«Там кто-то есть…»
Она прекрасно помнила, куда вела эта комната и для чего та предназначалась, но ей стало очень интересно, кого же там держат. Она открыла увесистую дверь и сморщила нос от ужасной вони — пахло хуже чем в морге. — Темно то как, — наощупь брюнетка нашла выключатель и зажегся свет — сразу же вспомнились те дни, когда их пытали с Колей — похожая атмосферка. — П-пить… — слышит та знакомый голос и делает шаг вперёд, натыкаясь на глаза, которые уже долгие годы преследовали её в жутких кошмарах. — Бог Ты мой, кого я вижу! — с жуткой неприязнью в голосе сказала женщина, присев напротив прикованного Виктора, — Как самочувствие? Ничего не болит? А то чёт ты совсем кислый, дружок.Кристина язвила, язвила так же, как и он тогда
Она была до одури счастлива, что этот жесткой подонок теперь был на её месте. Да и смотрела темноволосая на него без капли жалости — ни малейшего сострадания к сводному брату своего мужа она не чувствовала. — Мр-разь тупоголовая, — Кристинка только засмеялась тихо, даже находясь в таком беспомощном состоянии, он вместо того, чтобы умолять о прощении, хамит, — Ч-чё уставилась, а? В-воды д-дай! — А, ты пить хочешь? Так я принесла, смотри, какое хорошенькое! Тёплое! — налив себе чайку из термоса говорит брюнетка, а потом жадно пьёт, издеваясь над этим ублюдком так же, как и он когда-то издевался над ней, — Смотри, у меня и бутерброды свежие есть, не хочешь? Знаю ведь, что хочешь! Вот выдержишь… Мм… Сколько ты тогда говорил? Сорок? Да! Выдержишь сорок ударов плёткой и покушаешь, как тебе уговор? — С-сука злопамятная, — зашипел бандит и хотел плюнуть ей в лицо, но Кристинка не растерялась и метко шибанула его термосом по челюсти, — Аааа! Да шо ж т-ты делаешь, ш-шалава?! — Умолкни, — голубоглазая схватила того за шею левой рукой и сжала со всей силы, пережимая сонные артерии и глотку, заставляя того давиться от нехватки воздуха так же, как когда-то и он, издеваясь, сжимал атласной лентой её тонкую шею, заставляя терять сознание из-за гипоксии, — Я ведь говорила тебе тогда, что возмездие настигает всех. Всех, без исключения. Даже таких, как ты. Ты мне ответишь за то, что сделал с моим мужем и с моим ребёнком! — Д-душы! Д-душы, Кристинка, кха-кха! Д-давай! — подбадривал он жену своего брата, ведь полагал, что лучше уже скончаться, чем терпеть те пытки. Но он ещё даже не догадывался, какой ящик Пандоры ждал его впереди — охрана Арестовича — это только цветочки, а вот когда Хамелеон на ноги встанет начнутся и ягодки, и косточки, тот обязательно с ним погутарит.Только уже по крупному и по взрослому.
— Э-нэ, дружок, ты так просто не сдохнешь. Мой муж устроит тебе настоящее пыточное сафари за то, что ты сделал с нашей семьёй. Я, пожалуй, начну прямо сейчас. Ты хотел пить, да? Вот твой чай, сволочь, — она плеснула кипятком прямо в его избитую рожу, от чего ссадины стали просто гореть адским огнём и Виктор зарычал на всё помещение. — К-крашенная сука-а-а! — А это тебе за то, что ты сделал с Колей, ублюдок, — тонкая рука потянулась к маленькой банке с кислотой, что тут же пролилась на сморщенную кожу шеи, которая мгновенно окрасилась в бордовый цвет, некротизируясь, — Ну, а за меня тебе уже и так Бог отомстил. Постой, забыла, вот это ещё за сына, — голубоглазая со всей силы заехала тому в пах. Витя пищал, как резанная свинья, от боли и жгучих ощущений, что казалось сведут с ума, он пытался вырвать руки-ноги, но ничего не получалось — с прострелянными коленями далеко не убежишь, а с пробитыми ножами ладонями сильно не подерёшься. — Шо ты, с-сука, думаешь, в-вернула всё назад, д-да? Да Коля т-тебя ненавидит! И ч-чувств у него к т-тебе нет никаких, после т-того, как ты п-подо мной была, стерва! Он т-тебя п-при себе оставил т-только из-за жалости, ш-шалава ты такая д-дерзкая! Ведь т-ты же п-помнишь — за измену он не п-прощает! — брюнетка запнулась, от чего-то слова бандита засели прочно в голове, больно раня своими острыми концами. — Ч-что ты можешь знать о л-любви и п-прощении? — Шо, д-девочка, дрожишь? Дрожишь, потому что п-понимаешь, что это п-правда! Помоги мне отсюда с-свалить и заживём с т-тобой, как в сказке! К-клянусь, всё что зах-хочешь для тебя сделаю, только п-помоги! Ты же ни Коле, ни Лёшке не н-нужна. Лёха так вообще т-тебя после в-всей этой ж-жути терпеть не