The Right Sun

Додж не удастся починить до завтра – так сказали ребята в автомастерской. “Если вы хотите, чтобы мы заменили только аккумулятор (Джонни пришлось прикусить язык – он бы и сам прекрасно мог с этим справиться, ему лишь был нужен новый аккумулятор), то сможете отправиться в дорогу после обеда, но если хотите полный осмотр всего остального, тогда фургон будет готов завтра. Джайро не возражал, но лишь потому, что он не знал, как мало времени обычно занимает подобная проверка. У Джонни разболелась голова из-за рыданий, и ему просто хотелось снова оказаться в пути, хотелось выбраться из Денвера и вновь увидеть сельскую местность. Он глубоко вдохнул. Нет, Джонни. Может, у тебя бы и ушло пятнадцать минут на то, чтоб полностью осмотреть фургон и привести его в порядок, но у тебя нет никакой другой работы. У этих ребят есть, они этим на жизнь зарабатывают. У каждого есть свои проблемы, с которыми они справляются, помнишь? Они не могли оставаться в фургоне весь день. То горе, что изливалось из них сегодня утром, всё ещё витало внутри кабины и отдавалось эхом в металлических стенах – ему нужно было какое-то время, чтобы выветриться. Кофе, сваренный Джайро, взбодрил их обоих, и после нескольких минут в Гугле Джонни нашёл кое-что, что могло бы отвлечь их от всего, что они обсуждали. Может, даже помогло бы им начать вновь отстраивать их дружбу с чистого листа, на равных. С нуля. Джонни залпом допил остатки кофе, проглатывая не растворившийся на дне сахар, шуршащий у него на языке. – Как тебе мысль сходить в зоопарк? – Зоопарк? – спросил Джайро. Он расчёсывал волосы гребешком и мало-помалу принимал свой привычный вид. Его глаза всё ещё выглядели покрасневшими и опухшими, от него попахивало – Джонни осознал, что тот не принимал душ с самого Ричфилда, но и у него самого всё ещё не спала отёчность после слёз. Потянувшись за кофейником, он подумал, что они оба наверняка выглядели как парочка чудил. Джонни налил себе ещё немного сваренного Джайро кофе, потому что он его заслужил. – Ага, в Денверский зоопарк. Он не очень далеко отсюда, так что мы могли бы доехать туда и, ну не знаю, посмотреть на животных, – он почувствовал себя глупо после того, как произнёс это. Конечно, мы будем смотреть на животных, идиот. Джонни догадывался, почему нервничал – над ними, словно облака перед грозой, повисла тяжёлая атмосфера. Плотная, в которой немного тяжело дышать, но очищающая. Пожалуй, они исповедались перед друг другом во множестве грехов. Впервые с их встречи стало трудновато поддерживать разговор. – Естественно мы будем смотреть на животных, если пойдём в зоопарк, stupido, – ответил Джайро с широкой улыбкой на губах. “Хочу, чтобы он перестал читать мои мысли”, – подумал Джонни. Но было приятно видеть его вновь улыбающимся, хоть Джонни и видел лишь его рот, поскольку лицо Джайро было закрыто волосами, которые он свесил вперёд, чтобы тщательно расчесать. Джонни никогда не задумывался о том, что длинным волосам нужно столько ухода и внимания, и на секунду он ощутил острые угрызения совести перед всеми девушками, причёски которых ему нравилось растрёпывать когда-то давно, сожалея, что им скорее всего приходилось так же мучительно распутывать волосы после этого. – Хорошо, – продолжил Джайро, откинув свои длинные пряди назад и встряхивая головой; теперь его грива, уложенная должным образом, обрамляла его лицо так, как и должна была. И всё же ему бы не помешало помыть голову. – Давай пойдём в зоопарк. Хочу найти животное, которое будет похожим на тебя, – Джонни проследил за тем, как он поднялся на ноги и скрылся внутри фургона, шагнув в сторону от края кабины, где прежде сидел и расчёсывался. Снаружи, где Джонни остался допивать свой кофе, ему не было видно Джайро. Тот, наверное, переодевался. Наконец-то. Он ведь всё ещё одет в свои