Преступление

      Музыка играет на полной громкости так, что почти оглушает, или это бьет пульс в висках с такой силой — Ликс так и не смог понять, да и не пытался, ведь всё его внимание было сосредоточено на том, чтобы отточить движения для очередного выступления группы. Он ненадолго отвлекается — буквально на несколько секунд — обегает взглядом всю команду, но останавливается на её лидере, который, в свою очередь, стоит и внимательно смотрит на него. У Ликса взгляд становится сразу дерзким, немного игривым, мол, смотри как могу, не то, что остальные! И Чан улыбается в ответ на этот жест, слегка приподнимая уголки губ, смеется одними только глазами, а после вновь принимает серьезный вид, оценивает, кивает — он так хвалит, и Ли доволен собой, так как знает, что Чан никому и никогда больше не отдаст столько внимания, поощрения и какой-то своей особенной нежности.       Раз.       Движение левой рукой вверх.       Два.       Движение туловищем по кругу.       Три.       И Феликс не видит перед собой никого, кроме Бан Чана. Не чувствует ничего, кроме его мимолетных прикосновений во время съемок на плечах, коленях, талии, на кухне во время приготовления еды на двоих, в ванной, когда Бан моет ему голову и смеется, смеется, смеется, что аж до мурашек пробирает. Ликс готов отдать все за их времяпровождение. Всего себя. Когда Феликс уходит в прострацию и перестает реагировать на окружающую среду, Чан это тут же подмечает и зовет ласково: — Ликси, ты в порядке?       Ликси отзывается, заглядывает в глаза напротив так невинно и по-доброму, веснушки по его щекам будто рассыпаются от искренней улыбки с неискренними словами: — Да, Чан, все хорошо, правда, спасибо, что заботишься обо мне!       Бан смотрит недоверчиво, но улыбается в ответ. Ликс, погрузившись в свои мысли, начинает отставать от своей команды, пока все направляются к выходу из здания. Усталость берет свое и не дает сосредоточиться на реальном мире. А Чан успел очень хорошо изучить этого солнечного ребенка в их компании, да и привязаться тоже, причем достаточно сильно.       Когда, наконец, все возвращаются в общежитие, и появляется долгожданная возможность заняться отвлеченными делами, Феликс решает воспользоваться этим и сначала направляется в ванную комнату. Вся одежда прилипает к телу от пота, вызывая неприятные ощущения. Захватив с собой чистых вещей, парень неспеша доходит до уборной и раздевается, предварительно закрыв дверь на щеколду.       Горячие струи обдают кожу, из-за чего та покрывается мурашками. Ликс расслабленно выдыхает и погружается в наполняющуюся ванную. Он настолько устал, что любое движение дается с трудом, мыслить логически практически не получается.       В голове лишь стоит образ Бан Чана. Его строгое лицо, которое принимает мягкие черты от улыбки, что не может сдержать лидер, глядя на младшего. Его сильное мускулистое тело. Его руки. Руки, на которых от напряжения выступают вены.       У Ли приятно сводит низ живота, отчего парень закусывает нижнюю губу.       Эти сильные руки ложатся ему на бедро, слегка сжимают, а потом стягивают штаны вместе с нижним бельем.       Маленькая ладонь обхватывает уже твердый стояк.       Напористые массивные пальцы старшего проникают внутрь. Двигаются. Растягивают.       Ликс откидывает голову на борт ванной и закатывает глаза, не прекращая ритмичные движения рукой. Губы приоткрываются, и он с шумом начинает дышать ртом.       А потом пальцы сменяются чем-то большим. Он отчетливо помнит это чувство наполненности изнутри. Как он кричал от грубых резких толчков и кончал на живот Чана.       Сейчас же он кончил в воду.       Перед глазами бегают всякие разноцветные точки, дыхание сбивается, становится громким и тяжелым, а в горле до жути пересыхает. Ему требуется несколько минут, чтобы прийти в себя. После он спускает воду, быстро споласкивается под душем и встает на пол ватными ногами. По телу растекается приятная нега, только не понятно, то ли от долгожданной чистоты, то ли от эйфории. К слову, Феликс на этом не сосредотачивается и покидает ванную комнату.       Стоит ему переступить порог, как тут же внезапно нарисовывается Хенджин. Ликс слегка опешивает от такого неожиданного появления своего друга, но виду особо не подает. На самом деле Джин выслеживал все это время Ли, и потому уже знал, где нужного того искать. — Ликс? — обращается он к парню. — Да, хен?       Прежде, чем объявить суть предстоящего разговора, Хван заходит издалека: — Сегодня была самая изнуряющая репетиция из всех, что были на этой неделе.       Вдруг Ли окатывает нехорошее предчувствие. Что-то тут не чисто. Но он старается отбросить такие мысли. — Я с тобой полностью согласен.       Внезапно Хенджин начинает топтаться на месте, бегать глазами, а после выдаёт: — И, знаешь, я заметил, что наш Бан Чан в последнее время стал больше выделять тебя среди остальных.       Ликса как током прошибает. Все же чутье его не подвело. Они видят. Волнение окатывает с головы до ног, одежда липнет к спине. И что толку он мылся? Но выдавать себя нельзя, нужно оставаться спокойным или хотя бы сделать вид, но нельзя-нельзя-нельзя, чтобы что-то заподозрили. Проглатывая подступивший ком к горлу, он натягивает улыбку, пытаясь внушить доверие, и старается найти оправдания: — О чем ты, хен? Чан-хен любит всех нас одинаково, думаю, ты это и без меня прекрасно знаешь, — взгляд в пол, затем снова на друга, — тебе просто кажется, иначе это глупо, не находишь? — смеётся.       