***
Фениксу было трудно понять, насколько долго он провисел, — как до того, как он проснулся, так и после. Начнём с того, что у него было не самое лучшее чувство времени, и без каких-либо указаний он не мог угадать, сколько часов прошло. Воздух вокруг него стал горячим. Более того — было очень душно. Феникс чувствовал, как пот струится по его лицу, плечам и спине, а рубашка неприятно липнет к коже. Во рту у него пересохло — кляп высасывал всю влагу. Он старался держаться как можно тише. Любое серьёзное усилие, например, возня с цепью, приводило к ещё большему потоотделению. Если его похитители усиливали жар только для того, чтобы помучить его, — что ж, это сработало. В животе у него заурчало. Ел ли он что-нибудь сегодня? И снова он не смог вспомнить, но он был склонен предположить, что нет. И когда он в последний раз что-нибудь пил? Из-за жары, голода и жажды он чувствовал себя совершенно несчастным. Наконец… какой-то шум. Феникс услышал скрежет металла, затем медленно приближающиеся шаги. Раздалось тихое шипение, как будто кто-то зажёг газовую плиту, и цепи над ним слегка задрожали. Шаги приближались, медленные и размеренные, пока не остановились прямо перед ним. Собрав всё своё мужество, Феникс выдавил пару слов так сильно, как только мог сквозь кляп и пересохшие губы: — Фто хдефь? Как бы сильно он ни хотел получить ответ, он также боялся того, что услышит. — Мистер Райт. Он резко вдохнул, услышав незнакомый голос. Мужественный, но мягкий, несколько мелодичный. Слишком спокойный. Что-то зашевелило его волосы на затылке, и он понял, что повязку с его глаз снимают. Один слой, затем другой, а потом... Феникс моргнул. Мягкий свет в комнате был слишком ярким после длительной темноты. Перед ним стоял ухмыляющийся мужчина, хотя в его красных глазах играло далеко не веселье. Тёмные волосы обрамляли его лицо, а длинные пряди выделялись на фоне бледной кожи. На нём был тёмный костюм, и в тусклом свете он напоминал какого-то жуткого элегантного вампира. Это был человек с фотографии, что хранилась у агента Чейз. Человек, который преследовал Эджворта, и угрожал ему. Тот, что... похищал людей и... мёртвых прокуроров и полицейского… Глаза Феникса расширились, и он инстинктивно откинулся назад, насколько позволяли его оковы. Мужчина — Кристофер Бэнкс — издал тревожный низкий смешок, совершенно лишённый веселья. — Уже боитесь, мистер Райт? Бэнкс приложил ладонь к щеке Феникса. Феникс поморщился, жест был слишком интимным, чтобы быть насмешливым. Ему хотелось, чтобы он мог нормально говорить, чтобы он мог кричать, проклинать и орать на человека, который захватил его в плен и причинил боль Эджворту. Если уж на то пошло, он хотел бы, чтобы его руки не были скованы над головой. Он подумал о том, чтобы оторвать обе ноги от земли, терпя боль в запястьях, и пнуть Бэнкса так сильно, как только сможет. И хотя эта мысль была привлекательной, что-то в жёстком взгляде этих глаз подсказало ему, что возмездие будет безжалостным. Его живот скрутило от внезапного осознания. Если Кристофер Бэнкс забрал Феникса, то что случилось с Эджвортом? Почему Бэнкс схватил его, если Эджворт был его первоначальной целью? У Феникса не было особых связей ни с полицией, ни с какими-либо другими прокурорами. Похищение, конечно, привлекло бы внимание, но не настолько, чтобы бросить подразделение правоохранительных органов в отчаянную схватку, чтобы найти его любой ценой. Что он здесь делал? У Феникса было болезненное пугающее чувство, что его пребывание здесь как-то связано с причинением боли Майлзу. — Чего ты хочешь? — попытался он спросить через кляп, отклонив голову от пальцев Бэнкса. Его слова прозвучали как тарабарщина, и Бэнкс одарил его кривой улыбкой. — Чего я хочу? Феникс сверкнул глазами, вложив в них всю ярость, на которую был способен. Ему хотелось, чтобы у него была такая же выразительная мимика, как у Эджворта, чтобы он мог испепелить человека одним лишь взглядом. Но невозмутимый Бэнкс лишь издал снисходительный смешок. — Ладно, если вы так хотите поговорить, тогда давайте сыграем в маленькую игру. Бэнкс обошёл