Ardhon

— Я же говорила! — вопит Гахён. — Я же говорила, что этим всё кончится! Минджи вот-вот стошнит. Она видит, как чёрное кольцо псов постепенно смыкается вокруг них. Их довольные оскалы чувствуются и видятся удавкой на горле. Минджи оборачивается на Бору. Бора стоит рядом, впиваясь в её запястье, бледнее луны. — Не пытайтесь бежать, — шепчет позади Юбин. — Одна попытка, и она спустит свою ораву. Минджи замирает. Она и без того — Не смогла бы двинуться с места, даже если бы было нужно. Её словно придавил к земле ужас. Она лишь краем глаза видит, как их маленький, приставленный спина к спине круг размыкается, и вперёд, на окруженную домами площадь, выходит Юбин. — Не думала, что тебе так важны твои дворняги, Шиён, — холодно говорит Юбин. — Настолько, чтобы гнаться за их мясником вплоть до самого Дорона. — Ох, Юбин, — тянет Шиён. Минджи её видит. Но не смотрит. Внутри что-то вопит от страха и злобы. От её интонации мутит. — Дорогая моя, — почти воспевает Шиён. — Ты здесь. И тут она метает на Минджи свой пустой взгляд. — И я знала это с самого начала. Минджи слышит лязг металла. И видит, как чёрное кольцо псов вокруг разбавляется слабыми от единичных факелов бликами. Она выходит вперёд, мрачная и пышущая ненавистью, и Минджи чувствует себя застывшим вулканом. Вот-вот взорвётся. Шиён проходит, выплывает из кольца своих псов. У неё на поясе болтается безвольно длинный, тяжёлый меч. На другой стороне — кинжал. Минджи невовремя задается вопросом: Как много крови впитал он в себя? — Думаешь, что сбежала, — почти мурлычет Шиён таким тоном, будто сложившаяся ситуация забавляет её до невозможности. — Ах, Юбин. Ты так глупа. Минджи впивается в спину Юбин взглядом. Она не видит её лица, лишь широкие подолы одежд, едва касающиеся земли. — Ты не сбежала, — шипит Шиён. — Тебя отпустили. И Юбин… Молчит. — Знаешь, — тянет Шиён, прогуливаясь полукругами, будто хозяйка здесь. — Тебе всё-таки стоило убить меня тогда. — Надеюсь, это была не последняя возможность. И тут Минджи в уши врезается смех. Гадкий, едкий, он словно яд проникает внутрь, заставляя голову раскалываться, горло сжиматься в тиски, а руки трястись лихорадкой. Минджи только и успевает уловить, как Бора шепчет то ли ей, то ли Гахён, агрессивное: — У вас была возможность убить её?! Гахён оборачивается и говорит едва слышно: — Когда-то давно — да. — И вы оставили её в живых?! — Пришлось. Минджи думает — как, почему. Как до неё доходят слова Юбин: Едва не погиб целый город. — Пришлось?! — почти вопит Бора, если бы было возможно вопить шепотом. — Вот теперь она и пришла! За нами. Гахён вдруг впивается Боре в плечо и дёргает на себя. — Слушай, — рычит она. — Ты ничего не знаешь. Минджи видит, как Бора почти взрывается гневом — у неё краснеет лицо и кончики ушей. — Так расскажи мне! — Юбин чуть не сожгла всю долину Исета к чертям собачьим. — Сожгла? — Чуть, — повторяет Гахён с нервозностью. — Поэтому у нас большие проблемы. — Куда ещё больше. Гахён метает на Минджи свой пламенный взгляд. — У неё больше нет Огня. Минджи в один миг понимает всё. Потому что я его заперла. И в этот момент последние призрачные надежды выжить, если такие вообще оставались внутри, с протяжным воплем сгинули в жгучем отчаянии. Минджи смотрит на Бору. У Боры в глазах плещется паника и абсолютное незнание. Что им делать. Как им быть. Как избежать, в очередной раз — смерти. В голове проносится рожденная страхом мысль: Прости меня. За то, что я появилась в твоей жизни. За то, что я родилась. За то, что я — это я. Как всё вдруг взрывается. Минджи только и успевает почувствовать топот десятка ног, ворвавшийся в лицо холод и пронесшийся рядом жгучий ожог. И тяжесть. На себе. Голова трещит по швам. Перед глазами всё мутное и вялое, тёмное, ничего не видящие глаза заставляют тело неметь. Затылок болит от удара. Спустя мгновение Минджи чувствует, но не видит — шевеление. На себе. И прямо над своим лицом — шепот. — Не в…вставай, — доносится вялое, заплетающееся. До сознания доходит — Бора. — Только… пожалуйста… Не