Собеседник тоже смеется в ответ: — Да, ты прав, это глупость! Но по-моему он называет тебя ласково по имени чаще, чем остальных.       Очередная волна окатывает Ликса, заставляя сжаться болезненно внутренности, в особенности пустой желудок. И он отмечает, неожиданно для себя, что это больнее, чем их первый раз с Чаном. Они слышат. Бедолага прячет дрожащие руки за спину, по-прежнему улыбаясь, в надежде доказать, что Хенджин ошибается (?). — Нет-нет, что ты такое говоришь? — наигранно-удивленно выпячивает глазки, — ты, видимо, просто ревнуешь нашего лидера, потому что хочешь выделяться в его глазах.        Он старается говорить убедительно, и у него почти это получается. — А что-то в этом есть, — Джин будто верит и соглашается, — но меня все равно не покидает ощущение, что вы близки друг с другом больше, чем с кем-либо из группы.       Феликс нервно сглатывает.       Они чувствуют.       Улыбку с лица не убирает. — Хе-ен! — тянет привычное обращение, — мы просто близко общаемся, не более того! Прекрати надумывать!       Хван смеется. — Да, похоже я действительно ревную!       Парни хлопают друг друга по плечу и расходятся. Хенджин уходит к остальным ребятам, а Феликс быстрым шагом направляется к себе, напрочь позабыв о голоде. Сердце бешено бьется, отдаваясь глухими стуками в голове. Руки все еще дрожат. Он сам не замечает, как доходит до комнаты.       Но поспешно заходить не решается, имея предположение, что помещение не пустое. Едва слышно, без стука, Ли приоткрывает дверь, заглядыввнутрь и — о, Боже — здесь находится Бан Чан. Феликс судорожно пытается унять волнение и привести в порядок свои мысли, чтобы вдруг Бан ничего не заподозрил (он заподозрит). Пока парень мнется в дверях, Чан замечает какое-то движение. — О, Ликси! Чего стоишь, как не родной? Проходи!       И Ликса вдруг отпускает. Он проходит, закрывая за собой дверь и чувствуя внезапную твердость в ногах и полное спокойствие. Неверное, на него так действуют слова Чана, или его улыбка, или сам он, в конце концов. Подойдя вплотную к лидеру, он опускает голову тому на плечо, тяжело вздыхая. Бан улыбается так тепло и так искренне, что дыхание перехватывает. Чужая большая ладонь зарывается в блондинистые волосы младшего паренька и чешет, как котенка. Тишину прерывает Ликс: — Скажи, только честно, я хорошо сегодня отработал?       Слышится приглушенный смешок. И отнюдь не злорадный, напротив. — Даже лучше, чем ты думаешь.       Ликс расплывается, растекается от этой какой-то особой любви старшего к нему. Да, Бан бывает строг с ним. Помнится момент, как тот чуть не ударил его, когда Феликс совершал одну и ту же ошибку, почему-то не замечая того. Ли тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания и выпрямляется, заглядывая в глаза своему (?) лидеру. Тот нежно приподнимает парня за подбородок, а затем целует в шею, слушая сладостные вздохи над ухом.       Ликс действительно старается выглядеть идеальным в его глазах, выжимая из себя все соки на репетициях, чуть ли не падая в обмороки от переутомления, вылизывая, вытачивая каждую нотку в песнях. И Чан видит это и ценит с трепетом старания младшего. В одно мгновение он подхватывает Феликса на руки и несет на диван. Оба тихонько довольно смеются, нежно глядя друг на друга. И пусть весь мир подождет, пока они не насладятся сполна их времяпровождением. Чан аккуратно укладывает Ликса, а сам нависает сверху. Затем медленно накрывает чужие пухлые губы своими, и на вкус они такие сладкие будто сахарная вата, кажется, вот-вот растают от таких прикосновений. Бан то облизывает нижнюю губу Ли, то посасывает, но все никак не может насытиться. Феликсом в принципе невозможно насытиться, он шибко вкусный, при этом нескончаемый и совсем не надоедает.       И Чан этим пользуется, старается поглотить его полностью, каждую частичку, каждый сантиметр тела, лежащего и плавящегося под ним от приятных ласк. Руки старшего лезут под футболку нижнего и добираются до сосков, что стали до ужаса чувствительными. Ликс не может сдержать стон, но тут же зажимает рот ладонью, потому что их видят, их слышат, их чувствуют. Бан на это лишь ухмыляется, проводит языком по шее и будто урчит, довольный тем, какую реакцию он может вызывать своими действиями.       Кажется его совсем не волнует, что их могут спалить, а вот Феликса очень даже волнует. Он боится, что их поймают и осудят, как самых настоящих преступников.       Слышится лязг ремня. Это его, Ликса, ремень только что расстегнули так грубо и напористо, что ему даже становится немного не по себе, хотя Чан никогда не причинял ему боли, ну, по крайней мере, старался. Всегда был аккуратным и нежным, как с хрустальной вазой. Ли действительно чем-то с схож с ней, может быть своей чувствительной натурой, а может телосложением. Но это не имеет особой важности. Сильные руки подхватывают бедра младшего, приподнимая их, следом разводят худые ноги в стороны. Вдруг влажный язык скользнул между ягодиц внутрь. Податливое тело моментально дернулось от ощущений. А дальше разум окончательно затуманивается, теряется последовательность событий: поцелуй ли был сначала мягкий, или пальцы Бан Чана скользнули внутрь Ли, или и вовсе сам Чан вошел в него и двигается как бешеный зверь, движимый только животной похотью, что поглотила его целиком.       Единственное, на чем парень действительно сосредоточен – это как бы посильнее зажать рот ладонью, ведь их не должны видеть, слышать, чувствовать.       Потому что все, что происходит между ними для Феликса самое настоящее преступление.