может… «Кристина, закрой уши и не слушай! Нельзя! Он манипулирует тобой! Он специально так говорит, чтобы ты начала сомневаться, чтобы ты пошла у него на поводу!» — Помочь тебе, говоришь? — вдруг переспросила голубоглазая, а затем заметила большущий молоток, находившийся совсем недалеко, на столе, и взяла его в руки. Витя уже обрадовался, что та сейчас ударит по цепям, что его сковывали и освободит его, но Кристинка только подошла, протянула руку вперёд и бросила молот прямо ему на ногу, от чего тот громко завыл. — Я тебе оставлю поесть. Думаю, тебе и этого достаточно, — она специально открыла судочки и положила совсем рядом, чтобы тот не мог дотянуться и ощущал только запах, — А прости, ты ведь ещё немного чайку хочешь, правда? — и снова она плескает в его наглую морду кипятком, а потом и на руки, что были пробиты Колькиными ножами, — Счастливо оставаться. Кристина слышит, как тот стонет от боли и проклинает её, шипя сквозь зубы, и лишь тихо хмыкает, уходя оттуда, запирая за собой дверь. Она притуляется к ней спиной, пытаясь восстановить сбившееся дыхание — паническая атака, будь та не ладна, подкрадывалась к ней всё ближе и ближе, но голубоглазая собрала себя в последний момент, впившись ногтями в свою ладонь. «Нет. Это не то, что мне нужно. Никаких страхов, никакой паники: все, кто испортил мне жизнь — наказаны, все, кто вгонял в страх — обезврежены, все, кто издевался — испытают ту же боль! Я в безопасности. Я дома. Я с Колей. Я с Лёшей. Тут целый двор напичкан головорезами, со мной ничего не случится… Нельзя-нельзя. Нельзя бояться. Вот, надо пойти и новые бутерброды сделать моим мальчикам, а Михасику взять травяной, успокоительный чаёк и что-то сладенькое… Нельзя обращать внимание на слова этого ублюдка. Это всё не правда. Или же… » Осадок, после тех слов, остался внушительный - женщина всерьёз задумалась над тем, что действительно на самом деле может думать о ней Николай. — Ва-ай! А ти ше хто такий? — вскрикнула мама Алексея, когда выбралась снова на улицу, завидев Андрея. — Эм… Извините, если напугал… Я Дона ищу. Дело к нему есть. — А так ты же этот, — щелкала пальцами голубоглазая, дабы вспомнить кличку помощника своего сынули, — Алмазный. Кушать не хочешь? — Нет, спасибо. Кристина Алексеевна, вам лучше пройти в дом, на улице холодно и снег идёт, вы слишком легко одеты, — Ермак уже хотел стянуть с себя куртку, дабы её надеть на маму своего хозяина, но та резко отошла от него и замотала головой. — Я твои намерения понимаю, ты хочешь, чтобы я не замёрзла, но если это всё увидит Коля, он тебе глаза вырвет и мне, наверное, тоже, — телохранитель громко расхохотался, а потом добавил: — Я почти окольцован, Кристина Алексеевна, но спасибо за предупреждение, Николаю Сергеевичу об этом доложу. И всё же, не стойте тут — холодно. Алмазный пропускает женщину и та, благодарно кивнув, быстро оттуда побежала в дом. Мужчина же направился вниз в тир и нашёл там Алексея, что всё ещё беседовал со своим отцом, параллельно играя с ним в карты на старой, потрёпанной колоде, на желания! — Сына, две шестёрки на пагоны! — хихикнул Вельзевул, выиграв в «дурака» у своего сорванца, Лёша же лишь хитро усмехнулся — специально поддался папе, имея пол колоды козырей. — Ладно, па. Загадывай желание. — Хочу, чтобы ты почаще улыбался, Люцифер, — подмигнул ему киллер, а тот действительно улыбнулся — так как когда-то давно — своей милой слегка наивной улыбкой, — Какой же ты красивый, Лёшик. — Весь в тебя. — Кхм, добрый вечер. — Добрый-добрый, — в унисон поздоровались Арестовичи, — Ты как? — Нормально, Марсик обработал все ранки-царапинки, так что всё пучком. Есть одна новость. — Ну? — спросил кареглазый, уже предчувствуя какую-то херню, Алмазный склонился и шепнул ему на ухо: «Феникса завалили на зоне, вчера ночью. А Бульдог вышел на волю несколько недель назад… Поговаривают, собирается вам мстить.» — А разве… Разве Святика не должны были грохнуть? Я чёт о его существовании вообще в последние годы стал забывать. Шо и шавок своих опять в один пакет собрал? «Да. Сегодня была проверка, заходили менты на фирму, уж очень сильно их интересовала вся бухгалтерия.» — Тц, почему сразу не сказал?! — Вы были заняты, не хотел вас тревожить. — Па, мне надо отойти. — А что случилось-то? — Ничего серьёзного, — но по тому, как