Неделя Сэйберайри 2022

Большую часть года в замке Айнцбернов было холодно и тоскливо, почти все комнаты закрыты, а коридоры в пыли. В подвале таились остатки неудачных экспериментов, размазанные по полу скотобоен и операционных, а библиотеки были заполнены зловещими книгами. Всё это изменилось к Рождеству. Залы были вымыты, огни зажжены и декорации были выбраны с оглядкой на роскошь, и даже излишества, настолько, что замок изнутри стал сверкать сильнее, чем снег снаружи. Целый месяц ушел на подготовку праздничого стола, и даже был нанят дополнительный персонал, когда Широ — на самом деле Иссей от имени Широ, заикнулся о том, чтобы принять большее количество гостей. Теперь вечеринка была в самом разгаре: музыка, смех и танцы наполняли замок. Сэйбер отдыхала у окна, смотря на падающий на улице снег. Свет внутри превратил окно в тёмное зеркало, поэтому она могла не оборачиваясь увидеть идущего к ней Широ. — Сэйбер, — он держал в руках две чашки, — хочешь пить? — Да, спасибо, Широ, — она подняла руку и взяла чашку из его рук, с интересом вдыхая аромат. Он был полон насыщенного горячего шоколада, приготовленного из свежего молока и швейцарского шоколада и увенчанного взбитыми сливками, зефиром и какао-порошком. В то время как Широ сел на скамейку у окна рядом с ней, она сделала небольшой глоток, наслаждаясь теплом и сладостью, которые распространялись по ее языку, — вкусно. — Это не моя заслуга, — Широ сделал глоток из своей чашки и посмотрел в окно, — Иллия потребовала, чтобы мы прилетели за этими ингредиентами. В Широ что-то изменилось за тот год, который Сэйбер его знала, год после пятой войны, которая закончилась тупиком, когда остались и слуги и мастера, но Грааль им не явился. Более склонные к магии пытались найти решение, но более простые люди, такие как Широ и она сама, просто наслаждались этой новой возможностью для жизни. Очевидным ответом на вопрос, чем отличается Широ, было то, что по мере его взросления, черты его лица больше становились похожими на Арчера. Но у Сэйбер было достаточно жизненного опыта, чтобы понять, что быть мужчиной — нечто большее чем возраст или то, на сколько лет ты выглядишь. Глаза Широ не были жесткими, как у Арчера или Кирицугу, но так же они не были по-детски невинными, как у Иллиясфиль или высокомерными как у Синдзи или Гильгамеша, которые несносно громко смеялись в углу над своей личной шуткой. Однако его глаза изменились — в них исчезла часть той болезненной темноты, которую она заметила в тот момент, когда они встретились впервые. Он по прежнему улыбался нечасто, но улыбка была, и она легче ложилась на его лицо. Сэйбер не говорила об этом, и никто другой не говорил, поэтому она не могла знать, были ли изменения, которые она видела в Широ, реальными, но она не могла не почувствовать тепло отцовской гордости при виде Широ, выходящего из своей личной темноты. — Ингредиенты это лишь часть того, что делает блюдо хорошим, Широ. Что бы ты не приготовил, всегда получается настолько вкусно, что подходит для королевского пира, — Сэйбер улыбнулась и сделала еще глоток, держа чашку двумя руками. Большая гостиная была заполнена учениками из школы Широ, каким-то образом их маленькая странная семья состояла лишь из мастеров. Тайга дико танцевала под медленную балладу о снеге с боссом Широ из бара, а Райдер загнала капитана клуба лучников в угол под веточкой листьев и белых ягод. — Широ, — спросила Сэйбер, — почему Райдер целует Аяко? — Что? — он быстро проследовал за взглядом Сэйбер и так же быстро отвел взгляд, — это, м-м, омела! — Но какое отношение ядовитое растение имеет к поцелуям? — Ты знаешь, я не совсем уверен, — Широ неловко засмеялся и поспешил спрятать лицо в чашке с шоколадом, — это просто традиция, если ты проходишь с кем то под омелой, то можешь попросить о поцелуе. Однако это происходит только на Рождество, и я не уверен, что можно найти омелу в Японии в любое другое время года. Сэйбер нахмурилась: — Похоже это рецепт для неприятностей. Она показала головой в сторону Аяко и Райдера, к которым присоединилась Рин, ставшая такой же ярко-красной, как и ее платье, пока Аяко паниковала. — Возможно ты права, — задумчиво хмыкнул Широ, наблюдая за разыгрывающейся миниатюрной драмой, но между Аяко и Рин в целом всегда была драма, поскольку они никак не могли решить, кто они — лучшие подруги или злобные соперницы. — Значит, независимо от того, с кем ты окажешься под омелой, ты должен его поцеловать? — Не совсем. Ты вправе отказаться или просто не спрашивать. Если это беспокоит тебя, есть много дверей, над которыми не висит омела; Я думаю мой старик впал бы в ярость, если кто-то бы попробовал поцеловать Иллию, — он сделал осторожный глоток. — Есть ли кто-то, кого ты бы хотел поцеловать под омелой, Широ? Он поперхнулся и закашлялся от только что выпитого горячего шоколада, едва не запачкав им свитер. Задыхаясь, он вытер рот тыльной стороной ладони и сказал наименее убедительным голосом, который Сэйбер когда-либо слышала из его уст: нет! — Я вижу, — не нужно было быть всезнающим волшебником, чтобы понять, что тот, кого Широ хотел поцеловать, скорее всего, гуляет на этой вечеринке. — Пойду возьму себе пунш, — ворчал Широ, осторожно поднимаясь на ноги, чтобы не разлить наполовину полную чашку горячего шоколада. — Если ты больше не будешь, можно мне взять? — спросила Сэйбер, указывая на чашку. Широ нахмурился, но молча протянул ей чашку, прежде чем уйти. Сэйбер допила две кружки и поднялась на ноги, чтобы найти какую-нибудь настоящую твердую пищу. Чтобы пробраться через переполненную комнату, потребовались некоторые усилия, даже для человека, обученного маневрированию на полях сражений. В комнате царил едва сдерживаемый хаос, но звук смеха, смешивающийся с музыкой, заставил Сэйбер почувствовать умиротворение. Это был дух мира, дух праздника. Этот звук она слышала не так часто, живя в суровых и истерзанных войной землях. Король Артурия любила свой народ и отдала ему всё, так какой лучшей награды она могла просить, чем возродиться в мирное время, в окружении людей, которые любили её и дарили ей подарки? У стены стоял длинный стол, покрытый белой скатертью. Сверху был накрыт шведский стол с едой. Ребрышки, гусь, утка и курица с идеально золотистой хрустящей корочкой, огромный окорок — даже больше, чем массивный бицепс Берсеркера, — сверкающий сладкой медовой глазурью, как драгоценный камень под мерцающими огнями. Конечно же, к вкусным главным блюдам прилагались гарниры: идеально круглые дамплинги, уложенные на ложе из сочной красной капусты, и блюдо, наполненное начинкой до краев, как сундук с сокровищами. Её нос дернулся от соленого жареного запаха хрустящих, золотисто-коричневых картофельных оладий, их тарелка стояла рядом с миской, наполненной белоснежным пушистым картофельным пюре. Ошеломленная пиром, разнообразием и изобилием еды, превосходящим даже свадебный пир, Сэйбер взяла тарелку и решила попробовать все по очереди, даже если на это уйдет вся ночь. Как только она уселась в огромное пушистое кресло со своей тарелкой еды, она почувствовала, что кто-то столкнулся с её плечом, и, подняв глаза, увидела лицо Айрисфиль в нескольких дюймах от своего. На её лице была широкая улыбка, а глаза были накрашены блестящими белыми тенями, которые сверкали не меньше, чем её малиновые глаза и вишнево-красные блестящие губы. — Сэйбер! — крикнула она ей на ухо, обхватив руками плечи Сэйбер. Её тело было тёплым от беготни по комнате и танцев с Тайгой и Иллией. Видя её такой счастливой в кругу семьи, счастливее, чем она была во время войны Грааля более десяти лет назад, Сэйбер наполнялась теплом, но при этом ощущала горький привкус на языке. У Айрисфиль был муж, дочь и сын, не было места для слуги, она была королём без страны, солдатом без войны. — Айрисфиль, будьте осторожны, — она выругалась, отставляя тарелку с едой в сторону, обхватила Айрисфиль за талию и притянула её к себе на колени. Ей было опасно сидеть вот так на подлокотнике кресла, её золотые каблуки с ремешками дико лязгали. Глаза Айрисфиль расширились, когда её с легкостью потянули вниз. Сколько бы Сэйбер ни жаловалась на слабость, а она действительно выглядела не очень внушительно, её мышцы были скрыты под красно-синим свитером с пингвинами, катающимися на санках, легко было забыть, насколько она сильна на самом деле. Напротив, Айрисфиль была высокой и гибкой, с мягкими изгибами, созданными с помощью магии. Ей не нужны были мышцы, её мастерство было в области магии. — Извини, Сэйбер, — сказала она кротко, прислонившись к ней спиной и положив голову на плечо Сэйбер. — Просто будьте более осторожны, не стоит бить кого либо по лицу. — Я