Эклектически

Наверное, каждый, кто проводит ночь в клубе, приходит туда для того, чтобы получить удовольствие, отдохнуть и расслабиться. Потому что у многих людей сложные, загруженные будни; они много работают, зарабатывают деньги, на которые могут позволить себе отдохнуть, как бы вознаграждая себя за труд. Да, так делает большинство. Даже если они ходят в клуб каждую неделю — вероятно, им это не надоедает. Иначе не было бы здесь такой большой толпы на танцполе. Иначе не было бы большой прибыли у бармена. Хотя на этот счёт ещё можно было поспорить. Возможно, если бы захотел, Ран Хайтани смог выкупить этот бар целиком и полностью. Для этого лишь нужно было немножко подсуетиться. И захотеть, конечно. Но проблема была в том, что Ран как раз-таки и не хотел. Он вообще в последнее время ничем не интересовался. Ему просто было скучно в последнее время. Ничего фееричного не происходило. Никто никаких конфликтов не затевал. Всё это спокойствие было даже подозрительным. Но сейчас определённо не хотелось об этом думать. Ран не знал, который раз за последнее время он оказался в клубе. Да и не хотел знать. Всё как-то надоело до жути. Вроде совсем недавно они с Риндо или ещё с кем-нибудь могли позволить себе всю ночь — в прямом смысле — веселиться в VIP-зоне, заказывать дорогущий алкоголь и ни о чём не думать, а просто гулять затуманенным взглядом по залу. А сейчас как-то было по-другому. Вроде прошло не так много времени, а младший словно окончательно вырос морально и стал старше Рана. Хотя это было вполне нормально. У кого-то такое случается раньше, у кого-то — позже. Старший не хотел задумываться о том, вырос ли так он сам. Но в любом случае чувствовал себя хуже брата. Конечно, Риндо практически можно было бы назвать таким хорошим семьянином — но до этого ещё дело не дошло. Он просто был самым лучшим парнем для своей девушки, Софико Араи. Удивительно то, насколько сильно они подходили друг другу. Иногда Ран задумывался о том, почему у него не может быть всё так, как у брата. Не было такой девушки, которая также подходила старшему Хайтани. Или это Ран просто хотел так думать, поначалу избегая мысль о том, что с ним могло быть что-то не так. С его отношением к окружающим, с его характером. Хоть он и изменился в лучшую сторону за последние несколько лет, всё-таки что-то осталось в глубине души. Какие-то потёмки. И он сам это понимал. Ран не видел особого смысла что-то распутывать. Не было сил. Нé для кого было меняться. Громкая музыка, крики толпы, разнообразие напитков — всё это совершенно не поднимало настроение. Ран хотел, чтобы всё, что когда-то приносило ему удовольствие, снова обрело какой-то смысл. Хотел стать для кого-то смыслом тоже. Да, у него был младший брат, за которым он раньше присматривал, учил чему-то. А теперь казалось, что Риндо забрал у него обязанность присмотра. Он-то точно хороший человек. А что по поводу Рана? Когда ему можно будет считать себя если не хорошим, то уж точно не отрицательным персонажем собственной жизненной истории? В глубине души старшему хотелось, чтобы у него был рядом такой человек, каким для того же Риндо была Софико. «Девушка» — звучит уже как-то избито. Должно быть что-то бóльшее. Родной человек. Близкая-близкая душа. Которую нужно было найти. Но Ран абсолютно не знал, как, где и когда это должно случиться. Что ему сделать для этого? На все вопросы ответы находились лишь в убегании от самого себя. Настоящая душевная пустота периодически заливалась высокоградусными напитками. Казалось, Ран поступал так неправильно и так глупо, словно подросток. В тех самых потёмках души оставалось что-то такое, что отвечало за надежду найти раскалённый уголёк, самый дорогой, который смог бы разжечь настоящее пламя, а вместе с ним и усилить, обновить волю к жизни даже, наверное. То, чего определённо не хватало старшему Хайтани. Риндо же, хоть он и младше, был более чутким, внимательным и понимающим. Он не проходился по «верхушкам» чего-либо. Не был таким беспечным. Думая об этом, периодически Рану становилось как-то не по себе. Дело действительно