Рассвет

В утренней таверне ещё нет гостей. Первые минуты после открытия всегда ощущаются как-то по-особенному. Словно сотканные из шёлка, льются из окон золотистые солнечные лучи. Они отражаются от стеклянных стаканов и проникают в каждый уголок помещения, заполняя его светом. Среди этого невероятного тепла существует Дилюк. По понедельникам именно он открывает двери таверны и встречает первых гостей. Устоявшаяся традиция, неподдающаяся изменениям. Парадоксально тихо отворяется тяжёлая дубовая дверь. Из-за неё неспешно появляется синяя макушка, а позже и сам капитан кавалерии. Ещё одна традиция. Кэйа всегда приходит к открытию в начале недели, именно к Дилюку, размеренно потирающему чёрной тряпочкой хрустальные бокалы. Рыцарь подходит к барной стойке и естественно складывает руки на груди. — Доброе утро, – мягкий заспанный голос без тени привычного напускного самодовольства звучит правильно. Таким домашним его можно было увидеть редко, всю эту расслабленность он хранил за стенами своей комнаты, позволяя ей лишь иногда проникать наружу в виде минутных слабостей. — Доброе, – Дилюк не пререкается и не язвит. Сейчас нет смысла продолжать игру во врагов, ведь нет и публики, готовой в это всё поверить. — Налить тебе кофе? —Один американо, пожалуйста, – он улыбается и запрыгивает на барный стул. Дилюк и сам не может сдержать смешок, наблюдая за мужчиной: так всё это привычно и комфортно для него. Напоминает о доме и лишённом забот детстве. Аккуратная белая чашка опускается на лакированное покрытие стойки. Кэйа ненавязчиво, в знак благодарности, касается своими пальцами чужих, и делает глоток ароматного кофе. — Ты великолепный бариста, – Кэйа начинает диалог неспешно, хочет растянуть мгновение. Он рассказывает о последних положениях в Ордо Фавониус и новой информации про орден бездны, иногда жалуясь на завалы в работе. Далее, разбавляя обстановку, говорит о найденной вчера пещере за водопадом, в которой растут невероятной красоты цветы, обещает в следующий раз принести букет на винокурню. Дилюк слушает, лишь изредка вставляя свои краткие комментарии. Когда неожиданно наступает тишина, он ловит взгляд напротив. Неизвестно отчего, но на душе Дилюка становится тоскливо. Вместе с тёплыми воспоминаниями из прошлого накатывали забытые тревоги и сомнения. Тёмно-синяя повязка на чужом правом глазу так и не даёт покоя. Как бы Дилюк не пытался отбросить прошлые ошибки, они следовали за ним повсюду. Больно. Дилюк протягивает руку к смуглой щеке и нежно проводит большим пальцем вдоль скулы. Кэйа прикрывает единственный функционирующий глаз и расплывается в ласковой улыбке, словно домашний кот. — Прости, – Дилюк отводит взгляд и опускает руку. — Тебе уже давно не стоит об этом беспокоится, – неужели его мысли настолько очевидны? — Я с детства хотел стать настоящим пиратом, разве не помнишь? А Дилюк помнит и всегда будет помнить. Ещё тогда, много лет назад, Кэйа нашёл на чердаке старую пыльную повязку для глаза и придумал байку о том, что её ему передал дед-пират. Он не расставался с ней практически никогда и активно поддерживал придуманную легенду. Но в момент повязка перестала быть простым аксессуаром. Вся их ссора сквозь года кажется абсурдной и попросту лишённой смысла. Кэйа не держит зла, понимает ситуацию и этим делает хуже. Он протягивает свою ладонь, сплетает пальцы и, казалось, ни о чём не сожалеет. Даёт надежду и остаётся рядом. Кэйа всегда успевает покинуть таверну до прихода первых посетителей. Всё, что происходит до этого момента, слишком личное и до безумия хрупкое.