Ангел с живого портрета

      Раздался тихий стук. Художник неохотно оторвался от набросков и пошёл отворять дверь. Кто же пришёл к нему так рано? В подобные моменты он всё больше думал о том, чтобы собрать всё своё накопленное состояние, уехать куда-нибудь далеко в глушь и писать то, что захочет сам.       Ожидая увидеть каких-нибудь высокопарных дам или заносчивого графа, он очень удивился, обнаружив за дверью юного мальчика.       — Прошу простить за беспокойство, сударь, — юноша немного волновался, это было заметно. — Я бы хотел, чтобы вы написали мой портрет.       Художник изучал его взглядом ещё несколько секунд, после чего спохватился и пробормотав «проходите» отступил назад.       Юноша просиял и зашёл в мастерскую, аккуратно прикрыв за собой дверь.       Теперь, когда на юношу упала полоска солнечного света, художник смог рассмотреть его получше. Одет он был лишь в лёгкую рубашку, заправленную в длинные узкие штаны. По сравнению с обычными его посетителями могло показаться, что мальчик был одет просто, но это было бы грубейшим заблуждением. Намётаным глазом мастер сразу заметил, что одежда была пошита специально по фигуре, к тому же материал одежды был невероятно дорог и явно привезён из-за границы. На вид юноше нельзя было дать больше пятнадцати. В глаза сразу бросалась его красивая утончённость и даже некоторая болезненная худоба.       — Могу я попросить кое о чём? — застенчиво проговорил мальчик, возвращая тем самым художника к реальности.       — Да, разумеется. Что именно?       — Выполнить портрет на небольшом холсте, — он показал руками примерный размер, присаживаясь на предложенный стул и начиная болтать ногами, пока художник готовил всё для предстоящей работы.       — Мы сможем закончить в два сеанса? — взволнованно спросил новый знакомый.       — Смотря сколько вы сможете выдержать в каждый из них.       — Да сколько угодно! — глаза тут же загорелись. — Понимаете, — продолжил он, — мы в городе ненадолго, к знакомым приехали, а мне очень надо.       Мастер вздохнул. Этому мальчишке так и хотелось улыбнуться — была в нём какая-то необычная живость и притягательная непосредственность, обычно несвойственная дворянским детям.       — Если два дня целиком, то должны успеть.       — Вот и хорошо! Я приду завтра примерно так же. Вы не против? — получив утвердительный кивок, юноша успокоился. — Об оплате сейчас или позже?       — Договоримся по окончании.       Мальчик поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее.       Мастер наблюдал за ним, ожидая.       — Прошу простить меня, но вы чего-то от меня ждёте? Ах! Вы хотите посадить меня в какую-то определённую позу? — мальчик улыбнулся.       — Нет… — задумчиво помедлил художник, — Я бы хотел знать, что предпочли бы вы.       — Я? — юноша похлопал своими длинными светлыми ресницами, всем своим видом выражая недоумение. — На самом деле я пришёл к вам, потому что мне сказали, что вы можете писать живые портреты. Я имел счастье видеть несколько ваших работ своими глазами. Все вас хвалят именно за это, поэтому я хотел бы, чтобы вы просто нарисовали меня таким, какой я есть. Это все мои пожелания. — И, немного помолчав, добавил:       — Неужели все просят, чтобы их писали как ледяных королев или античных героев? — он звонко рассмеялся.       Мастер осознал, что давно не слышал такой лёгкий и непринуждённый смех. Притворный смех чиновников, высокомерный смех дам, обмахивающихся веерами, насмешки юных леди. Ехидный, завистливый, ядовитый, но не такой невероятно искренний. С какой-то тоской ему вспомнились времена, когда он рисовал обычных крестьян и слуг, не беря за это ни копейки. Те не просили как-то приукрасить себя или сгладить все изъяны.       Художник промолчал, признавая, что догадка юноши не так далека от истины.       — Ох, — парень удивлённо смотрел на мастера, — неужели это и правда так? Мне жаль.       — Вам не за что извиняться, но позвольте мне поинтересоваться. Вы хотите кому-то сделать подарок?       Юноша вновь звонко рассмеялся, так, что на глазах, даже выступили слёзы.       — Аха-ха! Удивительно! Вы правы, это подарок. Подарок любимому человеку, — он пробормотал ещё что-то и мечтательно уставился в потолок.       Художник посчитал невежливым расспрашивать подробнее. Он подготовил краски и когда готов был приступать к работе, юноша уже сидел в расслабленной позе, чуть развернув к окну голову, наблюдая за кипящей на улице городской жизнью. Лучи света путались в его растрёпанных, почти что белых волосах и ложились на лицо. Глаза, показавшиеся раньше серыми, оказались сейчас светло-голубыми. На губах его играла всё та же мечтательная улыбка. Мальчик казался прозрачным и лёгким, как видение.       Не желая упускать волшебный момент, мастер тут же взялся за краску и кисти.       Солнце быстро сменило своё положение, но мастер окончательно уверился, что должен изобразить юношу в рассветных лучах. Хоть он и работал сейчас с небольшим форматом, хотелось запечатлить каждую, даже самую мелкую черту лица. Именно поэтому художник решил писать юношу по плечи.       Через несколько часов мальчик утомился и, незаметно для него самого, задремал, прислонившись к спинке стула. Мастер решил его не будить — сейчас это не мешало ему продолжать работу.       