его сзади. Он позволил руке на своей щеке опуститься на грудь, затем на левый бок. Его другая рука поднялась к правому боку Феникса, растопырив пальцы на его ребрах. Феникс почувствовал, как Кристофер придвинулся к его спине, недостаточно близко, чтобы коснуться, но достаточно, чтобы он мог почувствовать тепло его тела через тонкую рубашку. Угрожающая имитация объятия. — Я собираюсь вынуть кляп. Он произнёс эти слова прямо на ухо адвокату. Его дыхание было слишком близким и горячим. — Однако, с небольшими условиями. Если вы задатите мне вопрос, я отвечу. Но взамен вы ответите на один из моих вопросов. Откажитесь, и я причиню вам боль. Будете кричать — я причиню вам боль. Любая попытка мне навредить, и я причиню вам ещё более сильную боль. Один вопрос — один ответ. Такой низкий спокойный тон, таящий в себе обещание боли, если Бэнкс не будет удовлетворён. Феникс попытался подавить дрожь, которая пробежала по его спине, но ему не удалось. — И поскольку вы юрист, есть ещё одна вещь — я хочу только правды. Он вспомнил кредо Эджворта — раскрывать всю правду, какой бы болезненной она ни была. Как благородный идеал может быть так легко искажён, когда им владеет кто-то с искажённой перспективой. — Условия ясны? Он кивнул и мгновение спустя снова почувствовал пальцы на затылке, развязывающие кляп. Ткань скользнула по его лицу, и Феникс с облегчением наконец-то закрыл рот, поводил языком, и снова смочил пересохшие губы. Бэнкс отступил назад, держась на некотором расстоянии и ещё раз глядя ему в глаза. Он выжидающе поднял бровь. После нескольких хриплых покашливаний Феникс, наконец, задал первый вопрос: — Где я? Бэнкс покачал головой. — Как обыденно, мистер Райт. Оглянитесь вокруг. Он мог видеть, что находится в длинной узкой комнате с металлическими стенами, похожей на внутренность старого товарного вагона или транспортного контейнера. Некоторые его части выглядели изъеденными коррозией, как будто им в последний раз пользовались несколько лет назад. Должно быть, он находится на верфи, или, поскольку контейнер был старым и несколько проржавевшим, возможно, на свалке. Взглянув вверх, он проследил за звеньями цепи над собой, по потолку и до полудюжины тяжелых металлических гирь, удерживающих его на ногах. Если только звено цепи не порвётся, у него не будет возможности распутать цепь, завязанную вокруг них узлом. Его взгляд вернулся к Бэнксу, который спокойно смотрел на него. Мужчина наклонил голову, размышляя. — Почему вы здесь? Феникс моргнул, сбитый с толку. Это был следующий вопрос, который он собирался задать. — Я думал, вы сами собираетесь об этом рассказать. Бэнкс шагнул вперёд, снова протянув руку к голове Феникса. Он провёл пальцами по влажным растрепанным шипам, и его пальцы слегка запутались на концах. — Это не ответ. — Он слегка потянул его за волосы. Феникс почувствовал, как его пульс снова участился. Нервы были на пределе. Должен ли он угадать правильный ответ? Или это был какой-то тест? В зависимости от его ответа, он может выдать что-то о том, как много он или другие знали о Кристофере Бэнксе или банде фальшивомонетчиков. Что, если он проговорился о какой-нибудь важной детали? Понимал ли этот человек, что ФБР уже ведёт расследование? Лучший способ ответить — это подстраховаться. Быть правдивым, но неинформативным. Ничего не выдавать, и сделать бесстрастное лицо. — Думаю, я здесь, потому что вы привели меня сюда. Потому что я, в некотором смысле, чего-то стою для вас. Бэнкс улыбнулся. — Вы для меня ничего не стоите, мистер Райт. Вообще ничего. Пальцы сжались, и голова Феникса резко откинулась назад. Его кожа горела там, где только что были вырваны волосы. Он ахнул. Боль была отнюдь не внезапной, но всё же острой. — Тогда почему ты держишь меня здесь, если я для тебя ничего не стою? — Он выдавил вопрос сквозь стиснутые зубы, морщась от боли. — Потому что ты чего-то стоишь для кое-кого другого, — прошипел ему в ответ Бэнкс, и злобно дёрнул его ещё раз, прежде чем отпустить его волосы. Значит, он оказался прав, когда подумал, что его поимка как-то связана с причинением вреда