"Мій татусь, якого я колись знайду,
сподіваюсь від буде схожий на Хамелеона,
про якого мені розповідає кожну ніч мама."
Як я зрозумів, вона йому казочки складала і так намагалась розповісти про мене. Я знайшов безліч малюнків, в яких він малював того "казкового" персонажа і кожен раз, то був дядько в білому халаті, в кишені якого, збоку, були шприци й слухавки, а з іншого - захований пістолет. Знайшов я і його зошити старі, в нього такий акуратний почерк, ні одного зауваження чи виправлення на тих листках - просто круглий відмінник і розумничок. Як він це все встигав? І працювати, і до вступу готуватись, і школу так гарно закінчив... Золотко, а не дитина. Чому ж Надя не захотіла розповісти мені про нього? Чого змовчала? Може й думала, що я їй не повірю, скажу, що нагуляний... Але навіть якби й так було, я їй би не відмовив. Скільки ми часу тоді угробили на її лікування, бо нам всі в один голос трубіли, що вона не зможе мати дитину, що це неможливо... І от, яке маленьке чудо вийшло. І скільки звичок він від мене перейняв. Він навіть, здається, лівша. Просто моя маленька копія. Чого ж я раніше не додумався підняти ці всі питання? Якби ж я не повівся на ті твої байки, що ти так завзято мені повідав тоді в лікарні, все б зараз було по-іншому. Все одно, потрібно все зробити, щоб ізолювати тебе від кримінального світу. Я не хочу, щоб ти став таким, як я - холоднокровним вбивцею. В мене починалось все так само - спочатку мене розламали, а потім мене зібрав по частинах Вельзевул і зробив з мене оце жахливе створіння. Не можна так казати, але все-таки це чудово, що його зараз тут нема. Він би з мого Михася таке сотворив, що ховалися би всі бандюги... Я не хочу цього. Мені потрібно направляти його на спокійне і чесне життя. Щоб він міг засинати з чистою совістю." Хамелеон отвлекся от своих мыслей, поскольку заметил, что мальчик стал ворочаться и потягиваться на кровати, выгибаясь, словно котик. Он вслепую стал шарить рукой по прикроватной тумбочке, ища свой телефон, найдя - подтянул к лицу и сразу же увидел входящий от Виталика. - Та, я слухаю? - хрипло сказал он. "Подоляк, блять, де тебе, сука, носить, а?! Тебе три дні на парах не було! Ти здурів?! Мене так в деканаті вз'єбали через тебе!" - Як три дня? - подорвался с кровати Михайлик, так и не замечая отца, что сидел совсем рядом, - Яке число сьогодні? "Ти з ким вже бухав і взагалі де ти зараз є?! Шо я викладачам маю казати?! Михась?!" - Віталік, я не п'ю. Я... Захворів я, вот. Як тільки я виздоровію, одразу ж прийду. "А енки твої хто буде відпрацьовував? В тебе їх вже дев'ять, Михась! А нє, вчора було 4 пари, тому десять!" - Я тебе почув. Довідку в дока візьму, принесу. Не кіпішуй. "Давай, Михась, виздоровлюй і ходи на пари, бо без тебе взагалі фігня получається! Викладачі всіх махають по черзі тими своїми замисловатими питаннями, на які відповіді знаєш тільки ти." - Добре. Па-па, - сказал расстроено Михась, нажимая на отбой, а затем подтянул к себе колени, утыкаясь в них лицом, - Йоп твоя мать, ото я вляпався... - прошептал он, а потом вдруг вспомнил, - Мама! Точно мама! Он впопыхах снова включает телефон, проверяя, была ли та в сети, и видит что да - 29 минут назад - значит жива, никто ее не трогал. Он так же видит кучу пропущенных и все же набирает ее номер. - Мам! Мам, як ви? "Ти дивись і сто років не пройшло. Невже додумався подзвонити мені? А виписував мені тутво такі мемуари про свої завали на навчанні!" - Які мемуари? - непонимающе переспросил Михась, но его тут же кто-то ткнул в плечо, он повернул свою голову в сторону и заметил там Хамелеона, который зачем-то подсовывал ему свой телефон. "Ти де телефона посіяв? Але номер наче старий?" - Та я забув його в лекційній, - прочитав короткую переписку на смартфоне отца, стал сочинять на ходу мальчик, - Ви як, матусь? Не болить нічого? "Та все просто супер, зайчику. Завдяки тобі я себе дуже добре почуваю. Сонечко, як би не ти, я б зараз точно вже була не тут." - Мам, ну не кажіть так... Я нічого такого не зробив. То все лікарі. Вони ж вас лікували, а не я. "Коли повернусь додому, напечу тобі твоїх улюблених вушок. Відгодую тебе, щоб в тебе були щічки, як у хом'ячка, маленький." - Добре, мамусь, мені вже бігти треба. Я вас дуже люблю. "І я тебе, моє кошенятко. Чекаю, тебе. Сподіваюсь, ти скоро прийдеш?""Привидом я хіба шо прийду... Бо мене заб'ють.
