Кошачьи друзья ежей

Наполненный до половины бокал с ярко-красным содержимым покачивается в такт ветру и торчащим во все стороны иглам, выбившись из низко собранного хвоста. Где-то слышится размеренная и успокаивающая музыка из колонки, красивый розовый закат встречает двух ежей, сидящих на крыше многоэтажного дома, плавно ложась на лица обоих, заставляя жмуриться от теплых солнечных лучей и улыбаться на необычную красоту, открывшуюся в этот вечер. Глоток красного вина только сильнее расслабляет, добавляя в эту ситуацию больше интимности и откровения, оставляя после себя чуть сладковатый привкус и пустоту в голове. Качает ногами в воздухе, без единого страха глядя вниз, дёргает ушами и делает ещё один глоток, прежде чем взглянуть на сидящего рядом ежа краем глаза. Полюбоваться, зацепиться за полуприкрытые красные глаза, перевести взгляд ниже и остановиться на чуть розоватых губах. Он был прекрасен. Не только сейчас, когда ветер колышет красивые и мягкие чёрные иглы. После очередного боя, побитый, измотанный, с окровавленными руками или же с самого раннего утра, только проснувшись, без подкрашенных глаз и гнездом на голове, с кружкой кофе в руке и заспанным взглядом. Эту домашнюю рутину позволено видеть только одному единственному ежу, пришедшему из дальнего будущего. Этот день был особенным. Впервые они вместе празднуют его так, как положено: с уютом, в тишине и друг другом. Только он и его возлюбленный. Никакого торта, никаких свечей, никого более. Только тишина, иногда разбавляемая короткими диалогами, тихим смехом и стремительно заканчивающимся вином. Даже ему, Сильверу, не хотелось праздновать день рождения в шумной компании друзей. Им достаточно только присутствия друг друга, касаний кончиками пальцев и умиротворяющей музыки. Они переглядываются взглядами и ежу очень хочется поцеловать в этот момент партнёра. Так, как может только он: нежно, трепетно, и где-то проскальзывает вызывающая грубость. Притянуть ближе, упиваться мягкими губами, гулять рукой в чёрных иглах, а второй держать крепко-крепко тёплую ладонь. Не отпускать ежа и тихо-тихо смеяться в губы, игриво покусывая, наслаждаясь ожидаемыми стонами, которые может слышать только он, слушать только он и позволять только он. И вместо того, чтобы податься вперёд, прикрыть глаза и подарить лёгкий поцелуй, что в этот миг превратится в животный, интимный и желаемый, а внизу живота будет приятно тянуть, Сильвер резко отворачивается, сжимает бокал в руке, отставляет и понимает, что его разум затмевает страх и волнение. Вместе они уже более двух месяцев, но он так и не узнал, как отреагирует возлюбленный на то, что хочет подарить ему Сильвер, потратив на подарок все свои силы, отдавая всю свою любовь и изливая в каждый шов заботу, аккуратно орудуя иглой, подбирая цвета, пуговки, нитки. Умудряясь пару раз уколоть собственные пальцы, но не останавливаясь несмотря на боль и кровь. Научился он шить благодаря принцессе Блейз. Мало кто знает, но Сильвер иногда навещает ту в другом измерении и они проводят время за чашечкой чая и нитками в прекрасном саду. Блейз хороший учитель и ёж правда ей благодарен за потраченное время и нервы на него. Невольно улыбается воспоминаниям, прикрывает глаза, успокаивая собственное сердце, что в этом случае может вырваться из груди ежа из-за густого волнения. Он потратил на это все свои силы, но теперь тормозит, когда приходит тот самый значительный момент. Украдкой поглядывает на ежа рядом, с которым он живёт в одном доме, с которым спит в одной постели, которого он знает больше, чем самого себя, изучил вдоль и поперёк, и никогда не сомневался в