вчерашние боксеры. – Ага, а я уже знаю, какое ты животное. Лев – из-за твоей шевелюры и желания защищать, жираф – из-за твоих длинных ног. Павлин – из-за того, как ты притягиваешь к себе взгляды своими пёстрыми узорами и ярким макияжем. – Да? – Свинья, – ответил Джонни, – Потому что от тебя воняет. Голова Джайро показалась из-за дверцы фургона. Его рот был комично широко открыт, будто он шокировано хватал им воздух. – Ничего от меня не воняет! – Ещё как, просто несёт. Я ведь только что практически носом в подмышку тебе утыкался. Воняешь. – Ну а ты чего хотел? Сам же не разрешил мне остаться с тобой в номере. Неблагодарный засранец. Знаешь, piccolo, некоторые люди мне бы ещё и платили за то, чтоб понюхать эти подмышки. За это точно никто бы не стал платить, подумал Джонни, улыбаясь и доливая остатки кофе в кружку Джайро, решив, что он тоже заслужил дополнительную порцию сегодня. – И, к твоему сведению, свиньи очень чистые! Они не воняют! Джонни просто засмеялся в ответ. Денверский зоопарк оказался расположен практически в самом центре города – Джонни разглядывал все магазины, музеи, рестораны, скверы и жилые дома, которые они встретили по пути. Множество людей вокруг продолжало жить своей жизнью, не имея представления о том, что случилось с ними двумя этим утром в фургоне. Никто из них, занятых своими делами, никогда бы не узнал, какой вес Джайро нёс на своих плечах. Но Джонни знал. Он бросил взгляд на Джайро, сидящего на заднем сиденье такси, провёл глазами по линии его челюсти, по отрастающей между кубиками его бороды щетине, которую ему срочно не помешало бы сбрить. Я храню твой секрет, о котором больше никто не знает. Значит ли это, что теперь я знаю тебя лучше, чем кто-либо ещё на всём белом свете? Знаешь ли теперь и ты меня лучше, чем кто-либо ещё на всём белом свете? Джонни повернул голову обратно и выглянул в окно. Он надеялся, что в зоопарке будут свиньи. И они наверняка там были, но стоило им обоим зайти в главные ворота, ощутив, как кусаются цены на входные билеты, и захватить карты парка, как свиньи внезапно отошли на второй план. Джонни обнаружил, что ему куда сильнее хочется посмотреть на львов, тигров и – ого! – медведей. Пробежавшись глазами по списку кафешек и стоек с едой, он осознал, что они так и не позавтракали сегодня утром, а кроме этого – они с самого Лас-вегаса не ели ничего, кроме самой простенькой еды, которую можно было приготовить в их сковородке на походной плитке. Черт возьми, ему хотелось съесть полноценный, горячий обед, приготовленный другим человеком; что-нибудь с овощами. Может, он даже съел бы немного фруктов. Он уже и не помнил, когда в последний раз ел что-то здоровое в этой поездке. Погодите-ка, а когда он в последний раз был в зоопарке? Когда он в последний раз вообще хоть куда-то вот так выбирался? Помимо самого путешествия на фургоне, разумеется. Вдвоём они начали пробираться мимо вольеров, и Джайро указывал на различных животных, произнося их названия вслух для Джонни, хотя Джонни и так уже читал информацию с табличек. – Вместо того, чтобы кричать их названия на английском, – сказал Джонни, поглощённый чтением фактов о тапирах, – Как насчёт того, чтобы говорить мне их названия на итальянском? Чтобы я мог его немного подучить. Джайро приблизился к нему, и Джонни услышал, что он собирался что-то произнести, но потом остановил самого себя. – Понятия не имею, кто это. Не могу сказать, как оно называется по-итальянски, – ответил он, указывая рукой на тапира, лежащего в бассейне внутри своего загона и выглядящего очень счастливым – ещё бы, в такой жаркий день, как сегодня. Джонни ему почти завидовал. – Что это такое? Бегемот? Лошадь? Слон? Свинья? Пусть определится. У меня от одного его вида голова начинает болеть. Джонни всхрюкнул от смеха. – Это травоядное животное, близкое к