Люциус Абраксас Малфой оказался высоким статным мужчиной среднего телосложения, блондином, как и его сын, но носящим очень длинные волосы, которые перехватывал черной лентой в низкий хвост. Одет был довольно дорого, но не вычурно, со вкусом. Большую часть времени светлые глаза не выражали никаких эмоций, а на прохожих мужчина временами поглядывал со снисходительностью и легким презрением, но Гарри, которого ему представил Драко, удостоился большего: Люциус посмотрел на него одновременно и с интересом, и с отторжением, словно бы Поттер успел сделать ему в прошлом какую-то гадость, а теперь заявился снова и явно не с извинениями.
— Добрый день, Лорд Малфой, — Гарри выбрал наиболее обтекаемую форму приветствия, как ему и рекомендовали, немного склонив голову в полукивке-полупоклоне. Люциус производил впечатление крайне консервативного аристократа, так что Гарри не трудился даже изображать вежливую улыбку — мужчина явно не оценил бы подобного легкомыслия с его стороны.
Можно было поблагодарить Драко за краткий экскурс по правилам этикета, принятым в аристократическом обществе Магической Британии. В противном случае Поттер не смог бы даже нормально поздороваться с отцом новоявленного приятеля.
— Гарри Поттер, — в голосе старшего Малфоя звучала прохладная вежливость, но Гарри почему-то совершенно не ощущал себя неуютно. Наверное, его привлекали личности, проявляющие ту мрачноватую и подавляющую харизму, которую Люциус просто излучал. — Весьма удивлен вашему появлению в компании моего сына. У вас есть сопровождающие?
Одновременно с этим взгляд лорда цепко оглядел пространство позади детей, видимо, выискивая статичную фигуру, наблюдающую за ними со стороны. Гарри вежливо улыбнулся и пояснил:
— Мой сопровождающий отправился по своим делам после того, как мы посетили «Гринготтс». Сейчас я один, и Драко предложил мне составить ему компанию.
— Очень недальновидно оставлять двенадцатилетнего ребенка, впервые попавшего в Магический мир, одного, — сообщил Люциус, настороженно прищурившись. С момента начала разговора Малфой не удостоил своего сына и парой слов, сосредоточив все внимание на Гарри.
Поттер в ответ лишь пожимает плечами. Не заявлять же ему о том, что сам выставил Хагрида?
— Так кто вас сопровождал?
У Гарри появилось ощущение, что этим допросом его очень тщательно прощупывают, поэтому покладисто ответил:
— Рубеус Хагрид, сэр. Насколько я понял, один из обслуживающего персонала Хогвартса.
— Уж точно не учитель, — язвительно фыркнул Люциус на эти слова. И следом посмотрел на Гарри уже более открытым взглядом. — Жаль, что первым человеком, которого вы встретили, был этот полукровка, даже не имеющий собственной палочки. Поверьте, в Хогвартсе еще остались достойные сотрудники и преподаватели.
С этими словами лорд двинулся вниз по улице, стуча каблуками сапог по каменной дороге. Драко, а вместе с ним и Гарри, последовали следом за Люциусом, держась на пару шагов позади. Поттер смотрел на развевающуюся от шага черную мантию и задавался вопросом, что еще Люциус мог ему сказать.
Мальчик скосил глаза на идущего рядом Драко. Тот, почувствовав чужой взгляд, обернулся.
— Все нормально, — едва слышно подбодрил Малфой, неуверенно улыбнувшись и то и дело соскальзывая глазами на идущего впереди отца, который не оглядывался на детей. — Кажется, ты произвел достаточно хорошее впечатление.
Гарри на это заявление едва слышно фыркнул. Повернулся вперед, снова находя взглядом спину лорда. Сосредоточившись, Поттер потянул свою магическую силу в сторону мужчины. Тот, конечно же, заметил бы это, поэтому Гарри был предельно осторожен, положившись еще и на свои органы чувств. Возможно, он даже попробовал бы немного заглянуть на поверхность сознания мужчины.
У магглов по природе был очень примитивный ментальный блок, и некоторые их мысли порой выплывали на поверхность, полностью его игнорируя. Это помогало Гарри считывать некоторые их насущные размышления без особого труда. Тонкие белесые нити мыслей словно витали вокруг чужих голов, и Поттеру было достаточно лишь сосредоточиться на них, чтобы сначала считать содержимое, а потом попасть на край сознания. Глубже продвигаться мальчик никогда не рисковал: страх потеряться в чужой голове и не найти путь обратно не казался ему беспочвенным. Развитие гипноза, который позволял стирать короткий промежуток времени из памяти
без необходимости проникать непосредственно в сознание жертвы, было для Гарри приоритетным. Возможно, кто-то из учителей в Хогвартсе мог бы стать его наставником и обучить ментальным техникам без необходимости проводить эксперименты на других учениках.
Но на войне, как говорится, все средства хороши.
Пока что, пребывая в Косом Переулке, Гарри ни разу не встретил волшебников, чьи мысли витали бы магическими нитями рядом, сигнализируя Поттеру, что тот может без труда проникнуть к ним в разум. А вокруг голов Драко и Люциуса вообще словно бы металлический заслон стоял. С таким зеркальным покрытием.
Это не удивляло Гарри, однако и не значило, что он не был ужасно раздосадован. Жаль, что с Малфоями придется действовать, как говорится, «по старинке», но, наверное, Поттеру следовало привыкать. Мир магглов — не мир волшебников. Гарри придется учиться выстраивать связи без помощи своих нечеловеческих способностей, и это его сильно расстраивало.
Но кроме ложки дегтя в бочке обычно присутствует и мед. Радовало то, что от обоняния вампира эмоции людей — и магглов, и волшебников — были не в состоянии ускользнуть. Они могли сохранять спокойное выражение лица, тот же тон голоса, ту же незаинтересованность в глазах, но собственный
запах никто из них не был в силах контролировать.
Гарри чуть улыбается. На что-то он пока еще годен оставался.
Свою магию Люциус держал под твердым контролем, стиснув ее вокруг тела на подобие кокона. Она была настолько плотной, что Гарри не рискнул к ней прикасаться, а просто пустил магию в свободное парение рядом, на достаточном расстоянии, чтобы остаться незамеченным, но уловить всплески чужой энергии. Запах, исходящий от старшего Малфоя, говорил о его полном спокойствии, так что Гарри даже несколько расстроился, пока не понял, что лорд просто погружен в раздумья, и поэтому не продолжает диалога.
