***
— Позвоните нам, как долетите! — кричит Мадо, нам в след. Я одной рукой держу Сузую, второй отпускаю тележку с вещами и машу на прощание. Затем вновь беру тележку и везу её к первому нашему испытанию. Нагружать Джузо с его-то ногой я не хотела. Пусть себя для начала довезёт. Парень внимательно осматривался с восхищением в глазах. Я беру папку с файлами и бумагами из рюкзака, даю её парню на сохранность. Надеюсь, что на сохранность. Затем выкладываю на ленту весь багаж. Чемодан с вещами, чемодан с оружием, ручная кладь. И именно в тот момент, когда рюкзак уже безвозвратно уехал на контроль, осознаю, что забыла вытащить значки. Ну хоть бумаги есть. Я прошла спокойно металлоискатель. А вот на Рее запищало. Охранник подошёл с небольшим устройством для осмотра. Рей тут же оскалился, вставая в боевую стойку. Пока не началось лишнее кровопролитие, я встала между мужчинами, открывая в папке бумагу с документами и паспортом на протез. Объясняю отсутствие ноги у партнёра и надобность протеза. Нас пропустили. Подлетев к стойке с проверкой багажа, вижу, что наш чемодан с оружием уже вскрыли и даже вызвали службу безопасности. Отправила Рея брать чемодан и рюкзак, пока я разберусь. Он нахмурился, поджал губы и с крайне серьёзным выражением лица пошёл за вещами. Надеюсь, он возьмёт их. — Женщина, вы понимаете, что мне все равно? — А мне тоже все равно, — парировала я. Не. Не проймёте. Я на половину американка и свои права знаю и, поверьте, я сейчас такой скандал учиню, как настоящая американская стерва. Главное так пальчиками красиво сделать и качнуть грудью, как обычно делают чернокожие сучки в сериалах… не знаю, делают ли только они так, но мне попадались только они. Особенно вон та бабушка из сериала «Мачеха», что шёл по Никилодиону. Надо было ногти нарастить. Я вот, может, чего-то не понимаю, но почему они вечно такие улыбчивые и добрые, а стоит захотеть провести пару ножичков, так начинается вот это. Будто я в Россию попала. А я ездила с группой в Питер, я знаю. Ну и что, что у нас этих ножей пол чемодана? Рей их ужасно часто теряет на работе. А ещё они ломаются, точнее лезвие вырывается из рукояти. Поэтому их у нас всегда прозопас. — Женщина, поймите… — Нет, это вы поймите. Смотрите. У меня есть документ на каждую единицу оружия. На каждую. У меня там двести двадцать четыре ножа, это четыре набора квунков типа «скорпион 56». Два старого типа и два нового типа. И одна складная коса «джейсон». — Нарима-сан, мы же не можем быть уверены, что всё так, как вы говорите. — Тогда давайте пересчитаем! Я не спешу. У меня ещё два часа до самолёта, я это предчувствовала. — Мы не можем… — Можете, разрешаю! — Мы не пропускаем с оружием любого вида. — Так, стоп. У вас на сайте написан перечень необходимых документов. Вот у меня есть разрешения все от департамента обороны Токио о разрешении перевозки этого оружия по воздуху, вот документация о необходимости применения этих мер, вот документ на каждую единицу оружия. — Вы не можете… — Объясните, почему следователь второго ранга не может собой перевозить оружие. — Потому что это против правил. Я сейчас полицию вызову. — А я сейчас своему начальству позвоню. Вы не представляете кто за ним, — я сделала акцент на этом, — стоит. Ага. Целый… Ходжи. Это же кошмар какой-то, моей булочке не разрешают взять свои игрушки. Вы хотите скандала? Вам жить надоело? Они просто не представляют, что может сделать Сузуя, если узнает об этом. Он же без своего Джейсона и хотя бы одного набора своих ножей за пазухой никуда не поедет. И больше он не уснёт, пока хотя бы один ножик не будет у него под подушкой. Ну ещё под боком должна быть я, ну ладно. Опустим. Женщина позвала директора филиала, в надежде, что хоть он мне объяснит и вобьёт мне в голову эти «правила», не писаные никем. Директор же пытался что-то сказать, но одного упоминания связей с начальством CCG хватило, дабы он смягчился. Сузуя