***
С тех пор как малютка Эби, игравшая на ковре отцовского кабинета в куклы, выросла и распустилась, подобно бутону, мужчины стали оказывать ей внимание. Порой, оно было излишне, что непременно злило Эбигейл. Злило это и ее матушку. Но если девушка выказывала свое недовольство кавалерам, то вдова Уэльс неодобрительно косилась на дочь. Девушка стремилась понять причины матушкиной немилости, но искания ее были тщетны. Лишь с течением времени Эбигейл нашла в источнике своих бед ревность, толи ее, толи к ней, кто знает. Справедливости ради, стоит отметить, что за двадцать лет до описываемых событий мадам Лизбет Уэльс, родная матушка ранее упомянутой госпожи Эбигейл, слыла первой красавицей, и дефицитом внимания со стороны противоположного пола не страдала. Однако, дорогому читателю стоить помнить мудрость, покинувшую уста поэта: "как не старайся, время свое возьмет". Старость. Заклятый враг каждой женщины, особенно если женщина та красива. Мадам презирала свою старость, оттягивая ее всеми правдами и неправдами. Густой слой белил скрывал морщины на ее ланитах и круглом лбу, жемчужные бусы, которые мадам носила в четыре ряда, укутываясь, чуть ли не до подбородка, хранили ее дряблую шею от косых взглядов, а корсет сжимал в тисках гусиный живот, рисуя подобие талии. Но старания ее не приносили желаемых плодов. В этом году мадам исполнялось пятьдесят.***
Дойдя до двери Эбигейл попрощалась с Сэмми, попросив мальчишку позвать её подругу в их любимый бар у дальней пристани. Девушка понимала, после этого рандеву ей понадобиться верное плечо и не менее верная пинта цуйки. Отмахнувшись от служанки, настойчиво просившую её переодеться, девушка направилась прямиком в обеденную залу, где её уже ждала мать. —Эбигейл —женщина поджала в недовольстве губы, смотря на то, как ее дочь садится трапезничать в простом платье и, какой стыд, без корсета —твой внешний вид как всегда... Оставляет желать лучшего. —Матушка, если это все, о чем вы хотели поговорить, то я покину вас. У меня остались незавершённые дела в ателье. — Эбигейл попыталась встать, ей не хотелось снова парировать выпады этой женщины, но леди остановила ее плавным взмахом руки и приторно-сладкой улыбкой. —К чему такая спешка, дочь моя? Сядь. Раздели со мной трапезу. Я затосковала по тебе и хочу поговорить. По опыту, Эбигейл знала, что из этих сахарных уст сочится лишь яд, и эта престарелая сука просто что-то задумала. Любопытство одержало победу над рациональностью, и Эбигейл заняла свое место напротив матери. На несколько минут в помещение повисла тишина, прерываемая лишь движением ходиков старинных напольных часов. Эбигейл помнилось, что когда-то за их створками сидела кукушка, которая вылетала каждый час и куковала столько раз, сколько ей было положено, но после смерти папеньки мадам приказала "снять и избавиться от этого раздражающего возбудителя мигрени". Кажется кукушку сожгли... —Как твоя лавка? Мадлен обмолвилась, что ты обзавелась тончайшим китайским шелком. Эбигейл нравилась та кукушка. Без нее поместье казалось слишком тихим и безжизненным, пусть и кишило людьми точно тараканами. И конечно, у Эбигейл не бывало мигреней по столь странным причинам. Да и как может разыграться мигрень от звука, слышного лишь в обеденной зале и паре прилегающих к ней комнат для дворни. —Матушка, вы знаете я не любитель закулисных игр, если это не моя инициатива. Зачем вы меня позвали? Впрочем, Эби никогда не была склонна винить в своих головных болях предметы быта... Только погоду... —Дорогая, я нашла тебе прекрасную партию. ...И Лизбет, конечно... -Нет. Эбигейл начала массировать круговыми движениями левый висок... Кажется у нее начался приступ мигрени. -Что значит нет? Ты даже не знаешь кто это! Взвизгнув, мадам подскочила со своего места. Столовое серебро соскользнуло из ее рук, в белых плотных перчатках, и со звоном упало на опустевшую фарфоровую тарелку. —И более того, я не желаю знать, кого вы пытаетесь подложить в мою постель. —Подложить?—багрянец, выступивший на лице Лизбет от ярости, выглядывал из-под плотного слоя помад пятнами, ноздри ее широко раздувались, а пряди, выбившиеся из прически во время перепалки, прилипли к вспотевшему лбу —Мой долг, как матери, обеспечить счастье своего любимого дитя! Женщина перешла то-ли на крик,то-ли на рев, и оттого ее образ показался звериным. —Чушь —Эбигейл, промокнув губы, бросила салфетку на тарелку, а затем, с шумом отодвинулась от стола вместе со стулом— Я больше не желаю этого слушать. Она чинно встала и направилась к выходу из дома. —Эбигейл, где твои манеры! Ни разу не обернувшись, девушка ушла прочь.***