И Гарри соврал бы, если бы сказал, что ему совершенно неинтересно, о чем сейчас думал Люциус. И ему действительно нужно было отвыкать от того удобства, что представляли собой головы магглов, лишенные всякой значительной защиты против него. Сейчас Гарри был слишком неопытен, чтобы даже попробовать проникнуть в голову к волшебнику.
— Если у вас есть вопросы, то можете задать их мне, мистер Поттер, — внезапно говорит мужчина и Гарри замечает, как тот немного поворачивает голову к нему и странно молчаливому Драко. — Полагаю, хогвартский лесничий едва ли был подходящим кандидатом для расспросов.
— Это точно, — соглашается Гарри, чувствуя, как узел какого-то странного напряжения, появление которого он пропустил, начинает потихоньку ослабевать. — Вы упомянули преподавателей...
— Разумеется, — заговорил Люциус, и Гарри тут же замолчал, не став продолжать еще даже не до конца сформулированный вопрос. — Обычно за детьми, выросшими за пределами Магического мира, отправляют именно
преподавателей. Тех, кто в состоянии нормально ответить на все возникшие вопросы и подготовить к школе, как бы смешно это ни звучало в нынешнее время.
— «Смешно»? — переспрашивает Гарри, хмурясь. Узел, не успевший полностью исчезнуть, снова стягивается внутри груди дурным предчувствием. Люциус вкладывал в слова примерно тот же посыл, что и Меркурий в свои рассказы, и
этот же самый посыл прослеживался даже в некоторых дневниковых записях самого Гарри. И не то, чтобы мальчик не начинал всерьез беспокоиться о том, в каком именно месте он в итоге окажется. Без учета всяких Дамблдоров, Волдемортов и прочих заговоров.
Люциус в ответ кивает, поясняя:
— Именно, мистер Поттер. Как вы думаете, что чувствуют маглорожденные, впервые попадая сюда? Что чувствовали
вы сами, впервые узнав о существовании магии?
— Сложно сказать, — невозмутимо сказал Гарри, пожав плечами. Он как-то и не задумывался никогда о том, как резко поменялась его жизнь в восемьдесят пятом, но мог сказать точно, что знание о существовании магии не слишком сильно потревожило тогда его и так покрошившееся в прах мировоззрение. — Мои опекуны, прекрасно осведомленные о том, кем были мои родители, заранее позаботились о том, чтобы посвятить меня во все, что сами знали о Магическом мире.
Услышав ответ, Люциус резко обернулся на Гарри, смерив его недоверчивым взглядом. Даже шаг замедлил, в итоге поравнявшись с мальчиком. Поттер почувствовал, что магический кокон вокруг старшего Малфоя на миг чуть рассеялся, словно бы обладатель магии на секунду растерялся и упустил безупречный контроль.
Явно несколько удивленный фактом хоть какой-то осведомленности Гарри Люциус некоторое время молчал. А когда снова заговорил, его голос был размеренным и твердым, слова вылетали изо рта с четкой расстановкой и явными паузами:
— Полагаю... ваш сопровождающий был не в курсе, что привел сюда далеко не обезумевшего от счастья мальчишку?
Гарри легко, почти по-змеиному улыбнулся и перевел взгляд на Малфоя.
— Разумеется, сэр. Надеюсь, этот момент останется между нами?
Наверное, он проявил неслыханную наглость, предъявляя подобное недвусмысленное требование взрослому уважаемому человеку, которого можно было легко оскорбить некорректным выражением лица. Однако Гарри нужно было понять, как относиться к Люциусу, ведь Драко почему-то решил, что будет очень хорошей идеей их познакомить. Сам мальчишка тоже пока оставался под вопросом, но с ним Гарри явно будет проводить значительно больше времени, чем с Люциусом, — познакомиться поближе еще будет время. Потому в общении со старшим Малфоем Гарри решил пойти на провокацию. Если он не ошибся в том, каким человеком был мужчина, — тот не станет использовать эту информацию. Несомненно, Люциус прибережет ее для себя, но это было все равно не так страшно, как если бы Гарри прокололся перед Хагридом.
Это было похоже на сдачу денег на хранение гоблинам. С одной стороны ты лишаешься богатства, а с другой — передаешь его в руки, способные должным образом оградить то от чужого посягательства.
Да и что-то подсказывало Гарри, что Малфой был столь же далек от Дамблдора, как и Земля от Солнца.
«Дамблдор». Гарри почувствовал, как стремительно испортилось его настроение. Если честно, он уже устал постоянно оглядываться на эту мифическую фигуру, когда собирался что-нибудь сделать.
Мгновением спустя, к некоторому удивлению Поттера, Люциус ответил быстро и предельно серьезно:
— Конечно, мистер Поттер. Вы можете мне довериться.
Остановились они перед на вид невзрачной лавкой со старой потертой вывеской:
«Семейство Олливандер — производство волшебных палочек с 382 года до нашей эры».
— Вы еще не приобрели палочку, мистер Поттер? — Поинтересовался Люциус, положив ладонь на ручку двери, но не спеша ее открывать.
Гарри лишь отрицательно мотнул головой, пытаясь разглядеть через пыльные мутные стекла окон внутреннее убранство магазина. Впрочем, безуспешно.
Внутрь он вошел следом за Драко, пропущенный вперед Люциусом. Когда дверь за лордом закрылась, отделяя пустующий тихий магазин от шумной улицы, в глубине помещения зазвенел колокольчик. Зал магазина был невероятно маленьким, и если бы сюда зашел еще кто-то, то вместе с уже присутствующими тремя людьми внутри явно пришлось бы немного потесниться.
Вдоль стен были выставлены стеллажи, высотой от пола до потолка, заполненные сотнями небольших узких коробочек. При взгляде на них у Гарри создалось впечатление, словно он оказался в очень старой библиотеке, которая хранила не книги, а различные исторические реликвии и другие старинные предметы. В магазине стояла неимоверно странная, будоражащая атмосфера, и Поттер внезапно вспомнил слова Меркурия:
«...Магия повсюду. В воде, в земле, сейчас мы даже дышим ей. Она проникает в самую суть, изменяет ее, наделяя новыми способностями. Уничтожая недостатки...»
В «Гринготтсе» Гарри не чувствовал сильного присутствия магии. Возможно потому, что не был гоблином. Но здесь же ей фонила, кажется, каждая пылинка.
— Добрый день, — внезапно раздалось за спиной Гарри, и он резко обернулся, удивленно уставившись на пожилого щуплого человека, чьего появления не смог уловить ни с помощью эхолокации, ни обоняния.