вставай. Минджи хочет кивнуть, но внутри не находится сил. И тяжесть пропадает. Вмиг становится пусто и отвратительно одиноко. Зрение проясняется. В ушах гремит и лязгает. Сбоку над ней стоит Бора. У неё на спине мелькает клинок. Другой — мелькает в левой руке. В правой — стальное дерево посоха. И вокруг неё — тьма. Сплошной мрак чёрных плащей и масок. Минджи не видит ничего, кроме этой чёрной, чернее ночи, стены. На их плащах бликами остаются фиолетовые и красные блики. Жёлтые. Один за другим они сменяют друг друга, и Минджи не понимает, что происходит. Пока не поворачивает голову и не видит. В паре десятков шагов от них с Борой… Стоит Гахён. Справа от неё — Юбин. И прямо за ними, почти сливающаяся с пустотой ночи — она. И вокруг неё — огромная, сине-фиолетовая волна, грозящаяся обрушиться на всю площадь смертельным потоком. Стук и вскрик отвлекает Минджи от них. Потому что и стук, и вскрик — доносятся от Боры. Перед глазами всё мешается в кашу. Минджи видит около себя несколько заколотых чёрных тел. Но вокруг себя она видит тел ещё больше. И они все обрушиваются на Бору, словно чёрная волна. Минджи в фиолетово-красно-жёлтых бликах только и успевает уловить то, как у Боры блестит от пота лицо и какими узкими и острыми сделались её глаза. И тут кто-то хватает её за ногу. Минджи вскрикивает, пытается отпнуть, но пёс вцепился в голень, словно в бешенстве зверь, и тянет на себя. В голове вдруг всплывает громкий, злобный выкрик, который она слышала, но не услышала. Девчонку забрать. Остальных — убить. Минджи кричит, пинается, попадает псу по лицу. Тот лишь вцепляется в неё второй лапой и неизбежно тянет дальше. Будто затаскивает во тьму. Минджи хочет подтянуться и вытащить из сапога нож. Но у неё всё тело сковывает страх. Мысли разбегаются в панике. Она только и кричит с надрывом: Бора. Но не слышит собственный голос. Лишь то, как ломаются и лопаются в горле связки, как всё хрипнет и срывается. От одной только мысли, что это конец. Что Минджи попадёт к ней. Сердце в груди обмякает. Почти замирает. Не хочет дальше — биться. Минджи перестает брыкаться. Потому что всё в одно мгновение кажется ей — Бессмысленным. Как вдруг над ней пролетает что-то. Она только и успевает увидеть, как Бора перепрыгивает через неё. Будто перекручиваясь в воздухе. И как влетает псу по голове её тяжёлая в сапоге нога. И затем — как вонзается в его спину острый клинок. Минджи тошнит. Ужас и облегчение смешиваются в желудке едкой, отвратительной смесью. Как вдруг — Что-то чёрное зависает над Борой. И Минджи слышит — Вопль. Видит, как Бора падает на колени. Кричит. В какой боли растянулись её глаза. Как отрывисто она вбирает ртом воздух. Поедает, будто голодная. Разворачивается и вплотную падает на чёрную позади фигуру. Минджи видит, как торчит из чужого тела рукоять её клинка. И видит. На спине Боры. Торчит тоже. Чей-то. Нож. Бора падает. Стукается коленками о землю. Минджи еле отрывает своё тело от земли. Бора сказала ей — не вставай. Минджи не может не встать. Потому что Бора вот-вот — свалится навзничь. Она подползает к ней, и всё в голове Минджи растягивается на долгие минуты. Только частично она понимает — проходят считанные мгновения. Через считанные мгновения сюда сбегутся псы. И это мгновение, что она почти приваливает Бору к себе — стоит всего в мире. Бора падает затылком ей на плечо. Минджи во тьме ночи и бликах видит расползающийся по её щеке и носу синяк. У Боры всё лицо будто перемазано. Губы бледные и дрожат, как трава на ветру. — Не плачь. Бора грузно и тяжело дышит, будто у неё в горле что-то застряло, и воздух не может прорваться. Минджи только после её слов понимает — от слёз горит лицо. — Б-Бора… — Тш-ш, — шипит Бора и морщится. — Д… Достань его. Минджи с опозданием понимает. Ей в руку упирается что-то жёсткое. Торчащее у Боры из плеча. Минджи хватается за рукоять и еле выдёргивает нож наружу. Из Боры тут же — рвется шипение, которое она давит, прикусив губу до крови. И кровь. В один момент заливает Минджи всю одежду. Псы окружают их. Минджи вместо