- Они - моя семья, Гон. Самая настоящая. Все мои люди.
Джин до смешного серьезен, хотя стоит с половником в руке. Те блины были просто ужасными. Пожарный извещатель моргал красным, готовый вот-вот разразиться визгливым препадком. А сам Гон, неуместно веселым, хотя они ругались все утро. - Папа, горит. - Айцш... Надо было оладьи... Да, блины не мой уровень... - Хах, точно нет. Оладьи бы тоже были со скорлупой, - он вылавливает всплывший осколок из миски и забирается на диван с ногами. Канария, молчаливо читавшая рядом, вскидывает голову, немного округляя глаза. - Готовишь ты... плохо. Почему я не могу переворачивать? - Потому что плита горячая? - Джин хмурится, пытаясь подцепить сгоревший край. - Так на холодной и не готовит никто. - Ха... Нет, малыш. Готовить должны взрослые. Мужчина пожимает плечами и угрюмо смотрит через плечо. Тарелка для завтрака показательно пуста. Пока что он кормит только мусорное ведро, вместо двух голодных детей позади. И угораздил же черт отпустить всех девочек на выходные. Национальный праздник - дело святое, но... Пожарный извещатель все же заливается визгом. Гон вздыхает, открывая окно, подходит к плите и уменьшает огонь, скидывая очередной кулинарный ужас к остальным, таким же несъедобным. Вытягивает руку и весело вскидывает бровь. - Я покажу, а дальше ты сам, хорошо? Джин кивает. Вглядывается в чужие движения и тихо цокает, когда очередь доходит до него. Однако, быстро приноравливается. Более ловко крутит чугунную сковороду, размазывая тесто по масляному дну. Блины выходят драными, словно чулки куртизанки. Когда набирается хотя бы с десяток, они усаживаются есть. Явный привкус гари, иногда попадаются осколки скорлупы, но с 5-ью видами джемов весьма сносно. Гон обмакивает сверток в пиалу, когда в голове возникает вопрос. - Почему именно блины? Мы могли бы сделать что-то не такое сложное, - хотя блины он считал чем-то элементарным по части готовки... Джина, кажется, ничего не смущает в их завтраке. - Ты их любишь. - Ты только поэтому?.. - Каюсь. В следующий раз приготовит Зоэ. Просто... хотел порадовать. Совсем плохо?.. Гон мотает головой. Почему-то горят уши. - Нет, нормально. Спасибо... Они споласкивали посуду, когда мужчина склонился, немного хрипя при вдохе. - Тебя... тебя этот парень научил готовить? - Скорее... я его. Но Киллуа варит очень вкусные спагетти. - Ты... обычно готовишь сам? - Мне почти 16. Стыдно не уметь. Гон запоздало понимает двусмысленность своего ответа, но брюнет весело хохочет, вытирая пиалу полотенцем. - Ты прав, малыш. Извини, порой я забываю, что ты уже... боже... - Уже взрослый... да, но Киллуа говорит, что взрослых не бывает. Бывают большие дети с большой ответственностью. - Хах, я с ним согласен. Я был бы ужасным взрослым, - его ладонь замирает на краю тарелки. Взгляд утыкается в стену напротив. На ней даже стыки между плитками были чистые, но теперь везде потеки от жирных капель. Гону кажется, что тот вот-вот заплачет, но его глаза сухие. - Хотя... Я уже им стал. - Папа... - М?.. - Я... Ты ведь не умеешь готовить. Никогда не умел, поэтому мама всегда выгоняла тебя с кухни. Ты неуклюжий, когда дело касается базовых вещей, но такой, до ужасающего, собранный, когда учишь стрелять по мишеням. Будто пистолет - продолжение твоей руки. Ты не колеблешься. Это пугает. Но такой глупый, раз считаешь, что детям не место у плиты, хотя собственноручно вкладывал в мои руки чертово оружие... Ты слушаешь, но не слышишь меня, когда прошу вернуть домой. Ты отнял меня у Киллуа. А утром просто предложил выкрасть его из квартиры и привезти сюда.Будто он - просто игрушка. Будто мы - твоя собственность. И мне так сложно понять собственные чувства. Так сложно понять твои. Так сложно...