семейству лошадиных. Конкретно этот – малайский тапир, но иногда их ещё называют Орео тапирами, потому что они похожи, ну, на те печеньки. Даже у их детёнышей есть такие пятна. – Откуда ты всё это знаешь? Джонни постучал пальцем по информационной табличке. – Просто удивительно, сколько всего нового можно узнать, если читать то, что написано прямо перед тобой, идиот. Джайро присвистнул. – У-у-у, ну ладно, Нэшнл Джеографик. Умник. Они продолжили путь сквозь парк, рассматривая разнообразных его обитателей; Джайро произносил их названия по-итальянски, а Джонни читал ему самые интересные факты с табличек. Они сделали небольшой перерыв, чтобы пообедать и купить чересчур дорогие чуррос в одном из киосков, и Джонни обнаружил, что ему стало намного лучше, когда он поел. Джайро передал ему сладости, оба они чувствовали себя немного неловко рядом с друг другом, и Джонни задался вопросом, а не принимают ли прохожие вокруг их за парочку. Они ведь ничего не знали, правда? Все посетители зоопарка, как и те люди, что он видел из окна такси. Никто из них и не догадывался о том, что между ними случилось, никто не знал о грузе, который они несли. Интересно, а с какими проблемами приходится справляться всем этим людям? Поддерживать разговор всё ещё было трудно. Под глазами Джайро залегли тёмные мешки, выдавая бессонную ночь, которую тот наверняка провёл, ворочаясь в постели. Несколько раз Джонни хотел отпустить какую-нибудь шутку, но останавливал себя, не будучи уверенным, что она пришлась бы к месту. Вероятно, весь сегодняшний день пройдёт именно так. Они оба не знали, как теперь вести себя друг с другом. Владеть той информацией о Джайро, что теперь была у Джонни, казалось ему странным образом захватывающим – волнительно знать другого человека настолько глубоко – но он не знал, будет ли уместно задавать вопросы об этом. Было странно слоняться по парку и делать вид, что ему совсем не любопытно прошлое Джайро, что он не волнуется за него. Он нёс тяжёлое бремя, и Джонни знал, что ему бы стало немного легче, если бы они поговорили об этом, но как он мог просто взять и завести этот разговор сейчас, как он мог поднять эту тему – Внезапно раздался оглушительный рёв, и Джонни, совершенно потеряв нить своих размышлений, переглянулся с Джайро; оба они задались немым вопросом: ты тоже слышал этот ужасный крик? Отправившись вместе на звук, они оказались у вольеров с обитателями северных морских берегов, где источник шума сидел на камнях и продолжал беспрестанно вопить безо всякой на то причины. – Leone marino, – объявил Джайро, – Морской лев. Джонни принялся читать табличку, его губы растянулись в улыбке при виде слов, написанных на ней. – Того громкоголосого зовут Ник. Джайро положил руку ему на плечо, и Джонни почувствовал признательность за такой физический контакт. Он накрыл ладонь Джайро своей. – …Твой брат был таким же громким? Неужели это так легко, Джайро? Можно просто спросить? – Нет, он был тихим. Погружённым в себя. Всегда размышлял о чём-нибудь. Джонни увидел, как Джайро улыбнулся и повернулся в другую сторону, чтобы ещё раз посмотреть на морского льва. – Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне о нём побольше когда-нибудь, если ты не против. Потом, когда ты будешь готов. Джонни почувствовал, что тает изнутри. Может быть, это действительно так просто. Может, ему всего лишь стоит спросить Джайро и открыться самому в ответ? “Чёрт, я бы хотел, чтобы он перестал читать мои мысли” – вновь подумал Джонни. Мысль о том, чтобы рассказать Джайро побольше про Ника, ему понравилась. Возможно, однажды он действительно сможет это сделать. – Я бы с радостью, Джайро, – ладонь Джайро мягко сжала его плечо и отпустила его. – А теперь расскажи мне побольше про этого шумного leone marino, piccolo. Мне он нравится. Он говорит всё, что ему, блин, вздумается, вслух. И громко. “Прямо как ты”, – промелькнуло в голове у Джонни, пока он пробегался глазами по оставшейся на табличке информации. – Очень социальные млекопитающие, проживающие в колониях… Каждый самец морского льва для спаривания привлекает около двадцати самок, – прочитал он. – Хм-м, вроде это не так уж и много. – Немного?! Двадцать девушек? – Ну, двадцать девушек – это просто неплохой уикенд. Глаза Джайро выглядели так, словно они вот-вот вылетят из орбит. