Путь до главного императорского дворца занял меньше суток. Дороги на удивление были свободными, без завалов и не размыты, поэтому все прошло легко. Омега всю дорогу думал только о том, кто же ему достанется в мужья: старый жирный извращенец или же всё-таки молодой неопытный альфа. Слуги, что ехали в карете с ним в сопровождении, хранили молчание. Ему нельзя было никуда выходить без них и всё делать только под их надзором. Отец строго наказал, что если юноша сбежит — убить, не задумываясь.
Грустные глаза были направлены в небольшое окошко и пытались отвлечься на пейзаж, который проносился всё быстрее и быстрее. За его пределами мысли бежали, словно река, не зная преград своим фантазиям. Он был счастлив, а теперь это всё рухнуло благодаря одному человеку, который его предал. Родной отец воспользовался им, как разменной монетой в своих политических играх.
Молодой омега уже мечтал ступить ногами на землю, чтобы ощутить себя хоть чуточку свободнее от оков родительского контроля, а судя по тому как быстро они преодолевали расстояние, у них ещё будет время зайти на местный рынок и приобрести что-то интересное. Ни для кого ни секрет, что в столице всегда много диковинок, интересных нарядов, но самое главное изящных вееров — единственная радость, которая останется при нём даже, когда он станет наложником.
Для юноши было самым главным условием, чтобы ему не запрещали заниматься любимым делом, чтобы его поощряли и любили за это. Он уверен, что неважно каким человеком будет император, тот поймёт его и оставит хотя бы эту долю счастья в жизни. Самое главное — это же подарить наследника, которого так ждет целая империя великого государства, а это все же слишком большая ответственность, возлагаемая на хрупкие плечи изящного существа. Хочется отбросить эти мысли подальше и забыться, сидеть под любимым деревом возле дома семьи, заниматься любимым искусством, читать рукописи, наслаждаться поэзией и музыкой. Умозаключения молодого господина уносят его в собственный небольшой мир, в котором он был счастлив, несмотря на гонения со стороны отца и безразличие брата, но вот незадача — его вновь выдергивают в реальность.
— Господин, мы прибыли! — произносит вежливый голос одного из слуг, поэтому ничего не остаётся, как выйти из кареты, держась за руку, чтобы не оступиться на ступеньках.
Карие глаза с медовым отливом сразу ловят запоминающиеся кадры: удивительная природа вокруг дворца, люди и дети, которые бегают по дорогам, коровы, куры и лошади, торговцы, лавочки с выпечкой и разнообразная уличная еда. Столько запахов, звуков и улыбок, которые не сравнятся с тишиной в их провинции. Однако это намного ярче, чем любое другое его воспоминание, может всё-таки будет не так плохо, как он себе представлял. С этим энтузиазмом юноша двигается вперёд в сопровождении надоедливых слуг, пока на город опускался вечер. Было решено пройтись по рынку, взглянуть на заграничные и местные товары, может быть что-нибудь приобрести для церемонии избрания, всё-таки омега очень сильно нервничал, для него это что-то незнакомое, что-то чего стоит бояться.
Торговые ряды сменялись один за другим: напитки, различные украшения, ткани — всего было в изобилии: от арабских стран до стран востока, что даже глаза разбегались. Молодого господина привлекли украшения, а там недалеко было и до вееров. Но самой интересной на его взгляд оказалась
арабская чадра*, которую сразу захотелось примерить. Это очень необычно: на куске ткани, что открывает только глаза, красовались монеты из золота и необычного оттенка жемчуга — всего это было в достатке, что хотелось смотреть только на то, что открыто, а именно глаза, в искривлённом зеркале, где можно было увидеть собственное отражение. После примерки юноша восхитился собой, но обернуться его заставило не это, а взгляд мужчины, который прожигал спину. На голове у незнакомца была традиционная шляпа, а на лице красовался шрам.