того, чтобы испугаться — крепче прижимает к себе Бору. Будто не хочет её отдавать. Хотя понимает — заберут не её. Минджи поднимает глаза и оглядывает их. Ей чудится, что это те же псы, что встретились им в лесу. Минджи смотрит на них и не понимает: зачем столько злобы. Жестокости. Зачем столько — убийств. Смертей. И когда земля вокруг них вдруг вздымается, подкидывая окружающих псов вверх, и затем валится огромным обломком — Минджи не находит в себе сил испугаться. Она чувствует себя такой опустошенной, что даже лежащая в руках Бора не даёт сердцу никаких чувств. Пыль поднимается в воздухе плотной стеной. Минджи углядывает в её серо-чёрном тумане светящиеся солнцем глаза. И затем всё исчезает вновь. На Минджи сваливаются звуки, стоны, хрипы, кашель. Псы валяются вокруг, прибитые падением, у кого-то ноги передавило камнем. Лежат и чертыхаются. Ругаются. Воют. Ревут. Минджи вдруг думает — как это просто: взять и поднять силу земли. И вновь не понимает. Зачем. Зачем у Боры из плеча хлещет кровь, зачем на её красивом лице расползается огромный синяк. Зачем Бора рвано дышит и сжимает её руки до боли. Если можно взять — и взмахнуть ладонью, мелькнуть в тумане желтизной глаз, всех развалить, раскидать, прибить, исчезнуть. Как вдруг понимает. Минджи оборачивается. И видит. Как в паре десятков метров от них полыхает пламенем каждый забор. Как Гахён стоит посреди чёрного месива, в обуглившейся одежде, и по венам у неё вместо крови течет огонь. Он расползается по её голым в локтях рукам. И как спустя мгновение на неё валится с самого неба кусок льда. Он летит вниз, стремительно, будто подгоняемый кузнецом молот на наковальню, и разбивается о едва успевший взмыть над головой шар пламени. Лёд разбивается, но Гахён под его ударом тут же валится наземь. Анар продлевает нам жизнь. Гахён не встаёт. Минджи углядывает во всполохах пламени чёрную, светящуюся жутким фиолетовым фигуру. Она подходит, и в руках у неё — плещется лёд. Анар продлевает нам жизнь. Гахён не встаёт. А когда её нет, нас проще убить. Минджи сковывает ужас. И гнев от беспомощности. Шиён заносит над Гахён свой меч. От её пустых и непроницаемых глаз всё внутри сводит судорогой. Минджи думает — Ещё мгновение, и она замахнётся. Но Шиён не замахивается. Шиён замахивается — рукой. Сжимая ладонь в кулак. Из самого воздуха возникают острые, как лезвия, ледяные зубья. Накрывают Гахён с ног до головы. Вылезают из-под земли слева, справа, впереди, сзади. Минджи чувствует, ещё мгновение — и по центру. Она уже видит. Как огромное ледяное жало протыкает Гахён насквозь. Но в Шиён вдруг со спины — влетает огромный булыжник. Который растворяется, как растворяется в воде песок. От одного только взмаха её руки. И тогда она замечает её. Сидящую поодаль Минджи. И от её преисполненного ненавистью взгляда. Минджи задаётся только одним вопросом: Почему. Хочется глупо расплакаться и закричать. Почему ты здесь. Почему ты так ненавидишь меня. Почему причиняешь боль всем, кого я люблю. Но у Минджи не находятся слова. Язык прилипает к нёбу. Она вдруг хочет подорваться с места и наброситься на неё. С полным осознанием того, что её не убьют. Что только схватят. И унесут — неясно куда. Неясно зачем. Только не убьют больше никого. Ни Гахён. Ни Юбин. Ни Бору. Минджи вдруг остро осознаёт, что если она убьёт Бору. Минджи свалит на неё весь гнев, который только найдётся в ней. Ей неожиданно до дрожи под кожей хочется вспомнить. Что было. Что стало. Что будет — дальше. Жажда отмщения охватывает её с ног до головы. И она идёт прямо к ней. Прямо в руки. Двигается медленно, будто ей всё здесь абсолютно понятно. Будто ей — совершенно нечего бояться. Придавленная льдом Гахён раздирает уши протяжным, гневливым воплем. Псы стонут и переваливаются по кругу. И Шиён. Идёт прямо к ней. Прямо к Минджи. И на её лице больше нет — издевательской, неуместной улыбки. Её лицо перекошено, острое и каменное, как далекие в пучине вод скалы. Громыхает над головой протяжная ночь. Пламя вокруг тухнет, придавленная льдом Гахён перестает