Люцифер задёргался и убежал с тира, Коля понял, что что-то не так, у него было плоховатое предчувствие, но в конце концов, кому, как не ему, знать, что после окончания черной полосы всегда наступает новая тьма? Он метнул в последний раз нож — точно в 10-ку и подошёл к Михасю, что тихо спал, свернувшись калачиком на диване, взял его на руки и понёс домой, по дороге заметив следы тонкой ступни 36-го размера, а вот такого Николай не одобряет — не чего его жене здесь блуждать. — Коль, а куда поехал Лёша так поздно? — после того, как тот уложил Михасика в спальне, спросила брюнетка. — На работу, а куда он ещё может ездить? — дабы соскочить с этой темы, говорит тот, он как-нибудь сам потом разузнает, что по чём и что к чему, не оставлять же сынулю в беде? — М, ясно, — протянула та, а потом вдруг поднялась с дивана и хотела уйти, но Вельзевул схватил её за руку. — Ты знаешь, как я не люблю самодеятельность, особенно за своей спиной? — З-знаю… — Надеюсь это было в последний раз, — Арестович-старший ждал, что та наязвит ему или хотя бы пригрозит чем-то из кухонных принадлежностей, но женщина, вырвав свою ладонь, просто ушла, нет, даже не так, сиганула в свою комнату, что была в самом конце дома, и больше этим вечером оттуда не показывалась, — Ну и что это такое? Кристина заперла дверь на защёлку, села за свой столик и вытащила белый листок, деля его на три колонки с помощью ручки. Она выписывала все свои мысли, страхи, сомнения, прошлые воспоминания на бумагу, пытаясь так избавиться от негатива, что скопился внутри.И вдруг ей вспомнился мальчик,
что тогда много раз помогал ей с Вельзевулом.
Правда, единственное, что голубоглазая помнит, так это то, что его звали Квіткой. Но этот Квітка тогда в том жутком притоне спасал их с Николаем всем чем мог. Хотелось неимоверно отблагодарить его, хоть та и понимала, что скорее всего тот мальчик до сих пор считается пропавшим без вести и никогда уже не найдётся. — Интересно, как сложилась его жизнь? Да и выжил ли он вообще? *** Цветаков нервно постукивал ручкой по столу. В кабинете его шефа сейчас находилась Вероника Потоцкая — известная фотомодель, которую тот разве что не боготворил. Парень помнил слова Гриши, брошенные ему когда-то давным-давно:«Если бы она не была замужем,
я б сделал её своей любовницей,
ну до чего же хороша!»
Ну, а Костик со своей худобой, неприметной одеждой и неброской внешностью вообще рядом не стоял… Ему безумно не нравились звуки издающиеся оттуда — громкий, смеющийся голос Фараона и её — такой шипучий, словно у змеи! Он вспомнил, что голубоглазый просил принести кофе, поэтому поспешил заварить две ароматные чашки капучино и тихо пошагал туда. Брюнет сегодня был настолько рассеян, что нечаянно запнулся и упал прямо на молодую девушку, которая громко запищала — кофе пролилось прямо на её платье от Версаче. — Вот ведь криворукий! Да ты хоть знаешь, сколько это платье стоит?! Хотя о чём это я? Гриш, тебе срочно надо поменять помощника, такая серая, неприметная мышь не должна быть с таким импозантным и красивым мужчиной, как ты! - Ника, вы не обожглись? Слова девушки больно вгрызлись в подсознание кареглазого и тот растерянно посмотрел на неё, но потом принялся бегло извинтятся да предлагать влажные салфетки, как вдруг услышал рассерженный голос: — Выйди. — Григорій Федерович? — Пошёл вон отсюда! — Иди-иди! — Извините, что так получилось. Он не специально… У нас дел невпроворот, переработал чуток парень, — говорил Фараон, закипая весь внутри от злости — ведь думал, что такой выкрутас тот инсценировал из-за ревности. Цветаков же испуганно вышел из кабинета, а затем вообще уехал домой к себе, в ту пыльную однушку, в которой всегда было холодно, одиноко и страшно. Но по-настоящему стало страшно, когда прошло два дня, а Подоляк ему ни не позвонил, ни не пытался разыскать — вообще ноль реакции.А ещё у него был день рождения…
И его снова никто не поздравил (впрочем, как и всегда), но парень надеялся, что этот станет особенным, что Гриша не забудет и им вместе удастся как-то красиво отметить… Однако, всё шло по тому же сценарию — Костик целый день прорыдал вместе с игрушечной собачкой в обнимку и во рту с миксом антидепрессантов, поскольку вывод напрашивался только один: «Ты ему просто не нужен!»«Он жалеет, что связался с таким, как ты!»