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, закрыл его, нахмурился и снова открыл. Джонни наблюдал за тем, как он хватает воздух, будто рыба, прекрасно догадываясь, какой вопрос ему хотелось задать. Неловкость, повисшая между ними, останавливала его от того, чтобы произнести эти слова вслух. – Я потерял счёт, – честно ответил Джонни, возвращая взгляд к табличке и бездумно читая текст с неё. – Пожалуй, больше сотни, – Джайро не произносил ни слова, и Джонни гадал, осуждает ли он его или нет. – Ого, – продолжил он, – Они могут плыть со скоростью пятьдесят километров в час! – Ты и вправду не шутил, когда говорил, что я ещё многого о тебе не знаю, piccolo. Ты, наверное, мог бы дать мне пару уроков. И ещё пару уроков про, эм…  Морских львов, – Джайро рассмеялся, чуть-чуть смутившись. Джонни немного расслабился. “Просто спроси”, – подумал он. “Если хочешь узнать – просто спроси его”. – А у тебя как с этим дела? – спросил он, подняв взгляд на Джайро. – Вопрос из научного интереса. Джайро закусил губу, на мгновение погрузившись в размышления, и Джонни задумался: неужели его послужной список настолько большой, что вводит других в смятение? – Меньше пяти, – ответил Джайро. – Пару раз был в длительных отношениях. Джонни кивнул. – У меня никогда не было девушки дольше, чем на месяц. И у меня… Может быть, Джайро бы услышал его и понял, что он имел в виду, когда Джонни сказал, что у него никогда не было парня, если бы именно в этот момент морской лев Ник в очередной раз оглушительно не заревел, отвлекая на себя внимание. – Что ты сказал? – громко переспросил Джайро; в ушах у него, очевидно, звенело, судя по тому, как он пытался прочистить их мизинцем, чтобы вновь вернуть себе слух, но, не добившись успеха, он нахмурился. – Я не расслышал из-за этого вопящего cazzo. – А, да ничего, – сказал Джонни, пряча руки в переднем кармане своей толстовки. Ладно, ладно. Ты прав, морской лев Ник. Стоит подобрать для каминг-аута момент получше, не сегодня. Мало-помалу неловкость рассеивалась. Джонни чувствовал, как атмосфера между ними постепенно приходит в норму. Они продолжили прогулку по парку, указывая на разных уродливых животных и называя друг друга ими. Джонни заметил речных свиней и сказал Джайро, что он похож на них, оставив того в ужасе от подобного сравнения. На солнце ощутимо припекало и, в конце концов, Джонни снял свою толстовку. Всему есть свой предел. Он свернул её и положил на колени, ощущая взгляд Джайро на своих руках, в то время как он толкал колёса кресла по дорожке, радуясь тому факту, что сегодня надел свои перчатки без пальцев, иначе его ладони уже бы саднили. Они так много гуляли, что завтра у него наверняка заболят плечи так же, как у Джайро его ступни. – Attenzione: orsi, – объявил Джайро. – Что? – спросил Джонни, оторвав взгляд от толстовки на своих коленях, которую он рассматривал, глубоко погрузившись в собственные мысли. – Осторожно: медведи, – Джайро указал на деревянную табличку с предупреждением возле загона с медведями, к которому они приближались. – Attenzione: orsi. “Orsi” – значит “медведи”. Один медведь – это “orso”. – Orsi? – Джонни сказал со своим кентуккийским акцентом, в ту же секунду осознавая, что полностью исковеркал произношение. Джайро наморщил нос. – Нет, orsi. – Orsi? Джайро показал два больших пальца. – Уже