знаю, Сэйбер, — Айрисфиль вытянула ногу и повернула лодыжку, её кожа была такой бледной и гладкой, что в ней отражались золотые огни вечеринки. Она сделала небольшой глоток из кристальной чашки в её руках, которая была заполнена жидкостью пурпурного цвета. — Что Вы пьете? — спросила Сэйбер, пытаясь приблизиться, чтобы посмотреть. — Это пунш! — Айрисфиль быстро повеселела, когда тема разговора ушла от того, что Сэйбер ругала её, — здесь драконий фрукт, имбирный эль и клюквенный сок. Хочешь попробовать? — она вытянула руку с чашкой, показывая след от помады там, откуда она уже пила. Чувствуя себя странно застенчивой, деля чашку с Айрисфиль, особенно когда она сидит на коленях у Сэйбер и их лица так близко друг к другу, она могла увидеть свое отражение в красных глазах Айрисфиль, она сделала нерешительный глоток и почти сразу закашлялась от сильного жжения алкоголя. — Спокойно, Сэйбер! — Айрисфиль забрала чашку у Сэйбер и обхватила её другой рукой, осторожно стуча по спине. — Я думала, ты сказала что тут только сок и содовая, — задыхаясь, сказала она. — Так и есть! — Айрисфиль сделала большой глоток. — Кто сделал это? — Широ, — на упоминании Широ в голосе Айрисфиль звучала гордость, — хотя Тайга сказала, что добавила особый ингредиент. Конечно это была Тайга, её дурная привычка действовать, не подумав, всегда имела самые худшие последствия для других людей. — Дай мне это. — Нет! Пойди сама себе возьми! — Айрисфиль хныкала, держа свою чашку так далеко от Сэйбер, чтобы она не могла её достать. — Ты и так выпила достаточно, — она аккуратно поставила свою тарелку на пол и крепче обхватила Айрисфиль за талию, не обращая внимания на то, как её бедра и таз прижимались к ней, когда Айри пыталась вырваться. Сэйбер наконец-то смогла обхватить запястье Айрисфиль и вырвала чашку из её рук, выпив весь пунш одним глотком, чтобы Айрисфиль не смогла выпить ещё. — Сэйбер, — Айрисфиль выглядела так, словно Сэйбер украла её любимую мягкую игрушку и разорвала её у неё на глазах, — ты такая злая! Ты должна загладить свою вину! Сэйбер прочистила горло, слегка покачав головой, это действительно был слишком крепкий пунш. — Я делаю это для твоего же блага, завтра утром ты скажешь мне спасибо. — Завтра… — голос Айрисфиль стал задумчивым. Незаметно для Сэйбер она успела обхватить её за шею, нежно обнимая, — ты останешься на ночь в замке? — Нет. Я думаю, что мы с Широ и Кирицугу вернемся домой пораньше. — В таком случае позволь подарить тебе Рождественский подарок заранее! Губы Айрисфиль изогнулись в улыбке, когда она соскользнула с колен Сэйбер, стараясь не помять платье. Она протянула руку и подождала, пока Сэйбер возьмет её, прежде чем выйти из комнаты. К счастью, никто не обращал на них внимания, все остальные были отвлечены своими личными разговорами и играми. Вдвоем они прошли мимо Кирицугу, полудремавшего в кресле с тарелкой недоеденного торта, грозившей выскользнуть у него из рук. Он поднял голову и, когда его глаза встретились с глазами Айрисфиль, слегка кивнул ей. Когда они проходили через дверной проем, Сэйбер заметила Широ, его щеки странно раскраснелись, несмотря на то, что в комнате было тепло. Подойдя ближе к нему, она увидела стройную фигуру Иссея, оба сцепились в страстном поцелуе. Руки Широ переместились на спину Иссея, задирая его рубашку, чтобы открыть кусочек бледно-кремовой кожи, пальцы впились в спину. Сместив свой вес, Широ переместил свое мускулистое бедро между ног Иссея, и тот вздрогнул всем телом, его руки сжимали и разжимали ткань свитера Широ. — Сэйбер, — голос Айрисфиль вывел Сэйбер из задумчивости. Она никогда не видела, чтобы Широ проявлял столько страсти, чтобы хватался за что-то, прижимал это к своему телу, словно боялся, что это вырвут у него. В её жизни было много вещей, за которые она отчаянно хваталась, которые защищала всю жизнь, боясь, что они будут вырваны из её рук. Но это никогда не был человек. Когда-то она мечтала о безумной, страстной любви с Гвиневрой, но реалии королевской жизни не оставляли для любви места на троне. Когда она последовала за Айрисфиль прочь с вечеринки, свет, музыка и звуки голосов почти сразу стихли. Остальная часть замка была темной и холодной, единственное тепло шло от руки Айрисфиль, крепко сжимавшей её руку. Она вела Сэйбер дальше, пока они не вышли в коридор с