Не сьогодні, то завтра. Аби маму тільки не чіпали."
Миша, так и не ответив на мамин вопрос, нажимает на отбой и кидает телефон куда-то подальше, потом снова прижимает к себе колени, пряча в них свое лицо. Носик просто ужасающе болел, живот так ныл, словно в него вонзили тысячи иголок, а руки и шея от тех инъекций, что сделал ему отец, казалось, жили отдельной жизнью. Но это все фигня, по сравнению с теми воспоминаниями, что стали накатывать на него бушующей волной. Он боится поднимать голову, он боится даже пошевелиться, потому что думает, что отец пришел, чтобы закончить начатое - чтобы добить его окончательно. "Нашо я прокидався? Нашо? Але хоч наостанок, я встиг поговорити з мамою... Він ж колись її любив, невже вб'є її? Тоді, шо то за любов така? Та відпиратись не має сенсу, вони всі тут за одне - вони всі думають, шо я зрадник. Вони всі хочуть мене вбити. Що б я не говорив, мене ніхто слухати не буде. Отак все і закінчиться, Михась. Так і не почавшись. Може дідусь дійсно добре тоді зробив, коли маму від нього забрав? Він ж... Тато дуже жорстокий. До всіх. Може, він колись таким й не був. Але зараз... Він думає про мене ненайкраще. Його думка про мене впала точно нижче плінтуса. В його очах я брехлива хвойда і виправити таку думку наврядчи вийде." - Ми... Михасик, - тихо произнес Хамелеон, кладя руку на острое, худое плечико, - Ти як, зайка, як твій носик, ще болить?"Душа мене болить... Але хіба тобі це потрібно?"
- Мене нічого не болить. - Точно? Давай, я тебе огляну. - Ні! Ні-ні-ні! Не треба, - сразу же натянув до носа одеяло, испуганно вскрикнул Подоляк. - Мавпочка, я знаю, що ти мене боїшся, і взагалі після того всього не хочеш бачити, але дозволь хоча би переконатись, що з тобою все добре."Він мене обманює... Він просто хоче дати мені надію,
А потім різко її розірвати... Я йому не потрібен..."
Михаил на свой страх и риск приобнял мальчика, прижимая его к своему плечу, тот сидел тихо, как мышь, боясь даже вдохнуть лишний раз, его всего колотило - он панически боялся. Боялся Хамелеона и ничего не мог поделать с этим. Ему все время казалось, что тот сейчас вытащит из неоткуда нож и станет его пытать. - Якщо ти хочеш, я дам тобі заспокійливе. - Приведи до мене Льошу. Будь ласка, - вырываясь из его хватки, сказал Подоляк. - Льошу так Льошу. Врач поднялся и пошел в сторону кабинета Дона. Он уже отсюда ощущал запах дорогих сигар и вискаря. Тот бухал как не в себя, после того, что произошло, и не подпускал к себе никого, кроме Алмазного. Того он тоже методично спаивал, но Андрей держался молодцом, и пытался хоть немного остановить своего боса. - Так, Леха, во-первых, открой окна. Во-вторых, хватит нажираться, в третьих, Михась уже пришел в себя. - Как он? - оторвался от стакана мафиози, пьяными глазами смотря на своего друга. - Плохо, а как он еще может быть? Но зовет тебя. Правда, ты его в таком виде только больше напугаешь. - Не пойду я к нему. Не могу смотреть на него... - Нет, сука, пойдешь! Помнишь, как нас Вельзевул учил? Что посеешь, то й пожнешь! Подъем, Леха! - Не могу я... - Так, Леша, ты уже не маленький, за свои поступки надо отвечать. - Он же сейчас плакать будет, кричать, вырываться, биться... Я не хочу пугать его, я ему столько боли причинил... - Тогда я забираю его с собой и до свидания. - Нет. - Поднял задницу и шагом марш к нему! - стукнул кулаком по столу Михаил. Леша, слегка пошатываясь, и, вытирая влагу из глаз, таки поднялся да пошел в комнату к Михайлику. Там уже давно все было убрано - убирала весь этот хлам разъяренная Людка, которая негодовала от того, что все пошло не по плану, ведь Хамелеон по прежнему был на стороне Арестовича и ни в чем не упрекал его, но она утешала себя тем, что придумает новую стратегию...Еще одну провальную стратегию.