- Мы на месте. Машина тормозит напротив ангара. Из открытых дверей то и дело выныривают люди в черном. В воздухе повис едкий запах пороха и соли. Последний явно принесло ветром с небольшой бухты неподалеку. Гон в шлепанцах и выглядит до смешного неуместно, пока остальные присутствующие активно топчут гальку увесистыми подошвами армейских ботинок. Смотрят на него, однако, без тени насмешки. Фриксу хорошо знаком этот взгляд. Так смотрят на преступников. По сути, на всех неугодных обществу. На мальчишек, вдруг, решивших отрастить волосы по плечи или же на отбитых головорезов. Взгляд один и тот же. Он ощущается кожей. Отвращение Пыль, повисшая в воздухе. Пара поворотов в непроглядно темном коридоре и они попадают в помещение, по размерам больше напоминающее кладовую. Глаза быстро привыкают к темноте, так что он тормозит вовремя. Еще шаг и резиновый шлепок точно смял бы чужой живот. Он упакован в брезент и Гон колеблется, разглядывая распластанный силуэт. Кайто понимает без слов, приседая первым. Ухватывается за молнию в области лодыжек и...- То, что ты говоришь - ужасно!
- Ты ведь хочешь увидеть его. А он, очевидно, хочет найти тебя. Это звучит вполне...
- НЕТ!!
Рано или поздно.- ЭТО НЕ ПРАВИЛЬНО, ЧЕРТ ПОБЕРИ! НЕ ПРАВИЛЬНО!
- Гон, я...
Скорее всего кто-то из своих. Кайто тоже склоняется именно к этой версии. - Почему?.. Зачем я здесь?.. Зачем я тебе?.. Просто отпусти меня домой... Тебя ведь не было рядом, когда я...Джин садится напротив. Он хмурый. Возраст берет свое, на его висках уже есть несколько белых нитей. Он коротко утирает глаза рукой.
- Ты можешь мне не верить. Но я хотел быть.
- Тогда почему?..
Он не плачет. Никогда не плакал при нем. Но его глаза блестят от влажной пленки.
- Я... думал, что ты мертв.
- Гон? В ушах стучит так громко. Приходится сделать несколько коротких армейских вздохов, прежде, чем оторвать взгляд от крупной трещины на стене. Кайто замер в полуприсяди, так и не приведя руку в движение. Он был первым, кто заговорил с ним в офисе. Остальные лишь косились на черную гравировку бейджа, оскорбленно поджимая губы. Из-за фамилии? Нет. Наверное, потому, что считали его зазнавшимся юнцом, ежедневно посещаемым важными людьми. - Я могу не открывать. Ты можешь уйти. Прямо сейчас. Я найду способ... - И что скажешь им? - Гон кивает в сторону выхода, выдавив слабое подобие улыбки. Как мило, что их оставили одних. Как удивительно, что человек напротив готов рисковать всем, над чем работал долгие годы ради его... слабости? Боже... да. Он ощущает себя слабым. Это мерзкое чувство. Пальцы сжимаются сами. - Не имеет значения, - Кайто мотает головой. Морщится, растирая висок. Его часто мучают мигрени. - Ты не при исполнении и он твой... - Отец. Да, - слабость сковывает горло. Получается тише, чем хотелось бы. Капитан разгибается, одаривая самым красноречивым взглядом из всех. - Ты мне как брат. Ты это знаешь. Не строй из себя героя. После всего, что было я пойму, если...Если бы не ты. Если бы не Киллуа.
Колесо так и замерло бы внизу.
- Я знаю. Ты для меня тоже. Открывай. - Хорошо. Он снова ухватывается за собачку молнии. Брезент шуршит. В коридоре перекрикиваются. Окно под потолком совсем небольшое, но его света хватит, чтобы рассмотреть. Чтобы убедиться. Чтобы подтвердить. Чтобы стать свободным. Чтобы уйти с этой работы и заняться чем-то другим. Чем-то спокойным и тихим, чтобы Киллуа не подрывался от ночных звонков. Чтобы не плакал. Чтобы больше не оставался один. Чтобы чувствовал себя в безопасности. Гон дышит глубже. Они столько сделали ради этого момента. Слабость - мерзкое чувство. Наркобизнес нужно пресекать на корню. Джин заслужил.- Я думал, что ты умер.
Заслужил.- Я знаю, что не заслужил твоего прощения. Никогда не заслужу. Я знаю... но...
так хотел тебя увидеть...
