Свет золота и звон цепей

С момента исчезновения Ичиго прошла неделя. За это время листва из зелёной превратилась в янтарную, рыжую, а местами даже багровую. Землю под деревьями устилали разноцветные ковры огненных цветов. Орихимэ шла со школы с сумкой на плече. Длинные медные кудри, закреплённые голубыми заколками, развевались на легком ветерке, поверх серой школьной формы было накинуто легкое пальто, защищающее от холода. Иноуэ поспешила уйти с территории школы, чтоб скрыться от назойливых взглядов учеников. Стоило выйти за пределы учебного заведения и шагнуть за границу территории, Иноуэ тут же увидела нужную скамейку. Там, под раскидистым деревом, закинув ногу на ногу, сидела Рукия в осеннем тренче. Особенно выделялся красный шарф, натянутый почти до носа. Проводница душ, сейчас использующая гигай, сосредоточенно что-то писала в телефоне и даже не заметила Орихиме. Иноуэ обрадованно подошла к знакомой. — Добрый день, Кучики-сан! — поприветствовала она подругу. Рукия от неожиданности тихонько взвизгнула. — Иноуэ! Напугала, блин. — Ну что, идём? Ждать больше некого. Тацуки ведь заболела, я одна возвращаюсь. Девушки поднялись и вдвоём направились прочь. Недолго думая, чтоб растянуть время прогулки, они решили пройти крюк и свернули на аллею. — Так насчёт чего вы хотели поговорить? — тихо осведомилась Иноуэ, украдкой косясь на прохожих. — Урахара-сан попросил нас кое-что проверить. Это касается смерти Ичиго. Орихиме была посвящена в курс дела. Не то чтобы она часто наведывалась в магазинчик Киске, но проводники душ делились последними новостями и с Исидой, и с Садо, и с ней самой. Иноуэ нахмурилась. — Но что нам проверять? — Урахара-сан предположил, что смерть Ичиго могла быть подстроена. Адом. — Но зачем? Разве Ад способен на это? — Исида имеет кое-какие соображения на этот счёт. Он расспросил отца и даже нашёл пару книг, в которых имеются мифы и легенды о загробном мире. Часть из них про Сэйрэйтэй, часть про Ад. Что-то полная бредятина… Что-то, если судить по миру проводников душ, правда. Они остановились у одного ларька. Орихиме взяла себе кофе, Рукия - горячий шоколад. Расплатившись, подруги прошли ещё немного и заняли одну скамью. Секундное молчание прерывали лишь отдаленные разговоры незнакомцев. — Значит… — продолжила за Кучики Иноуэ. — Вы считаете, что и часть историй про Ад могут нести в себе истину? Рукия кивнула. — Одна история привлекла внимание не только Исиды, но его отца и даже Урахары, которому эти источники были отданы. — Кучики отпила напиток и негромко продекламировала. — «Вестник родится, Вестник найдёт. Вестник Избранника в Ад приведёт». Вполне вероятно, что именно по вине этого самого Вестника Пустой разорвал цепь Ичиго, когда тот был в коме. — Либо это случайность, — задумчиво возразила Иноуэ. — Ведь для того, чтоб порвать цепь, для начала нужно, чтобы человек был на грани жизни и смерти. Что, если Вестник повлиял на другое? Если… Если из-за него произошло не нападение Пустого, а сама авария? Рукия нахмурилась. — Помнится, Ичиго спас тогда какого-то мальчика… Маленького. — Но ведь он материален, — вслух продолжила размышления Орихиме. — Его все видели, у него есть семья. Ребёнка и правда могла сбить машина. Насмерть. Что-то тут не складывается. — С момента визита Ичиго в Ад прошло два года. Ад мог выслать Вестника как угодно, ведь мы без понятия, как он это делает. Но нам нужно что-то посущественнее, чем это. — Но погодите, ведь везде, где мальчик… Сасори! Сасори