Он зашел очень тихо, пытаясь сильно не напугать мальчика, но тот сидел на кровати, склонив голову на колени, и рвано всхлипывал. Ведь те ужасные события всё мелькали перед глазами яркими, кровавыми вспышками - разъяренный Леша и просто невьбенно взбешенный папа. - Мышонок. - Льоша? - сразу же среагировал тот, поднимая голову и смотря на него перепуганными глазами, на дне которых еще плескались отголоски любви. "Льоша дуже погано виглядає. Сорочка помята і наче вся сіра, лице засмучене й замучене, очі... Льоша плакав? Льоша плакав через мене, тому що він думає, що я його зрадив. Я зробив йому боляче. Льошу болить через мене. Льоші погано через мене... Що я наробив?!" - Льоша, я не хотів... - начал было извиняться и оправдываться Миша, ведь все еще накручивали себя, что ему никто не верит. - Ангелочек, ну чего ты? - присаживаясь рядом с ним, сказал Алексей, а затем крепко прижал его к себе, - Лапка моя маленькая. Люцифер не знал, как искупить вину перед ним... Он не знал, как вымолить прощение у этого маленького солнышка. Он ничего не знал, как и не подозревал, насколько с его ангелочком на самом деле все плохо. - Льоша?.. Ти вб'єш мене, та? - тихо спросил Подоляк. Мафиози почувствовал дрожь - его маленького, кареглазого котика от страха било крупной дрожью. Он боялся. Он больше не любил его. Он его боялся! - Михасик, ніхто, ніхто тебе вбивати не буде. Послухай мене, будь ласка. Просто послухай, добре, кицінька? - мягко касаясь пальцами острого подбородка, сказал Алексей, - Я помилився і зробив тобі боляче. Я не виправдовую себе, такій мразі, як я, виправдань шукати не треба. - Льоша, не кажи так... Льоша, то не правда... Льошенька, я не хотів тобі робити боляче... Льоша, будь ласка, повір мені, я б ніколи тебе не зрадив, - стоял на своем Подоляк, даже не слушая то, что говорил ему мужчина. "Даже сейчас он думает обо мне, а не о себе. Это я должен говорить. Это я должен слезно вымаливать у него прощение. Это я должен просить мне довериться, а не он. Что же, я наделал?" - Михась, я ошибся. Цена ошибки - твое сегодняшнее состояние. И с Хамелеоном, кажется, мы уже всё. Ты уйдешь. Ты не выдержишь жизни со мной под одной крышей, после того, что я заставил тебя пережить. А Миша. Миша тоже оставит меня. Потом и Алмазный за ним уйдет. Такова расплата за мои грехи. Я останусь один. Один на один со своим блядским, жестоким, вспыльчивым "Я". "І в цьому я теж винен. Я посварив тата з Льошою. Я взагалі приніс одні нещастя Льоші. Коли б я розказав все на початку, не приховував, ми б змогли цього всього уникнути. Льоша все втрачає через мене... А тато ще, напевно, в гіршому стані. Через мої недомолвки він дізнався всю правду в таких от "веселих" умовах. Я все зруйнував. Нас з Льошою. Нас з татом. Тата з Льошою. То все я..." - Льоша, а можна я з тобою залишусь? - А ты уверен в своем решении? Зачем тебе здесь быть? Ты мне ничего не должен, а я не вправе насильно заставлять тебя жить со мной. "Якщо я хочу, щоб мама залишилась живою, то повинен зостатись тут. Льоша людина настрою - захоче погладе, захоче поб'є, захоче вб'є. Я сам попався в його сітки, добровільно. Це тільки квіточки. Ягідок я ще не бачив. Тому буде ліпше, якщо я залишусь тут. Так буде краще для всіх. Льоші не буде самотньо, вони помиряться з татом, а поки я буду