«Кто ты, а кто он? Ты его не достоин!» За это время у него было несколько припадков из-за ночных кошмаров, но последний, самый сильный, случился из-за выше перечисленных мыслей, потому что теперь своей жизни без Григория Федоровича он себе не представлял.Но и на сильно мил не будешь.
И парень это прекрасно понимал!
Пришел кареглазый на работу весь помятый, сонный и с каким-то нездоровым, землистым оттенком кожи лица, но Фараон даже не обратил на это внимания, ведь он был настолько взбешен на своего помощника (да и не только на него), что, казалось, сейчас начнёт молнии из глаз выпускать. — Явился не запылился! Ты вот мне скажи, у тебя какой-то особенный календарь? Или у тебя сутки измеряются в 72-часовом эквиваленте?! Где ты, блядь, шлялся?! Сорвал мне контракт с Потоцкой! Из-за твоего недочета вчера сделка с турками не состоялась, пришлось перенести встречу на следующий месяц! За что я плачу тебе деньги?! — Костя только нервно теребил края неприметного свитера, что нашел у себя дома и смотрел в пол, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы. — П-прости… Те. — «Простите»? Костя, мы с тобой не в детском саду и не в школе! Тут «извините-я-больше-так-не-буду» не прокатит! Сколько раз я просил не смешивать личную и рабочую жизнь? Думаешь, я не знаю, что ты Нику специально облил кофе?! Как ты только додумался до такого?! — Я не… Не п-правда! П-послушайте… — Я ничего, блядь, не хочу слушать. Если к двум часам дня у меня на столе не будут отчеты с синей папки, я тебя нахуй уволю. Время пошло! — П-понятно. Я… Я в-всё с-сделаю. Костя давно не был настолько напуган и, как на зло, ещё и таблетки закончились именно сегодня утром… Но ему ничего не оставалось, как ринутся к себе и начать всё заполнять — к обеду все отчеты были на столе у шефа, но ситуация не изменилась.Гриша вёл себя так же…
Он будто не замечал парня, а если тот пытался хоть как-то помириться, то все его попытки воспринимал в штики. Но больнее всего было из-за того, что мужчина даже не интересуется у него, где тот ночует и почему не приходит домой. Цветаков банально боялся возвращаться в ту квартиру, где они жили вместе, потому что ему казалось, что приедь он туда — двери останутся заперты и ему больше никто никогда не откроет… Тогда даже эта крохотная надежда на то, что они всё-таки ещё до сих пор вместе — рухнет. «Костя, уйди с глаз долой, не видишь, я занят!»«Ты ещё здесь? Иди встречай поставщиков!»
«Не нужен мне твой кофе, иди делом займись!»«Почему так поздно? Ты опоздал на пятнадцать минут.
Ещё одно опоздание и вычту из зарплаты.»
«Если ты ещё раз придёшь на работу в этом ужасе, заставлю ходить голишом, понял?» Цветаков не понимает, что случилось и от чего шеф настолько зол… Правда, он был таким строгим не только с ним — в модном доме все ходили по струнке и ровно в 9:00 были на рабочем месте. Подоляка старались избегать, потому что ты ему слово — он тебе десять матов — не в духе был шеф и всё тут…Всё это было связано с последним выкрутасом Михайлика,
что чуть не довёл своего дедушку до инфаркта.
Но спустя неделю Константин таки собрал всю свою храбрость в кулак и решился ехать домой. Уже было поздно, за двенадцать… Фараон лежал, отвернувшись, на своей половине кровати, а на тумбе стояла полупустая бутилка бренди и пустая пачка парламента. Он слышал, как тот наконец-то вернулся, но виду не подал, всё так же тихо сопя. Темноволосый же тихо зашёл, разделся, переодеваясь в забавную пижаму с енотами, и попытался беззвучно пристроится рядом. Мафиози слышит сбившееся дыхание, как у загнанной лани, однако всё равно не поворачивается к нему для того, чтобы хоть банально поздороваться.Но…
Он никогда не забудет это дрожащее «Г-гриш?» и подрагивающую, маленькую ладошку, что коснулась неуверенно его между лопаток и потом куда-то исчезла.А затем всхлипы
Тихие-тихие, едва уловимые, на той другой стороне кровати. Фараон чувствует себя последней скотиной — в конце концов Костиной вины в том, что Михась хотел покончить с собой нет, а он с ним так грубо. Подоляк после того случая с таблетками долго не мог придти в себя, первые дни он даже по несколько раз звонил Лёше, Михайлику, Коле, проверяя всё ли хорошо… Ведь каждий раз мороз по коже проходился, представь он на минуту, что мальчику таки удалось завершить начатое… Он догадывался, что этим всё может закончиться. Хамелеон был точно таким же и поступал так же. Сколько раз Гриша провёл под дверьми реанимации не сосчитать на пальцах — этот маленький придурок каждый раз умудрялся нажраться коктейля из таблеток, в надежде откинуться. А Михасик — это, как особенный лучик света в его жизни, маленький, хрупкий котёнок, которого хочется уберечь, которому хочется дать только всё самое лучшее. Грише все они одинаково дороги, что Миша, что Михась, что Костик, который, бедный, отдувался за всех, кто успел так потрепать черствую душу мафиози. Цветаков всегда был рядом, всегда терпел его выпади, в нужный момент отрезвляя, приводя в чувство за секунду… И только сейчас к Фараону доходит, что его помощник за недели этой катавасии ни разу не возразил ему, ни разу не защитил себя, испуганно таращясь на него и выполняя всё, чтобы тот не сказал.Это не похоже на обычного Костю, и мужчина это прекрасно понимает…
Во всяком случае пора успокоится и перестать так на него набрасываться. Он уже хотел поговорить с парнем, но Цветаков уснул, свернувшись калачиком, прижав обе руки к себе, с заплаканным личиком.«Маленький, прости… Что я, блядь, творю?»