гореть изнутри. На площадь опускается мрак. И лишь сквозь редкие всполохи Минджи видит то, как Шиён приближается к ней. И Минджи смотрит на неё, как привороженная. Не может отвести глаз. Бора вдруг вертится и вырывается из рук. Минджи только от её движений — позволяет себе оторвать взгляд. — М-Минджи… — рычит Бора. — Беги. Минджи глупо уставилась на неё. У Боры в руках откуда-то — какой-то пузырек. Минджи видит, как она выдёргивает зубами из него пломбу. И как заливает в себя всё содержимое одним глотком. А затем переваливается, и пустые от гнева руки Минджи с лёгкостью отпускают её. Бора падает на живот. Поднимается на локтях с тихим воем. Встаёт на ноги. У неё из носа течет кровь. И только это — окрашивает её бледные губы хоть каким-то цветом. Бора стоит, смотрит на неё мгновение. Открывает рот, будто что-то хочет сказать. Туда заливается кровь. Но затем она поджимает губы и глядит куда-то вбок. Минджи понимает. Она смотрит на неё. На Шиён. И глаза её, до этого бывшие изможденными, но полными какой-то неуместной нежности — вдруг становятся колкими, как иглы. Бора подбирает с земли свой клинок. Резко замахивается — и выбрасывает его вперёд. Минджи только и успевает углядеть, как его сверкающее лезвие вертится в воздухе. И понимает. Что ещё пара кувырков — и он вопьется в неё. Прямо в идущую к ним Шиён. И всё закончится. Из ниоткуда появляется резко свет. И Минджи видит, как летящее в воздухе лезвие. Мгновенно застывает. И взрывается на осколки. Бора чем-то чертыхается себе под нос, но тут резко наклоняется — и над её головой проносится меч. Минджи отпрянула в сторону. Бора точным рывком поднимает с земли посох и что есть силы лупит им по лицу очухавшегося пса. Тот валится навзничь. И тут до Минджи доносится сильный, но глухой крик: — Всё кончено, Шиён! Ты проиграла! Минджи оборачивается. Видит Юбин. Всю покрытую сажей, будто она слишком часто валялась в земле. У Юбин ладони светятся жёлтым. Но в глазах не плещется огня. Минджи не видит намека на Огонь даже в Гахён. — Я не чувствую себя проигравшей. Тугой голос разносится по площади. Она метает на Минджи взгляд. И в нём Минджи видит всё. Обнаженную, голую злобу, бликом — гордыню, и… Нет. Не может быть. Шиён отворачивается к Юбин, и у Минджи внутри всё переворачивается. Это что-то снова поднимается в ней, и её тошнит. Прямо рядом. И чем быстрее опустошается всё внутри, тем сильнее грызется понимание. Небо затягивается. На Минджи падают — первые капли. На разгоряченной отчаянием коже они чувствуются льдом. Тучи наседают над ней, грозятся обрушить на Минджи весь свой холодный гнев. — Ты проиграла, Юбин. Ночь поглотит весь мир. И тебя — вместе с ним. Минджи видит, как вокруг вздымается земля. С двух сторон от Шиён образуются огромные валуны, которые катятся к центру, к ней, с обеих сторон, как стучат о мостовую колеса. Вот-вот схлопнутся и раздавят. Но с неба обрушивается такой силы дождь, что земля мякнет, раскисает, разваливается, не достигнув цели. Это бесполезно. Всё это — бесполезно. Эта мысль так остро колет в груди, что Минджи насквозь пронизывает безысходность. — Мы нашли Ардхон. Дождь прекращается. Минджи вязнет в промокшей глине площади и пытается встать. Зачем — не знает. На плечо падает посох. Бора с силой давит на него, призывая Минджи опуститься обратно. Но Минджи не хочет. Она чувствует себя так, словно ей уже нечего терять. Словно всё уже вышло, оставив после себя лишь выжженную пустыню. — Мир не хочет, чтобы его поглощала Ночь, Шиён. В Минджи от этих слов зачем-то зажигается надежда. Вдруг сейчас — всё закончится. Вдруг, хоть раз в её жизни — случится чудо, и всё закончится. Но ничего не заканчивается. — Не рассказывай мне сказки из древней легенды, Юбин. Минджи видит, как Шиён всю вокруг окутывает фиолетовая тьма. И боится представить, что сейчас будет. Глаза Юбин вдруг темнеют, становясь почти человеческими. И в них Минджи углядывает лишь страх и смирение. Как вдруг вместо льда и толщи воды. С небес. Прямо на Шиён. Обрушивается громом молния. Всё вспыхивает. Минджи