Эджворту. Феникс пошевелил челюстью, пытаясь унять покалывание в затылке, и обдумал этот ответ. Да, он вполне мог послужить заложником для преступной группировки. И снова его голова наполнилась списком, на этот раз людей, которые заботились о нём и могли заплатить за него выкуп. Но то, как говорил Бэнкс, заставило Феникса подумать, что это было нечто личное. Это означало, что это был один конкретный человек. Настала очередь Бэнкса задавать вопрос. — Сколько вы стоите для Майлза Эджворта, мистер Райт? — Вопрос был задан мягко, но это не помогло скрыть злобы, сквозившей в голосе Бэнкса. Что-то болезненно сжалось внутри при упоминании имени прокурора. Его разум представил образ Эджворта в зале суда, насмехающимся над ним за его ошибки; выглядящего взволнованным в своём кабинете, окружённого бумагами; прячущимся от стыда во дворе Хазакуры; с закрытыми глазами наслаждающимся свежей чашкой чая; мягко улыбающимся Майе и Перл; улыбающимся ему; смотрящего на него из дверного проёма ванной; думающего, работающего, спящего, называющего его Фениксом. Чего он стоил для Эджворта? Он хотел быть достойным всего. — У Эджворта есть деньги, если это то, что вам нужно. Бэнкс ухмыльнулся, обнажив белые кончики зубов. Это напомнило Фениксу хищника, пантеру или какого-нибудь другого острозубого охотника, наслаждающегося своей добычей. Феникс почувствовал вспышку раскалённого добела страха — не за себя, а за Эджворта, и следующий вопрос непроизвольно сорвался с его губ: — Что ты с ним сделал? — Ты такой заботливый. Как трогательно. Улыбка Бэнкса медленно сползла с его лица, сменившись смесью подозрительности, гнева и чего-то похожего на недоверие. — Я ничего не сделал. Но ты, кажется, очень волнуешься. Слишком поздно Феникс понял, что совершил ошибку. Его беспокойство было его погибелью. Если Бэнкс был одержим Эджвортом, каким он казался, то ему, вероятно, не понравился бы кто-то ещё, кто положил бы глаз на прокурора. Видел ли Бэнкс в нём конкурента? Эта мысль показалась бы абсурдной, если бы в настоящее время он не висел на цепи в страхе за свою собственную жизнь и жизнь прокурора. — Это заставляет меня задуматься — кто такой Майлз Эджворт для тебя? Хорошего способа ответить не было. Феникс пристально посмотрел на Бэнкса, взвешивая варианты. — Коллега и друг. Бэнкс долго смотрел ему в глаза, прищурившись и что-то прикидывая. Наконец он обошёл Феникса, поднял фонарь и двинулся в сторону двери. Тьма сгустилась вокруг Феникса, когда тусклый свет покинул контейнер. Пульс Феникса участился, и липкий страх снова разлился по его венам. — Ч-что ты собираешься со мной делать? Бэнкс остановился, поставив фонарь у входа. — Абсолютно ничего. — Он потянул за цепь, и через мгновение она ослабла, ровно настолько, чтобы позволить Фениксу резко рухнуть на пол. Его колени ударились о жёсткий металл, и боль дугой пронзила его кости. Феникс не осознавал, насколько одеревенели его руки и плечи, и когда его руки упали перед ним, ещё большая боль пронеслась по его нервам. Он не смог заглушить свой вопль агонии. Крик эхом отразился от стен. Когда эхо затихло, свет внезапно погас, и последнее, что он смог увидеть, был силуэт Бэнкса на фоне тусклого вечернего света, закрывающего дверь контейнера. Феникс кричал и вопил, пока его голос не охрип, а в горле не пересохло. Он метался, издавая столько шума, сколько мог, пока, наконец, не потерял сознание. За ним никто не пришёл.***
Когда Феникс в следующий раз очнулся, лежа на тёплом полу и подтянув колени к груди, это было вызвано самой элементарной человеческой потребностью — ему нужно было облегчиться. На этом пути стоял ряд препятствий. Очевидно, здесь не было туалета, даже ведра или какой-нибудь другой примитивной ёмкости для отходов. Даже если бы они и были, он застрял посреди контейнера. Когда Феникс поднялся на ноги, дополнительная слабина на цепи позволила ему сделать всего несколько шагов, но этого было недостаточно даже для того, чтобы дотянуться до стен. Самой тревожной мыслью, заставившей его задуматься, была безмерная жажда. Он ничего не пил, по крайней мере, день. Не было