И всё меняется, после того, когда к ним в гости по случайности наведался Коля…
*** — Мммм!!! Ну надоїло! Ну чому я, студент-медик, маю вчити ті диференціальні рівняння і ту тупу фізику?! Аааа! — кричал Михась на всю комнату, разве что, не пиная учебник, — І білетів не дали! Завдань двісті сорок вісім! А це вже завтра-а-а-а!!! — Лапа, тише ты! Чего кипишуешь? Шас мы всё порешаем! - говорил Алексей, который валялся на мягкой кровати своего любимого, обдумывая, как скрыть все важные бумаги от посторонних глаз у себя на работе. — Господи, да что решать, я большую половину физики прогулял, а папа тогда договорился, чтобы мне все «nb» просто так закрыли… Ох, говорил же он мне, чтобы я не прогуливал! Лёша, папа будет точно расстроен, если я получу тройку, а то и неуд… — Так-с, будем спасать мою малышку, — поднимаясь с постели, говорит Арестович и начинает копошиться в ящичках своей любимой жены. — Лёша, если ты профессор по мед-физике, тогда ты, возможно, меня спасёшь. — Не обязательно быть профессором, чтобы получить 5-ку. Вопросы у кого-то есть расписаны? — Да, есть. Вот, — открывая пдф-файл на айфоне, говорит Подоляк. — Скидывай на макбук. Подключи принтер, детка. Миша делал всё так, как ему велел Люцифер и сам наблюдал за его действиями. Тот конвертировал файл в нужный формат, в ворде максимально уменьшил шрифт, разделил написанное на три колонки и нажал на «Друк». — А шо це буде? — Увидишь, солнышко. Бери ножницы и ищи скрепки, угу? — Угу, — кивнул парень. Через час шпаргалки, в виде маленьких прямоугольничков, были скреплены разноцветными скрепками и разложены в 5 рядов. Михайлик до сих пор не понимал к чему всё это, а потом Арестович стал ему разъяснять, но мальчик воспротивился: — Но это ведь не честно! Я так не могу… А вдруг меня поймают и поставят неуд? Я не хочу, чтобы над моим папой смеялись и говорили, что его сын — неуч! — Эй, малыш, ты смеёшься? Ты что, никогда не пользовался шпорами? Но, как у тебя тогда вся эта хрень в голове укладывается? — Не знаю, оно само как-то, но признаюсь честно — это всё учить очень сложно и запоминается действительно тяжело… А постоянно бегать к папе, чтобы он разъяснил, тоже как-то не комильфо. Не хочу выглядеть в его глазах глупым. — Михасик, только один раз и всё, м? Хамелеон ничего не узнает, а когда ты получишь 5-чку, вообще запрыгает, как попрыгунчик от радости! — Михасю не оставалось ничего, кроме, как согласиться. Вечером они спустились поужинать — Жанночка приготовила вкуснейшую картошечку фри, запеканку сырную с овощами и куриную грудку запекла в духовке. Правда за столом сидели разве что Коля, Лёша и Михайлик. — А где мама-Кристина? — У себя, наверное, — демонстративно копошась вилкой в овощах, говорил непринуждённо Арестович-старший, ведь сам толком не понимал, что происходит с его женой — та уже третью ночь ночует там у себя, в своей той крохотной комнатушке. — Па, у вас точно всё нормально? Просто на маму это совсем непохоже… — Что непохоже? — нарисовалась брюнетка, в обнимку с плюшевой подушкой-смайликом, — Приятного аппетита, — все синхронно поблагодарили её. — Ты сама чего не ешь? Садись рядом, я тебя покормлю, м? — предложил Николай, но та только покачала отрицательно головой и сказала, что ей надо готовиться к завтрашнему занятию по психологии, — Если ты пятнадцать минут посидишь рядом, ничего с твоей психологией не случится. — Я не хочу, — сказала голубоглазая и хотела уже уходить, но мужчина упрямо взял её за руку и одним махом усадил к себе на колени. — Вот так получше, моя кошечка, открывай-ка ротик, «а-а-а», — мафиози кормит свою жену из рук, а та только смущённо жуёт, пряча глаза. Позже Кристина