пересекался с Куросаки- куном, везде с Куросаки-куном что-то произошло! И дорога, и больница - Сасори был везде! — Тогда нужно заскочить к нему, — Рукия поправила шарф и поднялась. — Пойду тогда. Ты навела меня на отличную идею. — Я с вами! — тут же подорвалась Иноуэ. — У меня больше нет планов на сегодня. Рукия улыбнулась, залпом допила шоколад и выкинула картонный стаканчик в близстоящую мусорку. — Тогда осталось узнать, где этот самый Сасори живет. Сейчас наведу справки. Иноуэ в недоумении свела брови. — Как это вы узнаете? — Ну не зря же Ренджи по городу каждодневно шляется. Надеюсь, что шляется он, хоть что-то запоминая. Рукия набрала своему товарищу по телефону: они условились, на случай если что-то после Ада в Каракуре и осталось, что лучше скрывать свою сущность проводника душ. Ренджи лишь ночью выбирался из гигая, посменно работая на пару с Иссином Куросаки. Сегодня была очередь патруля отца Карин и Юзу, поэтому Абарай сейчас должен был быть в теле человека и отсыпаться у Урахары. Ренджи соизволил ответить только гудков три-четыре спустя, и ответил заспанным голосом: — Рукия, тебе делать нечего? — Мне как раз есть чем заняться, и для этого мне потребуется твоя помощь. Помнишь ребёнка, которого спас Ичиго? Ты случайно не узнал, где он живет? Тишина. Затем послышалось копошение: похоже, Ренджи для более скорого и качественного процесса мышления решил сменить позу. — Он в Токио живет, рядом с больницей Ичиго в новостройке. Хотя… Постой, я запутался. По-моему, сегодня он должен был приехать сюда. Вообще непредсказуемая семейка. Если что, то в Каракуре он с матерью обосновался в доме неподалёку от дома Орихиме, с разрисованной голубой крышей который. Если я не ошибаюсь. — Как много у тебя пробелов, — съязвила Кучики. — Сразу видно, следопыт из тебя первоклассный. — Рукия, ты вообще в Готэе отсиживаешься, пока я тут отрабатываю нашу молчанку про Ад! Поэтому иди обратно к своей бумажной волоките, пока там ещё больше разгребать не пришлось, и закончи ее поскорее, чтоб помочь, а не издевайся надо мной лишний раз! Ренджи сбросил трубку, и Рукия насупилась. Выговором капитаны и правда не ограничились. Бьякуя сослал Ренджи «в ссылку» патрулировать Каракуру на протяжении месяца, а Укитаке завалил Рукию канцелярией. Из них обоих, несмотря на показное нытьё, радовался именно Абарай - тот с трудом сохранил каменное лицо, когда услышал наказание от капитана. Рукии же и разыгрывать из себя подавленную не пришлось. Лишь сегодня ей удалось вырваться в Генсей, вымолив у Джуширо однодневную поблажку. И эту поблажку нужно потратить с умом. — Тогда идём ко мне? — спросила Иноуэ. — Идём, что нам ещё остаётся. Если Сасори там не будет, придётся ехать в Токио. Девушки сменили тему на более непринужденную. Орихимэ стала делиться своими успехами в учёбе, Рукия просвещала её касаемо жизни в Обществе Душ. Когда впереди показался дом Иноуэ, они уже вели оживленную беседу насчёт бабочек. Как они к ней пришли - обе напрочь забыли, да и вспоминать не пытались. Но сейчас пришлось вернуться обратно к насущной проблеме. — Разрисованная голубая крыша… — пробормотала Иноуэ. — Видишь что-нибудь? Рукия вскоре пообещала себе, что пришибёт Ренджи за его ненаблюдательность. Это была не разукрашенная крыша, а просто голубая, обильно укрытая листьями. Кучики поняла, что Абарай, похоже, вблизи этот дом ни разу не видел, а потому и принял издали листья за краску. Но на поиски такового у подруг ушло минут