Контракт

      Как именно получилось уснуть, как проснуться — Эрен не понял. От клиники пришло уведомление, что на сегодня клиентов не планировалось. Одна запись отменена. Вторую перенесли на другой день. Казалось бы, прекрасная новость и возможность отдохнуть. Но для Йегера это было кошмаром. На завтрак он едва ли успел и, навалив в тарелку фруктов, угрюмо уселся за столом. Гриша не появился, и от этого было легче. Марта так и не спешила высовываться, глядя на недовольное жизнью лицо Эрена. Размазанный, подавленный, он впервые выглядел настолько собранным и одновременно потерянным. Наверное, только его идеальной одежды не коснулось настроение и внутреннее состояние.       Микаса спустилась к самому концу завтрака. С неаккуратно завязанными волосами, в простых джинсах и белом топе. Она торопливо забрала свой завтрак в бумажном пакете.       — Я в больницу, — протараторила она, сразу же выходя в коридор, чтобы натянуть кеды и бросить ключи от машины в сумочку.       — Может… — начал Эрен, но тут же отвернулся. Почему-то стало неловко. — Давай с тобой, я выходной.       — Как хочешь. — Она хмыкнула и вышла на улицу. Неудобная прическа начала раздражать, из-за чего она просто распустила волосы, натягивая резинку на руку. — Только давай побыстрее там.       — Да, сейчас. — Оставив фрукты, он довольно быстро оделся, даже не задумываясь о том, что именно. Он давно не носил джинсы, но сейчас почему-то оказался именно в них. Прихватив смартфон, Эрен уже через несколько минут был на улице. — На твоей или мне повести?       — Я сама поведу. — Она села в салон машины, сразу же убирая крышу. — Не стоять же ей просто так.       — Да, тоже верно. — Кивнув, он занял пассажирское. Было ужасно непривычно, и Эрен все никак не мог решить, куда деть руки. Пока в итоге не взялся за ручку на двери. — А отец где? Он не донимал тебя?       — Уехал на работу. — Отмахнулась Микаса, надевая очки, а затем вставила какую-то красную флешку в плеер. — Я не несу ответственности, если у тебя уши вытекут.       — Мне в ухо верещал ребенок и взрослый мужик. Не вытекут. — Попытка усмехнуться и чуть сгладить неловкость вроде как удалась. — Можешь хоть что включать, у меня иммунитет. Или тут не будет Ланочки?       — Прости, Эрен. Ланочка сегодня в отпуске, — протянула она, выезжая на общую дорогу. — Сегодня у меня нет на нее настроения.       — Отец точно не сделал ничего? — Эрен нахмурился, внимательно вглядевшись в лицо Микасы. Он сглотнул от первых строк выбранной песни. Звук проникал вибрацией в тело, будто пытался добраться до всей правды и вытащить ее наружу. Машина быстро набирала скорость, выруливая на прямую трассу.       — Да, он просто родился. И уже этим испортил всем жизнь. — Микаса выглядела расслабленно, ведя машину на такой скорости. Красная флешка в ее кругах обычно означала «никаких вопросов, я в бешенстве». Конечно же, он этого не знал. Но агрессивная музыка помогала выпускать ей пар.       — Наверное, все же и в его рождении были какие-то плюсы… Не все же настолько плохо, что… Хотя, да, понимаю, что иногда хочется проклясть именно его день рождения. Меньше было бы проблем. — Эрен пожал плечами. Приходилось говорить довольно громко, чтобы его было слышно. — Но задумываюсь, что тогда бы и меня не было.       — Было бы славно. — Микаса улыбнулась, покачивая головой в такт. — Может, тогда я бы не слышала, как ты трахаешь свою бывшую. И жила бы себе спокойно.       — Вот как. — Эрен устало провел ладонью по лицу и отвернулся. Ветер на трассе противно задувал в лицо, а солнце мерзко жгло глаза. Что-то объяснять и рассказывать уже не было буквально никаких сил. Эрен замолчал на какое-то время. И только после холодно произнес: — Я не люблю ее. И не хотел, чтобы так...       — Да? Это все меняет, — тут же ответила она, останавливаясь на парковке. Крыша начала медленно подниматься. — Слушай, я не твоя девушка. И не жена, делай что хочешь. Моя наивность — это только моя проблема. Мы просто занимались сексом. Все.       Она вышла, захлопнув за собой дверь, и, дождавшись, когда он выйдет, заблокировала машину.       — И не смотри на меня так, словно ты здесь страдаешь больше всех. Меня этот круг измен в этом месяце уже заебал. Мало того, что я трахалась с сыном своего недо-муженька, какой-то придурок в клубе изменил со мной своей девушке. Так теперь еще и парень, который в уши мне и моей матери заливал, какой он крутой, переспал со своей бывшей. Буквально через пять минут после того, как я попросила вышвырнуть ее нахер из дома. — Микаса всплеснула руками, подходя к нему ближе. — Да что за херня с тобой? Я не понимаю, разве я заслуживаю такого? Ты же попросту вытер об меня ноги.       Эрен переступил с ноги на ногу, хмурясь, начиная моргать чаще. Он пытался хоть немного успокоиться, но вместо этого становилось все только хуже.       — Я не мог ее вышвырнуть. — Его голос контрастировал, звуча ровно, с тем, как часто дышал Эрен, будто ему катастрофически не хватало воздуха. — И я не врал про то, как отношусь к тебе. Давай, скажи тоже, что я и любить никого не могу.       Смартфон выскользнул из рук Йегера, расколовшись об асфальт. Это стало срывной точкой. Впечатывая пятку ботинка в экран, заднюю крышку, Эрен нервно сжимал губы, повторяя вновь и вновь это действие, пока осколки не разлетелись в разные стороны.       — У нее фото есть наши, — выпалил он и сразу замер, бросив короткий взгляд на Микасу, и отвернулся. — Она отцу все рассказать хочет. А теперь наверняка расскажет, если узнает, что ты в курсе. Мне не нужна она. Да я бы никогда…       Махнув рукой, Йегер шмыгнул носом, убирая руки в пустые карманы. Идти к матери Микасы было бы сейчас точно верхом лицемерия, как он считал. Устало моргнув, он развернулся, чтобы пройтись по парковке. Если повезет, его кто-нибудь подбросит по дороге ближе к дому.       Микаса молчала, глядя ему вслед. Лишь через несколько секунд она развернулась и направилась в сторону больницы. Находиться здесь весь день было еще тяжелее, чем находиться с Йегером в замкнутом пространстве. Матери становилось все хуже, она уже почти не приходила в сознание. Атмосфера смерти и отчаяния заполнило палату настолько сильно, что ей только и оставалось тихо плакать, сидя в кресле у окна весь день. Миссис Аккерман просыпалась, несла какой-то бред многолетней давности и засыпала снова. Ей казалось, что они все еще находятся в старой квартире, и ей нужно срочно собираться на работу. Однако они уже десять лет, как не живут там. Да и родной город находился далеко…       Микаса вернулась абсолютно выжатой, она даже не притронулась ни к завтраку, ни к обеду. Да и ужинать она не стала, просто молча прошла наверх и заперлась в своей комнате.       Гриша появился дома уже после ужина. Марте пришлось разогревать все заново, чтобы накрыть на стол. И ведь все равно он не съел все, что ему было предложено. Ему всегда был важен факт наличия множества блюд на столе. Поинтересовавшись у Марты о Микасе, Гриша спокойно прошел в свою комнату, даже не потревожив Аккерман. Но вот к Эрену это не относилось. Он вернулся к самой ночи. Уставший, взъерошенный, будто и впрямь шел пешком до дома, а по пути был вынужден драться за воду. В какой-то степени так и было. Пройти ему пришлось прилично под палящим солнцем. Ноги гудели, голова раскалывалась, но Йегер все равно пробрался через балкон в комнату Микасы и, сев на ее кровать, настойчиво произнес:       — Мы должны поговорить. Я так не могу — играть в молчанки, игнор и неприятие.       — Ну? Я слушаю тебя, — безразлично протянула она, переворачиваясь в его сторону. — Выглядишь ужасно.       — Знаю. Оплата через смартфон, а в банке снять можно только по документам, ну и… Не важно. Я не хочу с тобой ругаться, и не хочу, чтобы ты злилась на меня. Я знаю, что поступил гадко. У меня было время подумать сегодня, поэтому… Может, к черту Гришу? Ну, что я, дом новый не куплю? — Эрен едва заметно изменился в лице, но попытался улыбнуться. Этот дом всегда принадлежал именно Карле — его матери — и вот так отказаться от него… Даже мысли об этом царапали на подкорке. — Все слишком далеко зашло, я не хочу так больше. Не могу.       — Я не могу, — сипло ответила она, шмыгнув носом. — Я должна выполнить свои обязательства.       — Да к черту их! Хочешь, расторгнем контракт этот дурацкий? Ты мне ничем не обязана. Подумаешь, имущество… Придумаю, как еще испортить ему жизнь. Я не хочу прыгать под дудку ни отца, ни Рейчел… Иди ко мне. — Эрен протянул Микасе руку, смотря на нее с каким-то внутренним состраданием и пониманием.       — Да я не из-за этого дурацкого контракта. — Она тихо всхлипнула, сильнее кутаясь в одеяло. — Я не хотела оставаться в долгу. И теперь я должна довести это дело до конца. Я не могу все взять и бросить. Я потеряю абсолютно все.       — Понял. — Эрен лег рядом, забравшись под одеяло. Его одежда пахла мокрым асфальтом, немного бензином и солнцем. — Ты не останешься одна. Я возьму отпуск за свой счет на неделю. Поедем завтра в больницу с самого утра. Какие цветы любит твоя мама?       — Ей уже все равно на цветы. Она ничего не понимает, и даже меня толком не узнает. — Микаса сжала губы, отводя взгляд куда-то в сторону. — Не нужно брать отпуск.       — Я не умею успокаивать и поддерживать, извини. — Он просто и ненавязчиво обнял ее сзади, прижимая к себе и кладя подбородок ей на макушку. — Я же сказал, что возьму. Давно хотел, устал как-то на работе… Да и не бросать ведь тебя.       — Мне нечего тебе ответить. Поступай, как хочешь. — Она заметно сжалась и уткнулась носом в матрас, сильно жмурясь. Желание излиться в едкой и обидной тираде было успешно отодвинуто назад.       — Если не против, я останусь здесь еще немного. — Он ласково поглаживал ее плечо, дыша ровно и спокойно. — Никто сюда не зайдет сегодня. А ты слышала сказку о… О балерине и солдатике? Та, где они в конце расплавились вместе, а в камине остался воск в форме сердца. Ой. Кажется, я сразу начал с главного спойлера и все испортил. И знаю я только эту сказку. Дурак какой.       — Я такую не знаю, — засмеялась она, проводя ладонью по лицу. — Вообще в первый раз слышу.       — Серьезно? — Эрен хмыкнул и задумался, но вскоре продолжил: — Солдатик игрушечный был влюблен в балерину из музыкальной шкатулки. Недоступную, такую далекую, прекрасную и изящную. Но на него при плавке не хватило олова, он получился с одной ногой. Он переживал, что не нравится ей, но продолжал любить. Как и она. Но сказать не могла. Колдун приревновал ее, захотел забрать. И избавился от солдатика. Только стойкий солдатик смог вернуться. Но угодил в камин. Балерина отвергала колдуна, и поняла, что не сможет жить без любимого. В общем, они были вместе, пока плавились. Такая вот сказка. Может, я и ошибся где-то… Мне ее рассказывали в детстве, а это было слишком уж давно.       Он втянул воздух через нос и получше укрыл Микасу одеялом.       — Веселая детская сказка об убийстве и самоубийстве. — Микаса усмехнулась. — Мне такие не рассказывали уж точно.       — Это выглядело романтичным. Не знаю почему. Я им завидовал даже. Он готов был для нее на все, она стала для него всем. И они навсегда остались вместе. Я не умею делать выводы из таких сказок, прости. — Усмехнувшись, Эрен уткнулся в шею Микасы и повторил уже с иной интонацией, совсем тихо: — Прости. Я впервые не знаю, что делать.       — Я просто не хочу видеть ни тебя, ни ее, ни твоего отца, — ответила она ему так же тихо. — Хотя бы день. Меня тошнит от всей этой ситуации. Я не знаю, хочу ли вообще пытаться как-то вернуть то, что у нас с тобой было. Я запуталась, и очень сильно. Ты был мне ничем не обязан, но это все равно меня ранит. Так что сейчас, и в ближайшем будущем, все, что я хочу — заниматься мамой. А потом… Потом я решу, как поступить.       — Я ведь могу остаться здесь этой ночью? В смысле… Я не хочу оставлять тебя и уходить. Но… Если тебе настолько неприятно сейчас, что я рядом… — Эрен вжался в нее, зажмурившись, словно и впрямь больше всего на свете сейчас боялся потерять ее насовсем. — А завтра… Я задержу отца до утра, проторчу с ним на работе. У тебя будет это время наедине с собой.       — Останься. — Микаса глубоко вздохнула, сдаваясь. Остаться сейчас одной было бы намного хуже.       Он облегченно выдохнул ей в шею, чуть расслабляясь, не проронив больше ни слова. Все было слишком хрупко, и могло разрушиться окончательно от любой мелочи. Уснуть у него вряд ли получится. Утром он должен был встать раньше, чтобы не маячить перед Микасой, так еще и предстояло разобраться с отпуском. Если из-за всего этого его уволят… Да и черт с ним. Найдет другую клинику. Сейчас это вдруг перестало быть главным в жизни.       Как бы он ни старался, встать раньше у него не получилось. Микаса расчесывала влажные волосы у зеркала, уже одетая в джинсовую юбку и тот же топик, что был вчера. Заметив, что Эрен проснулся, она тихо сказала:       — Я уволилась.       — Наверное, правильно, — протянул он, потирая глаза, борясь с зевотой. Большая часть ночи без сна и нагруженный переживаниями день четко отпечатались на его лице. — Я проспал, кажется… Без будильника все же вставать не умею. Сегодня Гриши не будет. До следующего утра. Как и обещал. И меня тоже, — добавил он уже смурнее.       Поднявшись с кровати, Йегер решил не мозолить Микасе лишний раз глаза, сразу направляясь к балконной двери.       Микаса ничего ему не ответила. Лишь продолжила расчесывать волосы, старательно притворяясь, что это занимает все ее внимание. Сегодня день был спокоен, однако никакой положительной динамики у матери не наблюдалось. Приступов не было, но живот постоянно болел. Обезболивающие плохо помогали, из-за чего Анна ворочалась в кровати, пока спала. Она почти не ела, и поэтому пришлось ставить дополнительные капельницы.       Под вечер Микаса не выдержала, купила в магазине пачку сигарет и скурила несколько на парковке больницы. Плевать на то, что думают проходящие мимо люди, и смотрят осуждающе. Если бы она это не сделала, ее голову бы просто расплавил накал стресса.       Дом пустовал до самого утра, как и обещал Эрен. Только работающие кондиционеры в некоторых комнатах и шум океана из открытых окон в других. Таким тихим это место было практически и не застать. Все словно остановилось без хозяина, замерло в ожидании.       Но дом откликнулся, когда с первыми лучами солнца открылась дверь. Эрен вернулся один, не став спорить с Гришей, решившим остаться ночевать в своем кабинете. Пришлось знатно повозиться с бумагами, подсказать в некоторых делах… Ссылаясь на ответную благодарность за организацию помолвки с Рейчел. Эрен играл послушного, хоть от этого и тошнило. Радовало, что отпуск ему все же оформили, хоть и нехотя. Наверняка он потеряет некоторых клиентов… Еще недавно он сделал бы все, чтобы избежать такого исхода, но сейчас ему было абсолютно плевать.       Ложиться спать уже не было никакого смысла. Приняв душ, наспех перекусив, он уселся на диван в гостиной, переключая каналы на телевизоре, не находя, за что можно зацепиться. Он обещал поехать в больницу с Микасой, и теперь осталось ее дождаться. Когда же она наконец спустилась, Эрен потер глаза, поднимаясь с дивана, и выключил телевизор.       — Ты его там наручниками случаем не приковал? — Микаса выгнула бровь, спускаясь вниз с какой-то тканевой сумкой. — Иначе не объяснить такое долгое отсутствие занозы в моей заднице.       — Нет, я просто помог ему с архивом и отчетами. Такое бывает… Никогда. Поэтому он и не смог отказаться. — Пожав плечами, Эрен прихватил все нужное и на выходе повернулся к Аккерман. — Давай все же на моей?       — Боишься, что мы снова поругаемся, и тебе опять придется идти домой пешком? — хмыкнула она. — Хорошо. Поехали.       — Я не стану ругаться. Потому что не хочу. — Стоило Микасе приблизиться, Йегер едва не чихнул, поморщившись. Знакомый запах гари, чего-то жженого и табака заставил сделать шаг назад скорее неосознанно, чем из-за собственного желания. Но Эрен промолчал, оставив без комментария.       — Прости, но вкусные духи сегодня тоже в отпуске. — Рассмеялась она, нарочно подходя ближе. — А что не так? Тебе что-то не нравится, дорогой?       — Нормально все. — Отвернувшись, Эрен все же закашлялся, закрывая дом, и сразу направился к своей машине. Возле нее он взглянул на Микасу, но попросил: — Только не в салоне. И не при мне. Это как… Если я скормлю тебе яблочное пюре. Почти.       — Знаешь, пюре из яблок — это меньшая гадость, которая произошла бы со мной за эту неделю. — Микаса едко ухмыльнулась, сразу же садясь в салон. — Меня не волнуют твои нежные чувства по поводу того, как я снимаю стресс. И в машине курить не стану, я не идиотка.       — Я не пытался запрещать тебе курить, — произнес Эрен спокойно, сразу трогаясь с места. — Если ты считаешь, что это тебе помогает… Твое решение. И о моих чувствах тоже можешь не заботиться. Это только моя проблема.       Плотно сжав губы, Йегер в этот раз вел автомобиль упрямо, жестко, внимательно следя за всем на дороге. Казалось, что эта концентрация на посторонних вещах внесет хоть что-то верное в его решения.       — Я зайду сегодня к доктору. Посидишь в палате? Предупреждаю, это не особо приятно будет.       — Посижу. — Он согласился без раздумий. — Если что потребуется, тоже сделаю. Не переживай, я помогу.       — Мгм. — Микаса кивнула, замечая, что до этого грызла кожу на пальце. — Я не думаю, что говорить мы будем долго. Я уже знаю, что они скажут.       — Все нормально. — Взглянув на Микасу, Эрен почесал нервно свой лоб и достал из кармана вишневые жевательные конфеты. Сразу всунув ей их в руку, он добавил скорости, насколько мог, чтобы как можно скорее добраться до больницы.       Микаса закатила глаза, начиная рассасывать конфету.       — Слушай, — вдруг начала Микаса, останавливаясь в холле больницы. — Может, лучше со мной пойдешь?       — Мика. — Он изменился в лице, став более мягким. — Это твоя мама. Ты чего боишься, что я что-то не то увижу? Я прекрасно понимаю, что могу увидеть, но она все равно твоя мама. Иди спокойно, я справлюсь. Если что, позвоню тебе, если не смогу разобраться. Ты все равно ее знаешь лучше меня. Или, если хочешь, навещу ее, а потом приду к тебе.       — Я… Ладно. Как хочешь. — Отмахнулась Микаса, направляясь в сторону кабинета главного врача.       Динамики не было, все понимали, к чему вело состояние миссис Аккерман. Но озвучивать варианты исхода событий выпало лечащему доктору именно сейчас. Эрен зашел ровно в момент, когда он собирался это сделать, уже успев хоть как-то подготовить Микасу. Впечатление от вида ее матери было удручающее, и Йегер, сев рядом, сжал крепко руку Аккерман, понимая, о чем именно сейчас должна будет пойти речь.       — Вы поймите, мы пытались. Уже очень долго. Что мы только не пробовали... — Врач устало снял свои очки, вздыхая. — Ваша мать год назад написала заявление, которое разрешает нам в случае долгого отсутствия позитивной динамики предложить вам варианты эвтаназии. Вы понимаете?       — Понимаю, — безэмоционально сказала она. Пластырь на руке показывал то, что ей уже прокапали успокоительное.       — Мы провели четыре операции. Достаточно серьезных и сложных. Но и они не помогли. Тогда мы пробовали экспериментальное лечение. Поймите, миссис… Мисс Аккерман, Закклай мой друг, и лично контролировал лечение. Мы боролись до последнего, и даже сейчас коллеги спорят о данном решении. Но решать не нам, заявление было задокументировано. Из-за чего заставлять пациента так долго страдать становится неэтично. Мы не можем провести сейчас операцию, потому, что делать это больше не на чем. Слишком быстро метастазы перебрались в печень, почки. Ты и сама понимаешь это. Ты видела все сама. На моей памяти это один из самых агрессивных случаев заболевания. Мы бы смогли что-то сделать, обратись она в больницу хотя бы на год раньше.       Было видно, что доктор выдавливал слова из себя. Тяжело было признать, что они так и не смогли сделать хоть что-нибудь при всей их высокой квалификации.       — Я понимаю, мистер Декарт. — Микаса тяжело вздохнула и облизнула сухие губы. — И как это будет?       — Мы дождемся более-менее адекватного состояния, как и хотела Ваша мать. И введем ей препарат. — Доктор нервно протирал очки тряпочкой. — Несколько дней назад она спрашивала, возможно ли провести эвтаназию сейчас. Да, это тяжело для Вас. Но Ваша мать выбрала тихо уйти из жизни. В четверг, то есть завтра, будет финальное обсуждение, и, скорее всего, мы проведем эту процедуру в пятницу утром. Сегодня я дам Вам с собой одни успокоительные, пейте их каждые пять часов. Я бы сказал, что Ваше состояние не особо стабильно, из-за чего настоятельно советую так же посетить нашего психолога.       Микаса взяла из его рук упаковку и мысленно зачитала пометку внизу «сильный транквилизатор, не принимать без рекомендации врача».       — Я проконтролирую, побуду рядом. И до психолога тоже помогу дойти. — Эрен старался выглядеть сильнее, чем был сейчас на самом деле. Повернувшись к Аккерман, он сглотнул и коснулся ее плеча. — Можем остаться с ней до вечера. Хочешь? Или отвезу тебя домой.       — Я останусь. — Микаса поднялась, и доктор поднялся вслед за ней. — Как долго будет еще действовать капельница?       — Еще несколько часов, — заверил доктор. — К вам зайдет медсестра, если что.       В такой ситуации никто бы не стал обманывать и пытаться все ухудшить, ускорить… Поэтому и Эрен не нашел ни одной причины усомниться в словах доктора. Он шел рядом с Микасой, но выдерживал расстояние. Он не был всесильным, и сейчас даже успел пожалеть, что отказался учиться на более значимую специальность, остановившись на прибыльной.       Микаса молча сидела в палате, всматриваясь в одну точку несколько часов. Ближе к четырем в комнату вошла медсестра, которая поставила ей новую капельницу, а затем проверила миссис Аккерман. Препарат усыплял ее, из-за чего Микаса прижалась лбом к спинке кресла, засыпая.       Время ползло крайне медленно. Эрен иногда выходил, чтобы выпить воды, но тут же возвращался в палату. Когда миссис Аккерман приходила в себя, Эрен обязательно подходил к ней, держал за руку. Он словно встал на автоматический режим, делая то, что от него требовалось. Что было лучше: находиться с мамой до последнего, видеть и понимать, что ей осталось недолго? Или же узнать все по факту? Эрен не видел ответ на этот вопрос. Когда уже время для посещений закончилось, всех попросили покинуть палаты, то Эрен поднял на руки спящую Микасу, чтобы отнести ее к машине. В салоне он устало прижался лбом к рулю, дыша редко, медленно. Будто любая спешка сорвет его эмоции вновь.       — Как думаешь, насколько все это правильно? — тихо спросила Микаса, вырисовывая на стекле узоры.       — Я… — Эрен выпрямился и спешно опустил очки на нос. — Наверное, я бы не хотел, чтобы те, кому я дорог, смотрели, как я мучаюсь. Не знаю. С другой стороны — отпускать людей больно. Но тут ведь уже нет вариантов… Мне не досталось никакого выбора в свое время, Микаса.       Эрен, приподняв очки, сжал переносицу и приложил ладонь к своей голове.       — Наверное, я бы убила себя еще раньше, — уверенно сказала она. — Я бы не смогла терпеть такое так долго.       — С тобой все будет в порядке, не думай о таком. Ладно, поехали. Глаза закрываются. — Он зевнул в кулак, отвернувшись. — Останусь сегодня у тебя. Если не против, конечно.       — Тесты показывали, что предрасположенность у меня есть. Так что я бы не стала зарекаться. — Микаса пожала плечами. — Странно так, из-за этой капельницы я такая спокойная, когда через несколько дней произойдет это. Наверное, я должна была бы разрываться от слез сейчас. Умолять врачей найти способ, отговаривать. Но я просто устала. Никому не пожелаю так болеть.       — Хватит. Ты не заболеешь. — Сонливость как рукой сняло. Эрен нервно обрабатывал услышанную информацию. — Будешь проходить регулярные обследования. Все лечится на ранней стадии. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Нет. Это будут лучшие доктора, и они успеют все выявить, если что. Да что вообще я говорю?! Ничего они у тебя не найдут. Потому… Потому что я сказал так. Предрасположенность — не диагноз.       Он замолчал, угрюмо смотря на чуть подрагивающие пальцы. Нервы сдавали, но показывать это было нельзя, поэтому, крепко сжав руль, Эрен направил неторопливо машину в сторону дома.       — Любой человек, который любит, волновался бы, истерил… — Он произнес это по-своему. В том, что Микаса любила свою мать — никаких сомнений. А он сам? Может, это были остатки детского страха остаться наедине с отцом?       — Да уж, неделя точно не задалась. — Микаса сжала переносицу, выдыхая. — Еще и с этим придурком говорить об этом…       — Я скажу ему. — Эрен оборвал мысль. Это было бы максимально странно. — Да, придется тебе самой… Но я уверен, что он донимать не станет. Ляпнет что-нибудь про соболезнования и постарается отстраниться. Он терпеть не может слезы и возиться с чужими переживаниями. Когда мама… Когда умерла мама, он даже не сам сообщил мне. И на следующий день уже ругался с Мартой, работал… Как и всегда. Ему не будет до всего этого дела. Главное, чтобы его не трогали.       Руль скрипел под пальцами, Эрен чуть не напортачил с манёвром, поэтому сбавил скорость, стараясь быть внимательнее.       — И славно. Пусть и дальше будет бесчувственным чурбаном. Я бы не выдержала его рядом с собой сейчас. — Микаса сморщилась. — Не понимаю, как он вообще женился на твоей матери.       — Я сам задавался этим вопросом. Она всегда говорила, что любила. Отец — они были созданы друг для друга. Может, она действительно его полюбила за что-то… Ведь не может быть в человеке все так плохо? Или мне так хочется думать. Я ведь все-таки его сын. Значит, теоретически способен был перенять от него достаточно много всего. — Пробок не было, машина ехала быстро, приближаясь к нужному съезду. Обычно Эрен не любил трассу, слишком шумно, но сегодня хотелось скорее оказаться дома. — Твоя мама поступила умно, что растила тебя сама.       — Поверь, его не за что любить, — твердо сказала она. — Более душного, злого и безразличного человека не найти. Возможно, там было что-то иное. Нам уже не узнать.       — Я только знаю, что мама и до отца была при деньгах. Из хорошей семьи. И сферы не пересекались. Поэтому это не был брак по расчету. Да и общались они достаточно долго до свадьбы. — Эрен задумчиво постукивал по рулю, покусывая изредка губы. — А еще говорила, что никогда нельзя обижать влюбленных девушек.       — Я, пожалуй, никак не буду это комментировать. — Микаса отвернулась от него, поджимая губы. — Да уже и не важно, знаешь ли.