ушла, пожелав всем доброй ночи. Коля только растерянно смотрел ей вслед, не понимая, что происходит, копошась в памяти, чем же он мог её обидеть или задеть. Михась с Лёшей только пожали плечами и пошли спать. На утро они быстренько умылись, позавтракали и пошли к машине — Алексей хотел сам отвезти свою зайку на экзамен. Он видел, как тот волнуется, что спалится, что ничего не выйдет, что всё пойдёт через Ж. — Всё будет хорошо, мой маленький. Ты же у меня сильный, правда, мой ангел? — ласково касаясь круглого личка Подоляка, шепчет мафиози и целует его нежно в лоб, — Я люблю тебя и я в тебя верю, котёнок. — Спасибо, Люцифер. Что бы я без тебя делал? — На то я и есть твой муж, чтобы спасать тебя, моя мишка. Ну всё, нету времени на сантименты, вытаскивай наши заготовочки, будем тебя снаряжать, — Алексей планировал понабивать студенту карманы джинс, а так же ремень шпаргалками и спрятать всё под длинным вязанным свитерком, но… — Льошенька… Я… Я на столі їх залишив! Я сумку не ту взяв! Шо тепер робити?! — запаниковал кареглазый, а Дон стал быстренько думать, как поступать. Вернуться назад не вариант — они опоздают. Алмазный пока разберётся в записях и медицинском бардаке его солнышка, то они тут так до весны досидят… Он бросает взгляд на бардачок и ищет там одну вещицу. — Малыш, у меня есть ещё одна идейка, — доставая беспроводные наушники, говорит тот. — Что? Не… Это точно не вариант. — Вариант! Смотри, вы же при параде все экзы сдаёте? Халатики-шапочки? Вот, ты один в левое ушко засунешь и прикроешь шапочкой. А я все вопросы тебе надиктую. — Но у тебя же работа… — Чёрт с той работой! Мне тебе помочь надо. Смотри, телефончик вот сюда положишь — за пряжкой ремня, она металлическая, так что, когда будут проверять и запикает, покажешь ремень, вывернешь карманы, мол телефона у тебя нет. Я позвоню тебе ровно в 9-ть, наушники сенсорные - нажмёшь (сделай вид, что почесалось ушко) и примешь звонок — надиктуешь мне задания. По одному, хорошо, детка? — Господи, ну почему я такое тупое создание? — Мише было очень стыдно из-за всего этого. — Чшшш, всё будет пучком. Маленький, в жизни всякое случается. Ты ведь пришёл мне на помощь, помнишь? — вдруг обнял Михасю тот, а потом поцеловал в макушку, — Всё будет хорошо детка, соберись. Ещё чуточку и мы на море поедем, м? Этот экзамен, потом мед-биология, которую ты всю знаешь вдоль и поперёк и каникулы! Михась кивнул, чмокнул Лёшу в щеку и побежал в корпус. Там он бегло поздоровался с Виталиком, что был весь окрылён и почему-то в вязанной толстовке, что прикрывала шею. Когда тот склонил чуть голову набок, Подоляк про себя отменил там целую кучку засосов. — Витася, ты готов? — Да не особо, во - все карманы в шпорах. Только цссс! Мне Давид помог их сделать. — Давид? — удивился Михайлик, — Не знал, что вы так дружны, — Ким вдруг отвёл взгляд в сторону и почему-то немножко покраснел, — Витась? — Чего? Ай, Подоляк, ты лучше иди дозубривай вопросы, святоша наша маленькая, не то пендюлей от Михаила Григорьевича получишь! — Кто бы говорил? Александр Викторович свой ремень ещё не стёр о твою тощую задницу? — поддел его Михася и они в шутку стали цапаться, — А-ха-ха, ну всё Витась! На нас уже люди смотрят! — И то верно, кстати, как папа? Ему уже лучше? — Да. Намного лучше, спасибо. — Вот и отлично. Идём-ка. Надо занять средние ряды, чтобы мы сильно внимания не привлекали, — хватает его за запястье брюнет и тащит в полупустую аудиторию, — Кстати, Давид в Китай поехал на какую-то конференцию! Он обещал, что привезёт оттуда чего-то хорошенького. Может, ты чего хочешь? — Хочу сдать эту хрень, — устало плюхаясь на скамью, говорит парень, — Слыхал-слыхал, там