Как только за Эбигейл захлопнулись тяжёлые кованые ворота, из уголка ее глаза, по щеке, покатилась одинокая слеза и она сорвалась на бег. Она бежала без оглядки через пшеничное поле, лесную полянку и узкие городские улочки, пока ноги сами не принесли ее на пирс. Она остановилась, и перевела дух, соленый морской ветер обдувал её лицо, а морская гладь нашептывала ей на ушко сказки о далёких землях. Она вдохнула и огляделась, сама того не понимая, Эбигейл оказалась перед Бездной. Вот она, стоит в двух метрах от нее и подмигивает деревянной вывеской с нарисованным Кракеном, топящим корабль. Эби толкнула дверь и шагнула в нее. Помещение, в котором она оказалась, было пропитано запахами снеди и выпивкой. Уэльс оглядела голдящую толпу в поисках знакомой рыжей макушки, но шторм, по чистой случайности носящий имя Прив Эмили Ренс, заметил ее раньше. —ЭБИ! Ну наконец-то! Где тебя только морские черти носили! Прив заняла самое козырное место посередине стойки, которое обещало, что тебя обслужат в первую очередь. Эбигейл подошла к ней и кивнула знакомому разливале. —Тебе твой ведьминский напиток? А, Ведьма?— спросила ее подруга. —Он не ведьминский,— Эбигейл фыркнула, отчего то при каждом удобном, и не очень, случае Прив непременно называла ее ведьмой. Почему? Эби не знала. Она предпочитала не лезть в голову подруги, кто знает что там таится, для себя же Эбигейл решила, что Ренс зовёт ее ведьмой просто потому что она Ренс. — простой румынский самогон... —Я так и сказала.— Ренс развела руки в примирительном жесте— Дро, ей цуйку а мне — Прив низко наклонилась над стойкой и еле слышно прошептала —питорро Дро кивнул, показывая что понял, и пошёл в погреб. —Знаешь, с учётом того что этот мужчина наливает тебе запрещённый алкоголь ты могла бы не коверкать его имя. Эби задумчиво проводила его взглядом. —Малыш, у меня язык не поворачивается называть этого парня под два метра ростом со шрамом через все лицо Алехандро. К слову. Почему мы сидим в этом гадюшнике посреди недели в разгар рабочего дня? М? —Говоришь так будто против. —Я? Прив Эмили Ренс? Потомственная пьяница? Против попойки? Да как ты могла о таком подумать! Прив шуточно надулась и вопросительно подняла бровь, которая рванула ещё выше когда Эбигейл за раз опустошила свой стакан. Девушка была расстроена ссорой со своей матерью и терзала себя осознанием невозможности закрытия гештальта. —Эта престарелая сука хочет выдать меня замуж, чтобы рассчитаться с долгами, в которые сама себя и загнала. Видимо, старой перечнице уже не достаточно того процента, что я отчисляю ей от заказов в моем ателье. Прив же, будучи верной подругой Эбигейл, всячески пыталась ее поддержать. — Напомни, будь добра, почему ты не послала ее в ... —Потому что! Потому что я женщина и я управляю швейной лавкой, и потому что эта дрянь об этом знает! Эбигейл снова опрокинула в себя стакан. —Ага... —Официально магазин закреплён за отцом, а в его отсутствие всем заправляет управляющий Э. Уэст. —То есть никто не знает, что ты женщина? Эби косо посмотрела на Прив. А затем, очень медленно и спокойно, как малому ребенку, объяснила. —Ренс, дорогая, все знают, что я женщина. Прив недоуменно моргнула, а после, когда ее лицо озарилось пониманием, закатила глаза. Девушки замолчали планомерно продолжая напиваться пока Эбигейл не прикорнула оперевшись на руку, а Прив не начало легонько покачивать из стороны в сторону. —ЭБИ! Я поняла! - вдруг подскочила Прив, заставив голову Эбигейл соскользнуть с руки и удариться о стойку. –Знай! Чтобы это ни было, я это не одобряю.