Явление

Свежий воздух ударяет в ноздри, по телу прокрадывается легкий холодок и оба чувствуют, как по спине пробегают мурашки. Небо украшает только-только восходящее солнце и приносит с собой рассвет. Крыша стала вторым домом. Поначалу твёрдый бетон под ногами казался холодным и неприятным, от высоты подташнивало, но ко всему привыкаешь. Или заставляешь себя привыкнуть. И спустя энное количество встреченных восходов солнца и прощаний с вечером, уводящим за собой алый закат, обстановка становится привычной. Даже приятной. Но таков ли эффект от подаренной атмосферы иль все же дело кое в чём другом. Или кое в ком. Подвергался ли Чарльз сомнениям, когда в мыслях рассуждал на эту тему, точно мы знать не можем. Но если он всё-таки был полон уверенности, что казавшееся поначалу неприятным место, стало комфортным из-за конкретного человека, то какое название мы дадим его чувствам? Погружаясь в себя, Чарльз мог бы отрицать свою привязанность, свою возможную влюблённость, но только не доверие. Куда бы Винсент не пошёл, Эйлер последует за ним.

— Этот восход прекрасен, тебе тоже кажется? — Винсент в неловком движении затрагивает кончиками пальцев ладонь Чарльза.

— Хочется сказать этому явлению, что оно лучшее, что со мной случалось… — Неловкая пауза не позволяет фразе раствориться в воздухе, оставляя ее незаконченной. — но тебе больше. Может, эта мысль вслух звучала нелепо и не к месту, но Винсент того мнения не разделял. Он был польщён. Признаться, Чарльз ронял порой внезапные комплименты, но до того красивые, что Вордсворт таял. Расцветал в улыбке и склонял голову к плечу друга. Он любил, то что было на уме Эйлера. Он любил, что на уме Эйлера был он.

— Винсент, ты дрожишь. Нам стоит убраться с крыши? — Украдкой обратил внимание Чарльз. Тот покачал головой в отрицательном жесте и приподнялся. Эйлер кинул вопросительный взгляд и стал наблюдать, как белокурый парень становится перед ним и наклоняется, оставляя их лица на одном уровне. Бесцеремонно.

— Чарльз, я хочу поцеловать тебя. Позволь мне сделать это. — Столь вежливая просьба заставляла не задумываясь позволить. Позволить соприкоснуться губами, позволить проникнуть меж них и чуточку в сердце. Кивок со стороны Эйлера. И они больше не чувствуют холода. Кроме тепла между ними, казалось, ничего нет. Поцелуй растворился в мгновении, которое обоим хотелось бы растянуть на подольше. Воздуха не хватает, Чарльз отстраняется, что-то бормочет и оказывается вовлечённым в новый поцелуй. И в последующие поцелуи. Он надолго запомнит мягкие губы Винсента. Невольно сравнит с губами Уорхол. И точно будет с нетерпением дожидаться следующего восхода солнца. Теперь это лучшее природное явление, что с ним случалось.