какие-то новые методы обезболивания будут обговаривать. Это полезная штука. — Доброго дня, шановні студенти! Прошу всіх застібнути халати. Металошукача сьогодні не буде, сподіваюсь на вашу доброчесність. Ви ж у мене порядні дітки? — говорил старый профессор, — О! Пане Подоляк, невже ви знайшли час з’явитися на екзамен? Приємно вражений, — «укусил» студента преподователь, Михась же стыдливо опустил глаза и промолчал, мысленно обещая себе, что больше никогда не станет так прогуливать учёбу. Им раздали билеты и Михайлик с ужасом осознал, что ни единого вопроса не знает — ему попались как раз те, с самого конца. Наушник тихо пикает, оповещая о входящем звонке, он тут же принимает вызов. — Лёша, это фиаско… — прошептал мальчик. «Не дрейф! Прорвёмся. Первый вопрос?» — Рівняння Хіла, потужність одно… «Знайшов! Це рівняння м’язового скорочення. Воно виражає зміну швидкості скорочення м’яза залежно від навантаження. ( P + а ) ( v + b ) = b ( P 0 + а ), де v — швидкість скорочення м’яза при наванта…» Михайлик быстренько строчил то, что диктовал ему его муж, волнение зашкаливало до предела. Но хитрый профессор не спускал с него глаз и таки заподозрил, что тот пишет надиктовку. — Подоляк — встати! — кареглазый тут же поднялся, — Ходи-но сюди. Сідай коло мене. Будеш усно здавати, розумник мій маленький. «Твою мать…» — слышит Михайлик голос Лёшки и таки шагает вниз к столу Аркадия Семёновича — другого выхода у него нет. — Кишеньки покажи, — брюнет выворачивает карманы, а тот только хмыкает, — Невже дійсно такий розумний, що так швидко строчеш? Зараз я тебе провірю, тягни білета. «Михайлик, тяни, я всем чем смогу помогу!» Миша тянется рукой к самому крайнему — билет №69 и с удивлением отмечает, что там именно все те вопросы, которые он успел выучить. Мальчик с вызовом посмотрел на своего преподавателя и стал на всё отвечать, ни разу не запнувшись, ни разу не остановившись. — Та не може такого бути! Як ти то все вивчив?! — удивлялся Зарецкий. — До мене будуть ще якісь запитання? — Давай сюди ту свою заліковку, на те своє «5» і йди звідси, щоб я тебе не бачив! Весь в свого таточка гордого! — сказал нервно тот, видя, как студент вздёрнул подбородок. — До побачення, Семен Аркадійович. — Аркадій Семенович я! Єх ти! Ну чисто Подоляк! Той таким же був, як вчився тут! Михайлик быстро оттуда выбежал, снимая халат, шапочку и пакуя их в свой рюкзачок и так же вынимая наушник. Он спустился вниз и пошагал к припаркованной иномарке своего мужа, который удивлённо сидел, смотря в одну точку. — Михасик, ты чё шаман какой или шайтан? — когда тот сел в машину, спросил Арестович. — Я просто Михайлик… — тихо сказал студент, а потом крепко обнял Дона, — Лёшенька, спасибо тебе за всё. Ты мне так помог, ты так волновался за меня, ты своим временем ради меня пожертвовал. — Маленький, да я даже не успел тебе ничем помочь! Ты там так урыл этого старпёра, что я тут, честно говоря, прифигел… — Не-а, без тебя ничего бы не вышло… Мы, когда вчера делали шпаргалки, я несколько вопросов успел запомнить и как раз именно они мне попались в том билете, что я вытащил рядом с преподом… — Всё, как ты хотел, честно заслуженная 5-ка, солнышко, с чем я тебя очень-очень сильно поздравляю. А сейчас… Михася, мне срочно надо на работу, посидишь у меня в кабинете? Обещаю тёплый кофеёк и просто отменные булочки с вишней. — С тобой куда угодно, любимый, — говорит Подоляк, а затем подаётся вперёд и робко целует своего мужа. Михайлик впервые чувствует себя настолько любимым, настолько важным, настолько нужным…А Люцифер горд за своего мальчика.
Сильный, упрямый, дерзкий котёнок,
который найдёт выход из любой ситуации.