влаги даже из еды. Он слышал о ситуациях, в которых люди оказывались в ловушке, например, при обвалах, когда им приходилось делать неприятные вещи, чтобы выжить. После того, как Феникс обдумал это больше, чем когда-либо признавался, он понял, что, кроме как слизывать это с пола, он никак не мог ничего выпить. Кроме того, разве повторное поглощение собственных отходов не должно быть гораздо хуже, чем нехватка воды? Не видя другого выхода, он отодвинулся в заднюю часть контейнера, насколько позволяли цепи, чтобы облегчиться. Здорово. Он умирал от голода, жажды и излишнего жара. Его тело всё ещё болело от того, что его уронили на пол, и теперь к списку вещей, мучающих Феникса, добавился ужасный запах. Возможно, это было частью плана Бэнкса — заставить его сойти с ума от голода и жажды или потерять сознание от жары. Как долго человек может обходиться без еды и воды? Феникс смутно припоминал что-то о том, что без воды можно продержаться всего несколько дней. И, так сильно потея, он быстро терял ту влагу, которая у него ещё оставалась. Он знал, что должен стараться оставаться неподвижным и не напрягаться, чтобы лишний раз не потеть. Тем не менее, он чувствовал себя вынужденным попытаться сбежать. Тем более, было достаточно света, чтобы он мог видеть, что делает. Вытянув руки перед собой, он возился с наручниками. Однако, как бы он ни выкручивал руки, он не мог их разжать. Феникс попытался развести руки в стороны, чтобы разорвать звенья посередине, но безрезультатно. Не было никакой возможности снять наручники с металлического крюка, соединённого со шкивом. В отчаянии он попытался просунуть руки в отверстия наручников. Его запястья уже были в синяках и царапинах. К тому времени, когда он прекратил попытки, у него началось кровотечение, а кожа была содрана до крови. Раздражённо пыхтя, он сдался и поднялся на ноги. И снова он не смог ни снять, ни разорвать цепи, ни просунуть ноги сквозь металл. Теперь у него ещё и болели лодыжки. Наконец, Феникс попробовал подняться с помощью цепи шкива, как взбирался по канату на уроке физкультуры, чтобы потянуть за неё и попытаться разорвать звенья. Цепь оказалась слишком упругой. Всё, что он заработал за свои усилия, — это ещё большую боль, ещё больше кровоподтёков на запястьях и ещё больше потраченного впустую пота. Обессиленный, он снова рухнул на пол. Но даже пол был против него — он был невыносимо горячим и слишком обжигающим, чтобы лежать на нём. Феникс уже пережил один день духоты в этой коробке. Жара была удушающей, из-за чего одежда прилипала к нему так, что он чувствовал себя подавленным и очень липким. Что же, между предотвращением теплового удара и потерей собственного достоинства выживание было на первом месте. Он расстегнул брюки и спустил их вниз, пока они не зацепились за цепи на лодыжках. Используя ноги, он смог потянуть за швы, пока ткань не разорвалась пополам. Впервые в жизни Феникс был благодарен судьбе за то, что его одежда была дешёвой — её легче было разорвать на части. Рубашка последовала за ним, оставив его в боксерах и майке. Майку, однако, мгновение спустя настигла та же участь, и Феникс вздохнул с облегчением, когда его тело наконец освободилось. Он собрал испорченную одежду в неуклюжую кучу, на которой мог отдохнуть от жара металлического пола. Боже, как же он хотел пить. Ему нужно было чем-то занять свой разум. Феникс немного практиковался в медитации, сидя с Майей под ледяными водопадами — чёрт, не стоит думать о воде! — в то время как она сотни раз повторяла какую-то непонятную песнь. Скрестив ноги, насколько это было возможно, он попытался привести в порядок мысли. Это оказалось довольно трудным делом. Очевидно, страх за свою жизнь и жизнь друга, а также усталость, голод и несчастье не способствовали успокаивающему медитативному состоянию. Вместо этого в голову пришли другие мысли. Он подумал о Майе, её низко опущенной голове и дрожащих губах, когда она беспокоилась о нём. Феникс хотел бы подбодрить её, и поклялся навестить Майю в Кураин, когда полиция найдёт его. Он также представлял себе Перл с её обожающими глазами