в нём. В отличие от Рана Риндо, без шуток, во многом лучше него преуспел. Из-за чего у младшего есть место поважнее клуба, где можно было по своему собственному желанию проводить время с пользой для души. Действительно, для души и во благо построения счастья для будущей совместной жизни с девушкой. Это всяко лучше пустого клуба. Пустого клуба с большой толпой людей где-то там, на танцполе. Которые опять-таки пришли сюда лишь отдыхать. Возможно, бóльшая часть людей как раз-таки со своими половинками. Интересно, как много среди них тех, кто любит другого так сильно, что готов всю жизнь прожить вместе? Ран который день не мог избавиться от подобных мыслей — слишком уж как-то было в последнее время тоскливо. Сколько это уже длиться? Год? Если не больше, конечно. Ран где-то слышал, что нужный и важный человек сам тебя найдёт в какой-то определённый этап жизни. Судьба подскажет, верную ли он спутницу выбрал в конкретный момент. Но кто бы знал, когда это произойдёт. Где-то внутри, в душе, дикая, крупная пантера бегала и рвала, и метала всё, что только попадётся под когтистые лапы. Всё из-за ненавистного душевного одиночества. От мыслей о незнании, куда деваться от подобной жизни, Ран по кругу периодически двигался к размышлениям о том, как же сильно так могли измениться его ценности в жизни, что деятельность группировок гопников в Токио ему не так сильно уж была и важна. В свои двадцать три как никак Хайтани-старший имел всё-таки другие идеалы, которые худо-бедно настраивали его на будущее и дальнейшую жизнь. Ран балансировал на грани, чтобы полностью отказаться от своих прошлых интересов, объясняя это тем, что они удерживают его на месте, не дают дальше идти вперёд. Может, частично дело было как раз-таки в этом. Совершенно не заинтересованным взглядом фиолетовых глаз Хайтани снова медленно прошёлся по внутренней составляющей клуба. Ничего. Совершенно не было ничего интересного. Клуб — это лишь какая-то временная станция на пути, скорее всего, на пути много чего видавшей души. Потому что всю жизнь в клубе и в прямом, и в переносном смысле не проведёшь; конечно, нет. Но Ран не знал, куда двигаться дальше. Он даже действительно часто периодически вспоминал те же советы, которые пытался как-то давать ему Рин. «Начни хоть с чего-то. Эти же отношения можно запросто прекратить». «Если ты не попробуешь, то никогда не узнаешь, что тебе вообще нужно на самом деле». «Почему ты боишься? Чего ты боишься? Ты боишься провала в отношениях из-за того, что якобы что-то пошедшее не так может повлиять на тебя в будущем? А разве мы живём не для того, чтобы достигать чего-то методом проб и ошибок?». Но было так непонятно, когда, где и в какой момент Ран должен попытаться что-то предпринять. Потому что на сотню подобных попыток его точно не хватит. Хватило бы на одну хотя бы. Так глупо и неразумно было бы бросаться в алкоголь с головой, чтобы на затуманенную голову пытаться организовывать самому себе знакомства с кем-либо. Это всё неправильно. Так быть не должно. Мало того, что тем самым можно было бы в своих потёмках всё поломать, так ещё и какой-нибудь неизвестной незнакомке без раскрытой, ну или хотя бы приоткрытой, души дать какую-то абсолютно ложную надежду. Избежать сплошных меланхоличных мыслей в действительности помогал младший брат, который чаще всего оказывался рядом. Ран никогда бы не подумал, что будет всё именно так. Но сложилось же, на самом деле, всё более чем логично: сначала старший — всё детство буквально — возился с Риндо, обучал того всему, что умел Ран сам; а теперь настала очередь младшего учить чему-то старшему. С одной стороны, удивительно. А с другой — даже правильно. С братом было комфортно, хоть вслух Ран бы такое навряд ли признал. Но на деле же в этом не было чего-то необычного. Если они столько времени уже являются самыми близкими друг для друга людьми. Однако всю жизнь не может быть именно так и только так. В этом Ран убедился в тот момент, когда у брата появилась девушка. С восемнадцати-девятнадцати лет брат стал более социализированным, наверное. Про себя Ран это не мог не отметить. Особенно в сравнении с подростковыми годами так точно. А старший как был в меру общительным и в меру скрытным для большинства, так таким и остался. Довольно большая часть жизни Рана — и Риндо, соответственно — была посвящена деятельности группировок. Братья Хайтани... Известные в Роппонги...