Человек словно был предметом интерьера, столь же живым, как и деревянная стойка, за которой он остановился, с интересом оглядывая посетителей. Он просто
растворялся в окружающей обстановке, у него не было своего запаха, не было выделяющегося отпечатка магии вокруг тела. Гарри даже не слышал ни его дыхания, ни сердцебиения.
Люциус же — как, впрочем, и Драко — чувствовал себя здесь так же уютно, как и на улице. Никто из Малфоев не замечал того эмоционального раздрая, часть которого несомненно отразилась на лице Гарри.
Неожиданно Поттер почувствовал, будто магия магазина сомкнулась вокруг него, лишая сил. Он был абсолютно глух, носовые пазухи забивала пыль, и Гарри совершенно ничего не мог с этим поделать.
— Мистер Олливандер, — поздоровался Люциус, и в его голосе Гарри услышал сдержанное признание, уважение. Поттер, поняв, что до этого неотрывно сверлил фигуру старика взглядом, отвел глаза в сторону, буквально натыкаясь на стоящего рядом Драко. Странно, мальчику казалось, что тот раньше стоял около отца, но никак не вместе с ним.
Ладно этот странный старик, но то, что Гарри перестал улавливать перемещения Малфоев, которых чутко ощущал еще буквально пару минут назад, сильно напрягало...
— Лорд Малфой с наследником, — сухие губы растянулись в приязненной улыбке и старик — Олливандер, как его назвал Люциус, — вышел из-за стойки, приближаясь к посетителям поближе.
— Добрый день, — кивнул Драко, немного задрав подбородок. Кажется, в присутствии других людей он был исключительно наследником Малфоем и вел себя соответствующе.
— Здравствуйте, — нейтрально поздоровался Гарри, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не морщить и не тереть нос в попытке избавиться от противного налета пыли на слизистой. Не хватало ему еще и начать чихать.
Старик переводит взгляд на него, на миг замирая. В его глазах Гарри успевает заметить узнавание, прежде чем Олливандер снова заговаривает, на этот раз уже с ним:
— Мистер Поттер. Я ждал этой встречи с нетерпением, но, право, не ожидал, что она произойдет именно так...
Гарри невольно напрягся, буквально кожей ощутив, что оба Малфоя мгновенно перевели взгляды на него. Драко смотрел из под нахмуренных светлых бровей с непониманием, Люциус же... Обернувшись на миг на лорда, Гарри понял, что не может расшифровать выражение стальных глаз Малфоя.
Олливандер понял. Если Гарри не мог чувствовать его — значит, вся эта магия, пропитавшая лавку, являлась аурой этого старика. И, если мальчик был прав, то Олливандер вполне мог догадаться о том, что он не человек, а существо. Но как эта аура действовала и почему скрывала абсолютно все признаки того, что перед Гарри стоит живой человек, а не марионетка из мертвой плоти и мертвой же крови — Поттер не понимал.
Не став как-то пояснять свои слова пребывающему в недоумении Гарри, Олливандер повернулся к Малфоям, снова заведя какой-то пространный диалог с Люциусом.
Нервно облизнув губы, Драко наклонился к Гарри и быстро зашептал:
— Ты хоть смысл слов улавливаешь?.. Отец говорил, что Олливандер один из самых уважаемых артефакторов во всем мире, настоящий Мастер Чар и всего прочего... но ведь он несет какую-то чепуху! К тому же...
Гарри покачал головой, чувствуя себя так, словно на кинопленку его жизни внезапно наложили эффект замедленного воспроизведения. Драко продолжал что-то шептать, но все его слова превращались в белый шум. Сам Поттер едва осознавал себя в пространстве и свои же мысли в голове. Чужая магия словно пробиралась сквозь его нос, уши, слизистую невольно закрывающихся глаз и другие отверстия прямиком в мозг, заставляя тот чахнуть и загибаться внутри черепной коробки. Гарри внезапно, с сильным опозданием и отстраненным равнодушием, обнаружил, что уже некоторое время не дышал, и у него началось кислородное голодание.
— Эй, с тобой все нормально?! — взволнованный голос Драко донесся до Гарри с сильной задержкой, приглушенно, словно сквозь толстый слой воды.
Комната перед глазами начала заваливаться куда-то в бок, а чужие руки, пытающиеся удержать его в вертикальном положении, Гарри не чувствовал. Остались лишь удушающие объятия чужой магии, чью хватку Гарри не успел,
не догадался хотя бы попытаться сбросить до того, как она сквозь поры проникла внутрь его тела.
Наверное, поэтому Люциус сжимал свою магию вокруг тела, да? Чтобы не случалось ничего такого, что сейчас переживал Гарри?
Мальчик почувствовал, как закатились под веками его глаза, но не ощутил ровным счетом ничего. Не было никаких эмоций, лишь пустое осознание того, что он сливался с окружающим пространством, растворяясь в нем, бесследно исчезая с лица...
Магия отхлынула так резко и неожиданно, что чистый воздух вместо тяжелого магического, пропитанного пылью, показался Гарри летучим и неимоверно ледяным. Он резко втянул кислород ртом, чувствуя появление холодных, словно покрытых инеем ожогов в горле, и распахнул глаза, обнаруживая, что сидит на полу, все еще находясь в лавке, а за плечи его удерживает присевший рядом на одно колено Люциус, не давая окончательно рухнуть на пол. За спиной мужчины маячило бледное и перепуганное лицо Драко.
Олливандер стоял рядом, и лицо у него было виноватое.
— Это моя ошибка, мистер Поттер, — сообщает он извиняющимся тоном, и Гарри непонимающе хмурится, все еще чувствуя туман в голове, который, к счастью, постепенно рассеивался. — Я должен был подумать о том, что... ребенок с такой чувствительностью, как у вас, вряд ли сможет долго находиться в подобном месте, полном... чужеродной магии.
«Враждебной... он хотел сказать «враждебной»...» — неожиданно отчетливо пронеслось в голове Гарри. Мальчик тупо моргнул, не уверенный, что это были его мысли, а не слова четвертого, вошедшего в магазин человека. Но голос был слишком сонный и озлобленный, чтобы принадлежать кому-то постороннему, а Малфои не спешили как-то реагировать на сказанное.
— Простите? — нахмурился Люциус, оборачиваясь сначала на Драко, а следом снова переводя взгляд на Олливандера. Чему Гарри был благодарен, так это тому, что лорд не стал требовать ответа от него, видимо, понимая, что Поттер сам не имеет понятия, что случилось. —
Что именно случилось, Олливандер? Мне показалось, что ребенок стал задыхаться. Едва ли это нормальная реакция даже для эмпата...