и счастливым смехом. Феникс должен был пережить это, потому что меньше всего ему хотелось стать ещё одним человеком, который оставил Перл. Он даже подумал об агенте Чейз, сильной и решительной, и задался вопросом, не испортило ли ей расследование его похищение. Однако большая часть его мыслей была сосредоточена вокруг Эджворта. Он надеялся, что прокурор был в безопасности. Почему-то, эгоистичная его часть желала, чтобы Эджворт искал его. В конце концов, он гонялся за Майлзом всю свою жизнь, а в кои-то веки прокурор мог побегать за ним. Всю свою жизнь. Что же, этого достаточно, чтобы сосчитать. Майлз был первым человеком, который пробудил в нём определённые чувства. Нечто большее, чем просто дружба. Будучи подростком, он никогда не переставал представлять, как мог бы выглядеть его друг. Как его круглое лицо превратилось в резкие черты; как его тело превратилось в угловатую стройную фигуру; как его взгляд стал старше и мудрее. Неужели всё началось с Эджворта, все его влечения как к мужчинам, так и к женщинам? Может быть, когда всё это закончится, когда он будет в безопасности, а Бэнкс окажется в тюрьме, он сможет найти в себе мужество признаться в своих чувствах Эджворту. Хотя прокурор был явно не в своей тарелке, возможно, Эджворт был бы достаточно польщён, чтобы не сразу разорвать их дружбу. Или — его желудок скрутило не от голода, а от чего-то другого — он боялся, что Эджворт полностью отвернётся от него. Эджворт всегда был важной частью его жизни. Вздрогнув, Феникс понял, что до появления Бэнкса он был самым близким к сталкеру существом, которое было у Эджворта. Он написал ему бесчисленное количество писем, даже изменил всю свою карьеру только ради возможности увидеть его снова. Но он никогда не ожидал ничего взамен. То есть он хотел многого, но никогда не чувствовал себя достойным этого. По крайней мере, он никогда не взламывал аккаунты Эджворта, не отправлял ему непристойных сообщений и не похищал его друзей, чтобы привлечь его внимание. Почему Бэнкс стал так одержим Эджвортом? Феникс вспомнил выражение лица Бэнкса — оттенок ревности. Было ли это порождено истинными романтическими чувствами? Какая-то собственническая часть Феникса воспротивилась этой мысли. Этот человек почти ничего не знал об Эджворте. Не понимал, через что он прошёл, как он изменился, и не знал, как помочь ему разрушить эти эмоциональные стены. Не мог оценить его поиск истины или его преданность. Не ждал терпеливо, не видел всех его недостатков и сильных сторон, моментов слабости и триумфов. Никогда не смотрел на него и не знал, что он особенный, доверенное лицо, партнёр. Нет. Бэнкс не мог по-настоящему любить его. Не так, как.. Феникс пошатнулся. Голод, жажда, жара и давно давящее осознание заставили его мир закружиться. "Не так, как я".***
Металлическая дверь снова со скрипом открылась. Феникс был на грани потери сознания. Его мир превратился в бесконечную пелену из жары, голода и постоянной жажды. Теперь, когда он снова очнулся, то увидел, как тень Бэнкса прокралась внутрь контейнера. Фонарь снова зажёгся, и Феникс наблюдал, как Бэнкс потянул за цепь, поднимая его на ноги. Его тело протестовало против движения, а руки сильно болели, когда их поднимали обратно, и он не смог подавить низкий стон боли. Как только он был закреплён на месте, Бэнкс подошёл с кривой ухмылкой на лице. Он посмотрел на почти голого мужчину. — Устраиваетесь поудобнее, мистер Райт? В его голосе звучало веселье, как у маленького мальчика, наблюдающего за муравейником, прежде чем опрокинуть его ногой. У Феникса больше не было сил поднять голову. — Воды, — выдавил он надломленным голосом. — Пожалуйста, дайте мне немного воды. Бэнкс рассмеялся. — Я уже говорил, что ничего не собираюсь делать. В том числе, кормить и поить. — Было что-то садистское в этой кривой улыбке, в блеске его глаз, который выдавал болезненное удовольствие, которое он получал, контролируя других людей или заставляя их страдать. Желудок Феникса болезненно сжался, как будто он услышал Бэнкса и заурчал в отчаянии. Он низко опустил голову, не позволяя Бэнксу