ближе. Attenzione: orsi. Зачем вообще нужен этот знак у вольера с медведями? Очевидно же, что они будут в клетке с медведями, – пропыхтел он. Джонни посмотрел на информационную табличку. – Вообще-то там только одна медведица. Её зовут Тундра. Она осталась без родителей, и её ещё медвежонком привезли из Аляски сюда, – Джайро промычал в ответ, выражая интерес, но взгляд его был прикован к вольеру. Он искал медведицу и, очевидно, слушал не особо внимательно, но Джонни всё равно продолжил. – Самцы гризли весят от ста тридцати до трёхсот килограммов, а самки, как правило, на десять процентов меньше… Охренеть, триста ки... – Стоп, стоп, – Джайро внезапно перебил его, сведя брови на переносице. – На десять процентов меньше? – Ну да, тут так написано. – Так ты… Ты можешь… – его щёки с каждой секундой покрывались румянцем всё сильнее. Джонни недоумевающе посмотрел в его сторону. О чём таком связанном с медведями, ради всего святого, он думал, что заставляло его краснеть? Какого хрена? – Твой личный рекорд в качалке – сто двадцать килограммов, верно? Джонни кивнул, удивляясь тому, что тот запомнил точный вес, который он мог поднимать. – Так ты можешь… Отжать от груди целого медведя? На десять процентов меньше ста тридцати – это как раз почти сто двадцать. У Джайро всё лицо покраснело. Он казался таким взволнованным. Поправив шляпу, купленную в сувенирном Гранд-Каньона, он быстро отвернулся в другую сторону и уставился на знак “Осторожно: медведи” так, будто он был самой интересной вещью в мире. Джонни не смог скрыть внутреннего самодовольства. Так значит, Джайро нравилось думать о том, какой он сильный? Что ж, тогда он может… – Ну, пожалуй, в теории я бы смог отжать небольшую самку гризли? Но в реальности она бы просто разорвала меня на куски до того, как я бы сумел её поднять, – Джонни не мог отвести глаз от лица Джайро, такого очаровательного и смущённого. – Правда я уже давненько не ходил в зал. Не помешало бы найти что-нибудь тяжёлое, чтобы я мог тренироваться и не терять форму. Джонни увидел, как Джайро поворачивается в его сторону. Они неловко переглянулись, а затем оба отвернулись в противоположные стороны; сердце Джонни выпрыгивало у него из груди, в животе вновь порхали бабочки, в последнее время посещающие его чаще обычного. – Ну, я свободен почти каждый вечер, – уверенно произнёс Джайро, хотя Джонни практически чувствовал жар смущения, исходящий от него. Они что, правда сейчас флиртовали друг с другом? Из-за медведей? Всё это казалось несколько неуместным после событий сегодняшнего утра, но Джонни не мог отказаться от такой возможности, правда же? Ну же, скажи что-нибудь заигрывающее в ответ, Джонни! Эм-м, что-нибудь вроде: “Ты наверняка недостаточно тяжёлый”? Нет, Боже, это слишком странно. Хм. Может быть, что-нибудь насчёт того, чтобы сжать его покрепче? О, нет, это прозвучит слишком развязно. “Я бы хотел увидеть тебя над собой”? Нет, слишком прямолинейно. Нет. Ох, блять. Давай же, мозг! Момент уходит, Джонни, срочно придумай что-нибудь – – Attenzione: orsi! – закричал Джайро, привлекая к себе внимание ещё нескольких посетителей зоопарка, находившихся неподалёку от загона с медведями – они удивлённо посмотрели в его сторону. Джонни тоже повернулся к нему и, проследив взглядом за его вытянутой рукой, увидел Тундру – местную медведицу гризли, которая явно весила больше ста двадцати килограммов – внезапно появившуюся из-за дерева. Теперь она с беззаботным видом жевала какие-то овощи и наверняка обдумывала все свои ленивые медвежьи дела, запланированные на сегодня. Джонни вздохнул; подходящий момент оказался упущен, а точнее – украден медведицей. Его весь день сегодня будут отодвигать на задний план, не так ли? Остерегайтесь медведей, и правда. Весь остаток дня они провели в Денверском зоопарке, обсуждая различных животных