***
Свидание — совершенно банальное, но оттого и совершенно чудесное — заставляет Кэйю и наслаждаться каждой минутой, и сгорать от нетерпения. Проводить время с Дилюком всегда замечательно. Держаться с ним осторожно за руки, когда никто не видит — ещё замечательнее. И поход в их любимое кафе, и принесённый Дилюком подарок — всё это абсолютно за-ме-ча-тель-но. Но когда Кэйа, всё время думающий об обещанном поцелуе, в конце дня получает только лишь мимолётное прикосновение к щеке, то готов взвыть. — Отец говорит, что первый поцелуй можно позволить только спустя три свидания, — Дилюк печально улыбается и назначает следующую дату. Через неделю. Кэйа был бы совершенно спокоен и ждал бы столько, сколько нужно, если бы Дилюк сказал что-то вроде: «Прости, я ещё не готов». Но вылетающие из этого прекрасного рта слова иные: «Я тоже хочу, но это неправильно! Мой отец всегда говорил, что…» И Кэйа почти готов ворваться к Рагнвиндрам в дом и вызывать Крепуса на дуэль. Нет, конечно, он обожает его, Крепус для него как отец, он замечательный человек, безусловно, но!.. Но это переходит все границы! Это невыносимо!***
После третьего свидания взгляд Кэйи уже не блестит надеждой, он смотрит на Дилюка тоскливо и ожидает, что тот снова оттянет желаемое, сославшись на какие-то новые слова отца. Однако тот улыбается нежно-нежно, бережно обхватывает лицо Кэйи и тянет его на себя, целуя. Сердце возобновляет свою работу, вселенная сжимается и взрывается, рождая множество других, и мир вокруг такой искрящийся, огромный и прекрасный, каким никогда ранее не был. Губы Дилюка ожидаемо мягкие, на вкус как только что выпитый им виноградный сок — обычно Кэйю от него воротит, но сейчас, чувствуя его на этих губах, он думает, что человечество не создавало ничего более вкусного. Ладони Дилюка горячие, Кэйа упивается их теплом и приоткрывает глаз, видя подрагивающие взволнованно ресницы. Он даже может рассмотреть каждую веснушку на бледном лице. Поцелуй длится всего пару десятков секунд, но Кэйа уже будто прожил несколько жизней. А когда Дилюк отстраняется, улыбаясь милейшей, смущённой улыбкой, то Кэйе вдруг кажется, что касание, наоборот, длилось меньше миллионной секунды. Как же преступно мало!***
Жизнь стремится вперёд, они проводят вместе всё больше времени, и Дилюк теперь сам постоянно утягивает его в поцелуи. Кэйа успевает забыть о том ужасном месяце, открывающим их отношения, когда он только и мог, что думать о желанных губах, а вместо их прикосновений только и слышал, что «Отец говорил…» Всё-таки прошло уже два года. И Кэйа не торопил события. Постоянных объятий и долгих поцелуев ему хватало с лихвой, но взгляд Дилюка в какой-то момент стал таким внимательно-жадным, что Кэйю от него мигом бросало в жар. И тут уже в голову полезли всякие мысли, от которых краснели уши и ныло приятно в животе, и сны ещё разные являлись всё чаще, после которых Дилюку в глаза было смотреть стыдно. И как-то, когда они были одни у него дома, и кроме звуков поцелуев не слышно было ничего другого, Кэйа набрался смелости, забрался к Дилюку на колени и тесно-тесно прижался, двинув бёдрами. Тихий стон, сорвавшийся прямо ему в губы, и ощущение чужого возбуждения под ним, заставляли Кэйю терять рассудок, задыхаться и цепляться за Дилюка крепче, чем когда-либо. Хотелось слиться воедино, быть поглощённым, податливо прогибаться под лаской и чувствовать Дилюка в себе, выкрикивать его имя и просить не останавливаться ни за что на свете, хотелось– А потом Дилюк крепко сжал свои руки на его талии, но не для того, чтобы продолжить. А чтобы Кэйю остановить. И посмотрел виновато в глаза. — Ты не хочешь? — получается как-то жалко, потому что у разошедшегося Кэйи в голове мысли только самые страшные — о том, что его отвергли. — Ну, — Дилюк краснеет, — не могу сказать, что не хочу, ты и сам ведь чувствуешь, но… Кай. Так ведь нельзя… Сначала ведь нужно дождаться совершеннолетия, сделать предложение, замуж выйти, а потом уже… Кэйа смеётся сначала весело и облегчённо, успокаиваясь тому, что Дилюк просто решил не очень вовремя пошутить, а потом, заметив недоуменную серьёзность Дилюка, резко остановился. Улыбка на его лице застыла. — Ты ведь не серьёзно, правда?.. Но Дилюк был серьёзен как никогда.