увидеть, насколько несчастным его сделали эти слова. — Я думал, что вы станете отличной мишенью, — продолжил Бэнкс, как будто было совершенно нормально отказать страдающему человеку в какой-либо помощи. — Единственный человек, победивший знаменитого Майлза Эджворта. Я думал, что люди будут беспокоиться о тебе! Бэнкс наклонился вперёд и рывком поднял голову Феникса обратно. — Но знаете ли вы, что произошло вместо этого? — Тёмно-бордовые глаза были широко раскрыты, глядя прямо в душу Феникса. — Вас никто не ищет. Всего лишь пара неважных офицеров низкого ранга. Представьте себе моё разочарование! Феникс растерянно моргнул. Ему казалось это неправдой. Ведь Эджворт искал его, верно? И здесь было ФБР с агентом Чейз… и Гамшу… В голове у него всё плыло, мысли замедлились от усталости. — Я думал, что Майлз, по крайней мере, попытается поискать вас. — Не... не называй его так. Слова вырвались прежде, чем он смог об этом подумать. Его сдержанность иссякла. Это не должно иметь значения, но Фениксу казалось неправильным слышать, как кто-то вроде Бэнкса называет Эджворта по имени. Так, будто он действительно знает Эджворта. В ответ он заработал резкий удар в лицо. Его зубы задели уголок губы, и он почувствовал, как по подбородку потекла струйка крови. — Не разговаривай со мной в таком тоне. Голос Бэнкса стал жёстким и холодным, как сталь. Выражение его лица превратилось в кипящую ярость. Мгновение после он вновь вернул себе спокойную маску. — Почему тебя так волнует, как я отношусь к Майлзу? Феникс уловил ударение на имени Эджворта, провоцируя его снова сказать какую-нибудь глупость. Тяжело сглотнув — что причиняло боль, так как в горле у него сильно пересохло, — Феникс продолжал молчать, отказываясь отвечать. Это было неудачным решением. Рука Бэнкса метнулась к его горлу. — Я задал тебе вопрос. — Пальцы крепко сжались, и Феникс почувствовал, как его глаза наполнились слезами, а дыхание полностью перехватило. Наконец, когда он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, Бэнкс отпустил его, и следующие несколько мгновений Феникс кашлял, со свистом пытаясь отдышаться. — Извините, — выдавил он через некоторое время. — Мне всё равно. Бэнкс бесстрастно наблюдал за его приступом кашля, изучая его с отрешённым видом. Его глаза скользнули по Фениксу, задержавшись на обнаженной коже. Феникс знал, что должен чувствовать отвращение или, по крайней мере, смущение, но он был поглощён попытками снова дышать. — Я думал о нашем разговоре, — сказал Бэнкс мягким голосом. — И мне пришло в голову, что ты, возможно, думаешь о Майлзе так, как вовсе не должен. — Он провёл длинным пальцем под подбородком Феникса, размазывая кровь, и заставил его снова поднять глаза. — Почему ты думаешь, что он когда-нибудь обратит на тебя внимание? Голос Феникса звучал прерывисто и хрипло. — Я не поним.. не понимаю, о чём вы говорите. Снова неверный ответ. Бэнкс отшатнулся и ударил его кулаком в бок, сильно, по почкам. Боль пронзила его насквозь, отдаваясь в живот и грудь, и Феникс инстинктивно попытался согнуться пополам. Напряжение на запястьях было невыносимым. Металл впивался в обнажённую плоть. Он издал мучительный стон, зажмурив глаза из-за пульсирующих нервов. — Что бы ты ему предложил? Какой от тебя прок? — Вопросы посыпались один за другим, когда Бэнкс сбросил маску, своего рода праведный гнев заставил его глаза вспыхнуть, а губы усмехнуться. Когда Феникс не смог ответить, всё ещё пошатываясь и пытаясь отдышаться, Бэнкс нетерпеливо зарычал. Он начал осыпать его ударами, более лёгкими и менее болезненными, но быстрыми и яростными, по животу, груди и рукам. Звук ударов тошнотворным эхом отдавался от металлических стен. Каждый удар отдавался глухим стуком, оставлявшим пульсирующую боль. Феникс трясся на цепи с каждым ударом, пряча лицо на внутренней стороне рук и хватая ртом воздух. Наконец Бэнкс успокоился. Он отступил от Феникса, тяжело дыша. Его волосы растрепались, а на лице выступили капельки пота. Каким неестественным он казался сейчас в своём безупречном костюме, как будто это была маска поверх отвратительной