пятнадцать. Они сразу решили, что говорить будет Иноуэ: жизнерадостная, добрая и позитивная юная красавица пока что у каждого добивалась хорошего расположения. Рукии же была отведена роль молчаливого сторожа, тенью стоящего за спиной Орихимэ. Девушки зашли на порог, переглянулись, и Иноуэ постучала в дверь - звонка отчего-то к ней не нашлось. Внутри послышались приближающиеся шаги, щелкнула цепочка, и дверь приоткрылась, являя полумрак за нею. В щель высунулось осунувшееся лицо женщины, и Иноуэ с трудом узнала в ней мать Сасори. Глаза потухшие и словно неживые, волосы грязные. Хозяйка дома будто постарела за какие-то семь дней. — Кто вы? — хрипло осведомилась родительница. Орихиме не сразу нашлась, что сказать, потому заговорила с заминкой: — Добрый день! Мы с моей спутницей хотели поговорить с вами недолго. Надеюсь, мы не отнимем много вашего времени. — Поговорить? О чем же? В Каракуре я не вожу тесных знакомств, а вас, кажется, и вовсе вижу впервые. — Нет, мы пересекались. Помните парня, который спас вашего сына? Вы навещали его в больнице. Один раз мы с вами виделись точно. Лицо женщины помрачнело ещё сильнее, и она, немного подумав, закрыла дверь прямо перед носом ошеломлённых подруг. Раздалось звяканье цепочки, и через секунду дверь распахнулась настежь. — Проходите. Иноуэ и Рукия обменялись сомнительными взглядами, но затем вошли. Из освещения небольшую кухню-гостиную освещали только светильники в виде маленьких бутонов цветов, покоящиеся на низеньких шкафчиках, тумбочках, один стоял на низком декоративном столике. На нем же стояла специальная подставка в виде медитирующего человека. В руках, сложенных спереди, горела одна длинная палочка индийской травы, отчего по помещению разносился терпкий запах. — Присаживайтесь, — мать Сасори указала на диван. — Сейчас заварю вам чай. Женщина удалилась. Рукия и Орихиме осторожно прошли к дивану и сели, неловко поёрзав. Иноуэ поморщилась. — Если я отключусь из-за этой дряни, выведите меня отсюда. — шёпотом попросила она. — Нет-нет-нет, если ты отключишься, то кто будет говорить?! Хозяйка дома вернулась со стеклянным заварочным чайником, поставила его, снова ушла и вернулась уже с чашками. Она молча разлила чай, а затем подвинула пуфик и села напротив своих гостей. Лишь поднеся чашку к губам, она произнесла: — И что же вы от меня хотели, юные леди? Иноуэ снова растерялась. Она ожидала, что увидит здесь счастливую семью, мать и ребёнка, полагала, что здесь будет все по стереотипу: светлое убранство, из раскрытых окон льётся свет и доносятся трели еще не улетевших птиц. Но тут все было совершенно иначе. Точно противоположно. — Мы хотели увидеть вашего сына, — сказала Рукия, решившая начать за Орихимэ. — Сасори… — В таком случае, вы опоздали. — Простите? — Моего сына уже нет. — женщина печально улыбнулась. — Я теперь не просто вдова, но вдова без ребёнка. Иноуэ ошарашенно округлила глаза и даже приоткрыла рот. Рукию выдавали только чересчур вскинутые брови. Никто из них не был готов к такому. — Что значит, умер? — как можно мягче уточнила Орихимэ. — Да то и значит. Повесился. Снова воцарилось молчание. Хозяйка отпила чай, и Иноуэ не могла не пугаться этого равнодушия. Глаза ввалились, тело худое, волосы висят сосульками. Рукия кашлянула в кулак. — Примите наши соболезнования. Но отчего такому маленькому ребёнку… Совершать самоубийство? Женщина ответила странной натянутой улыбкой и махнула рукой. — Мой маленький Сасори с рождения мучился от