Нет такого гопника, кто бы их не знал — да, это всё здорово. Но а дальше? Дальше — время шло, из-за чего никак нельзя было цепляться за ту же единственную должность, за какой-то статус, которым гудят и шумные, и безлюдные улицы. Статус, должность, которая легко могла стать лишь каким-то слухом о конкретном времени — всё это совершенно не способно заполнить пустоты в душе. Это не обменяешь на какого-то близкого человека. Близкого... Может быть, здесь у этого имени прилагательного было ещё одно значение? Возможно, Ран просто не замечает кого-то, кто находится буквально у него под носом? Всё возможно. Но сколько Хайтани-старший не пытался искать, у него пока что ничего не выходило. Он устал искать, хотя хотел бы продолжить. Действительно хотел бы продолжать поиски. Ран не хотел думать о том, что его попытки не увенчаются успехом. От клуба начинало тошнить. Музыка била по ушам. — Что за чёрт?! Даже что-то меланхоличное для «погрустить» не поставят, — сказал сам себе Ран. Потому что чёрта с два его кто-нибудь услышит сквозь такую музыку. Да и не нужно, чтобы кто-то слышал. Ран стоял на небольшом балконе, расположение которого позволяло смотреть на беснующуюся толпу внизу. Рядом с ним, на широких перилах, помимо расположившихся собственных локтей, стоял стакан с ирландским виски «Jameson». Лёд практически полностью растаял, тем самым совсем немного разбавив напиток. В любом случае, виски уже приелся. Что-то крепче брать не хотелось. Да и Ран как-то не видел в этом смысла. Хотя бы в эту ночь. Среди вспышек и бесконечного блеска, создаваемого диско-шаром, Рану удалось выцепить глазом расположение стрелок на своих наручных часах. «3.37». Наверное, пора возвращаться домой. В большую квартиру. Которую нельзя было назвать пустой и бездушной только благодаря тому, что жизнь в неё приносили Риндо и Софико Араи, которая так часто гостила у них дома. Чему Ран нисколько не препятствовал. Количество квадратов огромное; к тому же, стоимость квартиры и так делили пополам. И в любом случае для брата было не жалко. Саму квартиру можно было тоже условно поделить пополам — она занимала довольно много, очень много места на высоком этаже. Фактически и практически в правой части квартиры существовал Ран, а в левой — его брат. Правая часть квадратуры буквально передавало состояние души Хайтани-старшего. Пустая и холодная. И с этим непременно нужно было что-то делать. Наверное. Рану не пришлось ни с кем прощаться перед тем, как покинуть клуб. Он по факту был здесь один. Ему нужно было лишь удостовериться в том, что телефон, часы, портмоне — всё это было при себе. После чего без зазрения совести можно было уходить, уезжать домой. Где, кроме Риндо, его никто не ждал. Ловко огибая и обходя танцующих, Ран пробирался к выходу. Охранники знали, кто он, а также сколько у него денег на счету, поэтому не могли никак не среагировать — резво выпрямились у входа-выхода, а также пожелали доброй ночи. Хайтани также полюбезничал в ответ. Не как-то наигранно, а наоборот даже, устало искренне. Единственное настоящее желание, которое стучало в голове — вернуться домой и рухнуть на холодную, просторную постель. И всё. На сегодня всё. До того, как он снова проснётся. Или же его разбудит Риндо. Потому что именно Хайтани-младший почему-то чаще всего помнит о планах, хранимых следующим днём. Об их общих планах, между прочим. Пара нажатий на сенсорный экран тонкого смартфона позволяет Рану вызвать машину бизнес-класса. Вероятно, ждать не особо долго. Потому что сейчас ночь. Хоть и всё это происходит здесь, в Токио, сегодня, кажется, нужные дороги не слишком заполонены машинами, чтобы стоять по несколько минут в пробках. Поэтому парень очень сильно рассчитывал на то, что скоро будет дома. Очень хотелось