том, что его чувства взаимны, что это всё взаправду и его любят искренне, отдают полностью себя и своё сердце, как и Сильвер всего себя вместе со всеми эмоциями и чувствами, не боясь быть отвергнутым, брошенным и сломленным. Он не боится быть использованным, потому что сидящий рядом ёж совсем не такой, хоть и с виду хмурый, не признающий общества. Внутри же он чувствительный, желающий объятий и заботы, и Сильвер отдаёт ему это всё, получая в ответ больше, чем требуется. Страх потихоньку уходит, но руки всё равно не перестают слегка дрожать. Нет. Нет. Не стоит медлить. Он здесь, рядом, ему исполняется столько, сколько Сильвер не смог прожить, у него красивая полуулыбка и Сильверу хочется видеть её постоянно, улыбаться в ответ и дарить россыпь поцелуев. Обнимать крепко, трогать нежно, аккуратно, словно этот ёж хрустальная ваза. Смущается. Не может устоять, чтобы лишний раз не подумать, какой его ёж всё-таки красив не только внешне, но и душой. А время идёт, закат медленно перетекает в прохладную ночь, и вскоре на небе покажутся яркие звёзды, к которым он всегда хотел прикоснуться, почувствовать их тепло, обжечься. Но у него есть собственная, колючая внешне, звезда, которая дёргает ушком и вновь смотрит на Сильвера, когда тот начинает рыться в собственных иглах, а тишину прерывает звуки праздничной обёртки. — С днём рождения, Шэдоу. Чёрный ёж застывает, глядя на протянутую коробку небольшого размера, невольно задумавшись, как она поместилась в иглы Сильвера, ставит бокал возле бедра и молча принимает...подарок. Коробка размером с его две руки, длинная, украшенная красивой обёрткой ярких и гармоничных тонов, и к ней прилагается ещё маленькая открытка с поздравлением и сердечками. В характере Сильвера – он нарисовал улыбающийся смайлик в уголке, что не могло не заставить Шэдоу хмыкнуть в очень хорошем смысле. Шэдоу поднимает взгляд, вопросительно смотрит на ежа, видит его волнение и нотки страха, понимает, что тот ничего не ответит, не объяснится и, по-моему, тот сейчас находится далеко не в этом мире, и вновь опускает взгляд, разглядывает коробку и разрывает обёртку. Ему стало жаль эту красоту по той причине, что Сильвер...старался. Ведь он не привык к подаркам, не привык, что этот ёж может обнять со спины и подарить красивый букет красных роз из сада, не привык к вкусному завтраку от того, не привык к такому...вниманию к своей персоне. И хоть они давно вместе, Шэдоу всё ещё не может привыкнуть ко всему этому, будто это всего лишь хороший, нет, чудесный и волшебный сон, от которого есть возможность проснуться и ёж делает всё, чтобы этого не допустить. Потому что в последние месяцы он чувствует себя счастливым рядом с серым ежом и не хочет, чтобы это заканчивалось. Как бы Сильвер не хотел, чтобы всё длилось куда медленно, но обёртка стремительно закончилась, лёжа комком в стороне, а тонкие пальцы поддевают краешек крышки и тянут вверх. Чёрный ёж застывает, разглядывает содержимое коробки, не поднимая более головы, не смотря в янтарные глаза, не давая никакого намёка на эмоцию, и это только сильнее нервирует телекинетика, заставляет непроизвольно закусить нижнюю губу до боли, бегать взглядом по фигуре возлюбленного и сжать кулаки, впиться ногтями в чувствительную кожу ладоней, жалея, что в этот раз он не надел перчатки. Испытывать страх, который, казалось бы, только прошёл, позабыл о Сильвере и медленно потёк своей дорогой. Страх, что его не так поймут, не примут подарок, посмотрят с осуждением, многозначительно хмыкнут и, возможно, накричат. Так, чтобы его уши вмиг опустились, а в горле застрянет неприятный ком, делая только