тут... Льоша зможе відігруватись і спускати свій пар на мені, а про маму по-тихеньку забуде. Я сам загнав себе в цей кут. І все б не було так погано, якби не одне але. Я занадто сильно кохаю його. Я кохаю його будь-якого - і світлого, і темного; і доброго, і злого; і милосердного, і жорстокого... Це життя його таким зробило. Тому він такий запальний і безсердечний. Тому що його багато разів зраджували..." - Я не хочу, щоб тобі було самотньо, - шепчет Подоляк и неуверенно касается ладошками лица мафиози, которое все обросло щетиной, - Льоша, я... Давай, ми забудемо все, що сталось. Я більше не буду так себе вести. Я не буду більше кричати і боятися. Я буду тихим і не заважатиму тобі. Я буду робити все так, як ти скажеш. Алексей смотрел удивленно на Михася и видел, что его слова с его состоянием не совпадают. Тот весь дрожал в его руках и смотрел на него, как кролик на удава. Но Люцифер понимает, что это его последний шанс. Последний шанс на нормальную жизнь, ту самую жизнь, о которой он всегда мечтал."Не знаю зачем Михасику здесь оставаться...
Но я сделаю все, чтобы завоевать его любовь снова."
Мужчина легонько обхватил маленькие ладошки и, отстранив их от своего лица, поцеловал каждую из них. Он быстренько расстегнул пижамную рубашку парня, открывая вид на хрупкое тело, на впалом животике виднелся огромный фиолетовый синяк. Миша боялся даже пошевелиться и внимательно следил за каждым движением брюнета, но тот лишь наклонился и мягко поцеловал то место, что очень сильно болело мальчика. - Очень больно, да? Я так не хотел делать этого... - оставляя невесомые поцелуи на подтянутом торсе, шептал Алексей, - Мышонок мой. Тебя осмотрел Миша? - Не хочу! Льоша, не хочу, я сам! Не хочу його!!! - Михась, в том, что произошло, виноват я. Не он! Слышишь?! Я прошу тебя, не думай о нем плохо, он не хотел всего этого, поверь мне! - пытался докричаться до него Леша, - Он очень любит тебя. Он сжирает себя за то, что подчинился мне, а не тому, что диктовало ему его сердце. Михасик, виноват я! Ты все путаешь, ты должен оставаться с Хамелеоном, а не с человеком, который чуть тебя не погубил. - Я не хочу його, Льоша... Я йому не потрібен! Льоша! Він маму хоче вбити... Він мене вб'є... Льоша, я не хочу... - Малыш, ты запутался. Котенок мой, я обещаю тебе, что вытащу тебя с этого состояния, чего бы мне этого не стоило. Но прошу тебя. Если ты дал шанс мне, то дай этот шанс и своему папе. С черных глаз градом текут слезы, Михась растеряно смотрит на Алексея и мотает головой, мол, не хочет он этого делать, а у мафиози сердце разрывается от вида этого запуганного мышонка. Он стирает пальцами влажные дорожки, целует каждую щеку по очереди, а затем впивается в его губы.И это невероятно успокаивает...
Миша чувствует, как его бережно обнимают, как нежно целуют, ощущая привкус дороговатого виски и табака. Он чувствует себя в безопасности. Только эти руки, что еще несколько дней назад делали безумно больно, дарили одновременно и чувство защищенности... *** Женщина на кассе, удивленно хлопая глазами, смотрела на мужлана одетого в рваные джинсы и черную майку, с татуировкой на всю руку, что тянулась аж до шеи и даже за спину, который еще и держал огромного, голубого Стича. Рядом же стояла целая тележка мягких игрушек..Хамелеон чувствовал себя идиотом...