По коже в один миг пробежал холодок и мурашки, такого ощущения он не испытывал еще никогда. Ни один мужчина не мог вызвать у него такого трепещущего состояния: сердце билось чаще, пульс стал стучать прямо в висках, даже дышать стало и вовсе невозможно. От этого состояния хотелось всё чаще и чаще глотнуть ртом воздух, но стоило лишь осмотреться, как мужчина внезапно скрылся за тканями. Омега так и не понял, что произошло, поэтому попытался об этом больше не думать, ведь сейчас не самое подходящее время влюбляться, особенно в такого подозрительного человека. Всё-таки он будущий наложник и уверен в своей победе, потому что никто так превосходно не танцует, как он.
Остановив свой взгляд, юноша указал на пару вееров, вышитых высококачественным бисером, ему так понравился рисунок в виде ветки сакуры и узор, показывающий опадающие листья, что не смог устоять и пара монет опустились в руку торговца. Затем он приобрёл специальный
ханбок* для традиционного танца: по рукам спускалось огромное количество шёлковой ткани, перекликались узоры и цвета — светлый оттенок бирюзы, небесно-голубой и белый. Они так подчеркивали его аристократическую бледную кожу, отливающую бархатом, что даже молодой альфа — торговец, предлагающий ему товар, отпустил парочку комплиментов в его адрес.
Ему неописуемо стало жаль, что такая красота может достаться неизвестно кому, потому что как говорил народ на рынке:
«Никто ещё не видел лицо нового императора, а лишь слышали его властный голос, потому как на публике он появляется в маске древнего корейского дракона Рён*, поговаривают даже, что он силой заполучил императорский трон, пролив кровь прошлого правителя. Однако его новые непредвзятые решения народ воспринял легко, как и политику в отношение феодалов.»
Так же омеге удалось услышать от кисэн, которая обсуждала со своей знакомой о том, как, по её словам, она видела императора:
«Он был необычайно красив и молод, у него накаченное мускулистое тело, улыбка, что поражает прямо в сердце и бархатистый голос, который сводит с ума, словно ты подчиняешься дьяволу». Девушка лишь рассмеялась в конце и посмотрела на юношу. Она всё поняла, их просто подслушивали и без сомнения было ясно, что он интересовался правителем и не просто так. По одежде можно было понять, что он из знатного рода и, что скорее всего, он прибыл в столицу в качестве претендента на роль императорского наложника. Ведь было легко судить о его происхождении по манере поведения, по тому, как уложены волосы и нанесен макияж. Девушки прикрыли свои рты ладонями и посмеялись.
В этот момент к юноше подошли представители императорской гвардии, чтобы сопроводить в постоялый двор, где они смогут остановиться на ночлег до решающего дня избрания. Оставались считанные часы, солнце уже давно скрылось за горизонтом, а навязчивые мысли всё не покидали умную голову: как это будет, что с ним произойдёт дальше, вся эта неизведанность пугала его. В такой ситуации порадовала даже своим видом комната, что была отведена ему для сегодняшней ночи. Она была скромно обставлена, однако просторной, поэтому молодой омега смог разложить необходимые для него вещи, постелить
футон* и отправится в баню, чтобы там привести своё тело и разум в порядок после длинной дороги. Когда он покидал общую баню, на улицу уже спустились сумерки, зажглись фонари и началась совершенно другая жизнь — ночная, здесь были к месту алкоголь, разврат и похоть.
***
Юнги прогуливался по просторным улицам, выходя на самую популярную —
«Красные фонари». Для подсознания красные огни были сигналом к действию: заглушить душевную боль, предаться плотским утехам, забыться и познать этой ночью новое тело, которое он ещё ни разу не трогал, не ощущал, не вдыхал полной грудью чужой запах, не пробовал на вкус истерзанную кожу. Сегодня его выбор пал на утонченную стройную особу юного возраста, от силы лет шестнадцать. Она была
кисэн в публичном доме всего лишь год, но уже успела продать свою девственность за большой мешок золота прилюдно на рынке.