Заслужил. Они оба.- Семейная черта... Знаешь, у тебя и взгляд такой же. Опусти пистолет. Ты вряд ли промахнешься с такого расстояния, а потом точно будешь жалеть. Джин пожалел бы. И ты будешь. Вы законченные пацифисты.
- Что... ты несешь?!
- Джин никогда не убивал. Разве что по ногам стрелял. Но предпочтет схлопотать пулю сам, чем убить человека. Для него пистолет - скорее средство донести мысль, когда собеседник безнадежно глуп для полноценных переговоров. Опусти пистолет.
За все, что сделали.- А каковы твои условия?
- Что?..
- Я свои выдвинул. Мы заключили пари. Теперь твоя очередь.
- Я... Защиту.
- Для того парня?
- Джини... запомни уже его имя. Безопасность Киллуа обеспечим по умолчанию. Подумай, что еще хотел бы потребовать, - у Паристона тонкие руки. Но эластичный бинт, которым тот обкручивал его лодыжку, ложился такими плотными слоями, что от каждого движения хотелось выть. - Врач сказал, что перелома нет. Ну-ну... потерпи немного, не могу слабее, надо зафиксировать. Я в этом профессионал. Я бы и вправил сам, но там той ноги... Заедем в больницу?
- Н... нет. В аэропорт.
- Эх... так чего хочешь? Квартирку? Домик на берегу? Будешь качать своего ненаглядного в гамаке под шум волн, - он хохочет, бодая мужчину локтем. - А это что за лицо? Не тебе его жизни учить. Сам разобрался уже. Так ведь?
Нога болит. Джин шипит на незнакомом языке, хотя Канария немного поднатаскала его в испанском.
Гон вспыхивает, толкая блондина незабинтованной пяткой.
- РАЗОБРАЛСЯ! НАМ НИЧЕГО НЕ НУЖНО! ПОЕХАЛИ УЖЕ!
За... служили.- Просыпайся, красавица. Мы приехали.
- Это... это не наш дом.
- Он у друга, - руль скрипит, когда на него облокачиваются. Паристон выглядит худым, но на самом деле... У Хисоки?
- Он... живет там давно?..
- Где-то месяц. Не переживай. Рыжий пыжился в роли няньки. Не более. Я бы узнал. Ну? Он уже скачет по лестнице, а мне нужно сваливать.
Пальцы хватаются за ручку двери. Ночной воздух будоражит мозг, но Гон замирает на месте, продолжая держаться за металлический край.
Паристон блестит зубами.
- Не бойся. Он полстраны на уши поставил, если не всю. Беги, но аккуратно и все же сделайте снимок.
- Ты... ты вернешься обратно?..
- Джин там и без меня справится. А губернаторское кресло нужно кому-то просиживать. Ха... если передумаешь, позвони. У Киллуа есть мой номер.
- Он... он ведь не знает? Я могу?..
- Говорить об этом? С ним - да. Но только с ним. Если захочешь, конечно.
Получается только кивнуть. Грудь расширяется, но с трудом. Кажется, что ноги вот-вот подогнутся, когда подъездная дверь ляпает об стену. Киллуа в одной футболке. Гон стягивает капюшон, все же всхлипывая при вздохе, но будто прирос к земле.
- Ну?
- Спа... спасибо.
Хилл хмыкает. При кивке светлая челка рассыпается по глазам.
- Ничего не бойся. Беги.
За...- Я уже им стал...
- Папа...
- М?..
- Я...
Все закончится. Закончится. Он подтвердит, а дальше фбровцы справятся сами.- Я...
Кайто пол жизни отдал на его поимку. Как и многие ребята из отдела. Хорошие ребята, которые знают свое дело. Гон тоже знает. Отпечатков в базе нет. Но он поймет, что это он. Точно поймет. Кромка темных волос слиплась от крови. Лица практически нет. Гон к такому привык. На вызовах приходилось видеть вещи и пострашнее. Но руки колотятся так сильно, что он с трудом ухватывает перемазанную в пыли кисть, чтобы перевернуть. У Джина на ладони шрам. Длинная, грубая полоса. Он обводил ее пальцами, когда держал за руку. Он не знает, откуда она взялась, а Джин всегда заметно тушевался, когда про нее спрашивали. Если она там...- Я все равно...
Он ведь хотел этого. Хотел справедливости. После всего, что они сделали. Что продолжают делать. Хотел ведь?..- Ничего не бойся, Гон. Папа тебя пристегнет.
