Первым городом джетлага оказался Хабаровск.
На часах четыре утра. Солнце ещё встать не успело, но темнота уже уходила потихоньку. Терять было нечего, он решил заварить кофе. Растворимая гадость была на вкус не очень, но делать нечего — кофеварка в номере не значилась, а вот чайник и пакетики «3 в 1» — да. Чайник щелкнул, и сладкая чёрная бурда влилась в желудок, как родная. Язык стал белым, глаза хоть немного раскрылись. Мужчина явно понимал — он больше не уснёт. Чтоб уж совсем получить полный заряд бодрости он вышел на прогулку. Другие города, отличающиеся от Москвы или Петербурга, всегда привлекают своей неизвестностью — утренний загадочный Хабаровск в том числе. Накинув первые попавшиеся шорты, футболку и кепку с джинсовкой от прохлады он выдвинулся в путь. Выйдя из отеля, в лицо подул прохладный ветер. Он забирался под футболку, обдувал открытые голени и ворошил бы волосы если бы не кепка. Дойдя до главной улицы города — Муравьёва-Амурского, он принялся бежать в разминочном темпе по тротуару. Людей не было вообще, даже каких-нибудь алкашей или собачников. Машины ехали редко и медленно, так что спустя несколько минут было принято решение бежать прямо по проезжей части. До Комсомольской площади в общей сложности бежать два квартала и с этим расстоянием он справился отлично. Площадь так же безлюдна. Красивое здание объединения профсоюзов нависало над церковью и памятником героям гражданской войны. Вдохнув полной грудью утренний воздух, брюнет закрыл глаза и медленно выдохнул. Распахнув зенки, взгляд небесно-голубых очей упал на стоявший посреди площади до боли знакомый силуэт. Его волосы еле заметно раздувались и меняли своё положение, а силуэт не двигался вовсе. Мужчина подбежал к нему — не прогадал. В чёрном свитшоте и чёрных джинсах, будто только с концерта, стоял парень. — Шаст? — Шёпотом выдал мужчина. Попробовал дотронуться подушечкой пальца щеки друга, как Антон растворился в воздухе. Брюнет побежал дальше, подсознательно ища Шастуна. Пробежав до лестницы к набережной, чувство тревоги только нарастало. В самом низу, около ограждения от реки, в даль, на соседний берег смотрел силуэт. На этот раз прогадать было невозможно. Ноги сами понесли мужчину вниз по ступенькам. Он почти срывался на бег, перескакивал сразу две, а то и три ступеньки. Взгляд был четко прикован к одному единственному человеку на этой набережной. Он боялся чего-то. Непонятный страх опоздать и силуэт опять бы пропал. Кепка так и норовила слететь с головы, пришлось её придерживать рукой. Запах речной воды забрался в нос, захотелось отвернуться, чтобы ветер больше не доносил этот вкус. Приближаясь к концу лестницы, он не выдержал, закричал: — Антон! — И парень медленно повернулся к нему лицом. У Антона играла мягкая улыбка, взгляд зелёных глаз смотрел ровно на брюнета. Мужчина только спрыгнул с последней ступеньки, как парень снова пропал. Мистическая игра в Кошки-Мышки ему не очень нравилась, как минимум из-за странного ощущения в груди. Будто легкие сжались до размеров куриного сердечка и кислорода не хватало катастрофически. Руки тряслись, глаза изучали местность, а Амур шумел своими буйными волнами под ухом. Он побежал по велосипедной дорожке прямо к парку. Усталость не накатывала от слова совсем, даже щемящее чувство в лёгких не мешало. Он просто бежал на чистой интуиции. После недолгого пути, около какой-то лестницы опять появился Антон. На этот раз он не просто стоял, он медленным шагом завернул на эту лестницу и скрылся за деревьями. Хотелось крикнуть что-то из разряда «Да подожди же ты!», но брюнет был уверен, что тут что-то не так, Антон явно его не послушает. Брюнет побежал за ним. На самом верху в величественной позе стоял памятник Муравьёву-Амурскому, как на красной пятитысячной купюре. Антон стоял прямо под ним, касаясь голенями якорных цепей, ограждающих памятник. Когда взгляд мужчины упал на парня, Шастун, мягко улыбнувшись, просто указал пальцем за спину голубоглазого. Он послушно развернулся и пошёл на смотровую площадку, увидел ещё одного Антона: этот стоял спиной к нему и наблюдал за активной рекой. Он явно курил: было видно дым. — Антон! Пожалуйста, не исчезай! — Крикнул мужчина на последнем вздохе и медленно подошёл к парню. — Арс, я не исчезну, — не поворачиваясь чеканил Шастун, делая новую затяжку. Вопросов было много, как минимум один его тревожил очень сильно: что тут, чёрт возьми, происходит?! Но шелест волн и отрезвляющий прохладный ветер завораживали, они молча смотрели на соседний берег. Выкинув сигарету за пределы смотровой площадки, Антон повернулся к Арсению лицом. Их взгляды наконец-то встретились. На набережной были красивые закаты, но рассветы были с противоположной стороны. С востока небо залилось багрянцем, за Амуром всё ещё была ночная синева. Голубые глаза Попова так невероятно сливались с этим небом. Шастун мельком пробежался взглядом по губам Арса, давая намёк. Брюнет намёк понял — осторожно потянулся руками к чужой шее, боясь, что и этот Антон пропадёт. Но от прикосновения ничего не произошло, чувствовалось только тепло чужого тела. Притянув к себе парня, Арсений аккуратно обхватил чужие губы своими и стал поглаживать кожу голой шеи большими пальцами. Антон же схватился за ворот Арсовой джинсовки, напирая, прижимая ближе, действуя чуть грубее брюнета. Зубы мелко стукнулись, языки соприкоснулись. Вскоре Антон начал сбавлять обороты, переходя на более нежный темп, а затем и вовсе отстранился. — Я больше не исчезну, Арсений, поверь, — подарив последний краткий поцелуй, Антон прикрыл глаза и коснулся своим лбом чужого, вынуждая брюнета тоже закрыть глаза.Щелчок
Арсений поднимает тяжёлые веки. На часах, если верить айфону, восемь часов и двадцать минут. Он всё ещё в отеле в Хабаровске, всё ещё сидит в кресле. Как ждал пока вскипит чайник, так и уснул. В дверь постучали три раза. — Арс, ты проснулся? — говорит Оксана. — Пойдёшь с нами на завтрак? С козырей пошла. Знает же, что Арс любит завтракать в отелях. Ну, точнее не то, что любит, скорее это такой ритуал, чтобы окончательно проснуться и его пропускать нельзя. Арсений молча себе кивает и кричит: — Дай минутку, сейчас выйду.