***
Всеобщее настроение сменилось с лёгкой паники на готовность к бою. Каждый внимательно слушал приказы Мельника, невзирая на нынешнее его положение в условиях развалившегося «плана». — Значит так, мужики… Артём с Анькой моей сейчас такого натворили… В Москву им теперь возвращаться нельзя, а то по законам военного времени их… — полковник лишь махнул рукой на двух «первопроходцев». И так было понятно, что такая выходка грозит как минимум расстрелом… — В общем, мне увезти их надо, пока всё не уляжется. А вы оставайтесь! — приказ Святослава Константиновича прозвучал чётко, не вызвав ни у кого сопротивлений. Взглянув на ганзовца, что всё это время слушал пререкания, полковник продолжил. — Слышь ты, майор? Мои люди к недоразумению на глушилке отношения не имеют! — тон Мельника был угрожающим, будто после этих слов вся Ганза обязана была попрощаться с ними на хорошей ноте. — Не мне решать, сам знаешь… — горделиво перебил полковника, сидящий на полу ганзовец. Осталось только придумать что делать с заложником. — Я нихера не понял, но за ребят буду драться! — хоть и нарушив тишину, Игорь заставил улыбнуться всех. Такая самоотверженность и теплота к друзьям в Князе всегда восхищала ребят. Даже в худшем он находит, чему радоваться. — Конечно! Это же Артём, Аня… Это же наши! — экипаж начал подхватывать эту веру в лучшее и общий боевой дух. Уже через несколько секунд у всех был позитивный настрой. — Если не мы, то кто! — в один голос проскандировали девиз Ордена Спартанцы, подняв руки вверх. Именно этот девиз-вопрос спасал их на всём пройденном пути, вселяя надежду и силу духа. Хотя и изначально звучал он по-другому… Ещё до ядерной войны это было громкое «Никто кроме нас!» … — Ладно, спартанцы, тогда этих за борт, и полный вперёд! — энергично приказал полковник, подходя к машинисту. Ребята, в свою очередь, потащили заложника на выход. Наконец конфликт был замят. Конечно, к нему наверняка вернутся позже, как только «остынут». Только не сейчас… — Артём, давай выйдем на «свежий» воздух? — Чёрного будто вывели из транса. Подбежавшая с риторическим вопросом Аня, повела его на площадку с котлом. Тёме ничего больше не оставалось, кроме как последовать за ней. «Интересно, что на этот раз… Надеюсь это ненадолго…» — пытаясь переварить всю информацию, Артём устало бросил взгляд на Игоря. Князев упёр руки в бока и, разочарованно глянув на металл под ногами, направился к Дамиру и Стёпе.***
Снежные пейзажи снаружи паровоза быстро сменяли друг друга. Они то пританцовывали под никому неизвестную унылую песню одинокого ветра, то замедлялись, будто в передышке перед новым движением. Тёмное одеяло туч сгущалось над косыми многоэтажками без окон, над обрушенными мостами и обломками ещё недавно живой цивилизации. Некогда активный и шумный город, гордая столица России, теперь был мрачен и тих, свой ритм отбивали только стыки на рельсах под колёсами паровоза. Всё вокруг будто было в медвежьей спячке… Только эта спячка уже длится 20 лет… Артём пробежался глазами по разбитым машинам и вагонам паровозов, заваленных снежной пеленой, и опёрся на поручни. Быстро проверив норму радиации на дозиметре рядом с наручными часами, он втянул холодный воздух в лёгкие. Тяжёлое путешествие предстоит экипажу… Аня стояла рядом и пыталась оформить разрозненные мысли в речь. В конце концов, после новости о правительственном обмане у всех в голове была каша. — Да... Спасибо ребятам, что поддержали. Им ведь он, похоже, тоже ничего не говорил! Двадцать лет мы сидели в метро, считая, что весь мир сгорел во время войны! — Мельникова схватилась за поручень, надавив на него изо всех сил. Было до жути обидно. — Ань, послушай, ты права, но я уверен, что… — Чёрный сочувствующе посмотрел на девушку, протянув руку к её плечу. — Нет, это ты послушай! — Анна дёрнула плечом и отвернулась от Артёма. — На самом то деле, Москву просто отгородили кольцом радио-глушилок… Красота! — вновь повернувшись лицом к «жениху», она замахнулась рукой на бак с топливом, но остановилась в миллиметре от него. — И пока ты ходил с этой рацией и хватал рентгены… Отец просто врал! Врал тебе, мне… Москве врал… Да всем вообще! — снова облокотившись о поручни, Мельникова замолчала. Чёрный лишь отвёл взгляд и вернулся в изначальное положение. Он понимал, что успокоить Аню сейчас не получится. Артём и сам то был не рад такому повороту событий… Но зато его старания не оказались напрасны… Впереди тихо проплывали всё те же разложившиеся бетонные останки зданий. Далёкие «человейники» столбами протыкали белый слой радиации, будто надгробия в память об умерших. — Глушилки были «оборонительной чертой» по словам правительства и Ганзы, — осторожно начал Тёма, желая поделиться догадками. — Якобы если бы не они, в Москву наверняка бы уже нагрянули солдаты, а там уже только гадать зачем. Либо ради союза, либо захвата… Хотя и захватывать нечего, так что никто не будет отрицать, что в метро живётся простым людям не очень. А изменить ничего не получается, ведь москвичи не ведают о глушилках… Только вот покоя не дают «Невидимые Наблюдатели», которые заведуют всем управлением этих глушилок. Однако есть слухи, что наблюдатели ввиду своей власти живут припеваючи, ещё лучше, чем до войны. Им просто выгодно держать людей в страхе, во лжи, чтобы те не смогли ничего предпринять… — вслух размышлял Чёрный, смотря на мелькающие под паровозом грязные комки снега. — Я не считаю это оправданием, но… Только представь: люди узнают о жизни за пределами МКАДа и дружно свалят из метро, надеясь найти хорошее место для лучшей жизни. А наблюдатели и Ганза останутся ни с чем! Больше нет рабочей силы, соответственно роскошной жизни конец. Возможно потому то они и поставили глушилки… И обманули Спарту… Всю Москву… — под конец тирады Артём поднял глаза на обомлевшую Аню, совсем не ожидавшую такой теории. Это лишь улыбнуло на секунду. — Тём… А ты ведь прав! — вдруг одушевилась и повеселела Мельникова. Видно, понравилась ей такая догадка. — Конечно, мы не можем знать наверняка, но вдруг это правда так… Я ведь тоже слышала о «тайных наблюдателях» этих… Знаешь... — голос Анны прервал гудок мчащегося рядом ганзовского паровоза. «Быстро они!» — Чёрный схватил Мельникову за запястье и забежал обратно в рубку, захлопнув за собой дверь. Экипаж уже был в сборе.