падает навзничь. Краем глаза видит окутанную пламенем Гахён. И рядом с ней — со вторым клинком в руке Бору. Осколки разрубленного льда таят на глазах. Гахён идёт на Шиён, окутанную паром, не уловимую взглядом, и вся её одежда обугливается, почти спадает, сгорает на прямо на коже. Пар рассеивается. Минджи видит прибитую к земле Шиён. Стоящую на коленях, пялящуюся прямо вниз. Минджи даже не видит, как она дышит. Будто больше не дышит вовсе. Гахён со жгучим, почти адским пламенем в руках приближается всё ближе к ней. В груди смешиваются два чувства. Минджи только и понимает, что одно — ликование. Она сейчас сожжет её. И всё закончится. Раз и навсегда. Но другое. Какое-то совершенно дикое. Необъяснимое. Неуместное. Просыпается в груди. Заставляет подняться и закричать: Нет, стой! Потому что это чувство, оно помнит. Отпечатавшиеся в глазах обнаженную, голую злобу, бликом — гордыню, и… Страх. Минджи подрывается с места, почти кричит, но вопль застревает в глотке. Бора хватает её обеими руками. Шепчет шустро: не подходи. Она сожжёт и тебя. Гахён всё приближается. Шиён всё не встаёт. И Минджи внезапно — разрывается рыданиями. Она вдруг так резко и больно всхлипывает, что почти задыхается в истерике. Будто почти помнит. Будто воспоминания — уже вернулись к ней, охватили всё её существо, замяли, перекрутили, полностью подчинили. Но в голове пусто. Ни единой мысли. Ничего. Только одно-единственное слово: Нет. У Гахён из рук поднимается столп пламени. Течет, медленно, будто она едва давит его из себя, в сторону Шиён. Словно змея. С острыми клыками-языками и пышущим, будто ядом, жаром. Шиён не встаёт. Только поднимает наверх свой убитый яростью взгляд. Бора сжимает Минджи в своих руках. И говорит: — Если что-то пойдёт не так, — задыхаясь, шепчет она. — Беги и не оглядывайся. Ты слышишь меня, Минджи?! Минджи не уверена, что слышит. С губ только и срывается: — Я н-не могу потерять ещё и т-тебя. Бора оббегает её. Загораживает своим лицом всё на свете. Берёт её за руки. Минджи пачкается и теряется в её липких ладонях. — Ты не потеряешь, — говорит Бора. Она чуть улыбается. В Минджи на мгновение поселяется щекотное чувство. Которое затем, тут же — разбивается в щепки. Она вдруг видит за спиной Боры что-то огромное. Светящееся. Сине-голубое. Ледяное. Почти вскрикивает: Бора! Но не успевает ничего понять. Как огромный растворенный кусок льда. Впивается Боре прямо в спину. Минджи видит, как он подлетает, огромным массивным комком. И врезается в неё со спины. Вокруг — отлетают холодные синие искры. У Боры в глазах мелькает ужас. И Минджи чувствует. Какими ледяными вмиг становятся её ладони. Кожа становится белой-белой. С маленькими ледяными иголочками везде. Бора вся вдруг — покрывается корочкой льда. Её глаза стекленеют. Застывают. И у Минджи в отчаянии замерзает сердце. Бора перестает держать её руки. Её руки теперь к ней — примерзли. Бора перестает смотреть на неё. Её взгляд — навсегда застывший, как лёд. Бора перестает говорить с ней. Её рот — так и приоткрыт, сказавший последнее: Ты не потеряешь. Минджи чувствует, как начинает задыхаться в истерике. И тут Бора падает. На холодную землю. Застывшим куском льда. В той же позе. И только она касается земли. Как лёд вдруг — разбивается. Разлетается. Вокруг да около. Будто лопается. Впиваясь своими осколками Минджи в кожу. Всё вновь взрывается цветами. Минджи в глаза влетают блики синего. Фиолетового. Красного и жёлтого. Вокруг стоит грохот. Но Минджи ничего не слышит. Потому что понимает. Бора больше — не дышит. Минджи падает вслед за ней. Грудь сдавило. Она не может вздохнуть. Даже — закричать. Ничего. Только хватает её за плечи. Прижимает к себе. И шепчет. — Н-не умирай. У Боры голова безвольно падает на её колени. Она вся сырая. И холодная. Как роса. Минджи глупо повторяет: — Н-не умирай. Пожалуйста. Только не ты. Всё в момент кажется пустым и бессмысленным. Боль подкрадывается и забивает внутрь желание. Будто гвоздь. Взять в руки нож. Воткнуть себе прямо в сердце. И отправиться — Вслед за ней.