и просто болтая. Джайро учил Джонни итальянским словам, хоть Джонни и знал, что они вряд ли ему когда-то пригодятся и что он уже и не вспомнит их к утру. Он провёл приличное количество времени в сувенирном магазине, в то время как Джайро пробежал мимо него, закрывая глаза руками и жалуясь, что у него нет денег даже на то, чтобы посмотреть. Джонни это рассмешило, но он был полон решимости найти что-нибудь для Джайро. Подарок в честь перемирия? Или какую-нибудь вещь, которая дала бы Джайро понять, что он важен для него и что Джонни всё ещё счастлив в этом путешествии вместе с ним до Нью-Йорка? И ещё он хотел найти что-нибудь для Хот Пантс. Прошло уже много времени с его последней открытки. Ту, что он купил в Лас-Вегасе, он благополучно забыл отправить. А сейчас уже слишком поздно. Джонни решил, что вручит её позже, лично. Они поймали ещё одно такси и доехали до мотеля, где прошлой ночью оставался Джонни, неподалёку от автомастерской, где всё ещё находился их Додж. Оба согласились, что Джайро срочно необходимо принять душ, и, к счастью, для них нашлась свободная комната. Не теряя времени, Джайро закрылся в ванной и пробыл там достаточно долго, не умолкая ни на секунду – он пел так, словно выступал на сольном концерте. Джонни слушал его поток перемешанных друг с другом английских и итальянских песен.  В ожидании Джонни принялся подписывать открытку для Хот Пантс: “Х. П., Денверский зоопарк крутой. В детстве я смотрел очень много документалок про дикую природу. Ты знаешь, что фламинго не появляются розовыми на свет? Они окрашиваются пигментом, содержащимся в креветках, которых они едят. А ты красишь свои волосы, или просто ешь много креветок? Скоро увидимся, Джо.” Когда Джайро наконец выбрался из ванной, его кожа приобрела лёгкий розовый оттенок от горячей воды, в которой он, кажется, пытался себя сварить, и Джонни вновь подумал про креветок. Он почувствовал запах его кокосового шампуня с другого конца комнаты и внезапно ощутил волну ностальгии по тому самому первому дню, когда они отправились в поездку и Джайро помогал ему вынести сумку из его комнаты. И вправду, всё случается так быстро и постоянно меняется во время путешествий, когда ты каждое утро просыпаешься в новом штате. Но запах шампуня Джайро напоминал что-то успокаивающее из прошлого, и внутри у Джонни вновь разлилось тепло от этого ощущения. Было похоже на то чувство, которое ты испытываешь, возвращаясь домой после долго отсутствия, когда ты скучал по всем вещам, помогавшим почувствовать себя в безопасности, но вернувшись, ты обнаружил, что они ещё более замечательные, чем тебе запомнилось. Джонни отвёл глаза, пока Джайро переодевался, думая о том, сможет ли он когда-нибудь снова оказаться так же близко к нему, как сегодня утром, когда прятал слёзы на своём лице, уткнувшись в грудь Джайро. – Можешь считать, что я спятил, но я, пожалуй, воспользуюсь феном. – Ого, ты реально слетел с катушек, да, Джайро? – ответил Джонни, оглядываясь на другой край кровати, где тот сидел и пальцами растирал масло по кончикам своих волос. У него была такая отточенная рутина по уходу за его светлыми локонами, и Джонни гадал, как должно пахнуть это масло: чем-то благоухающим, цветочным? Или кокосом, как все остальные его средства для волос?  