my house

Если бы Чонвона попросили оценить сегодняшний день по десятибалльной шкале, он бы поставил ему минус десять. Прошлой ночью ему так и не удалось поспать, так как до трех ночи они с Ники смотрели какое-то новое аниме о школьниках-супергероях, а потом младший все никак не хотел засыпать и ластился поближе, выпрашивая у Яна мягкие поцелуи и рассказывая о своем походе к врачу, который продлил его больничный еще на неделю. А у Чонвона будильник был включен на семь утра, по расписанию четыре пары и вечерняя смена в кофейне. Но младшего он все равно продолжал внимательно слушать, крепко обнимая за талию и поцелуями-бабочками касаясь кожи его мягких щек. Рики болел уже больше недели, и приблизительно столько же он не виделся со своими друзьями, поэтому Чонвону через «не хочу» приходилось выслушивать не только последние новости о каких-то мировых звездах, о которых Нишимура читает каждое утро от скуки, но и познавать все тонкости волшебного мира из любимой компьютерной видеоигры младшего. Этой ночью старший засыпал под тихую лекцию возлюбленного о каких-то гоблинах, живущих на болотах. А утро началось, как и каждое другое. Не услышав первого будильника и проснувшись на пятнадцать минут позже, Чонвон летал по квартире, натягивая на себя невыглаженную одежду и с трудом запихивая рабочую одежду в рюкзак, заполненный различными чертежами и толстыми конспектами по математическому анализу и химии. Успев чмокнуть еще спящего Ники в лоб, Ян вылетел из квартиры и помчался на остановку, откуда нужный автобус уже собирался отъезжать. И проклиная в тот момент все живое, он чудом успел влететь в задние двери, не спотыкнувшись о выдвижную ступеньку. На первой лекции Ян переводил дыхание и нормально складывал все свои вещи в рюкзаке, прячась от старого преподавателя на задних рядах аудитории. Сидящий рядом Хисын без умолку трещал о какой-то очередной покоренной им первокурснице, которая оставила ему свой номер телефона, а потом еще и жаловался на их общего администратора в кофейне, который отказал ему в выходном в следующий четверг. Чонвон с трудом сдержал за зубами раздраженное «Да заткнись ты хоть на минуту», в конечном итоге зациклившись на продолжающейся лекции, которая, на самом деле, его мало интересовала. Остальные пары прошли более-менее нормально, если не считать того, что среди десяти чертежей не нашелся тот, что нужно было сдать именно сегодня, а в столовой на обед предлагали суп из морепродуктов, от взгляда на который начинало тошнить. На вечернюю смену в кофейне Чонвон шел вместе с Хисыном, который в голос читал новые позиции из меню, о которых двое благополучно забыли. Непонятно зачем директор к десертам решил добавить еще круассаны с тунцом и спаржей, но кто такой Чонвон, чтобы спорить с человеком, который платит ему деньги? Единственным, что продолжало поддерживать его нормальное настроение, были многочисленные скучающие сообщения Ники, который сначала желал доброго утра, а затем давал отчет о своем самочувствии и о том, что он позавтракал и выпил все нужные таблетки. Яну каждый раз было сложно сдержать счастливую улыбку, увидев на экране смартфона новое уведомление от возлюбленного. Чонвон считал дни до момента, когда они снова начнут собираться по утрам вместе, за руку будут ходить в университет, в фойе прощаясь коротким поцелуем и неохотным расцеплением пальцев. Он так сильно скучал по подобным мелочам, что сам был готов подраться с противной простудой, которая подкосила его мальчика. На сегодняшней смене у Чонвона не было никакого желания общаться с посетителями, поэтому он взял на себя приготовление кофе и подачу десертов, пока Хисын, улыбаясь своей фирменной улыбкой во все тридцать два, продолжал покорять девичьи сердца, стоя при этом в идиотском розовом переднике и за кассовым аппаратом. Мысли о сне и дикой усталости, которая собиралась в каждой клеточке его тела, отодвигались на задний план. На пятиминутных перерывах Ян выходил в подсобку позвонить Рики, узнать о его самочувствии, нужно ли что-то купить домой и просто пожаловаться на девочек-школьниц, которые продолжают оставлять свои номера телефонов на салфетках, подписывая их «для миленького парнишки за кофемашиной». Еще несколько подобных случаев, и старший наклеит себе на лоб стикер с надписью, что он занят. Ближе к концу смены, когда людей практически не было, Хисын снова включил свою уже заезженную пластинку