Колокольная лестница

Всё ещё взволнованный разговором с Николашкой, Егор отправился проветрить разгорячённую голову. Ноги привели его в сад, под яблони – в то место, которое всё ещё вызывало ностальгические чувства и воспоминания о детских играх. Он уже сожалел о том, что поддался на провокацию Николашки, отдал ему ценную вещь. А ну как тётушка забеспокоится, отчего он не носит её подарок? И ведь очень скоро это может случиться, не придётся ждать и отъезда в город. Затеяли братья сватовство, теперь неминуемо придётся к Забродиным в гости ехать или же их у себя принимать. Да, свадьба ежели и состоится, так осенью, но перед тем непременно будет помолвка. Нынче ведь не стародавние времена, когда жених и невеста, за которых всё решали родители, могли увидеть впервые друг дружку лишь в храме при венчании. Разумеется, Егору дозволено будет объясниться с Маняшей. Он предполагал всё же, что сватать ему станут Маняшу, предложение отца женить Егорушку на её старшей сестре показалось ему дурной шуткой. Однако и Маняшу он не хотел в жёны. Тяжко и неприятно было ему вообразить, что придётся не только появляться с нею рука об руку в гостях или театре, но и целовать её в губы, и – Боже правый! – ложиться с нею в постель, дабы исполнить супружеский долг. Вчера после бани Егор перед тем, как заснуть, будучи убаюканным прекрасной мелодией, успел-таки помечтать, как было бы уютно находиться в одной постели с Ванечкой, нежиться в его сильных объятьях, запускать ловкие свои пальцы в его спутанные кудри, целовать каждую веснушку, где бы она ни находилась. Попробовав теперь представить на его месте смешливую Маняшу, а потом и сурово глядящую Веру, он ужаснулся, решительно не понимая, как что-либо подобное может с ним произойти. Неужели он и впрямь до такой степени погряз в пучине греха, что освящённый церковью союз с женщиной казался ему чудовищным? Конечно же, нет. Колокола подтвердили, что их с Ванечкой близость – не грех. Однако родные их не поймут, осудят, а потому надобно хранить, как зеницу ока, их с Ванечкой общую тайну. Болезненно было осознавать, что тайну эту ведает и третий – злокозненный Николашка. Егор попытался себя уверить в крепости Николашкиной клятвы. Сдержит ведь он слово своё, будет нем, как могила? А он, Егор, не скажет о произошедшем своему Ванечке, не станет его неприятным известием беспокоить. И без того найдут они, о чём поговорить. Увидеть сейчас Ивана Егор желал более всего на свете. Покидая общество родных и близких, он надеялся, что его любимый последует за ним тотчас же. Этого не произошло, и Егор слегка обеспокоился. Представилось ему, будто Ванечка на него обижен за всю эту брачную суету, свидетелем которой ему довелось стать. Пожалуй, не следовало молчать, следовало твёрдо заявить, что он вовсе не намерен жениться. Сейчас же, как показалось ему, вернуться и заговорить об этом было бы нелепо. Впрочем, Иван просто-напросто мог быть занят после завтрака своей работой. Ведь он не развлекаться сюда приехал! Возможно, отец потребовал от архитектора показать первые наброски или же тётушка завела с ним разговор о финансах, предполагая не в ущерб качеству сэкономить на кирпиче и штукатурке. Решив, что не станет отвлекать Ивана от его дел, Егор в задумчивости сел на замшелую скамью, установленную под яблоней ещё во времена его младенчества или же и того ранее. Ветви деревьев стлались над нею, образуя нечто вроде живой зелёной беседки. Откинувшись на спинку и вольно вытянув вперёд ноги, он предался сладостным мечтам. Услышав за своей спиной сбивчивое дыхание, Егор хотел было обернуться и посмотреть, кто же нарушил его уединение, но не успел. Маленькие горячие ладошки закрыли его глаза, а тонкий девичий голосок пролепетал: – Прошу вас, угадайте!.. С какой радостью Егор услышал бы сейчас другой голос, ощутил бы прикосновения Ванечкиных рук! Однако угадать имя милого существа, затеявшего с ним игру, было нетрудно. Сёстры Забродины с утра без приглашения в имении Юговских вряд ли появились бы. Кто-либо из прислуги это тоже не мог быть, ибо пальчики, коснувшиеся его лица, оказались нежными, не испорченными грубой работой. Ну, а Лизе, матери семейства, просто не пришли бы в голову такие детские шалости. Оставалась Лизина сестрица. – Катюша, – уверенно произнёс Егор. – Угадал, угадали! – захлопала в ладоши юная барышня и, обежав скамейку, присела рядом. – Значит, вы хотя бы немного, но обо мне думаете, Георгий Александрович? А я было решила, что сейчас вы назовёте меня именем своей невесты. – Чьим? – опешил Егор. – Ах, вы о Маняше. Да что вы, Катенька, вы с ней совсем непохожи ни голосом, ни характером, как можно было перепутать. – Да ежели бы вы о ней одной мечтали, её имя тотчас бы из ваших уст вырвалось. Разве я не знаю, как то бывает, коли человек влюблён! – Вы, Катюша, чрезмерно много романов читаете, – улыбнулся Егор. – Вовсе это и не из романов, – барышня состроила обиженную гримасу. – Вы мне не поверите, решите, что я мала слишком, но я вам скажу по секрету: я ведь и сама влюблена. Только вы, пожалуйста, не смейтесь. Егор и не думал смеяться, но без улыбки выслушать её искреннее признание было непросто. Катюша в белом кисейном платьице и с косами, уложенными на затылке «корзинкой» выглядела совершеннейшим ребёнком. Вероятно, и влюблённость у неё невинная – платоническая. – Так кто же предмет вашей нежной страсти, какой-нибудь прекрасный гимназист? – поинтересовался Егор. – Всё-таки вы надо мною насмехаетесь, – сморщила носик Катюша. – Нет, что вы, даже в мыслях не было! – И всё равно вам я его имени не назову, и не ждите. Я и так уж много сказала вам. А вот про вас я знаю, нетрудно было догадаться. – О чём же догадались вы? – оторопел Егор. – Да о том, что вам вовсе не Маняша нравится, а другая женщина, о которой вы рассказать опасаетесь. Признайтесь же, она верно замужем! Или вы, как граф Шереметьев, влюбились в крестьянскую девушку? – Боже... нет! – воскликнул Егор. Он припомнил разговор с Иваном и сказал почти правду. – Она иного вероисповедания, и поэтому отец, конечно, будет против. – Как романтично! – Катюша прижала ладони к груди. – Но вы преодолеете все препятствия, да? Она примет ради вас святое крещение, затем вы тайно обвенчаетесь и вернётесь, чтобы помириться с батюшкой и принять его благословение. Если бы всё было так просто, как фантазировало это невинное дитя! – И вы будете ещё уверять, что не читаете сентиментальных романов, – улыбнулся Егор. – Катюша, родная, будьте другом – сохраните в тайне то, о чём я сказал вам. Я вам за то хороший подарок сделаю. Что вы хотите, чтобы я вам купил: фарфоровую куклу, книгу с иллюстрациями или же какое-нибудь украшение? – Ах, не надо подарка! Раз мы с вами друзья, я и без подарка вашу тайну сохраню. Только вы уж взамен и мою сохраните.