спать; погрузиться в сон. Просто в состояние абсолютного, умиротворённого бездействия. Потому что Ран знал, что ему ничего не присниться. Ему давно ничего не сниться. Всё внутри Хайтани-старшего состоит лишь из непонимания того, чтó он делает не так со своей жизнью и что должен делать на самом деле. Вот и всё. Автомобиль не заставил себя долго ждать. Большая белая машина подъехала прямо к входу в клуб, около которого сонно стоял Ран. Он, кстати говоря, помнил свои ощущения после первой поездки подобным образом. Когда-то ему еле хватало на самое дешёвое такси. А сейчас буквально «едь — не хочу». Салон здесь выглядел действительно солиднее. Кожа, везде всё кожаное. На заднем ряду свободно размещаются два человека, между которыми выделено специальное место для крепления бутылок с водой на случай, если кому-то понадобиться. Водитель здесь тоже отличается — одет не во что попало, а в довольно презентабельный смокинг. Ведёт намного внимательнее и аккуратнее. Да уж, ещё бы было иначе. За такие деньги, которые ему платит тот же Ран. Или Риндо. Ран сидит в машине и даже не обращает внимание на водителя. Уж кому-кому, а и одному, и второму Хайтани абсолютно нечего бояться. Из-за своего авторитета и репутации, как минимум. Парень упёрся левым локтем в колено и устало подпёр голову. Глаза понемногу слипались. Поездка обещала быть не такой долгой. Мысли непроизвольно вернулись в клуб. Наверное, вся та разгорячённая молодёжь будет покидать увеселительное заведение уж точно в приподнятом настроении. В отличие от некоторых. Нащупав в кармане штанов из мягкой чёрной ткани ключи, Хайтани-старший чуть выдохнул. Он не переживал из-за возможной потери ключей — просто в случае чего пришлось бы Риндо будить звонком. А тот, ко всему прочему, как раз-таки не стал бы отключать звук на мобильном телефоне. Потому что он хороший брат, который сквозь некрепкий сон ждёт старшего среди ночи. Однако же звонок мог бы потревожить и Софико. Ран этого бы очень не хотел. Араи хорошая. Действительно хорошая. Та, что лучше всех подходила Риндо. И дело было даже не в банальных противоположностях. Хотя без них тоже не обошлось: Софико в сравнении с Риндо была ещё более оживлённой; импульсивной — правильно было сказать вот так. Риндо же наоборот чаще относился ко всему опять-таки более рассудительнее. Эмоциональный диапазон был у брата меньше. Только в сравнении со своей девушкой он больше даже на Рана походил, хоть и двигался в этой жизни энергичнее. Во внешности у этой парочки тоже было что-то такое подходящее друг к другу, наверное. Риндо не красил и пока не планировал красить свои светлые волосы. Лишь на некоторых прядях оставались следы временем вымытой краски цвета синего инея. А у Софи волосы были тёмно-русые, короткие — чуть выше плеч. У брата глаза всё такие же фиолетовые; у Араи — серо-зелёные. А ещё у неё был громкий и заразительный смех. И много планов на эту сложную жизнь. Совместных планов вместе с Риндо, наверное, было тоже хоть отбавляй. Машина подъезжала к внушительных размеров многоэтажке. Лес небоскрёбов в районе Ниси-Синдзюку. Большинство этажей в этом доме из всех пятидесяти пяти было отведено под различные офисы и бизнес-центры. Однако же Хайтани смогли урвать огромную квартиру на одном из жилых этажей. Прямо-таки на пятьдесят первом этаже. Чтобы кому-нибудь из гостей совсем уж плохо не стало. Сухо поблагодарив водителя, Ран выбрался из автомобиля и мягко хлопнул дверью. На узкой дороге, на которой он очутился, совсем не было машин. Конечно, ведь большинство нормальных людей уже спит давным-давно. А Хайтани-старший, видимо, не совсем нормальный. В большом просторном холле первого этаже не было ни души. Только где-то за стойкой, которая больше использовалась офисными клерками, когда нужно было что-то отметить в каких-то бумагах, сидел охранник ночной смены. И всё, больше никого. Ран достал ключи из кармана и направился к лифту. После нажатия кнопки раздался характерный системный звук, предопределяющий открытие дверей одного из лифтов. Здесь их было два больших — стеклянный и совершенно