Я хочу снова оказаться рядом с ним. Хочу быть ближе к Джайро. – Ты… Ты не будешь против, если я расчешу твои волосы после того, как ты их высушишь? – вопрос сорвался у него с языка быстрее, чем Джонни успел об этом подумать. Джайро удивлённо посмотрел на него, но затем расслабился и улыбнулся. – Конечно. Но если ты сделаешь это неправильно, тебе конец. – Ладно, тогда научи меня. Я хочу узнать тебя лучше. Джайро выудил несомненно дерьмовый отельный фен из одного из ящиков и удалился в ванную, пробыв там дольше, чем ожидал Джонни. Чтобы убить время, он пролистывал скучные каналы по телевизору и жалел, что не захватил с собой ни одной книжки с полок из своей комнаты в Сан-Диего. В конце концов Джайро вернулся, его волосы выглядели ещё более пушистыми и объёмными, чем обычно, когда он просто давал им высохнуть на воздухе. В одной руке он держал расчёску, а в другой – гребешок. Обойдя кровать, стоящую в центре комнаты, он приблизился к той стороне, где сидел Джонни, и сел на пол, скрестив ноги и прижавшись спиной к краю кровати. Джонни сел прямо и развернулся, перекладывая свои ноги так, чтобы они комфортно расположились по бокам от Джайро. Джайро протянул ему гребешок. Тот оказался покрыт его маслом для волос и Джонни догадался, что он, должно быть, сам нанёс нужное количество для него, чтобы Джонни ненароком не вылил слишком много или, наоборот, слишком мало. У него был лёгкий цветочный аромат, совсем не такой яркий, как кокосовый запах шампуня. Что ж, одна загадка решена. – Начни с кончиков и поднимайся наверх, – сказал Джайро, но в этом не было нужды. Джонни хотел сказать, что наблюдал за тем, как он расчёсывает свои волосы столько раз, что он уже и сам практически стал экспертом в том, как правильно это делать, но не стал. Он не собирался спорить с тем, чему Джайро собирался его научить. “Начинаем с нуля”, – подумал Джонни, – “Я готов узнать всё, что ты готов мне показать”. И Джонни не ожидал, что это будет настолько интимно – держать длинные, мягкие пряди светлых волос Джайро в своих руках, проводя по ним скользким от масла гребнем, распутывая узелки, появившиеся при сушке феном. Джонни методично разделял волосы Джайро на примерно одинаковые слои, чтобы убедиться, что он расчесал их все равномерно. Они ощущались такими густыми и невероятно шелковистыми между его пальцев. На секунду Джонни подумал о волосах Диего – как они выглядели, когда он только-только заканчивал осветлять их в ванной и какими сухими оказались на ощупь. Как они смеялись по этому поводу когда-то давно, обсуждая то, что Диего придётся побриться налысо, когда он совсем сожжёт все свои волосы. Волосы Джайро были совсем другими. Джонни позволил своим мыслям свободно блуждать, а пальцам – мягко проскальзывать сквозь пряди волос. Он запечатлевал этот момент в памяти: то, как он ощущал волну лёгкого цветочного аромата от каждого прикосновения к роскошной шевелюре Джайро, то, как его шея – длинная и загорелая – выглядела с этого ракурса. Джонни понимал, что уже практически просто гладит его по волосам, но Джайро не издавал ни звука – ну, по крайней мере, ни одного недовольного звука. Он так увлёкся их близостью и процессом, что в голове у Джонни не осталось ни одной мысли, пока он прочёсывал нижний слой волос у самой шеи Джайро, после которого нужно было пройтись по ним целиком обычной расчёской. Он пропустил его локоны сквозь пальцы, очарованный этим ощущением, неожиданным волнением от близости к Джайро и вполне ожидаемым чувством комфорта. Он ещё раз провёл по всей длине снизу вверх пальцами, используя их вместо гребешка. Все те девушки, все те ночи, когда ему больше всего хотелось растрепать их причёски и, запуская в них свои руки, потянуть их за волосы, пока те хихикали и стонали.  Он ни о чём не думал, голова затуманилась и казалась одурманенной интимностью и красотой, представшей перед ним. Вся любовь и вся забота, которую Джайро вкладывал в свои волосы, раскрылись у него в ладонях, обвились вокруг его пальцев. Он совершенно ни о чём не думал. Приоткрыв губы и ощущая в груди некую тяжесть от чувства, которое ему было страшно называть, он переместил руку с волос Джайро на основание его шеи, мягко проводя ею чуть выше, к его затылку. И тем более Джонни ни о чём не думал, когда его пальцы медленно сжались, когда его покрашенные в голубой цвет ногти нежно прошлись по коже Джайро, когда