Но что не сделаешь ради любимого сыночка?
- Ем, пакетик? - Так, будь ласка. Одразу три. А ще можна вон ті вишневі цукерочки? - Чупа чупси? - Так. - Скільки? - А давайте цілу коробку. - Д-добре. - І ті вишневі, де равлик намальований. - Теж цілу коробку? - Дві коробки. Кассирша из детского магазина пробивала товар, пытаясь сильно не глазеть на такого шикарного мужчину, ведь посмотреть реально было на что, да вот только глаза его были отнюдь не радостными, а губы - сжаты в тонкую, строгую линию. Еще и позвонил ему кто-то и он начал жестко говорить со своим собеседником."Оце мужчина. Такий красунчик, наче з глянцевого журналу"
Только сердце этого мужчины было навеки отдано
прекрасной Наде Малиновской.
- Дякую, решти не потрібно, залишіть собі, ви ж стільки часу це все пробивали. - Дякую, заходіть ще! Михаил едва дотащил это все к багажнику, под удивленные взгляды прохожих, но ему было начхать на это, он хотел хоть как-то загладить свою вину перед мальчиком, пусть даже таким глупым поступком. Да, он понимал, что эти покупки, игрушки, конфетки вряд ли спасут ситуацию, но доктору так хотелось хоть немного поднять сыну настроение.Он так хотел дать Михайлику то, чего ему в детстве из-за денег не хватало.
Не удивил он, разве что, Алмазного. Тот даже его упрекнул, сказал, что надо было купить еще больше, потому что Михась достоин всего самого лучшего. Ему вообще было обидно за мальчика и всю эту историю, ведь они успели не слабо подружиться. Он до сих пор не понимает, как можно было так накосячить по отношении к Михасику, но и за собой чувствовал не малую вину. - Не ворчи, Алмазный, лучше помоги мне все это дотащить наверх. - Вас понял. Миша как раз принимал душ и пытался обработать свой нос, но тот от его действий только стал сильнее болеть еще и кровить. Мальчик растерялся и побежал к себе в комнату с полотенцем на голове да в пижаме по ватные диски и перекись. - Ай-ай-ай! Де ж я їх поклав? Болить-болить-болить! - зажимая пальцами носик, носился тот по комнате в поиске того, что ему было необходимо, - Вааай! - вскрикнул он, сбив с ног Михаила с пакетами и Стичем. - Ауч! Мавпочка, ти чого? - спросил мужчина, потирая свой затылок, а затем заметил, что из Михася течет, как из крана, кровь, - Так, тихенько, головку тільки не закидуй. Давай, встаєм, - помогая тому подняться, говорил доктор, - Андрій, все оце йому на ліжку поклади і ше збігай вниз сумку мою з заднього сидіння візьми. - Вже роблю. - Сина, ну нашо ти чіпав того носа? - Мене боліло дуже, - Миша настолько зациклил внимание на болезненных ощущениях, что на мгновение забыл о том страхе, который испытывал при виде отца. - От просив же зранку тебе, щоб дав мені усе оглянути! Та ж не закидуй ти голову, йо-ма-йо! Як я не люблю тої самодіяльності! Ну чого ти плачеш? Зараз я все зроблю, Михась. Мише было и стыдно, и страшно, и вообще как-то неловко одновременно. Ему хотелось довериться папе хоть на такое краткое мгновение, но внутри все равно все еще сидел червячок, который, словно заведенный, нашептывал ему, что тот рано или поздно убьет его. Хамелеон же, взяв из рук Андрея свою сумку, сразу же достал все самое необходимое и начал лечить парня. Делал он все очень аккуратно, дабы тому не было больно или страшно. - Михасик, ты как вообще? - спрашивал Ермак, усевшись на соседний стул. - Д-добре, - тихо ответил тот и отвел глаза в сторону, поскольку думал, что и телохранитель считает его предателем. - Не раскисай, только, ладно? Я нашел крутую кафешку, где пекут просто крышесносные пончики с вишней, и отвезу тебя туда, когда захочешь, развеешься немного. Хамелеон медленно развернулся к Андрею, удивленно смотря на него. По правде говоря, Алмазному больше подходила кличка - Молчун, потому что он всегда был немногословен, а тут прям так распелся, словно соловей."Всім мій маленький Михасик розтопив сердечка.