обычный, визуально выглядевший так, словно сделан из какого-то тонкого материала. Как раз-таки последний и впустил внутрь Рана. Нажав на кнопку «51», парень дождался плавного закрытия дверей, после чего прислонился к стенке лифта. Глаза следили за сменяющимися цифрами, которые вкупе обозначали номер этажа. Девятый, десятый, одиннадцатый... Это всё настолько привычно, что уже надоело. Ран помнил свою радость, которая была во время покупки квартиры здесь. Мол, вау, ничего себе! Целый пятьдесят первый этаж! Риндо тоже был тогда несказанно рад. Однако же он после этого стал действительно жить дальше, что-то делать, заниматься делами. Не то что Ран. Который всё ещё не знал, как успокоить свою душу и занять чем-то её буквально. Да, работа. Да, осуществление сделок. Да, помощь тому же Такаши с его несложными просьбами. А так хотелось чего-то ещё. Двадцать третий этаж, двадцать четвёртый.... В этот вечер и в эту ночь Хайтани-старший на слишком большое количество времени остался один на один с самим собой. Загрузился. Тридцать первый, тридцать второй... Ран поправил свои косы. Он убедился, что и одна, и вторая всё также аккуратно покоятся спереди на груди. Парень опустил голову немного вниз — то в одном, то в другом месте несколько волос выбились из общей конструкции. День был долгим. Это нормально. Косы, кстати, заплетал Рин. Риндо, который ворчал: «Самому пора бы уже уметь». Но всё же помогал. А Ран слабо улыбался и вздыхал, слыша как брата, — да и его самого — звала на кухню завтракать Софико. Ей было несложно варить кофе ли, какао ли, молочный шоколад — всё что угодно. И несложно было делать это на троих человек. Всё в порядке. Думал ли Ран, что от такой пустоты душевной у него началась депрессия, апатия или ещё что-то? Нет, не думал. Потому что точно знал, что в целом-то в жизни всё хорошо. Просто нет кого-то рядом. Из-за чего было просто грустно. Сорок девятый, пятидесятый этаж, пятьдесят первый... Лифт снова издал звук, уведомляя пассажира о прибытии на нужный этаж. Двери лифта лениво и бесшумно поползли в разные стороны. Ран оторвался от стенки кабины, к которой словно прирос спиной, и вышел на свой этаж. Чтобы добраться до квартиры, выйдя из лифта, нужно было повернуть сразу налево, пройти всего ничего, повернуть направо, чтобы потом идти и идти, пока не упрёшься в дверь. Дверь квартиры Хайтани. Как только войдёшь внутрь, перед тобой вырастут огромные окна от пола до потолка и во всю самую длинную стену. А за стеклом — ночной Токио. Если взять вправо, минуя туалет и ванную, можно дойти до комнаты Рана, в которой две стены из четырёх тоже состоят из огромных окон. Комната Риндо буквально зеркальна. Только от входа нужно повернуть налево и пройти мимо большой кухни, чтобы попасть в такое же помещение, что и у Рана. Старший Хайтани, нешумно ступая, прошёл по этажу знакомый маршрут и очутился перед дверью квартиры. Стараясь как можно меньше шуметь, парень вставил ключ от верхнего замка в скважину. Они с Риндо договорились в этот раз, что младший закроет дверь на один замок, чтобы Рану не пришлось долго возиться. А если бы старший ещё бы и сильно выпил? Вот квест был бы тогда. Ран закончил движение ключом и, аккуратно надавливая, опустил гладкую дверную ручку вниз. Он перешагнул порог, бесшумно ступил на пол квартиры и также тихо-тихо постарался закрыть за собой дверь. Однако совсем тихо это сделать не удалось: связка предательских ключей выскользнула из сжимающих их и в то же время закрывающих дверь пальцев правой руки. Брякнулись ключи на пол тогда, когда Ран потянулся к своей обуви, чтобы её снять. — Чёрт, — тихо пробубнил себе под нос парень. Тут вдруг по холодному из-за одной из возможных приоткрытой форточки где-то в углу панорамного каскада окон зазвучали шаги босых ног. Ран уже знал, что последует после того, как Риндо преодолеет расстояние между своей частью квартиры и коридором. Он даже успел ухмыльнуться: нотации старшему брату от младшего. Как же это всё ещё непривычно и не столь обычно. — Только не говори мне, что ты пил, — в полтона начал было