Они уединились в небольшом номере, там
Мин не стал долго размышлять, разорвал в клочья дорогие ткани на девушке и силой взял особу, конечно же, с её согласия. Ночь прошла довольно сумбурно, он мало что вспомнит на утро из-за большого количества
соджу и другого заграничного алкоголя, главное это то, что он может быть даже сможет немного поспать. Покидает девушку альфа только под утро, до дворца бы доползти не то чтобы в себя прийти. Благо, что личные слуги ждали его в назначенный час и довели до самых покоев.
Конечно, императору пришлось выслушать порцию ворчания со стороны своего друга —
Намджуна, на этом, пожалуй, всё и закончилось, однако к ночи ему снились те самые глаза, которые он увидел на рынке. Как жаль, что это было очень мимолётно и мало, что возможно было запомнить, нанесённый макияж, подведенные глаза, отливающие медовым цветом. Их император запомнит, кажется, навсегда, ведь они были гарантом его спокойного сна в эту ночь.
Лишь воспоминания о человеке, который обладает такими тёплыми глазами, даровали ему надежду на то, что этот мир ещё не пропал, что в нём есть что-то светлое. Этот человек подарит кому-то искреннюю любовь и было бы здорово, если бы это был сам
Мин.
Юнги был достоин любви, понимания и сострадания, но вот только мир вокруг него так не считал: ему всю жизнь приходилось бороться за своё существование, вгрызаясь в любой шанс на то, чтобы хоть как-то продлить свои годы и не умереть молодым. И всё это благодаря его отцу, его помощникам, его защитникам. Если бы не они,
Мин давно бы уже пал в междоусобной войне за наследство в качестве трона
империи Чосон. Все это ему и правда не сдалось: ни империя, ни трон, ни привилегии, ни власть. Хотелось простого человеческого счастья, настоящей искренней любви, которую не заслужил его отец, будучи наложником.
Юнги видел эти страдания и боль каждый божий день и понимал, что здесь они в лагере заведомо проигравших потому, что был человек, который сильнее их по статусу.
Мин сумел отомстить за отца и за себя, отвоевав трон, он доказал себе, что он смог достичь того, чего так хотел, осталось лишь… Полюбить?
А кого спрашивается? Того самого неизвестного юношу с рынка?
Альфа был уверен, что это не женские глаза и женские руки, но настолько элегантная фигура и бархатная белая кожа врезались в его память, что теперь навряд ли сможет смотреть ещё на кого-то c таким же интересом и желанием, как он смотрел на него сегодня. Жаль, что их в итоге разделили шёлк, хлопок и лёгкий атлас. Яркие цвета перемешались тогда перед его глазами, он даже растерялся, зато теперь точно знал, чего хочет — непременно найти обладателя этих прекрасных глаз.
Юнги пообещал сам себе это сегодня перед сном, ложась в постель в своих огромных покоях. Если этот незнакомец станет его наложником, то альфа прекратит распутную жизнь,
Мин предоставит себя семье, станет наконец тем, кем он является внутри. Тогда может и кошмары прекратятся.
Последние дни он всё чаще и чаще просыпался с катаной в руках ввиду пожаров, криков и агонии, что сопровождали его и по сей день во снах. Такие мучения могут заглушить только алкоголь, блуд и
морфий. До последнего руки доходили единожды, да и альфа понимал, что если он будет предоставлен наркотическим веществам, то совсем потеряет себя.
Если не найдет этого юношу, то у него больше не останется вариантов. Как бы он не любил своих друзей, как бы он не любил свое государство, ему придётся покинуть его и отдать трон маленькому приемнику. Он должен оставить кого-то после себя: будь то сын от нежелательного брака или дочь — судьба решит сама.
***
Следующее утро не было с самого начала добрым, но после он кажется ощутил этот самый холодок по коже, который почувствовал днём ранее на рынке. Правда просыпаться от звуков того, как друг нарочно натачивает лезвие — не самое лучшее развитие событий.
Но это будет меньше из зол за день, ведь после церемонии ему придётся принять японского принца, на котором он всё равно должен будет жениться для того, чтобы их государства перестали враждовать хотя бы на короткий срок. Уж лучше бы он себе нашёл наложника, который родит ребёнка первым, потому как отдавать трон собственной империи в руки японца не самый перспективный вариант для него...