— А мистер Поттер и не эмпат, — виноватая улыбка Олливандера становится сочувствующей. Когда он снова смотрит на Гарри, по выражению его глаз мальчику начинает казаться, что старик знает, как именно он умер и что пережил семь лет назад. — Просто он находится по ту сторону. Там, куда нам с вами ход закрыт, мистер Малфой.
Гарри, кажется, физически ощущал напряженное недоумение Люциуса. Чужая магия, которую он снова обрел способность чувствовать, ощущалась льдистой вязкой субстанцией, висящей и искажающейся в воздухе, и Гарри хотелось отодвинуться от нее подальше, просто на всякий случай, пока он снова не станет воспринимать реальность нормально. Хотя Поттер подозревал, что магия Люциуса сгустилась до такого состояния именно из-за желания оградить детей от опасности, спокойнее ему не становилось. Да и старший Малфой несомненно волновался больше за Драко, чем за Поттера, что более чем понятно. Заключения мужчины были вполне логичны: если магия магазина едва не угробила одного ребенка, то почему не могла угробить и второго?
Гарри с трудом подтянул необычно слабые и тяжелые ноги к себе, попытавшись встать. И, разумеется, самостоятельно сделать ему это никто не дал. Люциус сам поставил мальчика на ноги, вздернув наверх так быстро, что Поттер даже не понял, держали его за шиворот, подмышками или просто за плечи. С другой стороны, не занятой лордом, материализовался Драко, обхватив Гарри за локоть. Поттер подозревал, что тот нехило так перепугался, когда собеседник внезапно завалился на пол, даже звука не издав.
Магия лавки словно отхлынула назад, к стенам. Гарри теперь даже ощущал запахи, хоть звуки с улицы все еще были как будто отрезаны.
Осознание пришло совершенно внезапно. Его только что попытались убить, и Гарри сам не знал, умер бы он на самом деле или в итоге магическим образом воскрес. А если бы и умер, то чертовски глупо. Наверное, даже глупее, чем его дорогой родитель.
Но, если бы он погиб на глазах у Малфоев, рухнув на пол, а потом снова поднялся, это вызвало бы куда больше вопросов. Так что все сложилось как нельзя лучше.
— Вы не дышали какое-то время, — негромко сообщил ему Люциус, когда усадил Гарри в какое-то старое креслице, стоящее в дальнем углу лавки. — Я не успел проверить как следует, но, кажется, на миг остановилось даже сердце. Как вы себя чувствуете?
Гарри усилием проигнорировал пробежавшие по спине ледяные прикосновения страха, и повел плечами, за которые Люциус еще придерживал его. Видимо, мужчина опасался, как бы Поттер снова не полетел головой на пол с отсутствующим пульсом и дыханием.
Вот уж шутка была бы. Обхохочешься.
— Все хорошо, спасибо, сэр. Простите, что доставил неприятности. Я не знал, что может случиться что-то такое.
— Вам не за что извиняться, мистер Поттер, — Гарри наверняка померещилось, что в голосе Люциуса скользнула слабая незлая усмешка. — Отдохните немного, Олливандер пока занялся палочкой для Драко.
С этими словами лорд отошел в сторону, переключая внимание на сына. Гарри же откинулся на спинку кресла, проигнорировав его надрывный скрип, и расслабленно прикрыл глаза. Он снова дышал, и никакая тяжелая душная магия больше не пыталась сожрать его мозг, пробираясь внутрь черепной коробки через носовые пазухи и уши, лишая всех чувств в считанные мгновения. Хотя было очень интересно, чем он так не понравился лавке Олливандера.
Гарри медленно приоткрыл глаза, уставившись сначала в деревянный потолок, а потом переведя взгляд на стеллажи, заполненные сотнями футляров для волшебных палочек. Магия собралась именно там, продолжая защищать артефакты. Сейчас она уже не казалась такой ленивой и безвредной, какой была в начале его пребывания в магазине. Теперь она была неимоверно зла и чертовски сильно раздосадована.
Гарри прищуривается, постукивая когтями по подлокотникам.
Судя по вывеске на лавке, Олливандеры уже сменили огромное количество поколений. Все они являлись артефакторами, занимаясь изготовлением волшебных палочек. Учитывая работу с множеством волшебных существ на протяжении стольких лет, эти волшебники не могли остаться обычными людьми. Возможно, эта лавка была чем-то вроде гнезда — иначе откуда взялась такая концентрация магии? Если бы причина была во множестве хранящихся здесь волшебных палочек, настроенных на разные волны и явно временами конфликтующими друг с другом, то не смог бы Олливандер отозвать магию прочь, словно цепного пса.
— ...значит, боярышник и волос единорога, — доносится до Гарри вдохновенный голос старика. — Совсем молодая еще, но спокойная. Не то что вяз и сердечная жила дракона у вашего отца...
Гарри нахмурил брови, вслушиваясь в слова Олливандера, но в итоге плюнул на это занятие; особенно полезной информации там все равно не было.
Поттер пронаблюдал за тем, как Драко взмахнул палочкой. На кончике волшебного проводника возник маленький, но очень яркий огонек, напоминающий действие Люмоса, и Гарри уловил разошедшуюся в пространстве едва осязаемую волну магии, еще никак не окрашенную. Лицо у младшего Малфоя стало неимоверно счастливым, однако тот очень быстро спрятал эту радость за маской равнодушной надменности, видимо, более ему привычной. Палочка оказывается бережно упакована в футляр и передана новому владельцу.
Гарри поднимается из кресла и неуверенно приближается к взрослым, поймав на себе взгляд Олливандера. Пока старик, что-то ворча себе под нос, принялся штудировать ближайшие полки в поисках определенных проводников (Гарри уж не знал, по какому признаку артефактор их отбирает; Драко он вот измерил со всех сторон линеечкой, но Поттера почему-то трогать не стал), Гарри перевел вопросительный взгляд на Малфоев. Тем не было никакой причины задерживаться здесь, разве что они не ждали третьего члена семьи — Нарциссу Малфой, как ее заранее представил Драко еще до встречи с Люциусом. Тем не менее, ни Люциус, ни Драко не выказывали никакого недовольства или желания побыстрее покинуть лавку и, как следствие, общество Гарри. К тому же, если Драко был больше поглощен изучением обновки, то и дело прикасаясь к ней пальцами, то лорд продолжал внимательно надзирать за Олливандером и Гарри.
— Взгляните, мистер Поттер, — наконец старик выложил около десяти футляров с палочками на стойку перед Гарри, — не торопитесь, подобное дело не терпит спешки.