о первокурсницах из художественного факультета, которые так открыто заигрывают с ним, но при этом не хотят давать ему свои номера. Ян готов поклясться, что рано или поздно зашьет ему рот, чтобы не слышать этого нытика больше никогда. Ну или попросит администратора больше не ставить их в одну смену. Последний рабочий час тянулся медленно, они успели убрать помещение, собрать уличные столики и спрятать их в кладовке, а еще Чонвон не забыл приготовить пряничный латте, который так обожал Нишимура. К счастью, путь домой был не настолько длинным, чтобы напиток успел остыть, но очередь в супермаркете оказалась до неприличного длинной, чтобы остыл не только кофе, но и иссякло чонвоново последнее терпение. Спустя полтора часа после окончания смены в квартиру открыл дверь не Чонвон, а его внешняя оболочка, которая уже мало что соображала и мечтала только плюхнуться лицом на кровать и проспать до утра. В теплой квартире витал аромат различных специй и чего-то жареного. У Яна заурчало в животе, напоминая, что он сегодня, кроме кофе и батончика, ничего и не ел. Лениво наступив на задники кроссовок, он бросил на вешалку свою джинсовку и посеменил в сторону кухни. Старший замер в дверном проеме, когда заметил танцующего возле кухонных шкафчиков Ники, который не услышал, как хлопнула дверь, из-за наушников в ушах. Его волосы растрепанные, растянутая футболка свисала на похудевшем теле, оголяя правое плечо, а на серых шортах виднелись мокрые пятна. Нишимура никогда не избавится от своей детской привычки вытирать мокрые руки об свои шорты. Чонвон только устало улыбается на увиденное и аккуратно ставит стакан с кофе на кухонный стол. Он ждет еще некоторое время в надежде, что младший ощутит его присутствие, но тот уже начинает подпевать песням своей любимой женской группы, продолжая колдовать над кухонной плитой. Дождавшись, когда Рики отойдет от плиты, старший подошел ближе и руками совсем невесомо коснулся его талии, чтобы не напугать. Младший от неожиданности вздрогнул в его руках, и Чонвон ощутил, как тот напрягся, но затем его голова наклонилась вниз, и Нишимура расслабился, увидев руки возлюбленного. Вытащив из ушей беспроводные наушники и невнимательно бросив их на тумбочку, Ники развернулся к Яну лицом, сразу же одаривая его широкой улыбкой. - С возвращением, хен, - обветренные губы аккуратно целуют, отдавая все скопившиеся за день чувства, - как твой день? Чонвон плавится от чужой нежности и тянется за его губами, увлекая Нишимуру в долгожданный поцелуй. Большие ладони Рики обнимают лицо старшего, большими пальцами поглаживая впадины под глазами и вызывая рой мурашек по всему телу, а Ян пальцами цепко хватается за чужую талию, будто боясь, что возлюбленный сейчас либо оттолкнет, либо вовсе испарится. Чонвоновы губы на вкус, как горький эспрессо, который так не любит Ники, да и от него самого так и разит сгоревшим кофе и кислой вишней, но его терпкие поцелуи срывают крышу, лишают возможности адекватно мыслить. У них незначительная разница в росте, но младшему каждый раз приходится наклоняться, чтобы подарить любимому сладкие поцелуи, и это каждый раз кроет только сильнее, ведь в таких позициях Чонвон кажется совсем крошечным и незащищенным. Их языки лениво сплетаются, Ян жмется сильнее, прижимая парня к столешнице, и руками уже окольцовывает чужую шею, чтобы наклонить к себе еще ближе, так, чтобы носами соприкасались. Он мечтал об этом моменте весь день, и мало что способно отвлечь его от пухлых губ, которые отдают лекарствами и малиновым чаем. От Рики еще и так пленительно пахнет домом и уютом, Ян только и мыслит о том, как бы побыстрее оказаться в кровати, в любимых крепких объятиях, которые подарят не только чувство спокойствия и защищенности, но и сладкие сны. - На ужин будут жареные ребрышки и рис, - оторвавшись от требовательных губ, говорит Нишимура, бросив короткий взгляд на плиту, где на большой сковородке в соусе продолжали жариться ребрышки. - И все? – грустно спрашивает старший, выпячивая нижнюю губу. - А еще твой любимый чай с мелиссой… И куда же без долгих поцелуев. Ян расплывается в довольной улыбке, превращая свои кошачьи глаза в очаровательные полумесяцы, а Ники, не в силах сдержать себя, чмокает его в кончик носа, отправляя в ванную. Только спустя несколько минут Нишимура замечает стаканчик с уже холодным напитком, на котором красовалась надпись: «Моему дому».