голосов в голове. Обострённая шизофрения, как диагностировали врачи. Я ничего не могла с этим поделать. — Вы не клали его в клинику? — Что вы, малолетнего ребёнка в психиатрическую?! Нет! Болезнь не доставляла неудобств. До поры до времени. Ох, и испортила я ему жизнь! Лучше б скончался в детском доме! — В детском доме? — переспросила Иноуэ. — Сасори мне не родной сын. Ни мне, ни моему почившему cупругу. Не знаю, но как-то Сасори про это узнал. Сказал, что голос ему об этом сообщил. Мальчик вообще полон темных неразгаданных тайн. Вокруг него часто гибли те, кто ему не нравились. Я заметила это запоздало, когда ему было лет… Семь? — А под машину в последний раз он тоже бросился из-за голоса? — осведомилась Рукия. — Да. И повесился из-за него. В предсмертной записке написано, что из-за чувства вины. Но я уверена, что это болезнь сыграла свою роль! Уверена! — Не сочтите за грубость… — Иноуэ потупила взгляд. — Но как давно это случилось? — В день смерти вашего товарища. Я отправила его за продуктами, а он в больницу зашёл. Рассказал мне, когда вернулся домой. Потом я ушла по работе, возвращаюсь, — женщина усмехнулась. — А он в своей комнате висит в петле! Вы представляете? А по телевизору в новостях говорят о вашем скончавшемся друге! Женщина засмеялась, и смех её превратился в безумный хохот. Она откинулась назад и, за неимением спинки, повалилась на пол, но даже тогда не замолчала.  Кружка выпала из ее рук, и лужа чая растеклась по паркетному полу. Рукия и Орихиме порывисто поднялись, но, увидев, что их собеседнице ничто не грозит, немного выдохнули. — Пойдём отсюда, — Рукия настойчиво потянула Иноуэ за рукав. — Но ей нужна помощь! Она спятила! — Спятила от наркотиков! Ты видела ее зрачки?! А я вот обратила внимание. Взгляни на неё, она выжила из ума! Пойдём, пока она ещё чего не выкинула. Подруги поспешно удалились. Когда они закрывали дверь, горюющая мать все также валялась, свернувшись в дрожащий от смеха калач, но хохот уже перерос в жалобный скулёж, а затем и в рыдания. — Сасори! — взвыла несчастная хозяйка дома. Рукия с Иноуэ хлопнули дверью и рванули прочь, больше не в силах это выслушивать. Им повезло: на этой улице не было ни одного нежелательного прохожего, а потому торопящиеся прочь две подозрительные незнакомки ни у кого не вызовут подозрений. Кучики с Орихиме замедлили ход только когда оказались в соседнем переулке. Рукия выдохнула и мотнула головой. Иноуэ убрала за ухо выбившуюся волнистую прядь. — Раньше она так не выглядела… Наверняка начала употреблять после смерти Сасори. — она тяжело вздохнула. — Не думала я, что все так обернётся. Неужели Вестник умер? — Даже если Сасори и был Вестником Ада, умереть он не мог. Если Вестники - части Ада, то и вернутся после исполнения долга они, скорее всего, туда. Черт, я впервые жалею о том, что Куроцучи-тайчо не позволили проводить его проклятые исследования! В этот момент зазвонил телефон. Рукия осеклась, затем полезла в карман и ответила: — Слушаю. — Кучики-сан, — ответил по ту сторону Исида Урью. — Вы ещё заняты? — Нет, — Рукия насторожилась. — В чем дело? — Нам срочно требуется ваше присутствие. К несчастью, снова у Урахары-сана. Уже все собрались, кроме вас. Мы нашли способ открыть Врата Ада. — Но для них ведь нужен грешник, нет? Урахара запретил нам рисковать с экспериментами, а потому сказал искать его… — Грешник у нас есть. — в своей дерзкой манере перебил Урью. — И именно он является причиной, по которой я вам позвонил.