он потянул его за волосы, немного наклонив голову Джайро назад. Лишь короткий и мягкий вздох Джайро, очень похожий на тихий стон, со всей силы вытолкнул Джонни обратно в реальность. Ох, вот дерьмо. Ох, бля. Блять блять блять блять блять – дерьмо, блять. Дерьмо! – Прости, я не… Голова Джайро всё ещё была опущена вниз. Джонни слышал его сбитое дыхание сквозь тихий фоновый шум телевизора и видел, как Джайро сжимал своё собственное бедро ладонью – его костяшки побелели. Другая его рука, сжимающая расчёску, потянулась ему навстречу. Джонни гулко сглотнул. Как сейчас выглядит твоё лицо, Джайро? Ты сжимаешь руку от ярости или от чего-то ещё? – Теперь нужно причесать их целиком, – сказал Джайро, и Джонни уловил хрипотцу в его голосе перед тем, как услышал произнесённые слова. Его собственное сердце до боли быстро колотилось в груди. Джонни взял расчёску и принялся проводить ею по всей длине волос настолько бережно, насколько мог, чувствуя, как скопившийся на его висках пот сбегает по краям лица и вниз по шее. Это был всего лишь массаж головы. Да, есть такая техника, при которой тянут за волосы. Да, точно. Он так и ответит, если Джайро спросит. Я просто решил устроить тебе массаж головы. Некоторое время он продолжал причёсывать его – не дольше нескольких минут, но казалось, что прошли часы. Удивительно, что у него не дрожала рука. В конце концов, он мягко постучал Джайро по плечу и сказал, что закончил, после чего Джайро поднялся на ноги и улыбнулся. – Отличная работа, – сказал он, посмотрев ему в глаза, отчего Джонни почувствовал неимоверное напряжение. – Можем как-нибудь повторить. И, впервые за долгое время, Джонни облегчённо выдохнул. Но неловкость снова закралась между ними. Джайро никак не прокомментировал произошедшее, Джонни тоже не стал поднимать эту тему, хотя тот звук, соскользнувший с губ Джайро, когда он потянул его за волосы, играл на повторе у него в голове. Они вместе посмотрели телевизор, Джонни воспользовался ванной комнатой и принял душ, а Джайро обновил зелёный лак на своих ногтях. В тишине они начали готовиться ко сну, Джайро потратил десять минут на то, чтобы заплести волосы в две длинные, толстые французские косички. Он сидел к Джонни спиной, и тот мог наблюдать, как ловко пальцы Джайро переплетали пряди. Его сердце заходилось от волнения, а внутренности завязывались в узел. – Buona notte, piccolo, – сказал он, залезая в кровать рядом с ним. Джонни не находил в себе сил, чтобы посмотреть ему в лицо. – Спокойной ночи, – “сладкий”, чуть было не добавил он, – Джайро. Он дотянулся до ночника на прикроватном столике и выключил его, ощущая на постели вес Джайро, устраивающегося поудобнее. Джонни натянул одеяло до самого подбородка, будто пытаясь скрыться от какого-то безмолвно следящего за ним существа. Он уставился на потолок и задумался о том, сколько же часов в этой поездке он провёл вот так: рассматривая потолок и паникуя. Он чувствовал себя так, словно находится под водой и борется за то, чтоб остаться в сознании. Переставало ли его сердце трепетать хоть на мгновение с того самого момента сегодняшним вечером? Разве его мысли возвращались в норму хоть немного? Всё это не имело значения. Не имело никакого значения, были ли они с Джайро незнакомцами, друзьями, врагами или лучшими друзьями; начинали ли они с начала на равных условиях – его желание оставалось неизменным. Его краш никуда не делся. Неловко или нет – это не имело значения. “Он мне нравится”, – подумал Джонни, – “Я хочу его”. И мне придётся сказать ему. Никаких больше недопониманий и недоговорок, никаких больше секретов. И, если бы Джонни мог слышать хоть что-то кроме стона Джайро на повторе в своей голове, он бы услышал дыхание неспящего по соседству с ним Джайро, который лежал и рассматривал стену, прокручивая в голове точно такую же мысль.