Навіть такому черствому тіпочку, як наш Єрмак!"
- Так, пальчиками щоб не ліз, добре? Подихаєш поки що через ротик, а завтра ці штучки виймем. Вже не болить так сильно? - У-у, - помотал отрицательно головой мальчик. - Да, блядь, - выругался Михаил, слыша мелодию входящего вызова, - Да, доктор Подоляк слушает? "Тяжелый пациент нестабилен, требуется ваша помощь." - Инночка, а без меня никак? У меня вообще-то дела. "Если бы я могла справиться сама, то бы вам не звонила!" - Ладно, не злись. Через полчаса буду, - сбрасывая вызов, отрезал тот, - Так, малятко, виздоровлюй, не псіхуй, ображати тебе більше ніхто не буде. Ніяких гідазепамів. Ніяких інгібіторів зворотнього захоплення серотоніну. Маєш легеньке заспокійливе, - протянул тот ему маленький блистер, - Вип'єш перед сном. Так, ну наче я тобі сказав все, що хотів. Па-па. - З... Зачекай. - Да? - А це що таке? - указывая пальцем на свою кровать, усыпанную всю игрушками и конфетами, спросил Михась. - Сам не знаю, - сказал Подоляк-старший, пожимая плечами, и, наклонившись, поцеловал мальчика в лоб, - Я люблю тебе, синочок, вище носик. Миша еще долго смотрел ему вслед, пытаясь обуздать свои эмоции. Ему так хотелось верить. Верить, что это все не ловушка, что это не для того, чтобы сначала с ним позабавиться, а потом разломать, потешаясь над тем, как он наивен. Но детское любопытство берет верх - он быстренько поднимается со стула и идет к своей кровати, разглядывая мягкие игрушки, сам не замечая, как его замученное личико озаряет солнечная улыбка. Больше всего понравился голубой, большой Стич, с которым было до жути приятно обниматься. - Там ще Михайло Григорович тобі цукерки купив. Вишневі, - сказал тихо Алмазный, со стороны наблюдая за кареглазым. - Ти теж сідай тут. Давай, - Миша поднялся, взял того пальцами за ткань строгого черного пиджака и потянул в этот игрушечный, детский мир, - Тримай цукерочки, - студент набил все его карманы вишневыми чупа чупсами и теми конфетками, на которых была нарисована улитка. - Михась, та нашо воно мені? - Вони дуже смачні, я рідко де бачив вишневі, а тато мені цілу коробку дістав... - прижимая к себе плюшевого Стича с улыбкой говорил Подоляк, жуя вишневую карамельку. - Да только этим всем он вряд ли вернет твое расположение к себе, - с грустью выдохнул Ермак, - Я не знаю всех подробностей. Дон меня в свои личные дела редко, когда посвящает, но я догадываюсь, что произошло. Послушай, я хотел бы извиниться, потому что это и мой косяк тоже. Если бы я был чуточку внимательней, ничего бы плохого не случилось. - Ти ні в чому не винен. Винен тільки я. "Я так хочу вірити. Вірити, що це все сталось помилково, що такого більше не буде. Що Льоша в мене закохається, а тато прийме як сина... Тільки це все марно. Я пам'ятаю своє місце... Я всього лиш забавка... Як і всі ці іграшки, що тато мені купив. Цікаво, навіщо він їх приніс? Та, напевно, для того й приніс, щоб нагадати хто я, а хто він. Нам не по дорозі. І з Льошою так само. Льоша бачить в мені лише іграшку, він ніколи не покохає мене. Таких, як я, не кохають... Такими тільки граються." - Михась, все в порядке? - Угу, - грустно улыбнулся Миша. Вот так и началась ложь Михасика о том, что у него все хорошо и больше ничего не болит... Он никому больше не признается и не расскажет о том, как ему страшно, одиноко и больно... Никому. Пусть лучше все будут думать, что у него все в порядке.Сломался...