*** Николай вот уже который час сидел в гостях у своего друга, вспоминая былые времена, разговаривая обо всём на свете, не замечая ничего во круг. Даже как-то не верилось, что они снова могут просто увидеть друг друга, по-дружески обнять и даже вместе пометать ножи да по мишеням пострелять. — Моя пантера со мной не разговаривает. Она даже спит в той своей коморке, а не со мной! — изливал душу своему другу мафиози, а тот только ел чёрный шоколад, пил крепкий кофе и докуривал 4-ю сигарету. — Это в её стиле. Накосячил? — Та нэ, вроде. Всё, как всегда. Не знаю, чё это на неё нашло. Мне уже и Лёха замечание делал, что мол мы с мамой какие-то не такие, как всегда. — Занятно… — Чёт ты сам без настроения, дружок. Всегда забываю спросить, ты женат? — хитро улыбнулся седоволосый. — Ага, девять раз… Но с последней ненадолго было, выносила мне мозги конкретно, да и сама была ещё той блядью. — А сейчас, что? — спросил мужчина, ведь помнил, как ему однажды Михась о каком-то Костике рассказывал. — Ничего, — пряча глаза, ответил Фараон, а потом снова потянулся рукой к плитке черного шоколада — он всегда его ел, когда жутко волновался — это Арестович-старший тоже помнил, — Чё смотришь? Сказал же тебе, что ничего! — Никогда не поверю, что у такого бабника, как ты, никого нету. Что и даже для перепихона? — Вельзевул, иди в задницу! — Та судя по моим скромным источникам, кажется, туда ходишь ты, — не выдержал седоволосый и расхохотался на всю комнату. — Ах ты ж! Смеяться надо мной вздумал? — с лёгкой обидой в голосе сказал тот, но вдруг совсем стих и добавил, — Мне вообще не до смеха. Коль, я такой засранец. Я так обидел его. — Таки «его», а не «её»? — всё не унимался мафиози. — Да, спидарасился! Ржи себе, сколько влезет! Люблю я его, понимаешь? А из-за последних событий нервы вообще сдали, и я так набросился на него, так накричал… Напугал его сильно, наверное. — Интересно, ради чего этот тепличный цветок согласился с тобой мутить? — Если ты намекаешь на то, что он ищет выгоду, поспешу тебя разочаровать — ты глубоко ошибаешься. Он банальный айфон от меня принять не захотел, сказал, шо это слишком дорого, ему и со своим хорошо. А там такая калымага устаревшая… — Если он такой невинный, то шо нашёл в таком, как ты? Ни ума, ни кра… Ай ладно, в красоте тебе не откажешь, но на счёт ума я бы воздержался… — всё шутил тот. — Спасибо, Коля, умеешь ты поддержать. — Всегда пожалуйста. Не дрейфь, перебеситься и сам придёт. Он же работает у тебя, нэ? Представляю я себе этого какого-нибудь слащавого блондинчика с перекачанной задницей, наколотыми губами и наивно распахнутыми глазами. — От нифига Костик не такой! Он обычний мальчик… — Вельзевул на это скептически выгнул бровь, — Та тут не в перебеситься дело. Он очень пугливый и такой… Он до конца всё в себе держать будет, да он заговорить со мной теперь даже боится. Я не знаю, что делать… Он уже столько раз пробовал помириться… Сегодня ночью вообще расплакался… — Фараон, притормози. Шо ты, не мужик? Пришёл, взял, зажал, помирились, подарок там скромный какой-то притащи, чтобы он уж наверняка принял. И всё. Давай, дуй в магазин и вперёд зоре на встречу! — Какое зажать? Ты что? Он не готов ещё… То есть… Блядь, у него там вообще прошлое хуёвое… Это долго рассказывать… — А, у вас платоническая любовь? Шо ж это за чудо в перьях, раз тебя на одних поцелуях и то, наверное, в щёчку, держит столько времени? Хоть покажешь мне его? — Не покажу, я — ревнивый! — Гриш, я — женатый человек! — Бляха муха… — прошептал себе под нос седоволосый, услышав возню в коридоре, — Вот теперь я точно его от тебя не спрячу. — Тц, шо ты морозишься? Не съем же я его. Давай, показывай уже свою принцесску. — Гриша, я дома, — послышался тонкий, уставший голосок, а затем шуршание пакетов, — Я купил вкусняшек, а ещё рис, ты говорил, что… Плов любишь, — пройдя в глубь комнаты, затараторил Костик, а потом резко стих, опустив свои выразительные, карие глаза вниз, — Из… Извините, что помешал, я, наверное, попозже приду, извините! — затараторил тот, а мужчина обречённо вздохнул под смеющийся взгляд мафиози, глухо прошептав: — Иди сюда, кнопка, познакомишься. Это мой друг — Николай Сергеевич Арестович. — Зачем же так пафосно? Можно просто — Коля, — еле сдерживая смех, говорил мафиози, но когда он присмотрелся к парню, то уже было не до смеха, ему резко стало плохо, потому что он его знает.Знает и видел! Много раз видел!
Кого-кого, а его Вельзевул увидеть в живых и вообще ещё раз пересечься с ним не ожидал. Тот же перепуганный, затравленный взгляд, те же вечно опущенные плечи и те же прижатые к груди хрупкие ладошки. — Квітка? Но как такое возможно?