Остаток дня

— Драко, — прохрипела Гермиона, сильнее сжимая одеяло, — просто побудь со мной. — Хорошо. Малфой присел на больничную койку, которая тут же промялась и скрипнула под его весом. Его холодные пальцы переплелись с такими же, ранее бывшими всегда теплыми, пальцами Гермионы. Он придался воспоминаниям. Гермиона быстро объясняла ему что-то. В голове Драко все слова сливались в одно сплошное гудение. — Грейнджер, я понял… — протянул Малфой, но девушка не обратила на него внимание и продолжила говорить. — Чёрт… Он резко встал и потянул её за локоть, разворачивая к себе и накрывая её губы своими. Грейнджер застыла, но спустя секунду ответила на поцелуй. Это был конец седьмого курса. Свадьба была скромной: пришли только друзья и некоторые родственники, но это было лучшее мероприятие в жизни Драко. Он помнит каждый её танец под маггловскую музыку на их кухне. Оказывается, даже Живоглот полюбил его, и каким же было удивление Гермионы, когда кот улегся на его грудь. Некоторое время они провели молча, пока девушка тихо не спросила: — Сыграешь мне? Драко кивнул. Он часто играл для неё — и до болезни, и во время лечения. Аккуратно посадив девушку в коляску, Малфой медленно повез её в конференц-зал при клинике, позволяя заглядывать в окна и рассматривать природу. В зале стоял рояль. Удивительным чудом ноты играли как надо: его не нужно было настраивать. Как только чета Малфоев узнала о смертельном диагнозе и Гермиона была положена в клинику на наблюдение и лечение, перепутав дверь Драко случайно обнаружил этот зал с прекрасным роялем. Раньше девушка приходила сама, своими ногами, но со временем ей становилось хуже. В таких случаях помогала коляска. Драко сел, поставив кресло Гермионы неподалеку. Если звук будет слишком громким, у её начнёт болеть голова. Малфой не может уменьшить громкость звука, он может отдалить от него жену. Она умирала от астробластомы. — «Астра» — это ведь значит «звезда». Черная звезда в голове, — вздохнула Гермиона. Однажды Драко погладил Гермиону по коротким волосам, своеобразному «ежику». Но тут же испугался и осторожно убрал руку, ведь там, под чуточку колючими волосами, притаилась она, «черная звезда», злая и коварная опухоль: вдруг Гермионе неприятно или больно любое, даже самое осторожное, прикосновение к голове? Но она только доверчиво улыбнулась ему, позволяя гладить её по голове. Ещё она то и дело прикладывала руки ко лбу и вискам, пытаясь снять боль, но вскоре Гермиона пожаловалась: — Не помогает — руки теплые! Драко встал, обошел Гермиону и сзади обхватил большими ладонями ее лоб и виски: он очень-очень хотел, чтобы ей стало легче — и боль у нее притихала. И с тех пор каждый раз, стоило ей только попросить, он послушно вставал и обхватывал ладонями ее виски, осторожно проводил ладонями к затылку и мысленно уговаривал: «Не боли, не боли, пожалуйста». Он пытался вылечить её. Но ничего не помогало. Зелья и заклинания просто... не действовали. Драко звал лучших целителей. Гермиону осматривали больше двадцати раз. Безуспешно. Казалось, Драко Малфой жил в клинике. Смерть от астробластомы наступает быстро, и он не хотел, чтобы Гермиона встретила её одна. Он спал прямо в кресле рядом с её койкой, держа за руку.

***

Гермиона Грейнджер-Малфой умерла вечером в тот же день, успев услышать Симфонию Баха №13, успев посмотреть в окна на солнечный свет, успев запечатлеть образ мужа в своей памяти. Он напевал ей какую-то мелодию, слов которой она не знала, но слушала и дышала. А потом затихла. Она не провела с ним этот остаток дня.