огромными окнами, сквозь которые пробивался свет луны, окрашивая мир в серебристый цвет. Айрисфиль всегда выглядела прекраснее всего при свете луны, будь она в заснеженном лесу, сражаясь за свою жизнь, борясь за выживание в грязном сарае, или стоя в замке в прекрасном платье. — Вот мы и пришли, — Айрисфиль повернулась и улыбнулась Сэйбер, её каблуки позволяли быть чуть выше неё. — Что это, — Сэйбер посмотрела в окно на сад, который чудесным образом был полон цветов даже в разгар зимы. — Не смотри туда, Сэйбер, — теплая рука обхватила щеку Сэйбер и повернула её так, чтобы она смотрела на лицо Айрисфиль. Чуть позади над головой Айрисфиль, Сэйбер увидела веточку с белыми ягодами, — посмотри на меня. Это было трудно для Сэйбер. И дело было не в разнице в росте. В темноте и тишине коридора смотреть на Айри было все равно, что смотреть на закат, только она была не оранжево-золотисто-фиолетовой, а бело-серебристой с пятнами искрящегося красного цвета, но красота, на которую было больно смотреть, была той же самой. — Сэйбер, что ты обо мне думаешь? — Ты… — кем Айрисфиль была для неё? Она не была её женой или мастером, или или приемной матерью её мастера. У Сэйбер сейчас не было мастера, — ты Айрисфиль. В конце концов теперь их ничего не связывало. — Но ты же заботишься обо мне? — Конечно да, — ответила Сэйбер без сомнений, — ты мой друг. Айрисфиль вздохнула. — Десять лет назад мы начали то, что так и не смогли закончить. Я не жалею о том, что произошло, ни об одном моменте, особенно о времени, проведенном с тобой, — она погладила большим пальцем изгиб щеки Сэйбер. Сэйбер зажмурила глаза от боли при воспоминании о конце четвертой войны Грааля. — Прошлое нельзя изменить, да и не стоит, но я рада, что Грааль вернул тебя мне. — Значит, Грааль вернул меня тебе? — в голосе Айрисфиль послышался смех, и Сэйбер почувствовала, как другая рука коснулась ее щеки, согревая все лицо. Лицо Сэйбер стало еще теплее, и она почувствовала, будто горит. — Я не это имела ввиду, я просто хотела сказать… я рада, что ты здесь, со мной, с нами, — она заикалась, как влюбленный рыцарь, читающий своё первое стихотворение, — Я уверена, что Кирицугу тоже счастлив. — Кирицугу счастлив иметь семью, и я тоже счастлива, — её голос был утяжелен невысказанным смыслом, который Сэйбер не могла понять или предпочла не понимать, — но я не выполняю его приказы, никогда не выполняла, я всегда была сама по себе, свободной в своем выборе. — Я никогда не говорила, что ты не… — слова, которые Сэйбер собиралась сказать, были прерваны прижатием к её губам чего-то теплого, мягкого и слегка липкого. Её глаза распахнулись, Айрисфиль выпрямилась, на её губах играла самодовольная ухмылка. — Счастливого рождества, Сэйбер, — сказала она мягко, — наслаждайся своим подарком. Множество вопросов заполнили мозг Сэйбер во время поцелуя. Но она не могла найти слов, чтобы озвучить их. Всё, что она могла заставить себя сказать, это «спасибо». — В любое время, — сказала Айрисфиль игривым тоном. Сэйбер подошла поближе и положила руку на подоконник — Сделай шаг назад. — Вот так? — впервые за эту ночь Айрисфиль почувствовала себя неуверно, будто сомневалась в том, что сделала всё правильно. Это заставило Сэйбер почувствовать некоторое облегчение. Если Айрисфиль была не уверена в своих чувствах, тогда Сэйбер тоже могла чувствовать себя неуверенно, неловко и неопределенно. Айрисфиль не была её мастером, они с Сэйбер были самостоятельными девушками, они могли сделать любой выбор, какой только пожелают, что оставляло перед ними безгранично открытое будущее. Сэйбер сделала шаг вперёд и посмотрела на омелу над своей головой: — Айри, я могу тебя поцеловать? — Под омелой? — Айрисфиль тоже посмотрела вверх и обняла Сэйбер за талию, — кто тебе об этом рассказал? — Это не важно. — Ты можешь поцеловать меня, но только если ты действительно этого хочешь, — она наклонила голову к голове Сэйбер. — Я хочу поцеловать тебя, — талия Айрисфиль легко приняла руки Сэйбер, и она без труда притянула её к себе, так, что их тела оказались прижаты друг к другу, грудь к груди и бедро к бедру. — Тогда ты можешь, — сказала Айрисфиль со смешком. Сэйбер подняла голову и прижалась губами к мягким губам Айрисфиль. Поцелуй был милым, нерешительным и совершенно идеальным, и она поняла, что ждала его долгих десять лет.