Мы просто прокатимся. Жилет не давит? Если укачает - скажи. Хорошо?
Остановимся и подышим.
Не плачь, малыш.
Хотел?..- Держи пальцами крепче. Смотри в прорезь. Да. Не жмурься. Блин... не жмурься! Просто опусти козырек кепки. БЛИН! НЕ ОПУСКАЙ ЕГО В НОГИ! Господи... Да! Никогда не направляй его на себя! Окей, давай еще раз. Хорошо. Ну?..
ООООО! МОЛОДЕЦ!
...- В смысле, зачем? Самооборона. Да его достать из кобуры достаточно, уже в штаны нас... кхм... В общем лишним не будет. Еще рыбачить могу научить. Удочки есть. Хочешь попробовать?
Ты и правда ужасный взрослый. Я никогда тебя не понимал, но...- Папа...
- М?..
- Я все равно...
Ладонь нащупывает кость на запястье, но глаза открыть не получается. Как глупо... Как глупо было это отрицать, но принять было сложнее.- Я все равно люблю тебя...
Ты - редкостный говнюк. Я не простил тебя. Никогда, наверное, не прощу.- И я тебя, малыш... Я... Ты не представляешь, как сильно. И мне так стыдно перед тобой... и я не знаю, как себя оправдать... Но я тобой очень дорожу. Дорожил и буду. Поэтому так страшно отпускать... Снова... Я боюсь...
Потерять тебя. Пальцы нащупывают пустоту, но вдохнуть не выходит. Гон просто таращится на пустую ладонь, оглушенный боем собственной крови в ушах. - Это... это не он. - Уверен? - Я ведь... за левую держу?.. - Да. - Это не он... боже, это... - грудная клетка разжимается, но ее сводит спазмом. Все тело сводит. И наружу вырывается крайне жалкое всхлипывание. Хорошо, что они одни. Кайто склоняется, заглядывая в лицо. Вокруг зрачков почти не видно серой каймы. - Не верю, что говорю это... но... ты уверен в этом? - Да. - Нет, ты уверен, что хочешь дать именно такой ответ? Лицо Гона, видимо, красноречивее слов. - Кай... - Я говорю о том, что мы... что мы могли бы объявить его мертвым. - Но он жив. - Мы взяли его подельников и они утверждают, что это именно его тело. - Они лгут. - Я знаю. Но... Гон, сюда едут большие шишки. Хотят увидеть этот труп собственными глазами, а также покрасоваться перед прессой в первых рядах. Если мы объявим о его смерти - все закончится. Фрикс не глуп и снова заляжет на дно. Его не поймают, как не могли поймать до этого. Вряд ли когда-то поймают... Не с обширной поддержкой местного населения. А если объявим, что это не он... - Кайто делает глубокий вдох, медитативно закрывая глаза. - Гон, ты до конца жизни будешь сидеть на поводке начальства, если не хуже... - О чем ты?.. - Ты разве не понимаешь, что они... На улице сигналят машины. Киллуа как-то навернулся со скейта. Обычная поездка в парке. Но день не задался с самого начала и брусчатка сожрала колени вместе с тканью брендовых брюк. А еще лицо и ладони. А позже он чуть не разрыдался на людях, понимая, что нос немного хрустит при нажатии. Адски больно... Но сейчас... Ооо, вот сейчас было больно по-настоящему. Мужчина рядом тоже вдыхал через раз, больше напоминая грушу для битья. Киллуа понял, что даже через боль наподдал бы ему еще разочек. А может и не один. Гон поймет. Но получилось только взвыть, когда его ухватили за плечо. - СУКА! - ЗАТКНИСЬ И БЕЖИМ! - А?.. Когда наверху раздались крики, тело подорвалось само. Бежать по песку было из разряда закономерного провала, но их спасла темнота. Темнота и адский скачок адреналина, когда в воздухе засвистели пули. Кубинская экономия пришлась как нельзя кстати. Судя по звукам, кто-то все же покатился по камням, но Киллуа не собирался оборачиваться. Джин несся босиком. Черт знает, сколько километров они петляли по пляжу, но явно оторвались. Затем стали карабкаться по траве и легли в нее