Гарри и не торопился. Проводники состояли из двух важнейших элементов — древесины и сердцевины — в качестве которых использовались различные части магических существ. Например: волос единорога у Драко и сердечная жила дракона у Люциуса. Палочки были схожи по действию с оберегом Гарри, который подарил Робинсон, — они устанавливали связь с владельцем, и их собственный характер в итоге сливался с его магией, создавая нерушимую связь. К сожалению, Чары хоть и были тесно связаны с Артефакторикой, их учебники не могли похвастаться обилием информации, а мать у Гарри явно была с наклоном в сторону зельеварения — судя по доставшемуся тому количеству дополнительной литературы по этому предмету, — чем сам Поттер оказался обделен.
Мальчик оглядел все палочки по очереди, раскрыв футляры. Большинство из них он отверг, даже не прикоснувшись; артефакты попросту отталкивали его магию, отказываясь взаимодействовать, и взять такой проводник в руку означало разнести что-нибудь вдребезги из-за небольшого магического хлопка. Из первой партии более менее подходящими оказались всего две, но и они в итоге оказались отвергнуты как Гарри, так и Олливандером, который тут же принялся за штудирование полок в поисках других подходящих палочек.
Время шло, но проводники продолжали один за другим отвергать Гарри. Тот в итоге начал всерьез задаваться вопросом о том, нужна ли ему эта палочка вообще, но, естественно, своих мыслей вслух не озвучивал, позволяя явно вошедшему во вкус Олливандеру подсовывать ему все новые и новые артефакты, которые продолжали один за другим отправляться в уже приличных размеров кучу отвергнутых.
Наблюдая за процессом, поближе подобрались и Малфои, чем немало нервировали Гарри, продолжающего бессмысленно касаться дерева пальцами, уже заранее зная, что все это —
не то.
— Кажется, я знаю, что может вам подойти, — вдруг подает голос старик. Гарри на это лишь флегматично вскидывает брови, наблюдая, как Олливандер удаляется в другое помещение, закрытое от глаз посетителей. Видимо, то была кладовая или что-то наподобие.
Олливандер приносит всего два футляра, и Гарри, не успел тот положить перед ним коробки, понимает, что одна из них та самая.
Обе подходили, откликаясь на его магию, но их характеры были максимально полярны. Одна была светлой, с мягким характером и аурой, вторая же — более темной и словно бы жесткой. Первая палочка была сделана из темной древесины, на рукоятке был выгравирован ребристый рисунок, изображающий, кажется, тонкие ветви с пышными маленькими листьями. Вторая же имела темно-бордовый оттенок, напомнивший Гарри древесину красного дерева, из которого был сделан письменный стол Крюкохвата. На ней не было особенной резьбы, но ее конец со стороны рукояти был загнут под острым углом то ли на подобие клыка, то ли грубо сделанного птичьего крыла. И если первая палочка была отполирована, то эта напоминала толком не обработанную ветку некогда высохшего дерева, настолько была ребристой.
Но в этих линиях угадывались какие-то странные плетения и узлы. Желая рассмотреть их поближе, Гарри, не задумываясь, первой взял в руку именно палочку из красного дерева, которая внезапно оказалась довольно тяжелой и даже длиннее его предплечья.
Он не совсем понял, что случилось в следующий момент. Магия затанцевала на кончиках пальцев, соприкасаясь с древесиной, во рту появился едкий наэлектризованный привкус, отчего у Гарри зашевелились волосы на затылке. Тело пронзило болезненным разрядом тока, внутренности словно бы завернуло в узел, сведя все тело в волнительной судороге. Мальчик от неожиданности тихо вскрикнул и отступил, но пальцев не разжал, уже чувствуя, как устанавливается связь с проводником. По помещению пронеслось несколько сильных порывов ветра, взъерошив волосы Олливандера и Малфоев. И если Драко с огромным количеством лака на голове избежал появления «петухов», то Люциус оказался от этого совершенно не застрахован. Гарри прижал руку, в которой сжимал красную палочку, к груди, заметив, как внутри ладони заполыхало слабое пламя, прорываясь наружу через щели между пальцами, — а ему никак нельзя было допустить, чтобы кто-то это заметил.
Грудь свело болью, и Гарри невольно вспомнил тот приступ, что испытал во время ритуала. Его ядро нестабильно, и та связь, что устанавливалась сейчас с этой
неправильной палочкой была гораздо сильнее, чем у того же Драко, чем была бы у него самого, если бы он немного повременил с ритуалом или выбрал сперва темную, более мягкую палочку. Эта связь пускала корни внутри Гарри, вызывая резкие приступы ноющей боли, нарушая его и так ослабленный контроль, заставляя полыхать огонь на кончиках пальцев, а порывы ветра сбрасывать другие артефакты с полок на пол. Гарри даже на секунду показалось, что земля задрожала у него под ногами, хотя с этой стихией он никогда не мог нормально совладать.
Мальчик смотрит на артефакт и видит, что прожилки на древесине мягко светятся. Они действительно образовывали узлы, ведя странный рунический рисунок, который Гарри не мог прочитать. Письменность чем-то напоминала кельтские руны, но, видимо, либо видоизмененные, либо очень старые, не сохранившиеся на страницах книг и учебников, что довелось прочитать Гарри.
Боль стала более слабой и стабильной, но все равно неприятно ныла в груди. Гарри понял, что связь была успешно установлена.
Олливандер смотрел на него со смесью шока и какого-то иррационального счастья. Поймав искаженный болью и непониманием взгляд Гарри, он охрипшим голосом пояснил:
— Я ожидал далеко не этого... вы
должны были взять остролистовую палочку, именно
она стала бы... — Гарри,
удивительно, был с ним согласен, но с уже установленной связью ничего нельзя было поделать. Чувствуя эти болезненные нервные окончания, уже сейчас делающие палочку практически продолжением его руки, Поттер не рискнул бы пробовать разорвать их, так отчаянно крепко эти корни вгрызлись в его магическое ядро и тело. Магия постепенно успокаивалась, привыкая к артефакту, но Гарри не мог сказать, рад он был такому подарку судьбы или нет. — Хотя, наверное, так даже лучше... я уже и не надеялся, что эта палочка найдет своего хозяина...
— Что вы имеете в виду, сэр? — спросил, поморщившись от мерзкого привкуса на языке, Гарри, невольно сжимая палочку в руке покрепче. Она перестала светиться, снова став похожей на совершенно обычную, едва обработанную ветку дерева.
Поттер почувствовал, как позади зашевелились Малфои: Драко зашелестел мантией, подойдя ближе и робко, но крайне заинтересованно заглядывая Гарри через плечо, а Люциус принялся раздраженно приводить волосы в порядок, посылая по комнате волны недовольства.