хуже. Нет, прошу, скажи хоть что-нибудь, посмотри хоть как-нибудь, дай понять, что тебе не всё равно, – всё, о чём он мог только думать в этот момент. Неужели он сделал что-то не так. Сильвер исправится, правда, он сделает всё, чтобы Шэдоу не обижался или чего похуже. Всё, что его должно страшить – собственные мысли. Ведь ёж в момент страха совсем позабыл, какой на самом деле Шэдоу и как чёрный ёж относится к нему, как ласково называет и ни разу не смел повысить голос на него, нет, он всегда говорит с ним как можно тише, выясняет проблемы как можно нежнее и у Сильвера не было мыслей, что для ежа это...странно. Как он и говорил, с виду ёж мрачный, хмурый, не настроенный на очередной диалог, но всё, что внутри того, говорит об обратном. Он открывается с каждым днём, смеётся всё громче и искренне, улыбается чаще и шире, и эти искорки в глазах появляются после каждой попытки Сильвера удачно пошутить. Как он мог подумать, что этот ёж посмотрит на него осуждающе. Но страх затмевает здравые мысли, не даёт корректно думать, нервирует. Шэдоу убирает коробку, держа в руках...мягкую плюшевую игрушку. Настолько мягкую, что невольно хочется обнять, из-за чего его ушко дёргается, рассматривая подарок со всех сторон. Игрушка олицетворяет его любимого четвероногого пушистика со светящимися глазами тёмной ночью и длинным, пушистым хвостом – кота. Лапки, вышитые усы, аккуратная мордочка, чёрные глазки-пуговки, ушки с обеих сторон и хвостик. Кот был сам по себе круглым, белого цвета, и спать с ним будет удобно. Это...странно. Невообразимо. Кажется, в красных глазах-рубинах проскальзывает тот самый детский восторг, когда дарят очередную мягкую игрушку, с которой можно спать целыми днями, играть и носить с собой. Но, в отличие от всех детей, у Шэдоу не было никогда игрушек. И возможно поэтому он совсем застывает, рассматривает каждый шов, проводит пальцами по глазкам, трогает ушки и тяжело сглатывает. Плюшевая игрушка, подаренная Сильвером, была сделана собственноручно. Этими руками, которые нежно обхватывают его лицо каждый день, трогают его иглы, проводят линии вдоль шеи и обхватывают его ладони. Шэдоу удивлялся тому, что пальцы ежа были чуть покрасневшие, проколотые, но на вопрос, чем тот занимался, получал лишь тихое молчание, виноватый взгляд и поцелуй в уголок губ. Прося не думать об этом. Шэдоу приходит в себя, смотрит на серого ежа и видит замешательство, страх, те самые глупые, как и хозяин, мысли, которые никогда не окажутся правдой, потому что на губах Шэдоу выступает лёгкая, еле заметная улыбка. А глаза-рубины говорят о многом, чем эта полуулыбка, заставляющая громко выдохнуть телекинетика и тут же извиниться за подобное, смутившись, смотря на свои колени, не поднимая очаровательного золотого взгляда на партнёра. Его притягивают к себе резко, зарываются пальцами в мягкие иглы, собранные в бывший хвост, дышат тепло-тепло прямо в губы и целуют. Мягко, по-детски, оставляя после себя сладкий привкус вина, мурашки по всему телу, кусают играючи и, чуть отстранившись, шепчут в самые губы жарко, еле касаясь: — Спасибо. Шэдоу берёт ежа за руку, сжимает в своей и смотрит долго-долго в эти ясные, как Солнце, глаза, в которых наконец всё проясняется, страх исчезает и напряжение вместе с ним растворяется в воздухе, оставляя только двух влюблённых ежей с бешеным сердцебиением в грудной клетке. Эти глупые мысли, глупые нервы, глупый страх – всё больное воображение Сильвера. Он знал, что ему понравится подарок, знал, что не отвергнет и поблагодарит искренне, без капли лжи, будет держать за руку и смотреть в его глаза, чуть вызывающе приоткрыв губы, которые