Риндо. — Нет, — тихо ответил Ран. — Я правда не пил. Он одной рукой упёрся во входную дверь, чтобы снять второй чёрный кроссовок фирмы «Balenciaga». Пиджак остался на нём, скрывая под собой рубашку, выбившуюся из штанов. Избавившись от обуви, Ран прошёл в квартиру и остановился буквально рядом с братом. — И долго ещё будут продолжаться твои ночные похождения? — Да ладно тебе... — Нет, не «ладно». Какой смысл в том, что ты ходишь в клубы, если ты даже ни капли там отдохнуть не можешь? Сидишь и думаешь, думаешь и сидишь. Ты, верно, предполагаешь, что я не вижу, что ты в последнее время сам не свой? Ну так, значит делать с этим что-то нужно. — Ты думаешь, я сам этого не знаю? Что-то счастье на голову пока всё не сваливается. Тебе вот свалилось, — громким шёпотом процедил Ран. Он злился не на Риндо. Он злился на себя. Он всё ещё был уверен, что с ним что-то не так, из-за чего он не может изменить хоть что-то в своей жизни. Радикально и основательно изменить. — Ну так най- — Риндо осёкся. Тут он вспомнил эти «принципы старшего брата». С первой встречной не встречаюсь — ищу ту самую. Только неизвестно и непонятно, где Ран якобы кого-то ищет. — Но ты хотя бы попытайся, — уже более спокойно проговорил младший. — Да пытался я, сам знаешь, и что-то пока не выходит. Боже. Ему уже давно вроде больше двадцати лет, а страдает будто бы школьник-подросток. Удивительно, не правда ли, что сам Ран Хайтани в жизни мог оказаться в такой ситуации, когда он не знает, что ему нужно делать и как самому себе помочь. — Ты же тоже не сразу встретил Софико, — вдруг вслух произнёс Ран. — Вот именно. Встретил, нашёл и понял, что не планирую её отпускать. Я пытался же с ней тогда познакомиться. И не думал о том, сойдёмся ли мы с ней именно так или нет. Я рискнул, понимаешь? А ты? Ты, о котором столько всего говорили по всему Токио. Ты боишься лишний шаг влево-вправо сделать. Боишься, что тебе сразу же сердце разобьют так, что больше никого не полюбишь. Да с чего ж ты взял, что всё обязательно должно быть плохо? — Потому что я плохой человек. Риндо аж опешил. Кого-кого, а сейчас Рана так определённо нельзя было назвать. — Плохой человек? Спятил что-ли? Мы уже не те, кем были раньше. Есть люди гораздо хуже нас. И, даже если что-то делали такое в прошлом, это не должно висеть чёрной тучей над тобой и над твоим будущем. Очнись, Ран! Младший был как никогда прав. Ран зациклился на чём-то негативном. И в глубине души был уверен, что не заслуживает ничего хорошего; что ничего хорошего у него не получится. Хоть это было далеко не так. — Ладно, чёрт с тобой, — фыркнул Риндо и немного тряхнул своими взъерошенными сном волосами. — Я спать. И разберись уже в своей башке. Ран ничего не ответил. Но понимал, что брат был невероятно прав. Риндо в длинных чёрных шортах и в своей ночной майке, висевшей слишком свободно, развернулся и действительно сонно пополз в сторону своей комнаты. Старший только вздохнул. И тоже пошёл в собственную комнату, игнорируя душевую. Потому что не было сил; потому что было лень. Открыв дверь и пройдя в помещение, Ран бросил куртку на офисное кресло. Он сделал несколько шагов до кровати и рухнул на широкий мягкий матрас. Комната довольно аккуратно прибрана. Она была какой-то пустой и холодной. Напротив кровати и справа от неё же располагались всё те же панорамные окна. Наверное, практически любой среднестатистический житель планеты отдал бы всё, чтобы оказаться в подобного рода помещении. Потому что сейчас все чертовски любят романтизировать свою жизнь. Любят романтизировать ночь и смотреть, смотреть, смотреть на огни большого города. Токио не спит; да и вообще — назовите хотя бы один большой город на этой планете, который бы ночью спал. Такого нет. Ран не стал включать свет. Хоть за окном развернулась ночь, она не была тёмной. Как минимум за счёт тех же бесконечных городских огней. Рядом с небоскрёбом, в котором жили Хайтани, стояла ещё пара-тройка таких же. А за ними открывался вид на остальные дома в районах Токио. Подсвеченные разными огнями, вывесками. Где-то внизу, чуть дальше, на