36 вопросов

      Прошёл месяц с тех пор, как Мстители и все их сторонники победили Таноса. Стив Роджерс, он же Капитан Америка — лидер Мстителей — по прошествии этих тридцати дней всё ещё не верил, что им удалось вернуть всех, кто покинул этот мир пять лет назад. Каждую ночь он укладывался в постель с мыслью о том, что вся битва ему приснилась, что никто не возродился из пепла, и каждое утро, когда он просыпался и видел сообщения от Баки или Сэма, или Нат, ему становилось легче.              Вот и сегодня, едва он продрал глаза, как телефон уже завибрировал на прикроватной тумбочке. Стив вздохнул, пробормотал сам себе «Доброе утро, мир» и протянул руку, на ощупь отыскивая телефон.              Сегодня первой написала Наташа.              «Доброе утро, Стив. Мы с Брюсом подыскали для тебя чудесную квартиру в Бруклине. Вот ссылка на объявление, отпишись, как посмотришь».              Стив закатил глаза и без особого энтузиазма нажал пальцем на экран, открыв объявление.              Перед взором предстали параметры маленькой квартирки. Она была даже меньше той, которую Наташа присылала в прошлый раз, и меньше той, которую Стив снимал ещё в далёком две тысячи четырнадцатом году.              Это было так давно.              Почти десять лет назад. И столько всего произошло за эти годы, что и страшно вспоминать.              Однако теперь, кажется, всё осталось позади. Конечно, Стив не сомневался в том, что в просторах необъятной, бесконечной Вселенной существуют и другие злодеи, хотящие поработить миры, что есть параллельные реальности и мультивселенные, о которых твердил колдун с Блейкер-стрит, как прозвал его Тони, однако сейчас Роджерс хотел большого перерыва между бойнями. Ему хватило Таноса в две тысячи восемнадцатом и хватило Таноса в две тысячи двадцать третьем. И по этим причинам Стив считал, что нужно взять длительный тайм-аут.              Сначала Роджерс хотел уехать куда-нибудь подальше, подумать о жизни, о том, почему так и не воспользовался возможностью навсегда остаться в прошлом. У него ведь был шанс, когда он возвращал камни на исходные позиции, однако Стив так и не решился. Он долго смотрел на Пегги, мысленно благодарил её и просил прощения, а затем вернулся в своё настоящее.              В глубине души он понимал, почему его тянуло в современный мир, но всеми силами отрицал то, что уже давно стало обыденностью. Он знал, что утратил все права много лет тому назад. И даже прощение не смогло свести две стороны пропасти, на одной из которых он оказался.              Стив не стал листать фотографии квартиры, потому что знал, что она ему не понравится. Она ему не понравилась ещё из сообщения Наташи, и Стив сразу понял, что ответит Романофф отказом.              Внизу послышался шум, грохот и тихие ругательства. Стив отбросил телефон в сторону и встал с нагретой кровати. Телефон пиликнул снова. Роджерс бросил взгляд на дисплей, где высветилось одно непрочитанное сообщение.              Стив поджал губы. Если это Вдова с очередным объявлением, то он, пожалуй, скажет Наташе, чтобы они с Брюсом так сильно не заморачивались. У него, вроде как, пока была крыша над головой, и, вроде как, его никто не собирался гнать ещё ближайшие месяцы. К тому же он подрабатывал сиделкой у одного известного гения, филантропа, миллиардера и далее по списку и никуда до полного выздоровления Тони всё равно съезжать не планировал.              Хоть Старк и ворчал на него, и они практически не разговаривали за исключением дежурных фраз, Стив знал, что Тони нуждался в нём. И Роджерс был единственным, кто мог ему помочь.              Возможно, это и была одна из причин, по которой Стивен Роджерс не воспользовался своим шансом остаться с Пегги Картер.              Когда стало ясно, что Тони утратил большую часть функций своего тела и по счастливой случайности остался в живых, остро встал вопрос, кто будет ухаживать за ним до его полного восстановления.              Первой вызвалась Пеппер, но Тони, едва сумевший говорить, сказал ей, чтобы она в эти дела не лезла и занималась компанией, а также строила отношения с Хэппи. Затем свою кандидатуру предложил Паучок, которого Старк отмёл тут же: парень только воскрес из мёртвых и негоже ему ухаживать за стариком; следом свою помощь предложил Роуди, однако Тони сказал, что если тот дорожит дружбой с ним, то лезть в няньки к Старку не будет. Была ещё идея с поиском сиделки, но Тони отмёл и её, сказав, что доверять может только совсем близкому кругу людей.              И в итоге, после долгих препирательств, Стив предложил себя. Их отношения с Тони всё равно были слишком натянутыми, даже несмотря на короткий, почти ничего не проясняющий, разговор, когда Тони присоединился к команде, и Роджерс подумал, что его помощь сможет вернуть прежнее расположение Старка к нему.              Сначала Тони отказался, но потом понял, что Стив был единственным приемлемым для него и для всех остальных вариантом. И в придачу Роджерсу негде было жить: база Мстителей разрушилась из-за вторжения Таноса, возвращаться в Ваканду никто не видел смысла, а снять квартиру после восстановления мира было не так-то просто, как и остановиться у кого-то из друзей. Сэм предложил пожить у себя Баки, а Брюс забрал Романофф в свой дом. Можно было, конечно, поселиться в Асгарде, но путь до него был неблизок. Ещё оставался дом Бартона, однако Стив не принял предложение Клинта: тот не видел свою семью пять лет, и Роджерс понимал, что им нужно уединение, чтобы поговорить обо всём, что случилось.              Зато у Тони имелся особняк, в который можно было загнать стадо овец, и ещё бы место осталось. Поэтому на том и решили: Стив помогает Тони, а Тони предоставляет жильё Стиву.              Сначала они вообще никак не разговаривали. Точнее у них был такой диалог: вопрос — ответ. И спрашивал всегда Стив. Правда, нужно отдать должное Тони, тот ему отвечал. Не всегда с настроением, чаще всего ворчливо и недовольно, но отвечал. И Стиву этого было достаточно.              Роджерс готовил еду, убирался в доме наравне с роботами, следил за газоном, помогал Тони с мелкими поручениями, когда видел, что Старк совсем не справлялся.              И теперь по прошествии месяца Тони уже был более-менее здоров и почти не нуждался в сиделке. Поэтому друзья активизировались и стали искать для Стива подходящий вариант с жильём. Только вот Стив эти варианты рассматривать не спешил. Он так прикипел к жизни с ворчливым Старком под одной крышей, что даже не мог представить себе, как будет просыпаться по утрам и не видеть притягательно-недовольный взгляд.              Конечно, признаться в этом он никому не мог. Даже себе. Пытался отрицать, что у него всё ещё остались чувства к Тони.              Он ведь похоронил их после Сибири, после того, как предал доверие друга, после взгляда Тони и его срывающегося голоса, сказавшего: «нет у меня ничего, доверия, кстати, тоже».              И всё же Тони ему доверился, разрешил помогать, разрешил принимать участие в его жизни. И эти послабления являлись для Стива маленькой, крохотной надеждой на то, что когда-нибудь их отношения придут в норму.              Внизу снова что-то грохнуло, и послышался негодующий голос Тони, который ругал Дубину. Стив усмехнулся, взял телефон в руки, чтобы прочитать сообщение. И слава Богу, что в этот раз оно было не от Наташи.              Писал Сэм.              «Доброе утро! Надеюсь, ты уже не спишь. Как насчёт утренней пробежки?»              Стив посмотрел на часы. Они показывали половину седьмого утра. Предложение Сэма было чересчур заманчивым, учитывая то, что Стив по утрам не бегал очень давно. Но ответить Уилсону положительно Роджерс не спешил. Сначала он хотел убедиться, что Тони не нужна его помощь.              Стив снова откинул телефон и отправился в ванную комнату. Наскоро почистил зубы, освежил лицо, а затем спустился вниз, на кухню.              Тони сидел за столом и смотрел на то, как Дубина протирает пол.              — Доброе утро, — проговорил Стив. — Что случилось?              Тони мазнул по нему взглядом и вернулся к наблюдению за роботом. Тот старательно вытирал тёмную лужу, от которой почти не осталось следа.              — Дубина мешался под ногами, когда я нёс кружку с кофе, — ответил ему Тони.              Стив кивнул. Он уже привык к тому, что Тони никогда его не приветствовал. Роджерс прошёл мимо Старка, мельком глянув на его правую руку, которая пострадала сильнее остального тела, и с удовлетворением отметил, что кожа приобрела более естественный оттенок, чем была изначально. Стив помнил обезображенную руку Тони, когда они сняли перчатку, и честно думал, что её придётся ампутировать, если Старк выживет.              Мысли о смерти Тони всегда будоражили Стива. Он гнал их от себя подальше, особенно в те времена, когда Мстители находились в расколе.              — Завтрак? — по привычке спросил Роджерс, доставая из верхнего ящика сковороду. Он вдруг подумал, что они уже давно не ели омлет.              — Я уже завтракаю, — парировал Тони, и Стив обернулся через плечо, скептически произнося:              — Одним кофе?              Тони поднял глаза от кружки, на секунду встретился со взглядом Стива и отвёл свой в сторону. Стив постарался не хмуриться. Он уже давно заметил, что Тони перестал смотреть на него прямо. С того самого момента, когда они вернулись на базу из тысяча девятьсот семидесятого года.              Стив догадывался, что, повстречав своего отца, в Тони, возможно, проснулись старые обиды на самого Стива. И Стив понимал, что заслужил такое к себе отношение, но он честно старался завоевать прощение Тони.              Однако пока это у него плохо получалось.              Старк ничего ему не ответил, и это было ожидаемо, но Стив всё же решил приготовить омлет на двоих. Свою порцию он съест после пробежки, а порцию для Тони оставит на плите. Он знал, что Старк всё равно поест его стряпню, как бы сильно не хотел показать, что помощь Стива ему не нужна.              Через двадцать минут, когда омлет был готов, а Стив домывал посуду, Тони всё ещё сидел на кухне. Всё то время, что Роджерс готовил, Тони пялился в телефон, активно тыча пальцами в экран, вероятнее всего ведя с кем-то переписку.              — Тони, — обратился к нему Стив, нарушая их привычное молчание.              — М-м? — промычал в ответ Старк, не отрываясь от экрана мобильника. Стив поджал губы. Ему так хотелось взглянуть в глаза Тони.              — Тебе нужна моя помощь?              После его вопроса Тони вскинул голову и прищурился, смотря на Стива.              — Ты съезжаешь? — вдруг резко спросил он, и Стив опешил.              — Что? — в голосе Роджерса сквозило изумление. — С чего ты это взял?              В сердце неприятно кольнуло. Неужели Тони ждал, когда Стив покинет его дом?              Старк постучал здоровыми пальцами левой руки по поверхности стола, с задумчивым видом смотря на Роджерса. Стив вдруг почувствовал себя неуютно.              — Обычно ты такие вопросы не задаёшь, — всё так же задумчиво отвечал Тони.              Стив мысленно выдохнул.              — Я просто думал отправиться на пробежку с Сэмом.              — М-м, — снова промычал Тони, отводя глаза в сторону, и Стив, честно, даже не знал, о чём тот думал. Их диалоги были короткими и в основном бессмысленными. Они жили не как друзья, а как незнакомые друг другу соседи, которые иногда пересекались на кухне или в коридорах дома.              Ну или тогда, когда Тони нужна была помощь. По первой Стив даже помогал ему раздеваться, от чего оба испытывали неловкость, но никогда не обсуждали это. Стив старался отгонять от себя навязчивые мысли и идеи в отношении Старка и делал вид, что его ничего не смущало.              Тони снова уткнулся в телефон, больше ничего не сказав, и Стив, простояв ещё несколько секунд, отправился в свою комнату, чтобы переодеться в более удобную одежду, бросив Старку на ходу, что завтрак на плите.              Спортивный костюм висел в шкафу среди немногочисленных рубашек и парадно-выходного костюма, который Стив надевал единожды: в одну из миссий ему и Тони предстояло посетить закрытую выставку, на которой, предположительно, готовилось покушение на скульптора из-за неправильных политических убеждений. И причём покушение готовилось шпионами из другой страны. Стив тогда чувствовал себя неловко в этом одеянии, но Тони заверил его, что тот выглядел потрясающе.              Роджерс слабо улыбнулся воспоминаниям. Это было так давно. Недосказанность, которая витала между ними, теплота, с которой Тони смотрел на него, дружба, которую они выстроили за много лет — всё это перечеркнулось идиотским решением Стива скрыть от Тони самое главное. Стив правда думал, что действовал из лучших побуждений, щадил чувства Тони, спасал лучшего друга.              Ещё и этот Заковианский договор, который стал яблоком раздора… Стив перестал понимать Тони, а Тони перестал слышать Стива. И с тех пор они больше никогда нормально не говорили. А, наверное, стоило бы. Стив, может быть, и хотел бы поговорить по душам, открыть свою перед Тони и, наконец, произнести всё то, что накопилось за столько лет.              Но хотел этого только один Стив. Он знал, что Тони не будет с ним откровенничать. Не после гражданки, не после их победы над Таносом.              То, что потеряно, то потеряно.              Стив отогнал от себя грустные мысли, вытащил спортивный костюм и закрыл шкаф. Написав Сэму, что будет через полчаса в том самом парке, который находился неподалёку от дома Уилсона, Стив переоделся, спустился вниз и вышел из дома. Во дворе уже работал садовник, — Джордан, — приветственно махавший рукой Роджерсу.              — Доброе утро, Стивен, — прокричал он прокуренным голосом, и Стив махнул ему рукой в ответ.              Миновав дорожку, ведущую к дому, Стив вышел к подъездной дороге, и под его ногами зашуршал гравий. Расстояние до ворот Кэп преодолел быстро. Отворив щеколду, Стив подождал пока дверь отопрётся, а затем вышел на пустынную улицу. До остановки неспешным шагом Стив потратил пять минут и ещё около пяти минут ему пришлось ожидать автобус, который ехал в город.              Стив, конечно, мог воспользоваться одной из машин Тони, но сидеть за рулём автомобиля ему было так же непривычно, как и непривычно видеть девушек полураздетыми в этом столетии. И поэтому он передвигался привычным для себя способом — на автобусе или своих двоих.              Дом Тони находился в частном секторе, и до центра города езда составляла около получаса. За эти полчаса Стив предавался старым воспоминаниям под музыку, которую любил. Не то чтобы он часто выезжал за пределы особняка Тони, но каждый раз ему нравилось смотреть в окно и вспоминать те времена, когда всё шло, как по маслу. Когда он не знал, что Щ.И.Т сфабрикован, когда друзья не являлись врагами, а их вечерние посиделки были традициями.              Когда всё было хорошо.              Сэм ждал его у старого дуба, который рос здесь ещё со времён холодной войны, и что-то увлечённо читал в телефоне.              — Привет.              Сэм поднял голову от телефона и улыбнулся Стиву.              — Привет, Кэп, — по привычке произнёс Сокол, хоть Капитан Америка и сложил свой костюм и щит в дальний ящик, взяв перерыв.              — А где Баки?              — Он улетел на пару дней в Ваканду, чтобы проверить руку. Но мне кажется, — Сэм ухмыльнулся, — что он нашёл себе там подружку. Часто с кем-то созванивается, однако мне ничего не говорит.              Стив усмехнулся.              — Как это на него похоже. Значит, расскажет, как придёт время. Ну что, побежали?              Они пробегали полтора часа. За это время в парке появилось множество мамочек с колясками, велосипедистов и тех, кто выгуливал своих домашних питомцев.              Прислонившись всё к тому же дубу, Сэм, отдышавшись, спросил:              — Что у тебя с жильём? Наташа говорила, что ты отверг все её и Брюса предложения. Неужели тебе не хочется съехать от Старка? Он же вроде как почти восстановился.              Стив поджал губы. Ребята слишком пеклись о его местонахождении.              — Вроде как — ещё не до конца, — честно ответил ему Стив. — И пока я ему нужен, я буду рядом.              Сэм покачал головой.              — Дело ведь не только в том, что ты ему нужен. Ты пытаешься искупить вину перед ним. Стараешься, хочешь вернуть его доверие. Только это так не работает, Стив. Если Тони не захочет тебе доверять, он и не будет доверять. Чтобы ты не делал, как бы ты не пытался. Доверие — хрупкая вещь. И, разбив его однажды, обратно склеить почти невозможно.              Стив глубоко вдохнул и выдохнул. Он прекрасно знал это и без Сэма.              — Что ты хочешь этим сказать?              — Хочу сказать, что тебе нужно жить дальше и не цепляться за прошлое. Да, мы все тогда облажались, когда устроили эту Гражданскую войну. Но не нужно корить себя за это пожизненно. Я очень виноват перед Роуди, но он простил меня, потому что пришло время. Я не настаивал. И он простил. И ты оставь Тони, дай ему возможность прийти к прощению.              Стив был не согласен с Сэмом. И Сэм знал, что Стив никогда не прислушается к нему. Потому что однажды Стив уже оставил Тони. Теперь он не уйдёт, пока Старк не выгонит его сам. Он будет пытаться, будет стараться вернуть доверие. И будет делать это, находясь рядом, а не где-то в другом месте.              Вернувшись домой, а Стив и правда считал дом Тони и своим домом тоже, Роджерс с приятным удивлением обнаружил, что омлет наполовину был съеден, а значит Тони подкрепился после его ухода.              Это не могло не порадовать. Утро начиналось очень даже неплохо.              Доев свою порцию завтрака и выпив чашку горячего чая, Стив остался сидеть на кухне и размышлял о том, чем бы хотел заняться сегодня. В его старом блокноте ещё числилось множество непросмотренных фильмов и сериалов, непрочитанных книг и непосещённых мест. И если с местами дела пока обстояли туго, то с фильмами, сериалами или книгами Стив готов был провести свой день. Конечно, если Тони не понадобится его помощь.              Как по щелчку после мысли о Тони, Старк явился на кухню.              — О, — сказал он, — ты здесь. А я как раз тебя ищу.              Стив вскинул брови. Обычно Тони передавал ему сообщения через Пятницу.              — Тебе нужна моя помощь? — уточнил Роджерс.              — И да, и нет, — Тони подошёл ближе, и только сейчас Стив заметил в его руке лист бумаги. — Я тут много думал, Кэп, — это привычное «Кэп» было так непривычно для Стива, — и пришёл к выводу, что мне ничего не помогает.              Теперь Стив нахмурился.              — О чём ты, Тони?              — Я не могу простить тебя. Не могу доверять тебе до конца. Каждый раз, когда ты мне помогаешь, я жду от тебя ножа в спину. Ну или щит в моё сердце, — Тони пожал плечами. — Выбирай, какой вариант тебе более приемлем, — Стив открыл рот, но Тони поднял руку, призывая его молчать. — Я ещё не договорил. Я чертовски устал от этих чувств. От того, что не могу отпустить свою злость на тебя. Поэтому у нас есть только один вариант.              Теперь Стив понимал, о чём говорил Тони. Сейчас он попросит его покинуть дом и уйти из жизни Старка навсегда.              И если от этого Тони станет легче, то Стив готов исполнить его волю.              — И какой же у нас вариант? — голос Стива почти не дрогнул.              Тони положил перед ним тот самый лист, который держал в руке.              — Поговорить. Честно. По душам. Сделаем то, чего мы никогда не делали. Знаешь, есть интересная психологическая методика. Два человека садятся друг напротив друга и отвечают по очереди на тридцать шесть вопросов из опросника. Честно, открыто, уязвимо. А затем смотрят друг другу в глаза четыре минуты. Говорят, что опросник помогает лучше понять друг друга. Здесь, — Тони пододвинул листок к Стиву, — список тех самых вопросов. Изучи их. Они не имеют рамок. Там очень много личного. И если ты будешь согласен пооткровенничать, то я жду тебя в лаборатории вечером, — Тони быстро развернулся и вышел из кухни очень стремительно.              Стив моргнул. Перевёл взгляд на листок. Ещё раз моргнул. Неужели…              Ему, что, только что дали второй шанс?              Стив дрожащими от волнения руками схватил лист и стал бегло читать вопросы.              Да, Тони его не обманул. Они действительно требовали откровенности. Откровенности, которой им обоим никогда не хватало. А сегодня они могли бы разрушить эту недосказанность.              Тони был готов. Значит, Стив тоже готов. Может, именно сегодня у них начнутся новые, чистые отношения, построенные на доверии и общих воспоминаниях? Может, именно сегодня Тони поймёт, что Стив не опасен, что Тони может опереться о его плечо и не получить нож в спину.              Больше таких оплошностей Стив не допустит.              Вечер наступил слишком быстро. Всё это время Стив читал вопросы и задумывался над своими честными ответами. Но ещё больше ему хотелось послушать Тони. Узнать, наконец, что творилось у Старка на уме.              Он спустился в лабораторию к семи ноль-ноль, проигнорировав ужин. Есть не хотелось совсем. Организм был в ожидании чего-то большего, чем еда, и Стив даже заволновался, когда близко подошёл к двери, ведущей в лабораторию.              Сосчитав до десяти, стараясь успокоиться, Роджерс надавил на ручку двери, и та поддалась сразу же, приветственно открыв дверь и пригласив Капитана внутрь.              Тони сидел за одним из столов и, бормоча себе под нос, что-то чертил.              — Никуда не годится, — расслышал Стив недовольный голос Старка, за которым последовал звук интенсивного зачёркивания. Тони водил рукой туда-сюда по листу, и Стив почти бесшумно подкрался к нему сзади.              — Тони, — тихо позвал он, и плечи Старка вздрогнули. Он резко обернулся и посмотрел на Роджерса с опаской и удивлением.              — Кэп? — пробормотал он и взглянул на настенные часы. — А, — в голосе его появились понимающие интонации. — Ты всё же пришёл.              Стив нахмурился и даже ощетинился.              — То есть ты был уверен, что я не приду?              Тони пожал плечами.              — Рассматривал и такой вариант. Но я рад, что ты пришёл. Сядем? — он указал в сторону небольшого столика, за которым стояли два стула.              Стив кивнул и пошёл по направлению к столу. Тони встал с мягкого кресла и выдвинулся вслед за Капитаном.              Роджерс занял один стул, Тони сел за другой.              И вот они сидели лицом к лицу. Друг напротив друга. Впервые за столько лет.              На столе лежал точно такой же листок с вопросами, который Тони отдал Стиву утром. Стив положил свой перед собой.              — Ты готов? — переспросил Тони, и Стиву показалось, что в голосе Старка сквозило волнение, хотя он был ровным, даже в какой-то степени скучающим.              — Готов, — Стив ответил твёрдо, показывая свои серьёзные намерения. Ему нужен был этот разговор.              — Назад пути не будет, — зачем-то предупредил Старк.              — Знаю. Кто начнёт? — Кэп был непоколебим, хотя внутри тоже волновался от предстоящих ответов.              — Давай я, — ответил Тони. — Итак, — он взял лист и стал читать первый вопрос. — Если бы ты мог пригласить кого-нибудь на ужин, кого бы ты выбрал?              — Пегги Картер, — не раздумывая, ответил Стив, и это была правда. Тони дёрнул уголком губ. — А ты? — Спросил Стив.              — Моего отца, — Тони тоже ответил, не раздумывая. Стив даже не удивился тому, что выбор Тони пал на Говарда, как и не удивился, что сам он назвал имя Пегги. Он действительно был бы не прочь поужинать с ней, объясниться и навсегда закрыть дверь прошлого. Нет, конечно, он уже сделал это, но если бы у него появилась возможность поговорить с агентом Картер — он бы ей непременно воспользовался.              Роджерс кивнул, принимая ответ Тони, и стал читать следующий вопрос:              — Хотел бы ты быть знаменитым? Если да, то в чём?              Тони фыркнул.              — Хотел бы быть знаменитым в области изобретений. Но я и так имею знаменитость и люблю внимание. Ты?              Стив помотал головой.              — Нет. Никогда не хотел быть знаменитым.              — И всё же ты им стал, — Тони помолчал. — Почему не хотел?              Стив пожал плечами.              — Не моё это. Все эти показушные выступления, выдержка лица, улыбка сквозь страдания, толпы поклонников, ни минуты тишины и спокойствия, — Роджерс махнул рукой. — Всё это не для меня. Я больше люблю уединение. И заниматься реальными делами, а не быть картинкой.              Тони задумался.              — Ты о тех временах, когда выступал перед солдатами?              Стив кивнул.              — И о них тоже. Я думал, меня создали, чтобы я сражался, — Стив погрузился в нелюбимые воспоминания, — чтобы я защищал людей: солдат, гражданских, которые гибли на линии фронта, а в итоге я колесил по лагерям и рассказывал в сухую и в слепую о том, что мы обязательно победим. Я ведь даже не знал всего того ужаса, который творился на передовой. Мне было не по себе. Но всем остальным, кроме близкого круга друзей, меня понимающих, было плевать на мои чувства.              Тони поджал губы и как будто над чем-то раздумывал.              — Ты ведь тоже считал, что мне плевать на твои и чужие чувства, — тихо сказал Тони и посмотрел в сторону.              Стив вздохнул.              — Это было до того момента, когда ты рискнул своей жизнью, чтобы закрыть портал с читаури. После я пересмотрел свои позиции по отношению к тебе. У нас же ведь получилось однажды, Тони… — вышло как-то отчаянно. Стив говорил о том, что у них получилось подружиться, получилось довериться друг другу.              Тони не смотрел на Стива. Он взял лист в руки и зачитал следующий вопрос:              — Прежде чем сделать звонок, случается ли тебе репетировать свою реплику? Почему?              Тони поднял на него взгляд и ожидал ответа.              — Раньше, ещё в тридцатых годах, порой я так делал. Но всё это было от неуверенности. После того, как я побывал на фронте, я закалился. И стал решительнее. Теперь мне это не нужно. Ты?              Тони скептически на него посмотрел.              — Разве я похож на человека, который репетирует? — они оба усмехнулись, и Стив счёл это хорошим знаком. — Нет, конечно, нет.              Роджерс прочитал следующий вопрос:              — Каким бы был для тебя «идеальный день»?              — О, — протянул Тони, — уединённое место где-нибудь в горах, без связи, без лишних ушей. Снежный склон и я, катающийся на лыжах. И никаких пришельцев из космоса.              — О да, — подхватил Стив. — Пожалуй, мой идеальный день практически похож на твой, за исключением того, что в снежные горы я бы не хотел, — Стив поёжился. — Хватило семидесяти лет во льдах.              — На самом деле, — Тони постучал пальцами по столу, — если бы мне предложили необитаемый остров, я бы и туда согласился отправиться.              — Главное без пришельцев.              — Главное без пришельцев, — согласился Тони.              На секунду Стиву показалось, что Тони хотел его поддержать, но он не стал цепляться за эту мысль. Она была слишком соблазнительной. А Стив не хотел поддаваться иллюзиям.              Настала очередь Тони зачитывать новый вопрос:              — Когда ты в последний раз пел в одиночестве? А для кого-нибудь другого?              Стив задумался. Он прогонял свои воспоминания в голове.              — В одиночестве я пел, когда последний раз садился за альбом для рисования. Это было, — Стив поджал губы, понимая, что следующее, что он скажет, может растеребить старые раны, но сегодня они здесь для этого и сидят, — в Ваканде. Когда мы… — договаривать он не стал. Тони кивнул, понимая его без слов, и Роджерс видел, как в карих глазах Старка промелькнула старая боль. Стив неосознанно сжал кулак. Он ненавидел себя за это и быстро перевёл тему. — А так ещё я пел для Пегги. Точнее, не совсем для неё, мы пели вместе, — Стив невольно улыбнулся, вспомнив один из вечеров, — когда сидели перед чертежами, а из проигрывателя доносилась песня «Аs time goes by». Она запомнилась мне по фильму…              — Касабланка, — перебил его Тони и посмотрел на Стива, — прости, что встрял.              Стив покачал головой. Он совсем не злился, потому что знал, что Тони был любителем перебивать.              — Да, я ходил на премьеру в сорок втором. Фильм меня впечатлил.              — Весь мир рушится, а мы выбрали это время, чтобы влюбиться, — Тони произнёс знаменитую фразу из «Касабланки», и Стив посмотрел на него. В этот момент в карих глазах напротив мелькнуло какое-то сожаление. И Стив невольно провёл параллель с героями фильма. Он ведь тоже выбрал не самое удачное время, чтобы начать испытывать к Тони нечто большее, чем дружбу. Следом за влюблённостью Стива случился Альтрон, и Стив злился на Тони, затем Старк уехал, взял перерыв, а потом Мстители раскололись, и они так и не поговорили.              Тони отвёл взгляд в лист и усмехнулся.              — О, Кэп, читай следующий вопрос. Он по твоей части, — неплохое настроение Старка передавалось и Роджерсу тоже. Он опустил голову и прочитал вопрос вслух:              — Если бы ты мог прожить до девяноста лет и в последние шестьдесят лет сохранить либо разум, либо тело тридцатилетнего, чтобы ты выбрал? — Стив поднял голову и увидел, как Тони ухмыляется.              — Я бы сохранил разум, — ответил Старк. — Но тебе повезло больше, у тебя получилось сохранить и ясную голову, и хорошее тело.              Стив открыл рот и почувствовал, как по шее поднялся жар.              Это, что, был флирт?              Они не позволяли себе такого уже очень давно. И Стив даже растерялся.              — Да, — пробормотал он и посмотрел на свои руки. Тони сумел его смутить.              — И всё же, чтобы ты выбрал?              — Разум, — ответил Стив, не смотря на Тони.              — Мы чем-то похожи, — пробормотал Тони. — У тебя есть тайное предчувствие того, как ты умрёшь? — Старк озвучил новый вопрос, над которым Стив долго думал.              — До того как я отправился на фронт и получил сыворотку, я думал, что умру от руки хулиганов, которые любили поднадавать мне тумаков, — Стив снова смотрел на Тони. — Я думал, что однажды кто-то так сильно ударит меня, что мой организм откажет. К тому же я болел астмой и боялся того, что когда-нибудь задохнусь. Но после сыворотки я перестал думать об этом.              — А мне кажется, что меня убьёт обычная пуля. Хотя после перчатки я бы не был в этом так уверен, — Тони прочистил горло, и Стив заметил, как он пошевелил пальцами правой руки.              — Больно? — внезапно спросил Роджерс. Тони непонимающе посмотрел в ответ. — Рука, — пояснил Стив. — Болит?              Тони перевёл взгляд на пальцы правой руки, снова пошевелил ими и немного поморщился.              — Ноют, — ответил Старк. — Первые две недели болели. Я даже просыпался по ночам от этой жуткой боли.              — Почему не будил меня? — поинтересовался Стив. Он ведь даже не знал, что Тони порой не спал.              Старк пожал плечами.              — Не хотел тебя тревожить. Ты и так носился со мной, как мать с новорожденным. И тем более ты оставлял мне обезболивающие на каждую ночь. Взять стакан воды и таблетку я мог бы и без тебя.              Роджерс покачал головой.              — Ты просто мне не доверяешь.              Старк ухмыльнулся.              — И это тоже. Читай следующий вопрос.              Стив опустил глаза в лист и прочитал:              — Назови три черты, которые, по-твоему, есть у тебя и должны быть у твоего партнёра?              Тони постучал по подбородку, сделав задумчивый вид.              — Терпеливость, эгоизм и самоуверенность. У партнёра тоже должна быть терпеливость, а также преданность и честность, — Стив вздрогнул. Взгляд Тони снова приобрёл печальный оттенок, но Старк быстро отогнал эту эмоцию. — Твоя очередь.              Язык сказать про честность у Стива не повернулся. Он обманул Тони, он его предал. Черты, которые перечислил Старк, никак не подходили к образу Стива.              — Спокойствие, упрямство, самопожертвование, — Тони фыркнул. — Что?              — Я даже не сомневался о самопожертвовании. Что насчёт партнёра?              — Терпеливость, преданность и честность, — Стив повторил те же качества, которые назвал Тони. Старк цокнул языком и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.              — Ты просишь от своего партнёра преданности и честности, когда сам этим не обладаешь.              