не остаются без очередного поцелуя, подаренного Сильвером. Тихая, размеренная музыка заканчивается, и вместо неё играет совсем другая, звуча более романтично для танца вдвоём. Шэдоу непонимающе смотрит на Сильвера, когда тот прерывает поцелуй, оставляя ещё один на щеке, встаёт и подаёт руку. Отказаться от предложения не было ни сил, ни желания. Игрушка мирно лежит в открытой коробке, пока её хозяин принимает ладонь, держится за неё крепко и не издаёт ни звука, когда его поднимают с бетона и притягивают к себе близко. Оставляя лишь жалкие сантиметры между их телами, а горячее дыхание опаляет, заставляет щёки непроизвольно заливаться густой краской, сжимая тонкую ладонь. Кладёт другую руку на плечо серого ежа, смущается и отводит взгляд, когда его талию нежно обводят рукой и прижимают ещё ближе, так, что можно почувствовать собственной грудью чужое сердцебиение, застыть и прислушаться. Шэдоу это успокаивает – слушать, как сердце возлюбленного медленно или наоборот – быстро бьётся, укачивая своим ритмом и даря надежду на дальнейшее совместное будущее. Они не знают вальс, нет, если говорить о позе. Танец был простеньким, всего-навсего медленные движения взад и вперёд, и может с виду это выглядело глупо, нелепо, бессмысленно, но для них это было больше, чем просто незамысловатые движения, больше, чем трепет в груди. Чувствовать друг друга так близко, сжимать руки крепче обычного и смотреть в глаза, не отрываться от великолепной радужки и глупо улыбаться. Прядь иглы выбилась из причёски, хаотично легла на янтарные глаза и Шэдоу поспешил аккуратно убрать её назад, зная, что это причиняет неудобство ежу, который краснеет, дёргает ушами, убирает с талии руку и проводит пальцами по щеке, спускаясь ниже, чтобы зарыться в мягкий мех на груди, и Шэдоу не был против. Как и не был против, когда его игриво кусают за щеку, наклоняются, оставляя нежные укусы на шее, а потом поднимают голову, даря лёгкие поцелуи глазам и носу. — Эй. – Шэдоу издаёт смешок, когда его кусают за ухо. — У кого-то сегодня игривое настроение, м-м? — Ты же знаешь, это всё вино...– Тихо шепчет в самое ухо, прикрывает глаза, уткнувшись в чёрное плечо, вдыхая любимый запах. Сильверу достаточно капли алкоголя, чтобы его начало нести в разные стороны. Но всё заканчивается примерно так же, как и сейчас: хорошее настроение, ленивые поцелуи, укусы и близость. Этот ёж такой глупый и смешной. Шэдоу никогда не встречал таких, как Сильвер, – слишком улыбчивый, храбрый, полон нежности и светлых чувств, которые он сполна отдаёт Шэдоу, не жалея, не думая. Отдаёт и это по сей день тревожит чёрного ежа – он был чист душой и мыслями, своей яркой улыбкой и глазами. Шэдоу не заслуживает быть с телекинетиком из будущего. Он не мог дать ему хорошее будущее, не мог навсегда предотвратить очередной апокалипсис, не мог предугадать, какая беда настанет в следующий раз, но всё же его, Шэдоу, выбрали из тысячи других мобианцев, заключили в тёплые объятия и произнесли три заветных слова, втянули в долгий поцелуй и дали понять – ёж не сможет просто так отвертеться от Сильвера. Шэдоу долго смотрит на серую макушку, прижимается щекой к мягким иглам, чуть трётся и застывает. — Я люблю тебя, моё сокровище. – Хрипло, почти неслышно признаётся в своей любви дорогому ежу, неспешно поглаживая по спине, получая довольное урчание в шею. — Я тоже люблю...милый. – Сильвер говорит, не поднимая головы, но разобрать было можно. И если Шэдоу никогда не улыбается на публику, то в присутствии Сильвера он может быть собой, тихо смеясь и целуя макушку, на что ёж фыркает и кусает за плечо, устраивая голову поудобнее.