более загруженных дорогах подавала сигнал то одна, то другая машина. Парень же поменял положение своего тела: сел на кровать, подогнув одну ногу, а вторую опустив на пол. Плечи были опущены. Он очень хотел спать, но что-то ему не давало просто так взять и провалиться в сон. Мысли, большое количество мыслей не дали бы ему пока что заснуть. Так что же, по мнению Рана, с ним было не так? Он способен любить? Конечно, Хайтани-старший был в этом уверен. Он любил брата — хоть это была братская любовь. А девушку? Наверное, он бы смог полюбить ту самую. Ту, которая абсолютно и точно оказалась бы тем самым человеком. Может быть, он просто гей, да и дело с концом? Ха-ха... Ран как-то раз даже в шутку задумывался об этом. Но нет, определённо нет. Его парни в романтическом плане не интересовали. Тогда в чём же проблема? Хайтани-старший не видел смысла тратить какую-то немалую часть своей жизни на то, чтобы встречаться с девушками, которые все были бы словно под копирку. Ему сразу нужен был самый настоящий алмаз. Зачем тратить своё время на простое стекло? Но, наверное, никто не верил, что такое возможно — просто взять и найти; к тому же, алмаз. Только лишь Ран очарованно в это верил. Вдруг лежащий рядом на кровати телефон дал о себе знать — экран бесшумно загорелся, демонстрируя выплывшие уведомления. Одно о том, что через несколько часов сработает будильник, который может быть Раном благополучно не услышанным; а второе — заметка в календаре, которая напоминала о планах на наступающий день. Встреча с Такаши. Такаши Мицуя, тот самый. Мицуя — начинающий модельер с уже довольно неплохим будущем. Ран был в этом уверен. Потому что подобное тому, что шьёт Такаши, никто никогда не видел. Да, раньше у них буквально были разногласия на уровне банд гопников. Но, как было подмечено, это осталось в прошлом. Сейчас контакт поддерживался довольно хорошо. Ран знал одну компанию, которая могла бы помочь Такаши продвинуть созданную им одежду куда-то выше. Выше выкладывания фотографий в социальных сетях. Да, охваты были хорошие. Но куда лучше было бы обзавестись собственным маленьким бутиком или выставлять комплекты на каких-никаких модных показах. Чтобы с чего-то начать по-настоящему и по-крупному. Удивительно, но Хайтани верил, что у парня всё может получиться. Поэтому запросто согласился ему помочь. Взяв в руки в телефон и смахнув уведомления, Ран невольно залез проверять социальные сети. Зайти на чью-нибудь страницу, посмотреть, у кого, что произошло в жизни. Сам он не особо делился чем-то. В лучшем случае обновлял фотографию раз в полгода, а то и раз в год. Риндо и тут от него отличился: в том же «Instagram» вёл профиль в основном в серых тонах, выкладывал какие-то «stories» (или «истории»). Иногда мелькали фотки с Араи. Но только иногда. Потому что Риндо не хотел уж слишком открыто делиться своим счастьем с остальными. Спустя некоторое время, Ран нашёл аккаунт Такаши. Тот любил загружать фотографии сшитых им костюмов. В основном. Иногда мелькало что-то личное. Например, снимок, где был запечатлён Мицуя в каком-то холле бизнес-центра на мероприятии, посвящённом дизайну. Тут Ран задержался на ещё одной фотографии, на которой был не только Такаши. Были ещё двое: Хаккай Шиба и... Кажется, Юзуха Шиба? Сестра? Точно, это была она. Девушка мягко улыбалась и смотрела в камеру. Хайтани начал было рассматривать снимок подробнее. У единственной девушки на фотографии были блестящие глаза какого-то медового цвета. Светло-каштановые волосы. Ровные зубы, немного подкрашенные губы. Странно... Ран и забыл, что у Хаккая, который довольно часто в последнее время помогал Такаши, есть сестра. Кажется, был ещё и брат. Но того лучше, конечно, не вспоминать. Зато Юзуху можно было бы вспомнить. Только вот Ран, кажется, никогда с ней толком-то и не пересекался... Ладно, это было лишь интересным замечанием. Из-за телефона веки стали более тяжёлыми, поэтому, нажав на кнопку выключения мобильного интернета, Ран опустил мобильный экраном вниз на кровать, притянул к себе подушку и — что удивительно — моментально уснул.