Разорвать круг

Джоанна Константин, закурив, выпустила без стеснения струйку дыма ему в лицо. Сон не подал виду и не поморщился — но Джоанна раздражала его сегодня несомненно больше, чем на прошлой неделе. И даже больше, чем все ее предыдущие воплощения вместе взятые. А ведь самое первое из них натравило на него наемников в трактире — холод их кинжалов помнил Сон до сих пор. — Если ты снова ищешь свой песок, то его у меня нет, — безапелляционно кинула Джоанна. В раскрытые двери ворвался холодный ветер с Темзы, и Джоанна свободной рукой подняла ворот своего бежевого тренча. — Я прошу тебя об услуге. Брови Джоанны удивлённо взметнулись вверх — то же удивление, что у ее прапрабабки, когда Сон явился к ней после той перебранки в пабе. — И чем же я могу быть полезна богу снов? Без сарказма, прямо и просто — так странно, что Сон по-птичьи склонил голову набок и вперился в неё изучающим взглядом. Сон прислонился к колонне заброшенной церкви. Свет от витражей ложился цветными полосами на лицо Джоанны, минуя его, стоящего всегда в тени. — До меня доходят слухи, у тебя прибавилось работы в последнее время. Сны людей изобилуют демонами, и это не работа моих Кошмаров. Это страхи людей, отражение их воспоминаний. — Твои слухи правдивы. Я почти не сплю из-за этой паршивой работы, — глухо ответила Джоанна, стряхивая пепел от сигареты на пол и тщательно растирая его острым носом туфли. — Я прошу тебя об услуге, — повторил Сон. — Я бы хотел поговорить с одним из дьяволов лично. — Не отправлять следующего дьявола обратно в ад? Ясно, — недоверчиво протянула Джоанна. — И как мне дать тебе знать, когда я захвачу одного? Сообщить тебе об этом в моем сне? Демоны нетерпеливы, знаешь ли. Не думаю, что он будет мирно ждать тебя у изголовья моей кровати. Джоанна Константин была сегодня и вправду невыносима. Смерть бы добродушно сказала, что ее душа просто устала. Только Смерть и не знала и не познает ее души, запоздало подумал Сон. — Мэттью будет рядом, — сухо отозвался он. Он знал, что его равнодушный ответ уймёт Джоанну ненадолго. Чёрный ворон закружил под куполом церкви, прежде чем плавно опуститься у ног женщины. — Он будет моими глазами, — и ворон каркнул и захлопал крыльями, подтверждая его слова. — Ты ведь знаешь, что мои услуги стоят недёшево, — нахмурилась Джоанна. — Что я получу взамен, помимо радужных снов? — Покой. Желанное слово для уставшей души. Этой Джоанне Константин чуть больше тридцати и, кажется, она в том же возрасте, в котором была леди Константин, первая из человеческого рода, так дерзко запросившая для себя бессмертия у бога сновидений. И он исполнил ее желание. Сон навестил леди Константин, уставшую и дряхлую, на ее смертном одре. Он опередил свою сестру Смерть всего на мгновенье, и этого мгновенья было достаточно, чтобы его сестра впервые ушла ни с чем. Леди Константин уставилась на него выцветшими глазами. — Ты обещал мне бессмертие, — напомнила она ему. — Я выполнила твое задание. — И ты его получишь. Он не уточнил тогда, что ее бессмертие будет иным, не тем, что он великодушно подарил Хобу. Ее бессмертие было в наказание: за вызов Вечному и за покушение на жизнь того, к кому Вечный успел привязаться. Леди Константин умерла — ее невестка разродилась чуть позднее девочкой. Ее душа не знала покоя, засыпала в старом теле и просыпалась с криком в новорожденном — и познавала заново жизнь с ее солью, болью и разбитым сердцем. Столько шрамов одной душе не вынести. — Покой. И Джоанна Константин замерла, уставилась немигающе, неверуще на бога. А потом помотала головой, отгоняя наваждение. — Звучит неплохо, — осторожно произнесла она. А после протянула ему руку, заключая на ее роду ещё одну сделку со Сном. Морфей сжал ее ладонь своей — тепло ее руки кольнуло слегка его кожу, защемило эхом где-то в груди. Наверное, ему просто было жаль разрывать этот вечный круг ее души. Но Люсьен бы, едва заметно улыбнувшись, вновь сказала, что он изменился. Хоб бы вновь посмел заявить, что бог сновидений привязался к человеку. Сон отгонял эти мысли, наблюдая как фигура Джоанны Константин исчезает в ночи. Мэттью кружил над ее головой, речной ветер развевал ее волосы и прятался в подоле плаща. Удаляющийся стук ее каблуков был созвучен совсем другой мысли. Ему было бы жаль расстаться с ее душой, такой глубокой, измученной и одинокой. В чём-то ему знакомой.