Мальчика их присутствие уже мало волновало. Он отчаянно желал узнать все, что Олливандер мог рассказать об этой неправильной палочке, буквально заклеймившей его при первом же прикосновении.
Олливандер помолчал некоторое время, не отрывая от палочки в руке Гарри своего замутненного печалью взгляда. Потом негромко заговорил:
— Эта палочка неимоверно стара. Она передавалась в моей семье многие поколения, и я даже не берусь назвать хотя бы примерное количество веков, что она хранилась на полках в этой лавке, отвергая каждого встреченного мага и волшебное существо, пробовавшее инициировать с ней магическую связь. Полагаю, дело еще и в материалах и способе обработки древесины... раньше на палочках можно было встретить рунические круги, но в итоге от них отказались из-за того, что те нагружали артефакт, давая ему больше силы и воли. Рунические цепочки могли давать палочкам предрасположенность к некоторым старинным отраслям магии, многие из которых сейчас либо бесповоротно канули в века, либо необратимо изменились, обеднели или в итоге вообще были запрещены. Нынешние проводники в основном бесполезны. Они в некотором роде разумны, привязываются к владельцу, без проблем проводят через себя магию, как им и положено, в редких случаях усиливая некоторые заклинания, но смысл один — это
всего лишь проводник.
Гарри подается вперед, опираясь сжатыми кулаками в деревянную стойку прилавка. Палочку из рук он пока выпускать не решался.
—
Всего лишь проводник? О чем вы?
Неожиданно позади заговаривает Люциус, заставив Гарри порывисто вздрогнуть от неожиданности и обернуться:
— Контроль над магией с веками сильно ослабел, — лорд сложил руки на груди, говоря несколько отстраненно. Взгляд неотрывно буравил правую руку Гарри, в которой тот судорожно сжимал магический проводник. — Сотни лет назад маги использовали палочки только тогда, когда им необходимо было творить тяжелое многоуровневое волшебство, проводить сложнейшие ритуалы, которые были повязаны на жертве магической или жизненной силы самого волшебника. Допустить ошибку в таких чарах значило получить билет в один конец за Грань, без возможности вернуться обратно. Род Малфоев достаточно стар, и некоторые палочки, которые передавались из поколения в поколение вплоть до меня, имели вырезанные в древесине рунические цепи. Однако эти артефакты так и не подчинились никому кроме тех, для кого изначально были изготовлены.
Олливандер немного заторможено кивнул, подтверждая слова лорда Малфоя:
— Верно. Волшебные палочки не всегда были проводниками, то есть лишь посредниками в творении магии. Знаете, мистер Поттер, что послужило материалом для вашей палочки?
Гарри с трудом сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле. Большой палец против воли нащупал на дереве рельеф руны, похожей на Кеназ, и аккуратно, почти ласково огладил его.
— Древесина Красного Дуба и сердцевина из пера Синего Феникса, — не дожидаясь ответа мальчика, пояснил Олливандер.
— Синего?! — восклицают одновременно и Гарри, и Люциус. Мужчина, уже не стараясь скрыть своей крайней заинтересованности, приближается к Гарри. Его рука аккуратно обхватывает правое предплечье мальчика, приподнимая так, чтобы на артефакт падал солнечный свет из окна, освещая его. Что Люциус хотел разглядеть во множестве расщелин, Гарри не знал. — Но разве они существуют?
— В природе — нет, — качает головой Олливандер, внезапно сутулясь и словно старея на пару десятков лет. — Эта история... о Синем Фениксе, является одним из старейших преданий моей семьи. Все знают, что фениксы крайне мудрые, но в то же время гордые существа. Они великолепные фамильяры, но не связывают свою жизнь с кем попало. Так уж обернулось, что одного из моих далеких предков выбрал в качестве хозяина довольно старый феникс, прошедший уже множество перерождений. Они прожили долгую жизнь, продлевая ее друг другу. Но после смерти того Олливандера... феникс не погиб, как обычно это случается, а, сгорев, снова восстал из пепла, уже пылая синим пламенем. Его оперение из огненно-красного стало ярко-голубым. В предании было множество сносок на японскую демонологию, но я сейчас и не припомню ничего точного... потомки погибшего предлагали фениксу остаться, выбрать следующим хозяином кого-то другого из Рода, но Феникс отказался. Единственное, что он оставил, — это свое синее перо. Оно хранилось в неприкосновенности несколько поколений, пока кто-то из нас не создал из него эту палочку. Истина, что она обладает тем же характером и разумом, что и сам Феникс. Иначе не пролежала бы столько времени в пыли, терпеливо дожидаясь вас, мистер Поттер.
— Это... — выдавливает из себя Гарри, не понимая, как обличить то количество испытываемых им противоречивых эмоций в слова.
— Просто невероятно, — едва слышно отзывается Люциус, отпуская руку ребенка и отступая в сторону, смотря на артефакт с нескрываемым уважением и почтением в глазах.
Гарри чувствует, как палочка посылает слабый магический импульс по венам, и тот отзывается вибрацией в магическом ядре, распространяясь по всему телу Гарри робким, но предвкушающим удовольствием.
Палочка словно пыталась общаться с ним.
Мальчик сглотнул вставшее комом в горле волнение и, черт возьми, восторг, отчетливо понимая, что покоя ему со своей новой компаньонкой не будет. И спросил:
— Сколько я вам должен?
══════⊹⊱≼≽⊰⊹══════
— Встретимся на Кингс-Кросс! — пообещал Драко.
Люциус Малфой провожал угловатую детскую фигуру Поттера взглядом вплоть до того момента, когда клетчатая маггловская рубашка не затерялась окончательно среди мантий других волшебников, шествующих по Косому Переулку.
Драко сверлил его взглядом, требуя, чтобы отец обратил на него внимание, но в то же время безмолвно и терпеливо стоял рядом, никоим образом, кроме выражения глаз, не показывая своего волнения и нетерпения.
Сейчас, неподвижно замерев на пороге лавки Олливандера, Люциус отчетливо понял, что правильно воспитал своего сына.
— Отец? — все-таки не выдержал блондин, потянувшись и обхватив кончиками пальцев рукав мантии родителя, — единственное, что он мог себе позволить. — Все хорошо? Или мне не стоило...
— Все нормально, Драко, — перебивает его Люциус, высвобождаясь из слабой детской хватки и кладя руку на плечо сына, несильно сжимая пальцы в знак ободрения. — Ты все сделал правильно.
Драко смотрел на него потеряно и расстроенно, нервно закусив губу. Обычно Люциус одергивал сына, приучая всегда держать лицо, но сейчас он понимал, что лучше промолчать.