Старк знал, куда бить. Рука Стива снова сжалась в кулак.              — Да, я знаю, что поступил подло, — сипло сказал Стив. — Я знаю, что мне нет оправданий. Но Тони, — Стив подался чуть вперёд, — я не хотел, чтобы между нами образовалась пропасть.              Тони поджал губы и держал руки скрещенными. Глаза его сощурились.              — Не хотел, но позволил этой пропасти появиться. И с каждым твоим действием она становилась больше. И стала таких размеров, что ни один из нас не преодолеет её в один прыжок.              Стив понимал это. Чувствовал. Но он хотел верить, что у них есть шанс дотянуться друг до друга.              — Давай не будем сейчас это обсуждать, — следом сказал Тони и стал читать дальше. — За что ты испытываешь наибольшую благодарность?              — За то, что ты остался жив после щелчка перчаткой, — выпалил Стив как на духу. Тони округлил глаза.              — Ты не шутишь? — тихо спросил Старк.              — Нет, — твёрдо ответил Стив.              — Ох, — казалось, Тони был обескуражен и капельку смущён. — Никогда не думал, что моя смерть кого-то расстроит, — он посмотрел на Стива исподлобья. — Особенно тебя.              — Ты ошибался. Твоя благодарность?              — Я благодарен человеку по имени Хо Инсен за то, что спас меня тогда в логове террористов, пожертвовав собой. Перед смертью он наказал мне, чтобы я не растрачивал жизнь впустую. Кажется, у меня это получилось.              — Ты спас всех нас, Тони. Конечно, ты выполнил его наказ, — серьёзно сказал Стив и прочитал следующий вопрос. — Если бы ты мог, что бы ты изменил в том, как тебя воспитывали?              — Я бы попросил отца уделять мне больше внимания. А что бы изменил ты?              — Попросил бы маму воспитывать меня не таким мягким.              Тони дёрнул уголками губ, но ничего не сказал. Он уткнулся в лист и стал читать.              — За четыре минуты расскажи историю своей жизни настолько подробно, насколько это возможно, — Тони вскинул голову. — Пятница.              — Да? — тут же отозвался ИИ.              — Засеки четыре минуты.              — Готово.              Тони перевёл взгляд на Стива.              — Начинай.       — Я родился в Бруклине четвёртого июля тысяча девятьсот восемнадцатого года. Мой отец Джозеф Роджерс погиб во время Первой Мировой войны, я никогда не видел его при жизни. Меня воспитывала мать Сара Роджерс. Она работала медсестрой в госпитале для туберкулёзных больных, от чего в последствии заразилась, и спасти её не успели. Я осиротел в тысяча девятьсот тридцать шестом году. Всё моё детство мои сверстники и ребята постарше обижали меня, потому что я рос маленьким, хилым астматиком. Идеальная груша для битья. Я никогда не убегал и даже пытался давать сдачи. Моё упорство вдохновило Джеймса Барнса, — здесь Стив запнулся, но Тони слушал его внимательно и сосредоточено и даже не скривился при упоминании Баки, — на дружбу со мной. Он стал тренировать меня, однако из этой идеи ничего не вышло. Мы стали лучшими друзьями, и он всегда вступался за меня перед хулиганами. С тридцать второго по тридцать шестой годы я учился в Старшей школе Вашингтона, которая располагалась в Бруклине, а с тридцать седьмого по тридцать восьмой я ходил в школу искусств Обёрндейла. Когда Америка вступила во Вторую Мировую войну, я хотел пойти добровольцем на фронт, чтобы сражаться с нацистами в Европе, но меня признали негодным к службе из-за многочисленных болезней. Я наблюдал за новостями каждый день. Понимая, какой ужас Адольф Гитлер причинил миру, я не оставлял попыток пойти воевать. Вот она моя самоотверженность. Чего я только не делал, чтобы попасть на фронт. Предлагал взятки, подавал фальшивые документы, искал скелеты в шкафу у врачей приёмной комиссии, чтобы их шантажировать, пытался просто убедить и надавить на жалость. Но все мои попытки оказались тщетны, пока однажды Баки не притащил меня на выставку изобретений, организованную Говардом Старком. Там я познакомился с доктором Эрскином, который помог мне вступить в ряды армии США. Меня отправили в лагерь для тренировок. Там впервые я повстречал Пегги Картер. Мою первую любовь, если можно так сказать. Всё время, что я проводил за тренировками, я только и слышал насмешки со стороны сослуживцев и командира. Никто не верил в меня, но я упорно занимался, не сдавался. Хотя порой мне было трудно. И больно. И неприятно. Однажды полковник Филлипс бросил поддельную гранату на землю. Все курсанты разбежались в стороны, а я кинулся телом на этот муляж, думая тогда, что она настоящая. После того случая меня отобрали в подопытные для сыворотки. Когда я получил суперсилу, я долго не мог поверить, что моё отражение — это действительно моё отражение. Я стал сильным, непобедимым. Я чувствовал, что могу свернуть горы. И мне хотелось помогать на фронте. Но вместо этого я стал лицом рекламной кампании. Я выступал перед зрителями, перед детьми. Меня обожали. И я пытался найти что-то положительное в том, что я делал, однако я всегда знал, что способен на нечто большее. И случай доказать это мне предоставился. Баки попал в плен, и я, наплевав на всё, поспешил его вызволить. Чуть позже я его потерял. Думал, что он погиб. Я сражался с Красным черепом, я сгинул во льдах, спасая от бомбёжки крупные города. Я разбил сердце Пегги, когда умер. А потом меня нашли. И жизнь перевернулась с головы до ног. Мне пришлось учиться жить заново, учиться жить в новом, странном обществе, привыкать к его устоям и менять свои привычки. И это было очень сложно, Тони, — Стив выдохнул и провёл рукой по волосам. Он не откровенничал так ни с кем с тех пор, как очнулся от длительного сна. Продолжить Стив не успел. Пятница оповестила мужчин, что четыре минуты истекли.              — Твоя история впечатляет, — сказал Тони, спустя минуту молчания. — Я читал только сухие факты из твоей биографии. Но никогда не задумывался о твоих истинных чувствах. Оказывается, это куда глубже. Теперь моя очередь. Пятница, время.              — Готово.              — Итак, — Тони как-то нервно усмехнулся и сцепил руки в замок, — я родился в пятницу двадцать девятого мая тысяча девятьсот семидесятого года в Манхэттене в семье известного гениального инноватора и изобретателя оружия Говарда Старка и его жены Марии. Обо мне с детства заботилась куча нянек. Мама, конечно, тоже принимала участие, но отец щадил её и поручал меня рабочему классу, среди которых был наш дворецкий Эдвин Джарвис. Он любил меня, как родного, и я любил его в ответ. Отца я практически не видел — тот пропадал всегда на работе, а в перерывах между ней и сном он вечно рассказывал мне истории о Капитане Америке, надеясь, таким образом, поставить меня на путь истинный. Думал, что я вдохновлюсь твоими добротой и самопожертвованием, что не буду эгоистом. Я вырос на этих историях. И меня это уже раздражало. В четыре года я впервые смастерил первую печатную плату, в шесть — первый двигатель, а в семнадцать с отличием закончил МИТ. Да, мне достались по наследству способности отца, и я правда гордился этим. Когда я учился в Старшей школе я на спор сказал, что взломаю Пентагон. Надо мной посмеялись, а я доказал, что могу, и получил уважение среди своих одноклассников. Чуть позже я повстречал Джеймса Родса, который стал впоследствии моим лучшим другом. Когда мне был двадцать один год, я осиротел. Мои родители погибли в автомобильной аварии, — Тони прикрыл глаза. — Точнее нет, не так. Теперь-то я знаю правду. Моих родителей убили, — Тони открыл глаза, в них читалась вся скорбь. — Я помню, что не знал, что будет со мной дальше, помню, чувствовал себя брошенным и потерянным. Я стал наследником крупной компании. Миллиардером. Все блага мира находились передо мной. Все женщины и многие мужчины готовы были быть рядом. И я этим пользовался. Я много пил, кутил, вёл несерьёзный образ жизни. Доверил управлять компанией лучшему другу отца — Обадайе Стейну. Потом управлял с ним наравне, но всё ещё несерьёзно относился к жизни. Потом в ней появилась Пеппер. Она стала моим третьим близким человеком, после смерти Джарвиса. Первые двое — это Хэппи и Роуди. Она всегда помогала мне, но я не ценил её. Когда я отправился в Афганистан, чтобы продемонстрировать боеголовки «Иерихон», конвой, который меня сопровождал, подорвали. Я чудом остался жив, но меня ранило осколками. Перед тем, как провалиться в обморок, я увидел оружие собственной компании. Оружие, которое уничтожило целый джип с военными. Я долго находился в бессознательном состоянии, а когда пришёл в себя, то узнал, что меня захватили в плен террористы. Вместе со мной в камере обитал Хо Инсен. Он же и прооперировал меня, вернул к жизни, однако было одно но: осколки, которые попали в меня, рвались к самому сердцу, и, чтобы не дать мне умереть, Инсен поставил на грудь электромагнит. Террористы хотели, чтобы я воссоздал боеголовки «Иерихон». Я отказался. Меня пытали. Потом показали целый арсенал с моим же оружием. Они вели войну против армии США оружием, которое создавала моя компания. Ты просто не представляешь, что я чувствовал в этот момент. Шок, стыд, ужас. Я не понимал, где они взяли его. Ведь мы поставляли оружие только вооруженным силам. И мне пришлось согласиться работать на террористов, но лишь для того, чтобы создать броню, которая поможет мне выбраться из плена. И я начал работу. Инсен помогал мне. Он был впечатлён моими знаниями и умениями. Дома его ждала семья, и ему тоже хотелось убежать. Мы много беседовали. Он оказался очень мудрым человеком, который раскрыл мне глаза на многие вещи. Мы сделали броню. Мой самый первый костюм Железного человека. Я был им доволен. Мы с Инсеном собирались бежать, но в силу обстоятельств, Инсен, пожертвовав собой, дал мне время и тем самым спас мою жизнь. Я никогда не забуду его смерть. Наверное, тогда, впервые, я понял значение слова самопожертвование. Мне удалось сбежать. Я оказался в пустыне. Брёл, пока Роуди не подобрал меня на вертолёте. Когда я вернулся домой, то принял решение временно прекратить производство оружия, что, естественно, никому не понравилось. Но я был непреклонен. После долгих месяцев работы я создал усовершенствованный костюм Железного человека и стал тем, кем стал. Я узнал о предательстве Стейна, расправился с ним, едва не погибнув. Я обрёл друга в лице Пеппер и мне даже казалось, что я её полюбил. Но все наши попытки быть вместе закончились крахом. После ситуации со Стейном ко мне пришёл Фьюри с предложением примкнуть к инициативе Мстителей, но я отказался. Сказал, что предпочитаю работать один. Затем было ещё одно дело, в ходе которого я познакомился с Романофф. Но в команду Мстителей по-прежнему не собирался, пока… — Тони замолчал. Он не смотрел на Стива. Время шло, а Стиву нестерпимо захотелось узнать, что Тони скрывал.              — Пока? — мягко подтолкнул его Стив. Тони выдохнул, закрыл глаза и быстро произнёс:              — Пока мне не сказали, что тебя нашли во льдах, — Тони открыл глаза и открыто посмотрел на Стива. — Я хотел посмотреть на легенду. На того, на кого отец молился.              — И как? — Стив дёрнул губами, но не улыбнулся. — Что ты подумал, когда впервые увидел меня в живую?              Тони открыл рот, но его перебил Пятница:              — Время, сэр.              Тони развёл руками.              — Прости, Кэп, моё мнение о тебе — это тоже часть моей жизни, а я не уложился во времени.              Стив скрестил руки на груди. Ответ был так близок.              — Тони… — недовольно проговорил Роджерс.              — Следующий вопрос, Кэп, — Тони был непреклонен. Стив вздохнул и опустил взгляд в лист.              — Если бы ты мог проснуться завтра, обладая каким-то умением или способностью, чтобы это было?              — Отматывать время назад.              Стив хмыкнул.              — Колдун с Блейкер-стрит умеет это делать.              — Колдун с Блейкер-стрит, — повторил за ним Старк, скривив губы, — никогда бы мне не позволил воспользоваться камнем времени. Он его хранитель.              — И всё же он отдал его Таносу, — парировал Стив.              — Чтобы тот пощадил меня.              — Чтобы ты впоследствии щёлкнул пальцами. Он знал всё наперёд. И не сказал. А если бы ты умер? — вопрос получился негодующим.              — Если бы он сказал, то, возможно, ничего бы не вышло. А так это был эффект неожиданности. Эй, я же жив.              Стив кивнул, но на Тони он не смотрел. Ему вдруг вспомнилось, как из Тони ускользала жизнь, а он стоял рядом и ничего не мог сделать. Он смотрел на то, как Пеппер обнимала Тони, как они о чём-то перешёптывались, и Стиву было больно видеть и знать, что он не имеет права сесть рядом и попрощаться. Он ведь был уверен, что Тони не выживет. Но Старк оказался ещё тем упрямцем и решил отогнать этим упрямством саму смерть. Однако Стив никогда не забудет безжизненный взгляд Тони.              — А чем хотел бы обладать ты? — в свою очередь спросил Тони, разбавляя их молчание.              — Я хотел бы иметь способность возвращать мёртвых к жизни.              Тони вскинул брови.              — И кого же ты вернул бы? Пегги?              — Если бы ты умер, — честно ответил Стив, — я бы оживил тебя.              Тони покачал головой.              — Не думаю, что моя жизнь того бы стоила.              — И всё же я бы попытался, — возразил Стив. Они встретились глазами, и Роджерс смотрел уверенно, пытаясь доказать Тони твёрдость своего намерения.              «— Почему?», — спрашивали глаза Старка, хотя в слух он ничего не произносил.              «— Потому что ты всегда был важен. Даже тогда, когда мы не поняли друг друга», — отвечал ему взгляд Стива.              Тони прочистил горло и первым разорвал зрительный контакт, снова уткнувшись в лист с вопросами.              — Если бы магический кристалл мог открыть тебе правду, о чём бы ты хотел узнать?              О, Стив много думал, когда прочитал этот вопрос. Но как бы он не прикидывал варианты, он не мог обмануть себя.              — Какие чувства ты испытываешь ко мне на самом деле, — Стив правда хотел об этом узнать. Их недосказанность никогда не давала чёткого определения их отношениям, и Роджерс никогда не мог угадать, как относится к нему Тони в действительности.              Тони смутился. Стив видел, как его скулы покрылись лёгким румянцем, и был удивлён, что вогнал в краску непоколебимого гения. Ему вдруг и правда захотелось обладать магическим кристаллом, чтобы узнать правду.              — А я хотел бы знать, почему ты выбрал Барнса, а не меня, — Стив знал, что для Тони его решение стало предательством.              — Баки нужна была помощь, — коротко ответил Стив, хоть вопрос и не предполагал ответа. Но ему захотелось поделиться правдой с Тони. Старк заслуживал её знать.              — Можно было не отвечать, — зачем-то сказал Тони.              — Это было моё личное желание. Ты хотел узнать, я предоставил тебе эту возможность. На мой вопрос ты можешь не отвечать.              Тони фыркнул.              — Я и не собирался.              Стив знал, что Тони был ему благодарен за откровенность.              — Есть ли что-то, что ты уже давно мечтаешь сделать? И почему ты до сих пор этого не сделал? — Стив прочитал следующий вопрос, которого боялся больше всего. Ведь если он скажет правду, то реакция Тони может быть любой. И предугадать её Стив не мог. Как не мог и врать. Откровения за откровения.              — Я давно мечтал поцеловать тебя.              Ответ Тони был похож на гром среди ясного неба. Стив так сильно сжал края бумаги, что они треснули в некоторых местах. Он не смел поднять взгляд на Тони и чувствовал, как жар смущения разрастается по всему телу. Ему ведь никто никогда так открыто не признавался. Никто никогда не говорил Стивену Роджерсу, что хотел бы его поцеловать.              Да, Стив видел это желание в глазах Пегги, видел это желание в глазах других женщин, с которыми был знаком, видел это в Шерон. Но слышать признание было странно. Особенно от Тони. Сердце забилось сильнее. Потому что желание было взаимным.              — Я тоже, — тихо проговорил Роджерс.              — Что? — глухо произнёс в ответ Тони. Стив осмелился поднять взгляд и наткнулся на обескураженное выражение лица Старка. Само лицо Стива было растерянным и взволнованным.              — Я тоже давно мечтал поцеловать тебя, — уже более громко проговорил Роджерс. — Но не сделал этого потому, что боялся разрушить нашу дружбу, а потом мы не смогли прийти к компромиссу. Боже, Тони, — Стив закрыл лицо руками, — мы ведь могли решить всё раньше. Почему? — он посмотрел на Старка с отчаянием. — Почему мы такие идиоты?              — Говори за себя, — проворчал Тони. — Я всегда был открыт к разговору. Только ты от него увиливал.              Стив скептически посмотрел на Тони.              — Мы могли бы поговорить ещё тогда, когда ты увидел эту чёртову запись. А вместо этого тебя затопила ненависть. Ты пылал в этой агонии и не оставил мне другого шанса. А потом у нас не было времени на личные разговоры.              Тони отвёл взгляд. Стив понимал, что был прав.              — Каково наибольшее достижение твоей жизни? — проговорил Старк, закрыв предыдущую тему.       — Неоднократное спасение мира и людских жизней, — Стив ответил, даже не моргнув. Он всё ещё думал о взаимности своего потаённого желания и не мог поверить, что потерял столько времени. Ведь сделай он шаг ближе раньше, всё могло повернуться иначе.              — У меня то же самое, — в свою очередь ответил Старк. — Я рад, что достиг самопожертвования. И понял, что это такое на самом деле.              Стив кивнул и задал новый вопрос:              — Что в дружбе для тебя наиболее ценно?              Вопрос был тяжёлым и больным для обоих на самом деле. Стив понимал это и видел, как Тони боролся, чтобы не съязвить.              — Честность, — Старк начал загибать пальцы. — Преданность. И умение прощать ошибки.              Последнее предложение зажгло в Стиве огонёк надежды. Быть может, если Тони придерживался таких качеств в дружбе, он обладал ими и сам. И Стив мог заполучить его прощение.              — Что у тебя? — Тони передал слово Стиву.              — Пожалуй, то же самое, что и у тебя.              Тони принял его ответ и прочитал семнадцатый вопрос:              — Каково твоё самое дорогое воспоминание?              Стив улыбнулся этому вопросу.              — Когда мама принесла домой новенький велосипед. Мне тогда было пять лет, и я с завистью смотрел на детей, чьи родители могли позволить себе купить такую дорогостоящую вещь. Мы же с матерью жили бедно и не имели денег даже на нормальную, непоношенную одежду, а о таких роскошных вещах, как велосипед, я и не смел мечтать. Думал, что накоплю сам, когда пойду работать. Но когда вечером, это было лето двадцать третьего года, она вернулась с работы и позвала меня во двор, я едва не разрыдался от счастья, хотя очень уж хотелось. Он был новый. Со свежей краской, с блестящим рулём. О, — Стив тепло улыбнулся, и у него даже защипало в глазах, — никогда не забуду свои чувства. Я был преисполнен благодарности, хоть и часто задавался вопросом, где мама взяла столько денег. На что она мне отвечала, что это не моя забота. И я стал осваивать навык катания на велосипеде. Я знаю, мама хотела подарить мне нормальное детство и делала для этого всё, что было в её силах.              — Твои глаза засияли, — сказал Старк.              — Да, — Стив покачал головой, — по сравнению со всем остальным, что произошло дальше, наша бедность просто меркнет на этом фоне. Расскажешь о своём воспоминании?              — Я никогда ни в чём не нуждался, — ответил Тони, — и даже не представлял жизни без богатства. Все мои прихоти исполнялись. Я любил манипулировать матерью, нянями, Джарвисом. Я не представлял и половины того, с чем приходилось сталкиваться детям из очень бедных семей. Но однажды я встретил девочку. Мне было семь, а ей пять. Я умудрился потеряться и бесцельно бродил по незнакомым мне улицам. Я был голоден, а подойти к представителям правопорядка у меня не хватало духу. И эта девочка, потрёпанная, в оборванной одежде с грязным плюшевым медведем в руках помогла мне. Она поделилась со мной последними остатками булки и с решительностью подошла к полицейским, чтобы помочь мне выйти из этого района. Я был впечатлён её смелостью. И её щедростью. Позже, я хотел отблагодарить, хотел дать ей денег, нормальной одежды и еды, но, к сожалению, не нашёл её. Она была добра ко мне и заботлива. Это то, чего мне часто недоставало от родителей. Обычной поддержки и заботы.              Стиву нестерпимо захотелось дотронуться до Тони, однако он не знал, можно ли это делать, пока они ещё не закончили эксперимент. Наверное, стоило повременить с касаниями. Но потом он вспомнил вопрос про мечты и про то, почему они до сих пор не сделали то, что озвучили, и наплевал на все предрассудки.              Он протянул пальцы к правой руке Тони и дотронулся до неё тёплым прикосновением. Тони тупо смотрел на руку Стива, накрывшую его собственную, и ничего не говорил, как и не спешил избавиться от прикосновения.              — Ты должен знать, Тони, — Стив позволил себе ласковые нотки, — что ты не один. И что я рядом.              Тони ничего ему не ответил, и Стив убрал руку, однако ему показалось, что между ним и Тони натянулась еле заметная ниточка того самого доверия, которая была оторвана в далёком две тысячи шестнадцатом.              — Каково твоё самое ужасное воспоминание? — задал вопрос Стив, и Тони передёрнул плечами. Закрыл глаза, будто бы с чем-то боролся.              — Их несколько, — тихо ответил Тони, не открывая глаз.              — Расскажи обо всех. Не обязательно придерживаться чёткого плана по вопросам. Тем более мы и так отклонились от курса: вопрос-ответ.              Тони кивнул.              — Первое воспоминание — похороны родителей, второе — плен в Афганистане, третье — портал с читаури, четвёртое — видение Ванды, где все вы умираете, пятое — смерть пацана и шестое, пожалуй, самое страшное и отдающее болью в душе — Сибирь и твоё лицо, когда ты вгоняешь щит мне в сердце.              Тони не открывал глаз. Звенящая пустота давила на Стива, и он проклинал себя, что есть силы.              Вот, где на самом деле была зарыта собака. Почти каждый вопрос возвращал их к противостоянию. К их камню преткновения, который Стив хотел разрушить, но пока не понимал как.              — Тони, — теперь Стив схватил его за обе руки и крепко сжал, — ты просто не представляешь, как я жалею обо всём, что произошло в тот день. Эта нелепая борьба между друзьями, этот заговор против нас всех, эта недосказанность, к которой я привёл. Я жалею обо всём. И молю о прощении. Тони, — он ещё сильнее сжал его руки, — посмотри на меня. Я хочу увидеть твои глаза.              Тони исполнил просьбу Стива. Он открыл глаза, и в них стояла такая печаль, такая тоска, что Стив ощутил её всем нутром.              — Мне так жаль, — тихо произнёс Стив. — Так жаль, Тони, — он не отдавал себе отчёта в том, что делал, и поднёс костяшки правой руки Тони к своим губам. Прикоснулся мягко, не настойчиво. Кожа у Тони была тёплой, немного грубой и покрытой мелкими шрамами от огня камней бесконечности.              Они встретились взглядами, и теперь в карих глазах Старка отражались неверие, шок, смятение. Стив убрал губы и выпустил руки Тони из своих.              — Прости, — снова сказал Стив и провёл рукой по волосам, теперь ощущая неловкость. Он переступил ту границу, которую не должен был переступать. И теперь их отношения с Тони могут пошатнуться ещё пуще прежнего.              — Ничего, — хрипло ответил Старк, прочистил горло, — всё в порядке. Я не злюсь. Какие воспоминания у тебя?              Стив глубоко вдохнул и выдохнул, погружаясь в потайную дверь, где прятал нехорошие воспоминания.              — Смерть мамы, перерождение в суперсолдата, смерть Баки, то, как моё тело замёрзло, то, как ты летишь в портал читаури, смерть Пегги, проигрыш над Таносом и наша драка в Сибири. Последнее, как и у тебя, для меня самое отвратительное.              Тони судорожно выдохнул.              — Это сильно. Так много смертей. Так много страхов. И так много сожаления. Я тоже жалею о том, что случилось в Сибири, — Тони посмотрел на Стива. — И я рад слышать в твоём голосе это сожаление. Я рад, что сегодня мы говорим честно, — Тони перевёл взгляд на лист и бегло прочитал следующий вопрос: — Если бы ты знал, что умрёшь через год, чтобы ты изменил в том, как ты живёшь? Почему?              — Я бы не стал ничего менять. Разве что только бы наладил отношения с тобой, в остальном — меня устраивает моя жизнь.              — Почему тебе так важно наладить со мной отношения? — спросил Тони, и Стиву показалось, что он затаил дыхание.              «Потому что я тебя любил и люблю до сих пор», — но вслух Роджерс не решился этого сказать.              — Ты важен, — он перефразировал свою недавнюю мысль. — Ты просто важен. А что изменил бы ты? — Стив быстро перевёл стрелки.              — Отношения с тобой, — Тони говорил открыто, и это нравилось Стиву. У него даже участился пульс от взаимных признаний. — Я бы сделал их лучше. Такими, какими они были до того, как мы решили разобщиться.              — Наверное, это хорошо, что наши желания совпадают, — Стив перевернул бумагу к себе и стал читать: — Что для тебя значит дружба?              Тони снова задумался.              — Дружба для меня всегда была опорой. Если я выбрал человека в свои друзья, значит я безоговорочно доверяю ему, я знаю, что он придёт мне на помощь, если я позову, я знаю, что он не имеет корысти. Для меня дружба — это искренность, честность, открытость и, конечно же, доверие.              Стив опустил голову.              — Я не оправдал твоё доверие. Ты выбрал меня в свои друзья, а я так оплошался, — придушено произнёс Роджерс.              — Да, — задумчиво протянул Старк, — но ты это признаёшь и сожалеешь. И твоё сожаление очень искреннее. А что же ты думаешь насчёт дружбы?              Стив снова посмотрел на Тони.              — Друзья бросаются вместе и в огонь, и в воду.              — Так было у тебя с Барнсом?              Стив кивнул.              — Как и с тобой тоже.              Тони усмехнулся.              — Мы часто спорили, Кэп.              — Дружбы и без этого не бывает.              Они улыбнулись друг другу. Открыто, без натянутости, а затем Тони спросил:              — Какую роль любовь и нежность играют в твоей жизни?              — Я не задумывался о любви, пока не встретил Пегги. Но и тогда я не сказал бы, что влюбился по-настоящему. Да, она мне нравилась, было в ней что-то притягательное, но любовь никогда не стояла для меня на первом месте. Я — солдат. И дело всей моей жизни — борьба со злом. Будь то нацисты или безумные Титаны из другой Галактики. А любовь и нежность для меня всегда были второстепенны. Да, я хотел встретить человека и хотел бы обзавестись семьёй, пожить для себя, но увы, мне кажется, это не моё.              — Тебе так только кажется, Кэп, — серьёзно сказал Тони. — Мне вот кажется, что ты создан для семьи. Я даже удивлён, что ты никого не встретил за годы, пока мы дружили, и не влюбился.              «Потому что я уже влюблён, идиот», — подумал Стив, но вслух ничего не сказал.              — А что касается моего мнения, — продолжил Старк, — то у меня на первом месте всегда было спасение мира. Я никогда не относился серьёзно к любви, хоть и получал её, как и нежность, от разных женщин и даже мужчин, — Тони не стал скрывать, что являлся бисексуальной личностью, — но потом я увидел тебя, — о, Стиву показалось, что Тони снова смутился, — и подумал, что при любых других обстоятельствах я бы за тобой приударил. Я даже к Пеппер такой симпатии не испытывал. А ты, — немного ворчливо произнёс Тони, и Стив понял, что он скрывал собственное волнение за напускной маской недовольства, — слишком сильно засел в моей голове. И когда у нас были хорошие отношения, я даже допускал мысль о чём-то большем.              Признания Тони поражали до глубины души, и Стив честно боролся с желанием потянуться к Старку через весь стол, чтобы поцеловать. Да, они не восстановили то равновесие, которое у них было, но мелкими шажками уменьшали пропасть, которая стояла между ними. И если к исходу этого дня они смогут признать, что у них получилось вернуть капельку доверия в их отношения, Стив будет счастлив.              — Я тоже её допускал, — ответил Стив, чтобы Тони не чувствовал, что один он вытаскивает из себя признания. — Но нам всегда что-то мешало, — на душе становилось легче, Стив это заметил. — Назови мои положительные черты, не более пяти, — это был следующий вопрос.              Тони тихо засмеялся.              — Честно, когда я предложил тебе этот эксперимент, я не думал, что будет так сложно и тяжело, но одновременно с этим очень легко, после того как озвучиваешь мысли, душащие тебя несколько лет кряду. Итак, Роджерс, что же в тебе такого положительного? — Тони склонил голову к плечу, любопытно разглядывая Стива, будто бы видел его первый раз. — Ты чертовски вежливый. Пунктуальный. Отзывчивый. Решительный. И, как бы это странно не звучало из моих уст, верный. Я не говорю о наших с тобой отношениях, а даю тебе характеристику в целом. Ты никогда не предавал армию своей страны, никогда не предавал Щ.И.Т, остался верен своему лучшему другу, и, я думаю, ты был бы верен и в личных отношениях.              Стив поджал губы. Он был не согласен с Тони, но не хотел спорить.              — Теперь твоя очередь, — напомнил Старк.              Стив уже знал, что он скажет.              — Отзывчивость. Юмор. Рассудительность. Целеустремлённость. Упорство.              Тони покачал головой и дёрнул уголками губ.              — Тебе нравится моё чувство юмора?              — Очень даже, — Стив не был мастером комплиментов и всё ещё чувствовал себя неловко, не зная, как правильно общаться в современном мире, но рядом с Тони он не ощущал, что сказал какую-то глупость.              — Я отмечу этот день красным в календаре.              — Почему? — удивился Капитан.              — Ты сделал мне комплимент, — и не успев дать Стиву ответить, Старк задал новый вопрос: — В твоей семье были тёплые и близкие отношения?              Стив кивнул.              — Между мной и мамой были очень доверительные отношения. Считаю, что она вырастила из меня достойного человека. В отношении отца я всегда слышал только добрые, ласковые слова. Она скучала по нему. И мне было жаль, что я так и не познакомился с ним при жизни.              Тони закусил губу, над чем-то раздумывая.              — Послушай, Стив, — сказал он через несколько секунд, — у нас осталось несколько частиц Пима, и машина работает. Если хочешь, мы бы могли с тобой отправиться в далёкое прошлое, чтобы ты увидел отца воочию. Просто издалека. Ну или ты мог бы сделать это один. Всё же такой личный момент, а я просто подстрахую здесь, в настоящем.              Глаза Стива расширились.              — Ты это серьёзно?              Тони снова откинулся на спинку стула.              — Почему бы и нет? У нас есть такая возможность.              Стив всерьёз задумался над словами Старка, и ему было приятно от того, что Тони хотел помочь ему осуществить одно из неисполнимых желаний, однако оставалось одно «но».              — Спасибо тебе, Тони, — Стив широко улыбнулся и постарался вложить в свою улыбку все положительные эмоции, которые сейчас испытывал, — но я бы хотел, чтобы образ моего отца остался у меня в памяти таким, каким я воссоздал его сам. Мне кажется, я бы не удержался от того, чтобы подойти и заговорить. Как ты с Говардом. Думаю, ты понимаешь.              Старк кивнул.              — Да, конечно, я понимаю. Увидеть отца живым для меня было волнующим моментом. Хоть наши отношения и были холодными и натянутыми, всё же он любил меня, а я любил его, несмотря на то, что говорил ему неприятные вещи. С мамой отношения были теплее, но из-за того, что со мной часто оставались няньки, а потом меня и вовсе сослали в интернат, мне казалось, что я им не особо и нужен. Знаю, это ошибочное мнение, но мне казалось, что отношения в моей семье были чуть холоднее, чем вода в Атлантическом океане.              Стив вздохнул.              — Возможно, живи я в те времена, я бы наставил на путь истинный Говарда. Сказал бы ему, что он должен уделять время собственному ребёнку. Он всегда прислушивался к моему мнению.              Тони слабо улыбнулся.              — Да, и я бы называл тебя дядя Стив.              Роджерс громко засмеялся.              — Чёрт, — сказал он, и брови Тони взлетели вверх, — иногда я забываю, что я старше тебя, — Стив посмотрел в лист. — Следующий вопрос тоже связан с родителями.              — Читай, — Тони махнул рукой.              — Какие чувства у тебя вызывает твоё взаимодействие с матерью?              — Ну, если говорить в целом, то я вспоминаю маму только с теплотой и благодарностью. Всё же она тоже внесла немалый вклад в моё воспитание и всегда прикрывала меня перед отцом, — голос Тони стал грустнее. — Я скучаю по ней. И мне так больно знать то, как она умерла. В мучениях, — Тони сжал кулак, опустил голову, и Стив снова накрыл его руку своей рукой.              — Эй, мы расправились со всеми, кто был к этому причастен. Я понимаю, как тебе больно, но, Тони, нужно отпустить это. Твои родители уже давно обрели покой. Ты должен побороть свою ненависть.              Стив услышал, как Старк шмыгнул носом.              — Я стараюсь, Стив, — приглушённо ответил Тони, поднял голову, глаза его слезились, — правда стараюсь, но выходит плохо. Сколько бы лет не прошло, я не могу подавить в себе злость и отчаяние. Каждый раз перед глазами всплывает эта чёртова видеозапись. Да, я больше не гневаюсь на Барнса, я проработал ряд моментов со своим личным психологом, но это всё на что меня хватило. Я так и не смог отпустить ситуацию с родителями и не смог до конца простить тебя. Но в случае с тобой мы можем это исправить. Я здесь, ты здесь, а это уже показатель того, что нам не всё равно на наши отношения. А родители… — Тони выдохнул. — Так и останутся моей зияющей раной. Единственное, что мне посоветовал психолог — это больше времени уделять личному досугу, отвлекаться на хобби, работать, путешествовать.              — Ты и правда мог бы куда-нибудь отправиться, — поддержал его Роджерс.              — Ты думаешь? Со всеми последними событиями я будто бы выпал из жизни. Когда мы разошлись на долгих пять лет, я пытался построить жизнь с Пеппер, но мне всегда что-то мешало. И мы не стали мучить друг друга. Она ушла, оставшись другом навсегда, а я осел в лаборатории, усовершенствовал то, чего и не требовало совершенства.              — Почему ты не позвонил мне?              Тони подарил Стиву неодобрительный взгляд.              — Не нашёл в себе сил, — Тони слабо улыбнулся. — Твоя очередь отвечать на вопрос.              — У меня только самые прекрасные ощущения. Мама растила меня, заботилась, отдавала все силы и уделяла должное внимание, даже несмотря на свою тяжёлую и изнуряющую работу. Я просил уйти её оттуда, говорил, что это опасно, предлагал ей пойти в другой госпиталь, на что она всегда отвечала мне: «а кто позаботится об этих людях?». Она знала, что была в зоне риска, однако это её не останавливало. Наверное, её отвага и самопожертвование передались и мне. Она очень тяжело переносила туберкулёз. Когда мне позвонили и сказали, что её не стало, я как будто потерял частичку себя. Конечно, у меня был Баки, который поддерживал меня и на похоронах, и после. Мама тоже любила его, как сына. И я рад, что не остался совсем уж один, — Стив помолчал. — Я понимаю твои чувства, Тони. Боль от потери близких никуда не исчезает. Притупляется, да. Но не пропадает.              — Мы с тобой, как это говорится, в одной лодке, — Тони горько усмехнулся. — Давай уйдём от этой темы. Что там у нас? — Тони посмотрел в лист. — Составьте каждый по три утверждения, верных для вас обоих, — Тони посмотрел на Стива. — Ну давай, начинай.              Стив задумался.              — Мы оба супергерои, — было первым, что сказал Кэп. Тони закатил глаза. — Мы оба готовы пожертвовать своими жизнями, — Роджерс загнул второй палец. — И мы оба сейчас чувствуем освобождение от откровенного разговора.              Тони кивнул.              — Согласен по всем пунктам. Даже и поспорить не с чем. И ты украл все мои идеи, — Тони произнёс это с улыбкой. — Хорошо. Ладно. Итак. Мы оба любим командовать, — теперь пришла очередь Стива закатывать глаза, но спорить он также не стал. — Мы оба верны своему делу, — глаза Тони хитро блеснули. — И мы оба чувствуем притяжение друг к другу.              Последнее высказывание смутило Капитана, но ему нравилось, что они, наконец-то, освобождаются от оков недосказанности.              — Согласен по всем пунктам, — Стив не смотрел на Тони и решил переключиться на следующий вопрос: — Продолжи фразу: «Я бы хотел, чтобы был кто-то, с кем можно разделить…», — Стив посмотрел на Тони в ожидании его ответа.              — Мою трудную и опасную жизнь, — твёрдо ответил Тони. Стив вскинул брови.              — Я заготовил точно такой же ответ, — произнёс он.              — Что ж, — Тони развёл руками, — значит у нас общие желания. Дай-ка мне, — он забрал у Роджерса опросник. — Так. Нам осталось десять вопросов. Если бы ты собирался стать близким другом для твоего партнёра, чтобы ты ему рассказал: что он, по твоему мнению, должен о тебе знать?              Стив сомкнул руки в замок.              — Что я консервативен во многих аспектах жизни.              — Секс только после свадьбы, под одеялом, в кромешной темноте? — насмешливо спросил Старк.              Стив открыл рот.              — Что за глупости? — ощетинился он. — Я не какая-нибудь ханжа.              Тони заинтересованно оглядел Стива, а затем резко подался вперёд так, что их лица оказались очень близко. Стив мог бы дотянуться губами до губ Старка.              — Докажи, — прошептал Старк, и у Роджерса пробежали мурашки по телу от этого сексуального шёпота и горячего дыхания на губах. Стив закрыл глаза и подался вперёд. Он почти коснулся губ Тони, но тот резко отпрянул и издал смешок. Стив открыл глаза и негодующе посмотрел на довольное лицо Старка.              — Экс-пе-ри-мент, — нараспев протянул Тони, — ещё не окончен, — Старк снова откинулся на спинку стула, а Стив чувствовал, как в нём разрастается разочарование от несостоявшегося поцелуя. — Мой партнёр должен знать, что порой я могу посвящать делу очень много внимания и времени, что забываю о собственных нуждах и о других людях.              — Да, — протянул Стив, — я помню, как я приносил тебе еду в лабораторию.              — Так это был ты? — усмехнулся Тони. — А я всегда удивлялся наличию еды на столе.              Стив покачал головой, читая очередной вопрос:              — Расскажи партнёру, что тебе нравится в нём.              Тони склонил голову набок, внимательно разглядывая Стива.              — Твои глаза, — сходу сказал он. — Твоя консервативность, я нахожу её привлекательной. Твоё незнание современных фильмов и музыки. Твой талант к рисованию, который ты не используешь и очень зря. Твой подход к делу. Твои кулинарные способности. Ты готовишь изумительно, Стив, — Тони улыбнулся. — Твоё стремление помочь мне и завоевать прощение. Ну и не могу не отметить, что твоя задница просто шикарна. Особенно в том костюме, который я улучшил.              И если Стив слегка смущался несколько минут назад, то сейчас его щёки заалели. Тони не раз делал ему такие комплименты, однако Стив никак не мог к ним привыкнуть.              — Теперь ты, — Тони уставился на Роджерса в ожидании. — Очень хочу послушать, что тебя во мне привлекает.              Стив прочистил горло, отогнав волнение.              — Твоё умение заткнуть любого человека. Твои сильные руки. Твоя отвага. Твои нравоучения. Твой пафос, который бесит, но в то же время притягивает. Мне нравится то, как ты с умом используешь свои возможности. Мне нравится твои честность и преданность. И мне нравится твоё тело, — последнее Стив сказал тихо, но Тони его всё равно услышал.              — Я доволен, — в голосе Старка так и слышалось самодовольство. Стив пододвинул к нему лист, не став ничего комментировать.              — Поделись своим партнёром неприятной ситуацией или смущающим моментом из твоей жизни, — зачитал Тони и посмотрел на Стива. — Могу ли я ответить на вопрос сейчас, вне очереди?              — Пожалуйста, — сказал Стив. Ему было непринципиально, кто рассказал бы историю первым.       — Однажды я напился до полуобморочного состояния и пришёл домой, почти ничего не соображая. Я думал, меня как обычно встретит Джарвис, но на пороге ожидали отец и мать. Я выслушал много чего лестного. И не сдержался. Высказал всё, что думаю о своём воспитании, и получил хорошую пощёчину от отца. Это был первый и последний раз, когда мне прилетело от него, но момент был не из приятных. Понимаю, что заслужил и что виноват сам. Что у тебя?              Стив снова погрузился в нелюбимые воспоминания.              — Когда я колесил со своей фирменной программой в поддержку фронта. Боже, я чувствовал себя посмешищем с этим игрушечным автоматом, под руку с яркими девушками. Клоун, да и только. Не люблю эту часть своей жизни.              — Я видел те ролики, ты был само очарование, — Тони старался подавить смешок, но у него это плохо получалось. Стив раздражённо махнул рукой.              — Прошу тебя, — пробормотал он.              — Не парься, Кэп. Лучше скажи мне, когда ты в последний раз плакал при ком-нибудь и в одиночестве? — Стив нахмурился. — Это следующий вопрос, — пояснил Тони.              — Ох, — спохватился Стив, вспоминая, когда он ронял слёзы. — Я плакал при ребятах, когда стало ясно, что Танос сделал ровно то, что обещал. Все тогда были в таком отрешённом состоянии, а я чувствовал такую вину, что не передать словами. А в одиночестве я плакал в тот день, когда Кэрол вернула тебя на Землю. Ты просто не представляешь, какое облегчение я испытал, когда увидел тебя на трапе космического корабля рядом с Небулой. И эмоции одолели меня во второй раз.              Тони поджал губы.              — Ты бы плакал на моих похоронах? — неожиданно спросил Старк.              — Ты ещё спрашиваешь? — вопросом на вопрос ответил Стив.              — Приятно знать, что я растопил твоё сердце, Кэп. Если ты помнишь, то плакал я при вас, когда думал, что умираю после повторного щелчка. А в одиночестве я плакал несколько дней назад.              Глаза Стива расширились от удивления.              — Что? Почему?              — Я вдруг подумал о том, что между нами не сложилось и не случилось, и мне стало горестно. Поэтому я и предложил тебе откровения. Подумал, что это помогло бы нам.              — Тони, — Роджерс покачал головой, — ты никогда не искал лёгких путей.              — Зато этот способ гораздо интереснее. Расскажи, что ты уже сейчас ценишь во мне?              Стив моргнул.              — Это следующий вопрос? — Тони кивнул. — Ох, ты снова влез без очереди, — вздохнул Роджерс. — Я ценю каждую минуту, проведённую с тобой. Я ценю то, как ты пытаешься простить меня, и ценю то, что нужен тебе. Ценю то, что ты помогаешь мне вернуть твоё доверие, и то, что ты позволяешь мне находиться рядом. Но самое ценное в тебе Тони — это ты сам.              — Ты… — Тони сглотнул. — Ты это серьёзно?              — Более чем, — Стив сказал это твёрдо, смотря Тони прямо в глаза. И во взгляде напротив он увидел теплоту и нежность, которые уже давно не лицезрел по отношению к себе. — А что же ценишь во мне ты?              