подошёл, притащив за собой наш багаж. Недовольный взгляд алых уставших глаз был готов прожечь дырку в работниках. Начался пересчёт и сверения оружия с документацией. Каждый нож доставался, отмечался, опечатывался и ложился в сторонку, затем опять упаковывался. Порядок был такой: распаковывался нож, его отмечали в бланке после сверки с документом; Лезвие опечатывалось после проверки, что ножны герметично его закрывают; документ ксерокопировался три раза: один в специальной складке упаковывался вместе с ножом, второй оставался в аэропорту, третий отдавался в самолёт, а оригинал оставался у меня; затем нож с документов вновь обёртывали в плёнку. Каждые два ножа вместе оборачивали в пленку, каждые две пары вместе друг с другом, и каждый… квартет? тоже между собой. Таких команд по восемь ножей получалось семь, после чего их объединяли в набор, клался документ о наборе, обертывался вновь и после этого объединялся с таким же набором, после чего уже с парой других наборов. Коса благополучно упала, разобравшись, когда её открывали. Рей её быстро сложил обратно. А кто кроме него это мог сделать? По алгоритму с ножом упаковали кейс. После обернули пленкой косу и ножи, вложили в чемодан. Обмотали его и наклеили предупреждение об опасности. На весах я была знатно удивлена. Это как так надо было постараться, чтобы чемодан, который ещё пару минут назад по весу проходил как «ручная кладь», сейчас по весу имеет перевес. Что за магия? Всё. Багаж сдали, дай бог долетит. После чего сами пошли есть. Как бы я не хотела экономить, но завтрак у Рея по расписанию. Его интуитивному питанию я завидую. Он всегда точно знает, что ему нужно закинуть именно сейчас. Эта хитрая морда распробовала в больнице молочку, узнала у врача, что такое белок и зачем он нужен — и всё. Теперь это обязательная часть его рациона. — Аки-тян! — протягивает Рей. — Мне нужен этот бутерброд с яйцом и молочный коктейль. — Нам бутерброд, — зевая, прошу у продавщицы, — онигири… — Два онигири. — Два онигири, — соглашаюсь я, — булочку и… — Какую булочку? — уточняет девушка. Я оглядываю взглядом витрину. Чем больше думаю, тем больше понимаю, что у меня отсутствует ощущение голода. — Ну, вот эту, с курицей. — Хорошо. Ещё что-то? — Да. Молочный коктейль… клубничный? Клубничный. И двойной эспрессо без сахара. — И Пироженку, — подсказывает Джузо. — Какую? — устало взглянула на него. — Вот эту. — И вон ту пироженку. Продавщица назвала сумму. Я расплатилась картой. Всю ночь я не спала. Неожиданно, Джузо начал кричать от боли ночью. Он этого не понял. Просто встал в какой-то момент и начал жаловаться на странное чувство… в спине. Врач предупреждал, что после ампутации, тело может начать «пересчёт» всего, что есть, «проверку» работы себя, поэтому полуживые нервные окончания могут начать сильно болеть и ужасные фантомные боли в случае Джузо. Так нужно было делать массаж и принять выписанное либо психотропное, либо болеутоляющее. Разобрались мы быстро, но уснуть я больше не смогла. А когда Рей грохнулся на плитку утром, душа совсем в пятки ушла. Нет, у него не отказали ноги или что-то в этом роде, он просто спросонья плохо закрепил протез и просто выпал с него. От неожиданности и распластался. Всё это… Было тяжело для меня. И к девяти вечера я ужасно хотела отдохнуть. Расположились мы на диванчиках, Джузо сел в позе лотоса, я же забралась с ногами и прижалась спиной стене. Рей с удовольствием ел свою порцию, я же пилила взглядом несчастный онигири не в силах его распаковать. Инцидент с оружием меня окончательно вымотал. Следователь аккуратно взял мой ужин, открыл и вложил рисовый треугольник в мою ручку, после чего всыпал корицу и пакетик сахара, как обычно делала я дома, в мой кофе. Размешал и подвинул к мне. Вот мелочь, совсем маленькая, а приятно как. Даже слезы выступили на глазах… то ли от усталости, то ли от счастья, то ли ещё от чего. Теперь точно