— Я хотел... — наконец заговаривает мальчик, но снова замолкает, не уверенный в уместности своих слов. Своего отца он очень уважал, и это уважение заставляло его побаиваться старшего Малфоя. Постоянная оглядка на собственные слова порядком утомляла и нервировала двенадцатилетнего ребенка, но Драко даже не мог сказать, когда и, главное,
почему это началось. Отец никогда не позволял себе повышать голос ни на него, ни на маму, чего уж говорить о том, чтобы прибегнуть к телесным наказаниям за непослушание или нечто другое.
— Знаю, — кивает Люциус, переводя взгляд на Драко. При взгляде на ребенка старые болезненные воспоминания всколыхнулись в его сознании, но мужчина усилием загнал их обратно. Сейчас не время и не место для того, чтобы вспоминать о событиях одиннадцатилетней давности.
Сегодня вечером Малфою придется связаться с Северусом. Произошедшее нельзя было оставить без внимания.
Во многом, конечно, все это было заслугой Драко. До этого момента Люциус даже не осознавал до конца, насколько сильным авторитетом был в глазах сына. Он хотел дать Драко больше пространства, особенно с учетом того, что с рождением наследника в то столь тяжелое и опасное для всех них время дал себе слово воспитать его так, чтобы он не остался беззащитен перед опасностями мира, где Малфоям в один момент может не оказаться места. Люциус надеялся, что, пока есть хотя бы призрачная возможность, он позволит Драко побыть ребенком, а не единственным наследником Малфоев, который в Хогвартсе будет носить мишень у себя на спине. Что и они с Нарциссой смогут урвать немного времени, чтобы побыть просто родителями, просто
людьми.
Что на какое-то время война отпустит их из своих лап, дав хотя бы раз спокойно вздохнуть.
И Люциус не мог сейчас отобрать детство у Драко, особенно проявляющееся в таком мелком желании. И поэтому Люциус говорит:
— Дружи с ним, как и хотел. Я ценю то, что ты сделал для меня, — услышав эту фразу, Драко порывисто вздрогнул, вскинув на отца одновременно шокированный и полный надежды взгляд. — Но тебе не нужно об этом беспокоиться. Ты услышал меня?
Драко твердо кивнул, смотря на отца с почти самоотверженной преданностью, но Люциус повторил еще раз:
— Этим займемся мы с Северусом. Дела оставшихся Пожирателей, Поттеры, в том числе и Гарри —
не твоя проблема, Драко. Не нужно пытаться узнать, что произошло. Тем более, чтобы потом рассказать об этом Поттеру. Просто расслабься. Учись, играй в квиддич, как и хотел. Набирайся опыта. Пока у тебя есть эта возможность. Начинаются нехорошие времена, и нам всем стоит подобраться. Слышишь?
Драко снова кивнул, слабее, на этот раз чувствуя, как липкий страх расползается внутри его грудной клетки. Отец никогда не говорил ему ничего подобного, по крайней мере, прямо. Младший Малфой плохо понимал все, о чем говорили мать с отцом по вечерам, прикрывая двери в Изумрудную гостиную, чтобы не потревожить спящего Драко своими голосами. Тем не менее, они прекрасно знали, что очень часто мальчик пробирался к этим дверям и подслушивал, чувствуя своим детским сердцем, что на душе у родителей неспокойно, как бы ни пытался бодриться отец и ласково улыбаться мать, когда он был рядом. Драко был рад, что еще ни разу родители не прогнали его прочь.
— Я мог бы попробовать... — набравшись смелости, все же начинает Драко, чувствуя, как одна его часть, всегда мечтавшая встретиться с Гарри Поттером, о котором он столько слышал, будучи еще младенцем, вступила в конфликт с той его частью, что была предана лишь семье.
Люциус поднял раскрытую ладонь, заставив Драко мгновенно замолчать.
— Вспомни, о чем я говорил тебе буквально пару минут назад, — вкрадчиво заговорил мужчина, понизив голос, чтобы никто из прохожих, прекрасно знающих Малфоев в лицо, не прислушался к тому, что он собирается сказать. — Ты хочешь найти друга в лице Поттера, я это прекрасно понимаю. Ты еще ребенок и в этом
нет ничего зазорного. Просто делай то, что сам посчитаешь нужным. Думаю, ты уже достаточно вырос для этого.
Люциус выпрямляется, снова безотчетно кидая взгляд в ту сторону, в которой исчез другой ребенок.
— Возможно, у нас еще есть шанс, — тихо говорит он, притом больше себе, чем Драко, — все-таки, юный Поттер находится даже в большей опасности, чем мы.
— Драко, Люциус.
Оба Малфоя оборачиваются на женский голос, наблюдая, как к ним приближается Нарцисса. Она, одетая в строгое, но элегантное синее платье и такую же черную свободную мантию, что и у своего мужа, лавировала между прохожими с грацией искусного танцора.
Усталая, но ласковая улыбка исчезает с ее лица, когда женщина, приблизившись, замечает, насколько бледен Драко и напряжен Люциус.
— Что-то случилось? — не допустив беспокойства в голос, ровно поинтересовалась она, то и дело переводя взгляд с Драко на Люциуса и обратно.
— Поттеры вернулись в Магический мир, Нарцисса.
Женщина тихо ахнула, прикрыв рот ладонью.
— Неужели..?
Люциус раздосадовано качает головой, неосознанно притягивая к себе сына и обнимая того за плечи.
— Нет. Благо,
пока нет. Наш сын среагировал быстрее всех. И, к тому же, ребенок производит впечатление вполне... — Люциус не знал, как передать свои впечатления от встречи с наследником Поттеров. Иррациональное опасение выходить на контакт с Золотым Мальчиком,
Героем, заставило его вести себя максимально настороженно, так что не исключено, что ему могло многое... показаться.
Та улыбка, что появилась на лице Гарри Поттера с фразой
«это останется между нами?», заставила ледяные мурашки пробежать по позвоночнику Люциуса, настолько она была мучительно
знакомой, и была тем страшнее, что принадлежала двенадцатилетнему ребенку.
Сейчас мужчина был уверен, что это все его паранойя.
Сглотнув, Люциус сдержанно закончил:
— ...смышленого.
«Но определенно странного. С Поттером что-то не так. Особенно с его магией. Она какая-то дикая, больная. И те слова Олливандера... что, Мордред подери, они могли значить?.. И... и все еще не поздно запретить Драко к нему приближаться. Поттеровский сынок — не наша забота, с какой стороны не посмотри. У нас достаточно своих проблем. Незачем брать на шею еще и его...»