Мальчик проспал так до самого вечера, почти не меняя своего положения. Было уже довольно поздно, поэтому, скрепя сердце, художник оторвался от работы и попытался его разбудить.       Мальчик вздрогнул от касания, очаровательно поморщился и потряс головой, чтобы проснуться.       — Ох. Неужели я заснул, — он виновато взглянул на мастера.       — Ничего страшного. Главное, завтра придите как можно раньше.       — Х-хорошо, — отозвался юноша, потирая глаза.       Они распрощались, но художник сегодня ночью ложиться не собирался.       Установив освещение, он снова сел за портрет. Всё основное надо было закончить до утра и нанести последние мазки при рассветных лучах. Он должен был сделать всё точно так же, как в картине сегодняшнего утра, не выходившей у него из головы. Вряд ли он когда-то сможет её забыть.       …       Юноша пришёл рано, как и обещал. Солнце только-только занималось.       Как и вчера, он занял своё место на стуле, вновь погружаясь в себя.       Разводя краски, мастер думал о той, кто могла похитить сердце такого человека. Была ли она такой же чистой и невинной, как и он, или же юноша попался в сети хитрой и коварной женщины. Но любовь самого мальчика была искренне детской и прекрасной, в этом художник был готов поклясться. Ему довелось повидать многих людей, и он научился читать их, понимать каковы их души, спрятанные за внешней оболочкой.       Солнце поднималось, возвращая волшебную картину, а мастер наносил на свою картину последние мазки: еле видные на бледной коже веснушки, слабый румянец, мелкие трещинки на губах, лёгкие тени под глазами.       Полностью закончил он к полудню и натянул холст на принесённую юношей сегодня утром рамочку. Теперь же он смотрел на готовую работу и понимал, что сделал всё, что смог.       Рядом послышались звуки шагов. Теперь и юноша смотрел на результат. Мастеру почему-то было страшно оборачиваться. Но беспокойство его оказалось напрасным.       — Это прекрасно, — в восторге еле слышно прошептал мальчик. — Я никогда раньше не видел ничего подобного. Как будто тот я, с портрета, сейчас обернётся и скажет нам что-то.       — Ты же всё время думал о том человеке, да? — не отрываясь от картины произнёс мастер, сам не понимая, почему позволяет себе такую фамильярность.       — Да, это так.       Слова разрезали тишину. Не хотелось нарушать её, но мастер всё-таки попытал удачу:       — Не хочешь рассказать, что это за человек?       Они встретились взглядами. Юноша улыбался, но на этот раз в его светлую улыбку закралась лёгкая печаль.       — Это самый прекрасный человек на свете.       Вскоре мальчик ушёл, забрав портрет и оставив деньги, а художник сел за работу снова. Он работал долго, почти без отдыха, создавая эскизы, рисуя всё больше портретов юноши, но те ни в какое сравнение не шли с тем, первым. Он попытался воссоздать его. Он работал над ним уже пятые сутки, но никак не мог подобраться к окончанию. Всё было как-то не так. Это заставляло его поражаться тому, как он смог создать тот оригинал за такой короткий срок. Он продолжал работать, как вдруг в дверь постучали. Ему пришлось прерваться. С раздражением он поплёлся к двери. За ней оказались дама с супругом средних лет. Такие сюда захаживали часто. Однако ему и так стоило поблагодарить судьбу за то, что все до этого момента посетители внемлили табличке о том, что он занят и не отвлекали его на протяжении всех тех дней его работы над портретом мальчика. Однако всему когда-то наступает конец.       — Разрешите вас поприветствовать. Прошу прощения, мы видели табличку, но готовы платить в два раза больше. Нам бы хотелось заказать семейный портрет, — тараторила дама.       Мастер поморщился. Её писклявый голос и манера речи жутко раздражали. Со вздохом он пригласил их проходить.       — Мы наслышаны о вас, как о настоящем волшебнике, — проскрипел мужчина. — Говорят вы создаёте настоящие живые портреты, — он противно забулькал, так как это даже смехом назвать было грешно. — Ну так что, нарисуете нас с супругой?       — Какая прелесть! — взвизгнула от восторга дама, указывая пальцем на портрет юноши. — Это просто невероятно!       — Кто это на картине? — заинтересовался мужчина.       — Не уж-то это самый настоящий ангел? А как смотрит!       От криков этих людей у художника разболелась голова.       — Я не могу сейчас принять ваш заказ. Я работаю.       — Над этой картиной? Сколько вам за неё дать? Сколько угодно заплачу! — суетилась дама.       — Она не продаётся, — грубо оборвал её мастер, его терпение подошло к концу, — а вас я попрошу выйти вон и возвращаться не менее, чем через неделю.       Много оскорблений пришлось ему услышать, прежде чем он всё-таки смог их выпроводить. Казалось, что вдохновение пропало, но только ему стоило возродить в своей памяти тот самый волшебный момент, искренний смех, открытый взгляд, как сразу же захотелось вернуться к работе.       В голове промелькнула мысль:       «И всё же, кто он? Те люди решили, что он ангел».       Воображение услужливо пририсовало за спиной изящной фигуры крылья. Художник быстро зарисовал мимолётный образ.       И ведь правда, мастер так и не спросил его имени.       Художник уставился в окно на закатное солнце. Интересно, кто же та, кому досталась его любовь? Мастер очнулся, помотав головой. Нужно было возвращаться к портрету.       И всё же…       Пусть будет Ангел.