пластом. Легкие горели. Спустя время вернулась возможность говорить, а вместе с ней жгучая боль в плече. Джин уже шипел в телефон, когда рядом захрипели. - Б... лять... - Что?.. - Кажется... из сустава... выпало... - Вправим. - Мозги тебе надо вправить! - ТИШЕ! - ТВОИ ПРИДУРКИ?! - ТЫ ДУМАЕШЬ, МОИ БЫ СТАЛИ ПО МНЕ СТРЕЛЯТЬ?! - А Я ОТКУДА ЗНАЮ?! - Айцш... тише! Лежи и не рыпайся! Сейчас за нами приедут. - ХУЙ ТЕБЕ! ВАЛИ, КУДА ХОЧЕШЬ, А Я ДОМОЙ! - ГОРИТ ВАШ ДОМ СИНИМ ПЛАМЕНЕМ, ТАК ЧТО ЗАТКНИСЬ И ЛЕЖИ! - Что?.. Брюнет сплевывает в сторону, переворачиваясь на спину. Судя по мученической гримасе и руке зажимающей грудь, ему тоже досталось. - Тебя подстрелили?.. - Нет... То есть, да. Но раньше... Нормально. Просто лежи. Второй такой забег мы не переживем. Не в нашем положении. Лежим и молимся, чтобы мои люди приехали быстро. - Ты сказал... что дом горит. - Да, - он основательно свистит при вдохе. Хмурится, когда расстегивают верх рубашки, но взмахивает рукой. - Швы разошлись. - Я вижу, - пальцы прощупывают кожу под ключицей, доходят до ребер и вздрагивают. Скрипит. - Ты сломал. 4-ое. - Раз живой, значит просто трещина. - Шов кровоточит. Как ты... блять, ты бабочкой падал?! Почему не сгруппировался?! - А ты?! - А я не дырявый! - И слава богу! Повисает напряженное молчание. Адски хочется пить. Золдик ложится рядом, зажимая вывихнутое плечо. Наверняка адреналин еще действует. Пара минут и он начнет орать от боли. Ребята с команды рассказывали, что по ощущением, будто изнутри царапают куском стекла. Пиздецкая перспектива, не сулящая ничего хорошего. Наверняка придется тащить еще и этого говнюка. Впрочем. Блять, вытащит. Вытащит и потянет за шиворот прямиком к Гону. Мысли путаются, словно провода наушников в кармане. Нужная приходит не сразу, но когда застревает на подкорке получается лишь сипло застонать. - Они... они дом подожгли?.. - Да. Думаю, да. Может думали, что вы внутри. А может... - Мне нужно к Гону, - он поднимается на импульсе, хотя перед глазами вспыхивает целая дискотека. Джин хрипит, утягивая обратно и Киллуа шлепается в траву лицом, так удачно заглушающем волну отборного мата. - И... идиот... - Это ты... идиот... Ты... ты, блять... У меня слов нет... Мх... Боже, меня отпускает, это плохо... - Не отключайся. - Хааа... сначала... сначала я притяну тебя к Гону, а уже... потом... - Киллуа... - Ты... сукин ты... Гона вызвали... на опознание... а ты... - М?.. Что-то меня тошнит... - Меня... тоже... - жгучая боль нарастает. Будто смотришь на огромную волну и вот-вот уйдешь под нее с головой. Киллуа панически боится пошевелиться, продолжая учащенно дышать в траву. - На какое... опознание?.. - На складе... твое тело... ему сказали, что ты мертв... твоих... рук дело...? - Первый... раз слышу... Во рту немеет. Знакомое чувство. Наверняка и в нем что-то треснуло. Джин дышит с громким хрипом. Когда вдалеке раздается гул автомобиля, тот совсем затихает. Золдик пытается перевернуться, чтобы нащупать его пульс. Глаза намокают сами собой. Естественная реакция. Не будь болевого шока его мозг исходился бы в агонии. Хоть какой-то плюс... Хоть бы Гон не успел вернуться домой... Похер на вещи... Глубоко похер... Кольцо на нем... Хоть бы все было в порядке... С ним Кайто, но все же... Хоть бы... Шины скрипят при остановке. Хлопает дверь. Высокая фигура спешно огибает капот, пока с задних сидений выбираются остальные люди. Приседает в траве и тяжело вздыхает, накрывая чужую шею пальцами. - Ох, Джини... Прощупывает кожу на бледной и оборачивается, спешно протискивая руку под бедро. - Будите Канарию.