Тони не отводил взгляда от лица Стива, когда заговорил:              — Я ценю твоё желание быть рядом со мной, я ценю то, что ты согласился помогать мне, невзирая на наши испортившиеся отношения, я ценю, что мы с тобой сумели работать в одной команде. И я просто ценю тебя, Стив. И всегда ценил нашу дружбу. Ты важен.              У Стива участился пульс, голова шла кругом. Эти признания, словно цветы, распускались в душе и дарили какое-то спокойствие и умиротворение. Стиву казалось, что мост между ним и Тони креп, и что вскоре он сможет перейти на другую сторону, чтобы заключить Тони в объятья.              Он взглянул в белый лист и прочитал:              — По-твоему, какая тема слишком серьёзна, чтобы шутить об этом?              — Смерть близких людей, — сразу же ответил Старк. — А по-твоему?              — Я с тобой солидарен.              Тони кивнул.              — А у нас много общего, Кэп, — весело отозвался Старк и перевернул лист к себе, — о, осталось четыре вопроса, и мы закончим. Так, — Тони на секунду посмотрел на Стива, а потом снова уткнулся в лист. — Твой дом со всем имуществом загорелся. После спасения твоих близких, а также домашних животных у тебя есть время, чтобы забежать в дом и спасти что-то ещё от пламени. Чтобы ты взял? И почему?              — Наверное, важные документы и, возможно, старые, памятные фотографии. Ну про документы здесь и так всё понятно, а фотографии… — Стив задумался. — На них запечатлены те счастливые моменты, которые уже не повторятся. В памяти они всё равно меркнут, а фото помогает вспомнить, как всё было на самом деле.              — О, как это сентиментально, — Тони закатил глаза, но Стив заметил промелькнувшую улыбку на его губах.              — А что взял бы ты? — с вызовом спросил Роджерс.              — Думаю, что что-то из своих изобретений, если среди них было бы что-то важное. На создание какого-то элемента уходит достаточно много времени, и терять свой труд в огне не очень-то и хотелось бы.              Стив усмехнулся.              — Как это на тебя похоже, — Роджерс забрал лист у Тони. — Смерть кого из членов твоей семьи расстроила бы тебя больше всего? Почему?              Лицо Тони приобрело серьёзность.              — Твоя.              Стив моргнул.              — Мы ведь семья, — Тони улыбнулся, — ты сам это сказал, когда мы вернулись с камнями бесконечности.              — Да, — Стив не знал, что ещё мог бы сказать. Оказывается, он значил для Тони так много, что от этого знания чаша его эмоциональных весов вот-вот должна была переполниться.              — Почему — объяснять не буду. Мне кажется, здесь и так всё прозрачно, — продолжил говорить Тони. — А что скажешь ты?              Стив выдохнул.              — Думаю, для тебя не будет новостью, если я скажу, что твоя смерть огорчила бы меня больше всего. Тони, — он посмотрел Старку в глаза, — я правда не знал, что делал бы, если бы ты умер.              Тони усмехнулся.              — Жил бы дальше. Встретил бы кого-нибудь, обзавёлся семьёй. Жизнь бы продолжалась, Стив.              — Ты бы сделал так? Ну, если бы я умер, ты бы так сделал? — Стив вперил взгляд в Старка, пытаясь не упустить ни единой эмоции на его лице.              — Ты же знаешь, что нет, — нервно и немного смущённо усмехнулся Тони.              — Вот и я бы так не сделал, — Стив взял лист. — Фух, осталось всего два вопроса. Надо же, — последнее предложение он пробормотал тихо. Позади осталось тридцать четыре вопроса, и Стив ощущал себя более свободным, чем он был тогда, когда Танос превратился в горстку пепла. — Поделитесь личной проблемой и спросите партнёра, как бы он справился с ней. Затем спросите, что он думает о ваших чувствах по поводу этой проблемы.              — М-м-м, — промычал Тони, — пожалуй, последние два вопроса для меня очень сложны в откровении. Но ведь сегодня мы делаем исключения, не так ли? Моя проблема была и пока ещё остаётся в том, что я не могу доверять тебе, Стив. Не до конца. Всё ещё жду какого-то подвоха, каких-то подводных камней, о которых мне следует знать, но по каким-то причинам я о них ещё не знаю. Вот скажи мне, чтобы ты делал, если бы я предал тебя? И что ты думаешь о моих чувствах?              Стив вздохнул. Он предполагал, что Тони скажет именно это.              Роджерсу ничего не оставалось, кроме того, как снова взять Тони за руки, сжать их и начать говорить:              — Я знаю, что тебе больно. Знаю, что причинил страдания, знаю, что я был одним из тех, кому ты действительно доверял спину. И я знаю, что ты редко кому даёшь вторые шансы. И я не говорю, что я заслуживаю его, но я бы хотел его получить, не скрою. И всё ведь зависит от человека, которому даёшь этот второй шанс. Вот Рамлоу я бы его никогда не дал, хотя он был моим напарником на некоторых миссиях. И если бы так случилось, что на твоём месте был бы я, то я постарался бы отпустить прошлое. Попробовать ещё раз. Потому что ты важен, Тони. Я бы правда постарался ради тебя.              Тони ласково погладил выемку между большим и указательным пальцем левой руки Стива.              — Я стараюсь, Стив, — тихо ответил он, и Роджерсу показалось, что из уст Тони его имя прозвучало ласково. — Правда, стараюсь. И этот разговор — тому доказательство.              Стив кивнул, но рук Тони не отпустил.              — Моя проблема в том, — заговорил Капитан, — что я не могу найти к тебе подход. Я как будто стою перед открытыми воротами, но что-то мешает сделать мне шаг вперёд, к тебе. Какой-то невидимый барьер, который ты возвёл вокруг себя. И я никак не отыщу брешь в этом щите. Твоё слабое место, из-за которого ты бы мог мне уступить.              Тони поджал губы. Долго молчал, однако Стив не торопил его. Они почти подошли к финалу.              — Наверное, будь я на твоём месте, — всё так же тихо заговорил Старк, — я бы начал давить на жалость, искать брешь в самих чувствах, играть на ощущениях, заставлять вспоминать всё то хорошее, что между нами было. Поверь, человека легко растрогать, если он такой мягкотелый, как ты, Кэп. Что я думаю по поводу твоих чувств? Честно, мне тебя жаль. И жаль, что ты никак не подберёшься ко мне ближе, — он сжал руки Капитана в ответ, и Стиву показалось, будто бы по телу пробежал ток.              После Тони отпустил его руки и направил взгляд вниз, на лист.              — Что ж, последний вопрос, — озвучил он и принялся читать. — Если бы ты должен был умереть сегодня до конца дня, ни с кем не поговорив, о чём несказанном ты бы больше всего жалел? И почему ты до сих пор не сказал этого?              Стив на секунду закрыл глаза. Это был самый сложный вопрос из всех. Наверняка его поэтому и поместили в самый конец. Он знал, что хотел бы сказать, и почему до сих пор не сказал этого.              И он, наверное, готов был сказать это сейчас. Ведь они собрались именно для этого. Для слов, которые должны уже давно были быть произнесены вслух.              — Я не сказал этого до сих пор, — Стив решил отвечать на вопрос, начав с его второй части, — потому что было слишком много противоречий, споров и недосказанности. Я утратил право на всё, включая и на эти слова тоже. Скажи я их в любое другое время, ты бы мне не поверил. Да, и я сам был к этому не готов, — он замолчал, в уме всё ещё взвешивая правильность подобранного ответа.              — А сейчас ты готов? — уточнил у него Тони. Стиву показалось, что Старк знал, о чём он собирается сказать.              Стив кивнул.              — Готов, — голос Стива был наполнен твёрдостью и уверенностью. Он смотрел на Тони тепло и открыто, когда сказал: — Я люблю тебя, Тони.              О, реакция Тони сказала о многом. Глаза его заблестели, кадык дёрнулся от волнения, и Стив видел, как руки Старка, вечные в мозолях от работы, задрожали.              Он его взволновал.              Значит, эти слова для Тони имели глубокий смысл. Значит, Стив шёл в верном направлении.              — Я… — хрипло произнёс Тони и замолчал. Стив понимал, что обескуражил его, понимал, что теперь им ещё нужно объясниться.              Стив не знал, какой ответ на вопрос будет у Тони, и не знал, будет ли его признание взаимным, но одно он знал точно: о своих словах он не жалел. Он должен был сказать их давным-давно. И время пришло.              Тони был похож на рыбу без воды. Он то открывал рот, то закрывал его. Пожалуй, это было впервые, когда Роджерс видел его обескураженным и не знающим, что сказать.              — Чёрт, Роджерс, — проворчал Старк, пряча своё смущение, — ты ввёл меня в ступор. К такому я был не готов.              Стив постарался не улыбаться, но у него это плохо получалось.              — И ты снова украл мою реплику.              А вот теперь Стив выглядел шокированным.              — Что? — голос дрогнул.              — Я тебя люблю, — уверенно сказал Тони, несмотря на общее волнение, окутывавшее их обоих. — Это то, что я бы сказал, если бы умирал сегодня. Думаю, понятно, почему мы до сих пор не произнесли эту фразу друг другу.              Признание Тони зажгло в Стиве потухший огонь надежды. Оно заставляло сердце биться быстрее, а всё внутри замирало от восторга, словно Стив смотрел в небо с тысячами фейерверков.              — Пятница, — он услышал голос Тони, — засеки четыре минуты. Ну что, нам пора посмотреть другу другу в глаза и помолчать.              Стив кивнул, хоть ему и хотелось обсудить сказанное. Но эксперимент требовал завершения.              Пятница засекла время, и двое мужчин замолчали, смотря в глаза другу другу.              «Я рад, что мы поговорили откровенно», — говорил взгляд Стива.              «Я тоже этому рад. Спасибо, что решился. Для меня это было важно», — отвечал ему Тони.              Казалось, что время тянулось медленно, но Стив ощущал, что между ним и Тони сегодня что-то изменилось. И изменения эти были в лучшую сторону.              — Четыре минуты истекли, сэр, — Пятница нарушил тишину. Стив слегка вздрогнул от его механического голоса. Тони же не шевелился, и Роджерс решил, что на этот раз он возьмёт всё в свои руки и не будет больше ждать знаков судьбы. Он медленно встал со стула и подошёл к Тони, который уже тоже покинул своё место и теперь стоял почти вплотную к Стиву.              — И что теперь? — тихо спросил он. Стив ему мягко улыбнулся.              — Теперь попробуем сначала, — Стив наклонился и прикоснулся к губам Тони, обещая, что у них всё получится.              Когда Тони ответил ему на поцелуй, Стив почувствовал, как оковы, сковавшие его несколько лет назад, упали, громко звякнув где-то на полу его сознания, и ощутил этот свежий глоток свободы от того, что вся недосказанность, копившаяся годами, вышла наружу через тридцать шесть вопросов и четыре минуты молчания.              Они обязательно попробуют заново.              И у них точно всё получится.