сущности. — Ты ничтожество, — прорычал он, довольный тем, что ответил за Феникса. — Нищий тупой адвокат. Ни денег, ни престижа, ни власти. Никакой привлекательной внешности. Никаких связей. — Он сосчитал недостатки Феникса, и его голос становился всё более удовлетворённым с каждым пунктом, пока Феникс хрипел и пытался не потерять сознание. Бэнкс отступил на несколько шагов и достал из кармана брюк дешёвый раскладной телефон. Феникс наблюдал, как он возится с ним, пока сам, тяжело дыша, оценивал свои раны. У него было бы несколько синяков, но, к счастью, Бэнкс больше заботился о том, чтобы бить как можно быстрее, а не наносить ущерб. Да, ему было больно, но он упал с горящего моста и выжил, не так ли? Как ни странно это было признавать, он почти предпочёл физическое насилие безумным расспросам Бэнкса. Через мгновение Бэнкс ткнул телефон в лицо Феникса. — Попрощайся со своим прокурором, — приказал он. Глаза Феникса широко распахнулись, и он втянул огромный глоток воздуха, ещё больше раздражая своё горло. — Эджворт, — пролепетал он сухим и надломленным голосом. — Эджворт, я... Внезапно Бэнкс выдернул телефон и швырнул его в стенку контейнера рядом с головой Феникса. Мелкие кусочки пластика и микросхем разлетелись в стороны, а разбитый телефон покатился по полу. Феникс вздрогнул. Теперь все мысли о том, чтобы достать телефон и использовать его, чтобы позвать на помощь, рухнули вместе с ним. С самодовольным видом Бэнкс развернулся на каблуках, пнул телефонную шелуху подальше и направился к выходу из контейнера. Несмотря на панические протесты Феникса, он ослабил цепь и снова уронил Феникса на пол, словно мёртвый груз. Боль пронзила его насквозь, свет исчез, и дверь со скрежетом закрылась снова.***
Когда Феникс вновь очнулся, его лицо лежало на остатках его рубашки. Он заставил себя сесть, вытянув ноги перед собой. Он чувствовал себя просто ужасно. Его тело протестовало против каждого движения, синяки опухли и багровели, горло всё ещё болело от удушающего захвата Бэнкса. Как ни странно, его сердце бешено колотилось, как будто он бежал. Жажда была просто невыносимой. Его язык плотно прилип к небу, а слюны почти не было. Он был готов на всё ради капли воды. Его голод, однако, достиг такой степени, что он его почти не чувствовал. Его пустой желудок постоянно бурлил, но это вполне можно было игнорировать. Жар тоже ощущался меньше, как будто он оцепенел от него. Феникс больше не потел, и какая-то отдалённая часть его сознания разглядела в этом очень плохой знак. Его голова была такой... затуманенной, а мысли путались, как сахарная вата. Сколько времени прошло? Не было никакого способа сказать наверняка. Казалось, прошли дни. Целая вечность. Позади него послышался шум, что-то вроде шарканья. Он резко повернул голову, мир закружился, вызывая тошноту, но он ничего не увидел. Другой звук, более отдалённый, с другой стороны контейнера. Феникс снова повернулся, чтобы посмотреть, но ничего не увидел. Чувствуя себя глубоко выбитым из колеи, он попытался снова погрузиться в сон. Вот только ощущение падающих на лицо дождевых капель не давало ему заснуть. Он поднял руки, чтобы вытереть воду, и понял, что там ничего нет. В любом случае, как дождь мог попасть в закрытую комнату? Потрясающе. Теперь у него были галлюцинации. По крайней мере, он осознал это, и этого было достаточно, чтобы позволить ему игнорировать свои чувства, говорящие ему о вещах, которые никак не могли быть реальными, и попытаться позволить своему сознанию погрузиться в сон. Издалека он услышал, как кто-то зовёт его по имени. Это был знакомый голос, высокий и женский, но наполненный глубокой, щемящей печалью: Майя. Каждый защитный инстинкт в нём вспыхнул, и он попытался ответить, попытался сказать ей, чтобы она убегала, была в безопасности. Он задавался вопросом, было ли это ещё одной галлюцинацией, или она спиритически пыталась поговорить с ним. Или, — он почувствовал, что истерический смех грозит вырваться наружу и захлестнуть его, — возможно, она пыталась направить его в нужное русло. Это означало, что он был мёртв. Он умер от жары и