в поцелуй Хесусом. Опираясь одной рукой о матрац рядом с головой Губанова, второй Мазяка стал разбираться с ремнём старшего. Какого чёрта он вообще носит джинсы дома? Почему бы не носить простые штаны, которые снимать одной рукой будет намного легче? Но вот кожаный друг, спасающий своего обладателя от потери штанов в ненужный момент, был растегнут и благополучно отброшен в ту же кучу, где лежали забытые богами худи и рубашка, и Коряков, проведя ладонью по талии Хеса, спустился ею ниже и подцепил пальцами ткань джинс.
– П-пиздец.. – прерывисто произнёс Алёша, цепляясь пальцами за плечи Маза.
– Что-то не так? – сразу спросил младший, останавливаясь.
– Да, ты не продолжаешь. Это прямо пиздец как «что-то не так».
Рэпер закатил глаза и посмеялся, начиная стаскивать с худых ног Алёши ненужные сейчас джинсы. На этот раз Хес не протестовал, как это было с футболкой ранее. Видимо, полностью голым перед Коряковым он не хотел быть, и эта самая футболка была его небольшим щитом. Джинсы отправились в ту же кучу одежды неподалёку от кровати, и Илья снова стал выцеловывать шею старшего, поглаживая его по худым коленям. Нет, Алёша и вправду был похож на Кощея – худые ручки, ноги, и сам по себе он был как спичка, если сравнивать с Коряковым. Но даже так нельзя было отрицать – Хес был потрясающим.
То ли стон, то ли всхлип, который издал старый, вывели Маза из раздумий. Видимо, когда задумался о худобе Алёши, замер на месте.
– Прости, прости, я задумался, – шёпотом сказал Мазеллов, оглаживая бедро Губанова. – Ты уверен, что не пожалеешь об этом завтра?
– Уверен. Пожалуйста, я сейчас взорвусь, – взмолился стример.
– Сейчас всё будет, сейчас. Только давай будем тише? Если вдруг Вова резко вернётся и услышит нас, то нам явно пиздец.
– Постараюсь, только давай уже, блин, сдвинемся с точки.
Коряков посмеялся. Через пару мгновений Лёша уже остался без нижнего белья, и Илья, решив также остаться в футболке, вскоре тоже остался без штанов. Каково же было его удивление, когда Хес, попросив остановиться на мгновение, достал пачку презервативов и смазку. Готовился, чёрт возьми.
Резинка была надета, пальцы обильно смазаны лубрикантом, и Мазеллов, разведя ноги Алёши, осторожно приставив первый палец к колечку мышц. Холодная субстанция заставила парня крупно вздрогнуть и вновь шумно выдохнуть. Первый палец медленно вошёл, и Губанов, прикусив губу, зажмурился. Знаете ли, непривычно, когда в твоей заднице находится что-то инородное, и это что-то инородное, подождав, начинает двигаться.
Илья, наконец, опустился на свои колени, чтобы уже второй рукой взять старшего за член, начиная медленно надрачивать, чтобы отвлечь от непривычных ощущений. Хесу пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не застонать на всю комнату. И благодаря такой маленькой хитрости Алёша не заметил, как Коряков добавил уже и второй палец.
А уже вскоре свободно двигались и три пальца, а когда Алёша сдавленно всхлипнул, Маз понял, что пора. Пальцы вышли из Губанова, и к кольцу мышц уже пристал обильно смазанный лубрикантом член. Руки прошлись по бëдрам старшего и, притянув его за них поближе, Маз медленно и аккуратно вошёл.
– Ох, блять, – не сдержался Алёша, в который раз хватаясь за плечи младшего.
– Всё хорошо? – спросил Мазеллов, вновь нависнув над Губановым. Руки теперь упирались в матрац по обе стороны от головы Хесуса.
– Всё охуеть как хорошо, ты даже не представляешь..
Алёша, закинув руки на шею Ильи, чуть приподнялся и уткнулся в его плечо, подавляя тем самым очередной стон, вызванный тем, что младший, наконец, вошёл до конца. В таком положении могла начать ныть спина, потому Коряков, решив облегчить страдания бедного деда, одной рукой подхватил его, позволяя так опереться на себя.