кусок в горло не лезет. Джузо встрепенулся, испугавшись. — Я сделал что-то не так?.. Аки-тян, я… — Рей, я люблю тебя. Очень-очень, — взглянув на парня, произношу я, вытирая свободной рукой слезы, потом шмыгнула носом. Судя по его выражению лица он вообще ничего не понял. — Это значит, что я ценю всё, что ты делаешь, что я тоже буду всегда о тебе заботиться, что я рада, что ты есть у меня, что ты мой маленький лучик света, что я ценю и дорожу тобой, что ни один парень на свете не сможет заменить мне тебя. Это значит, что мне хорошо с тобой, как ни с кем другим и ты приносишь мне самые яркие и приятные эмоции и чувства… Ну, как-то так. Он задумался, потом улыбнулся и произнёс: — Я тоже люблю тебя, Акина, — признался он, — и я тоже хочу о тебе заботиться. — Ну какой же ты лапушка…***
Посадка в самолёт прошла без приключений. Рей удобно устроился у себя в кресле. Снял свои тапочки, сев в позу лотоса. Я до сих пор удивляюсь тому, что нам оплатили бизнес. Хотя, зная Сузую, с кем-то чужим рядом сидеть он бы не стал и без еды в полёте не проживёт. К слову, расположился мой мальчик у окна, высматривая за нём всё что только можно. Телефон оповестил, что мне прислали документ по новому отряду в Америке. Надеюсь, я успею скачать файл, пока идёт посадка пассажиров. Хоть немного ознакомиться с информацией, иметь представление о людях, с которыми мы будем работать, нужно. Иначе Сузуя точно кого-то и там доведет до белого каления. А как в Америке относятся к своим личным границам — все имеют представление. С другой стороны, не уверена, что Сузуя решится после всего лезть к незнакомцам. Рей стал копошиться в рюкзаке, после чего достал упаковку эклеров. Жалобные глаза, я показала палец, сообщая, что можно сейчас одну штучку. Вся наша ручная кладь состояла из того, чем можно занять это дитя в многочасовом перелёте. Почти тринадцать часов… он просто так не выдержит. Летим мы хотя бы в ночь, и бизнес практически пустой. Да, возможно, я с Ходжи перепугались и слишком посуетились. Но это стоит моих нервов, нервов авиакомпании и безопасности остальных пассажиров. Мы взлетели. Мультики моему «чуду» наскучили быстро. Засыпать было страшно. Я не знала, как себя поведёт Сузуя, но после принятия своих лекарств (я неизменно следила за медикаментозным лечением: он пропустит физиотерапию и переливания крови, пока я буду разбираться с документами, так что хоть это надо), под тихий шум какого-то сериала в наушниках, он сам вырубился. С помощью одного из пассажиров, кресло перевели в лежачий режим. Это делал согласившийся мне помочь мужчина, я же держала Рея в сидячем положении. Да, у него неимоверно чуткий сон, но он затупляется под таблетками. Когда я его уложила, он всё же открыл немного глаза, но слегка поволочился и закрыл вновь. Зевнул и заснул. Надеюсь, я случайно не какого-то Министра попросила. Уснула сама, совершенно случайно. Проснулась от того, что рядом начал кто-то возиться. Естественно, это был Джузо. Проснулся он спустя часа три. Стал копошиться в рюкзаке и что-то искать. Кормить будут не скоро. Затем он потянулся и попытался почесать остаток ноги под протезом. Мы максимально тихо вдвоём сняли. Он переносил по времени за сегодня протез, от чего некоторые слабозажившие участки кожи были повреждены. Это было похоже на состояние кожи, когда ты волдырь из-под ожога вскрываешь и вся жидкость вытекает. В этот момент я пожалела, что не взяла собой в самолёт все его мази. Ну хоть перекись с ватой, уже что-то. И бинт. Так что мы хоть как-то обработали и забинтовали. Джузо это все не нравилось, вечно причитал, что с ногой было проще. Ну что ж. Теперь ты знаешь зачем нужен координатор и отряд. Легкий поцелуй в висок его поуспокоил. Мне даже дали поспать ещё три часика. Докуминталка про жирафов и новые фломастер сделали своё прекрасное дело. Он даже немного позанимался английским. Мы старались учить вместе, но ему было скучно. А