Люциус стиснул зубы, подавив желание тряхнуть головой, чтобы избавиться от непрошенных мыслей. Возможно,
сейчас Поттер и был головной болью скорее Северуса, чем старшего Малфоя, но когда вернется Лорд...
— Пойдемте домой, — сказал Люциус, проигнорировав обреченность, на миг проникнувшую наружу со словами и надломившую голос.
Нарцисса твердо кивнула, Драко же смотрел на него широко распахнутыми глазами, крепко прижавшись к отцовскому боку.
Люциусу нужен огневиски и план. А еще Снейп, определенно.
══════⊹⊱≼≽⊰⊹══════
Гарри сложил выбранные пособия в зачарованную следовать за ним в пределах книжного магазина тележку, в которой уже лежал более ненужный список вместе со всеми перечисленными в нем учебниками для первого курса.
«Флориш и Блоттс», на который указали ему Малфои, просто изобиловал количеством различной литературы. Тут можно было найти абсолютно все, как казалось Гарри: от толстого талмуда по магической рунологии от знакомого Толкина (оказывается, тот был волшебником!) до бульварных романов авторства некоего Златопуста. Пролистав его книгу — чья обложка рекламировала себя как заметки путешественника и исследователя различных видов магических существ, — на деле оказавшуюся историей болезни нарцисса с дополнительными диагнозами в лице слабоумия и кретинизма, Гарри брезгливо вернул ее на место и зарекся вообще вспоминать фамилию автора. Даром что убожество это стояло в отделе бестселлеров.
Книжный стал последним пунктом назначения в маршруте Гарри. Мальчик приобрел необходимый инструментарий для зельеварения, весы и телескоп, также вместо сундука — чемодан с несколькими потайными отделениями, запирающимися на пароли. У Гарри всегда была сильная любовь, граничащая с помешательством, ко всем местам, где он мог что-то спрятать, а также к тем вещам, что ему было
необходимо прятать. Очередной жизненный урок от Дурслей, усвоенный на всю жизнь. Все свое надо прятать, чтобы не отобрали.
А Гарри был уверен — прятать ему придется ой как много. Причем не только от учителей, но и от сверстников. Но это его в кои-то веки не особенно пугало.
В конце концов, у Поттера никогда не возникало проблем с социальной иерархией. Его любили взрослые, уважали дети, а те, кто ненавидел — откровенно побаивались. Хотя, разумеется, Гарри
никогда никого не запугивал. В открытую. Это было недальновидно и крайне муторно.
В тележку опустились еще «Законы Магии» от Уоффлинга, «Основы боевой магии» и «Дуэлинг» Уркидеса, «Чары и Ритуалистика» Флитвика, «Основы легилименции. Окклюменция» от Оруэлла, присоединившись к энциклопедии по кельтским, славянским, скандинавским и древнеегипетским рунам, а также толстому справочнику о «Фантастических Тварях» от того же Ньюта Саламандера, что написал один из учебников, который проходили в Хогвартсе на первом курсе. Этот исследователь показался Гарри более авторитетным, нежели Златопуст, книги которого, вопреки здравому смыслу, были здесь рассованы чуть ли не в каждый угол.
К сожалению, даже разочарованию, Гарри не нашел ни одной книги по Сангвимантии. Конечно, он и не надеялся особенно, учитывая, какое положение присвоило ей Британское Министерство Магии.
Подумав, Поттер, направляясь к кассе, захватил еще и тоненькую книжонку в мягком переплете, в которой очень мелким текстом был перечень всех основных положений и законов, действующих на территории Магической Британии.
В конце концов, врага надо знать в лицо.
Оплатив покупки, Гарри выходит прочь из магазина, предварительно упаковав все учебники в свой чемодан, обладающий функцией уменьшаться и увеличиваться по желанию владельца. Чудо, а не багаж, одним словом.
Замерев посреди улицы, Гарри скривился и с раздражением подумал о том, что надо было поинтересоваться у Меркурия, где можно найти книги по Магии Крови. Гарри сгодился бы даже самый плешивый и сотню раз переписанный учебник — все одно лучше, чем его полное отсутствие.
Направляясь в сторону выхода из Косого Переулка, Гарри пребывает в крайне мрачном настроении. Полное одиночество больно ударило по его душевному равновесию отсутствием возможности даже
спросить о том, что его интересовало.
Кажется, скоро у Гарри начнутся терки с законами в этой стране. По крайней мере, фанатом Британского Министерства он становиться не собирался. И это Поттер еще не знал, какие ограничения были наложены на вампиров и других существ, но был четко уверен, что там было, над чем посмеяться, поплакать и поскалить клыки в бессильной злобе. Собственно, такие вещи находились в абсолютно любом государстве.
Внезапно Гарри ощутил, как палочка стала нагреваться. Мальчик приложил ладонь к груди, нащупывая спрятанный за пазухой, во внутреннем кармане рубашки, артефакт. А, достав палочку, Гарри ощутил нить связи, утягивающую его куда-то вперед.
Мальчик нахмурился, чувствуя, как эта связь, укрепившись на кончике проводника, стала проникать глубже. Пройдя через палочку, снова начавшую мерцать, но на этот раз не белым, а красным светом изнутри, связь по нервным окончаниям достигла его ядра.
И тут же ощутимо потянула вперед. Гарри от неожиданности пошатнулся, сделав несколько шагов вперед, в сторону, куда утягивала его нить. Он ожидал вспышки боли, но ничего не ощутил. Нить просто показывала ему дорогу, призывая мальчика последовать за ней.
Но вот только
куда?
Гарри прикусил губу, напряженно обдумывая ситуацию. В итоге он, делая медленные небольшие шаги, пошел вперед, решив, что будет идти за нитью, пока та не уведет его прочь из Косого Переулка. Если он останется здесь, то ничего не случится.
Нить заворачивала за угол.
Переулок в переулке, надо же.
Гарри остановился напротив темного проема, прищурив глаза. Из узкого прохода, притаившегося между большими зданиями каких-то крупных лавок, веяло холодом и сладковатым запахом гнили.
Поттер огляделся по сторонам. Волшебники, проходившие мимо, попросту игнорировали этот проход. Несколько взглядов, конечно, обратили внимание на замершего рядом с темным проулком одинокого ребенка, но тут же равнодушно соскользнули прочь. Их обладателям не было до этой ситуации никакого дела.
Хмыкнув, мальчик отвернулся от Косого Переулка, снова вглядываясь в темный проход.
На стене дома по его правую руку Гарри заметил грубо прибитую табличку, гласившую:
«Добро пожаловать в Лютный Переулок».