Заветный кивок был получен сразу же, как Губанов привык к новым ощущениям, и Мазяка, выцеловывая и покусывая нежную кожу шеи и ушко старшего, покорно стал двигаться, очень медленно и аккуратно. Парень не знал старого настолько хорошо, чтобы точно знать, девственник тот или нет, но он точно знал, что анальный секс у Лёши был впервые. На пьяную голову. Тем более занимая позицию нижнего. Пиздец, одним словом.
Быть громким нельзя, это Алёша понял, когда появилось ощущение, что весь алкоголь, выпитый за этот вечер, будто выветрился, и разум стал яснее. Потому пришлось уткнуться в плечо Корякова и, прижимаясь губами к чёрной футболке, приятно пахнущую лавандой, шумно дышать через нос. Сложнее было сдерживаться тогда, когда Илья набирал темп, пока не пришёл к чему-то среднему. Всё же откровенно втрахивать в кровать друга он не был намерен, никто не отменял того, что в любой момент мог вернуться Вова и застать их за таким интересным занятием.
Тихие и ритмичные толчки раз через раз сопровождались тихими постанываниями и всхлипами Алёши, вцепившегося в футболку друга как в спасательный круг. Кажется, он даже оставил сквозь ткань пару лёгких царапин, которые пройдут уже к завтрашнему вечеру. Нет, больно ему не было. Несмотря на то, что ещё днём его хватал сильный страх о задуманном, уже вечером выпитый алкоголь и прелюдии помогли расслабиться. Да и сам Мазеллов, не смотря на местами грубоватый характер, невероятно нежен. От этой мысли уши Алексея предательски краснеют от смущения, впервые за этот вечер, но этого не сильно и видно, ведь Илья успел искусать всё ушко старшего, заставив его покраснеть ещё до подобных мыслей.
Чувствовалась скорая разрядка, до которой было чуть ли не буквально рукой подать, и Алёша, всё также обнимая Маза за шею одной рукой, убрал вторую с его спины, чтобы просунуть её между тел и коснуться собственного члена. Пару лёгких движений, и Хесус с более чётким и громким, если сравнивать с предыдущими еле слышными, стоном излился себе в руку. Пару толчков, и Маз, на последнем войдя по самое основание, с шумным выдохом в шею старшего, кончил. Почувствовав, как ослабла рука старого на его шее, парнишка осторожно положил его на кровать и вышел из него.
Презерватив был завязан и убран в упаковку, из которой был взят, а сами парни почти сразу оделись. Ну как, каждый просто натянул нижнее белье обратно, неловко всё же сидеть, не прикрывшись. И всё равно, что и пяти минут не прошло после секса. Хес почти сразу снова улегся на кровать, а Илья сел рядом, оперевшись локтями о колени.
– Пиздец, зато протрезвел, – решил отшутиться Хесус, всё же принимая сидячее положение.
– Нам бы это.. Поговорить. Очень вовремя, конечно же, но лучше поздно, чем никогда.
– Ты о.. Том, что между нами, так? – задал первый по страшности вопрос Алёша. Илья кивнул, заставив старшего поджать губы и чуть прищуриться. Видимо и вправду протрезвел, разум был ясен как никогда. – Ну.. Мои убеждения ты знаешь – я без любви сексом не занимаюсь.
В голове Мазеллова появилась та самая обезьянка, заставляющая его активно думать. Без любви?
– Стой, стоп, – выставил вперёд он руку, как бы желая поставить жизнь на паузу. Пазл стал складываться в одну картинку.
– Я не хочу стоять, я хочу сидеть, а ещё лучше – лежать.
– Ну, тогда я отвечу тебе также – я не занимаюсь сексом без любви.
Мазяка повернулся к Хесу лицом, желая дополнить сказанное секундой назад, но приблизившийся к его лицу старший товарищ помешал, утянув в очередной поцелуй. А когда он был прерван, Лёша тихо посмеялся, прикрывшись ладошкой. Его настроение передалось и Илье, который также посмеялся.
***
Той ночью Алёше пришлось уснуть одному в комнате, но зато в худосе Ильи. И ему даже не стыдно за то, что он утыкался в него носом, снова вдыхая запах лаванды и какой-то жижки, видимо, особо любимой рэпером. Вова не должен был знать их маленький секрет, по крайней мере пока что. Может, позже они и расскажут.
Удивительно, как легко всё может поменять виски и разговор по душам.