жажды, и застрял здесь, как дух, неспособный пройти дальше. Это было слишком сложно обдумать. Он сказал голосу Майи, что ему жаль, очень жаль, но ему нужно поспать. Он снова открыл глаза и обнаружил, что Кристофер Бэнкс пристально смотрит на него. Феникс снова был на ногах, руки были подняты над ним, и его колени были такими слабыми, что едва могли держать его. На этот раз он не слышал, как Бэнкс вошёл. Бэнкс задумчиво изучал его, а он встал на цыпочки и потянулся к рукам Феникса. Он почувствовал, как наручники затягиваются на его запястьях и металл снова плотно прилегает к его огрубевшей коже. Бэнкс издал удовлетворённый звук. — Я не могу допустить, чтобы ты выскользнул из них. Должно быть, он снова закрыл глаза. Ощущение руки, обхватившей его щеки, вернуло его в сознание. — Проснись и пой. — Голос Бэнкса звучал успокаивающе. — Ты можешь не спать ради меня? Сколько времени прошло? Был ли это тот же самый визит? Он знал, что должен ответить, поэтому позволил своей голове слегка покачаться взад-вперёд, надеясь, что этого было достаточно для ответа. Бэнкс улыбнулся, и Фениксу всё ещё хватало ума понять, что ему следует бояться. Эта рука скользнула вниз, вытирая оставшиеся капли засохшей крови на его подбородке. — Смотри на меня. Феникс, зрение которого было несколько размытым, сосредоточился на человеке перед ним. — Так-то лучше. — Бэнкс подошёл ближе, склонил голову рядом с Фениксом и заговорщически понизил голос. — Ты когда-нибудь думал об этом? — Что?.. — Слово было сухим карканьем, едва ли больше, чем звуком. Пальцы мягко скользнули вниз по его бокам. — Каков Майлз. — Феникс вздрогнул. Эти пальцы двигались медленно, чувственно, и тревожный звонок начал пробиваться сквозь туман в его голове. Бэнкс повернул голову и позволил своему дыханию прошептать на ухо Фениксу. — Как он лежит в твоей постели, и каждый дюйм его тела открыт для твоего обозрения. Как идеальная статуя. Нет. Это было самое последнее, о чём Феникс хотел думать прямо сейчас, даже когда его разум снабжал образы из каждой грешной фантазии Бэнкса. Пальцы добрались до его боксеров, дразня взад-вперёд по поясу. — Как звучат его страстные стоны, которые он издаёт. Выражение удовольствия на его лице. Что он чувствует глубоко внутри. О боже. Руки Бэнкса скользнули ниже, умело поглаживая его через тонкую ткань. Это было... Феникс не мог сдержать физическую реакцию, но он отпрянул назад, поглощённый ощущением, что это всё это было неправильно и глубоко нежелательно. "Остановись!" Он хотел закричать об этом, но всё, что у него получилось, это задыхающийся звук, почти как крик боли. Он увидел, как Бэнкс улыбается ему. — Чувствовать, как он движется в тебе, сильный и неумолимый. Прикасается к тебе, заставляя тебя стонать от желания. Руки Бэнкса схватили его крепче. Феникс извивался, пытаясь выскользнуть, но он позволил ему двигаться, слегка посмеиваясь, и провёл руками по груди адвоката. — Я был его первым, — пробормотал Бэнкс, голос стал собственническим. — Ты думаешь, он когда-нибудь сделал бы это с тобой? Феникс попытался глубоко вздохнуть, собрав всю оставшуюся у него силу воли, чтобы посмотреть на Бэнкса со всем отвращением и язвительностью, на которые он был способен, и чётко сформулировать слова: — Просто заткнись. Бэнкс снова рассмеялся, беззаботно и весело. Он притянул голову Феникса к себе и прижал их губы друг к другу. Феникс зашипел, поморщившись, когда Бэнкс засунул язык ему в рот. Ему как никогда хотелось, чтобы у него было достаточно слюны, чтобы сплюнуть. Бэнкс откинулся назад, и его глаза сузились от ненависти. — Ты действительно веришь, что сможешь удовлетворить его? Что ты мог бы заполучить его, как это сделал я? Феникс всё равно скоро потеряет сознание — он чувствовал, как подкрадывается темнота, — и это делало его храбрым и безрассудным. — Он никогда не был твоим. Его губа снова разгорелась болью от удара, но боль была далёкой, исчезающей. Последнее, что он помнил, была захлопнувшаяся дверь, а затем наступила блаженная темнота. Единственное, что у Феникса осталось, чтобы поддержать его сейчас — это надежда.