тут делать нечего, вот и пришлось фантазировать. Осталось около 5 часов. Ещё пять часов надо чем-то занять того, кто и минуты не может спокойно посидеть. — давай в города? — предлагает Рей, не зная чем себя занять. — Токио, — начинаю я, зевая и ещё почти сплю. — Омозонка. — Во первых Амазонка, во вторых это река. — М… Обихоро. — Кобе, — зеваю. — на о, — замечает Рей, обидчиво скривившись. — Ну тогда Осака. Он задумался, от чего я опять почти уснула. Но он же так не может, начал трясти меня. — Амстердам! — радостно вскрикнул он, на что я шикнула. — Это на «а». — Так Осака на «а» и заканчивается Акина, ты что спишь? Я возьму отдельную от него комнату. При чём дома, под таблетками он спит по восемь, а то и двенадцать часов и ты его и из пушки не разбудишь. Наверное, особенность того, что дома он чувствует себя в безопасности и перед этим у нас есть чёткий отлаженный план действий и ухода за собой. Я стараюсь научить Сузую моментам быта и ухода за собой. Да, что-то возможно девчачье, но быть ухоженным - не значит быть девчонкой. Так вот, это всё, наверное, успокаивает его нервную систему, а таблетки совсем добивают. В полёте, новой обстановке, ему неспокойно, не комфортно. Конечно, он не может нормально поспать. Тут я ему ни как не помогу. В Бизнесе не поднимаются подлокотники, поэтому прильнуть к мне он не сможет. Надо просто смириться. - Да, сплю. Рей, я ужасно устала и хочу спать, - я посмотрела на него изнурённым взглядом, - Прошу, дай мне хотя бы пару часов... Он с тяжёлым вздохом кивнул. Я вновь закрыла глаза и теперь смогла проспать до утра. Следующие пару часов прошлись без особых инцидентов, он даже уснул на пол часика. Поел. Приземлились мы тоже спокойно. А вот после встречи с моей роднёй он начал куролестничать. Сначала чуть не вывернул руку моему кузену, что хотел меня обнять. Затем перепугал бабушку Анжелу. Дедушка Джон даже дар речи потерял, от внешнего вида моего партнера. После фразы кузена Лойда, что мой привидущий парень был лучше, Рей пустился в драку. Слух, что меня бьет сожитель, почему-то рас ползя по нашей команде. Но это были только слухи. Хотя даже так, Джузо действительно не понимал почему он хуже того, кто возможно бьёт кого-то, кого должен защищать. Почему Сузуя должен этого "кого-то" защищать, мы вроде разобрались.... Особенно когда он увидел, как легко "кого-то" потерять. Сузуя боялся меня потерять. Нет, не так. Он боялся вновь остаться один. И если, в его понимании, я рядом за счёт того что он лучше, моего приведущего, то возможность того что я задумаюсь о обратном, надо устранить. До него не доходило, что выбор принимаю я. Кто угодно может сказать что угодно, но как распоряжаться этой информацией - решаю я. Он не понимал, но ужасно боялся. Он цеплялся за меня, как утопающий за спасательную соломинку. О нём никто и никогда не заботился так, как делаю это я. Да, если бы Шинохара был в сознании, он бы его на руках носил, но его рядом нет. И от этого ему становилось ещё больнее, ещё страшнее. Он не умеет, не хочет отпускать людей. Кто-то наконец о нём заботиться. Не бросил где-то в холоде одного один на один с проблемами. Его взяли за руку, везде проводили. Тут теплая постель с лаской, вкусная и горячая еда, любимый котик бродит рядом. Он помнит вон того мальчика, мальчика десять лет назад. Маленького Рея у которого не было ни чего... ничего, кроме боли и страданий. Ни чего кроме холодного железа, обжигающего кожу. Он помнит тот страх, тот голод, тот ужас, то отчаянье... то одиночество. И вот как после всего того, что он прошел, что он пережил, ему нужно всё бросить, перестать бороться и просто слушать, как абсолютно незнакомый ему человек что-то говорит такое. Я понимаю прекрасно мотивацию Сузуи, но позволить избить до смерти брата - я не могла. Мне оставалось молиться, что на Рея не напишут заявление. Я всё же смогла оттащить Джузо от брата. Неудачное... знакомство.