В тот день все будто вспомнили, с каким ужасом они жили в чужой тени. До чего унизительно прятаться от неё в клетке.
845 год
В нашей маленькой деревушке было тише воды, да и деревней назвать её сложно, так как жили здесь только три человека. Она располагалась на окраине внешней стены Мария, почти вплотную, рядом густой лес и маленькое озеро, больше напоминающее колодец, а также единственный деревянный дом. Отец растил меня и моего младшего брата один, сдувая с нас каждую пылинку, и никогда не разрешал приближаться к городам и другим поселениям. К пятнадцати годам я сходила с ума от бессилия и скуки, от одинаковых повторяющихся дней и жизни без сверстников. Мне не хватало общения, не хватало знаний, что давал папа, не хватало жизни с чувствами и собственными принятыми решениями. Я часто пыталась спросить у отца, почему он не позволял мне этого, почему не давал возможности познакомиться с миром, завести друзей, стать кем-то большим… На все вопросы всегда был одинаковый ответ. — Ты не готова, когда придёт время — я расскажу тебе обо всём. Сейчас ты должна быть предельно осторожна, избегай лишних глаз на своей спине и никогда никому не доверяй. Для себя ты единственный друг, Адалин, — он нахмурился, когда посмотрел на меня, расстроился из-за одинаковых расспросов и отвернулся. — Я больше не могу так, отец, прошу тебя, — жалобно заскулила, надеясь на его сердце, стараясь прикоснуться, но Дегэйр собрался уходить. — Завтра день рождения Оливера, ты помнишь, что обещал ему? Мужчина остановился в деревянном проёме, скрипя старыми досками под ногами, и не спеша развернулся, меря меня взглядом. Какое-то время мы молчали, уставившись друг на друга, и он понял, что должен сдержать своё слово. Моему младшему брату исполнялось девять лет, он был той же запертой птицей в клетке, что и я, и нуждался в любом глотке свободы. Два года назад папа дал ему слово, что, когда тому исполнится девять, он возьмёт нас с собой в город, отправившись за припасами. Дегэйр покидал дом один раз в два месяца, когда наши продукты заканчивались и мы нуждались в недостающих продовольствиях. Мы никогда не ходили с ним, он ни разу этого не позволял, и я до сих пор задавалась вопросом, как он смог дать такое обещание. — Завтра на рассвете мы выдвигаемся, будьте готовы, с собой ничего не брать, кроме плащей. Эти слова всё ещё крутились в голове, пока я старалась заснуть, но у меня не выходило. Я никогда не была так далеко от дома, не общалась с другими людьми, не видела людных площадей и рынков, о которых читала в потрёпанных книгах, и потому была на взводе. Отец даже не позволял мне охотиться, не разрешал гулять по лесу, мне много чего запрещали, а я продолжала задавать вопросы, на которые не получала ответов. Улыбка не слетала с губ, ноги не слушались, тело ёрзало по маленькому матрасу из сена, на котором я спала. — Адалин, ты тоже не спишь? — сонный шёпот братика заставил меня вздрогнуть, напоминая о том, что я находилась в комнате не одна. Он пробрался на мою часть кровати, и я раскрыла руки, давая ему возможность устроиться в моих объятиях. — Завтра мы увидим других, представляешь? — Да, Оливер, мне и самой не верится, — голос дрогнул, и отчего-то мне захотелось заплакать, но я сдержалась. — Ты помнишь, о чём говорил отец? — Да, держаться рядом и не отпускать твоей руки. — Верно, малыш, — я задела его волосы, а он надулся. Не любил, когда я его так называла, считая себя уже взрослым мужчиной, способным защитить близких. — Давай постараемся уснуть, мы же не хотим проспать такой важный день? — Можно я посплю с тобой? — Конечно, Оливер. Обнимая маленькое тело, я закрыла глаза, позволяя усталости делать свою работу, забирая меня в сны, где я была свободной птицей, парящей в небе. На утро я собрала нам в дорогу маленький мешочек с двумя зелёными яблоками и половинкой уже черствеющей булочки. В отражении на меня смотрели два широко распахнутых глаза цвета пшеницы, как говорил папа, хотя я видела просто жёлтый цвет. Светлые волосы я заплела в тугую косу, которая спускалась ненамного ниже лопаток, и свернула её в гульку, закрепляя расшатанной заколкой. Серое платье сползало до пола, и я накинула поверх плеч коричневый плащ, уже, правда, потёртый и не раз зашитый, но другого у меня не было. Оливер светился от счастья, бегая по дому и помогая отцу с утренними делами хозяйства. У меня появилась возможность проскользнуть в комнату к сундуку, в котором находился его подарок. Я шила этого тряпичного человечка несколько недель, и он точно напоминал уменьшенную копию моего братика, только игрушка носила на себе крохотный зелёный плащ, над которым я и провозилась так долго. Маленькая эмблема с «крыльями свободы», которые значили большую мечту Оливера, ведь он так ею грезил, вчитываясь во все книжки о разведкорпусе. — Эй, повзрослевший, подойди ко мне, — я окликнула брата, и он быстро забежал в комнату, по моей улыбке он сразу же прочувствовал намерения и выжидающе сел на корточки. Я так же спустилась к нему. — Сегодня ты повзрослел, сегодня ты проснулся мужчиной с мечтами и целями. Я не хочу, чтобы ты отступал от них, каким бы ни был путь, какой бы ни была тяжёлая дорога, у тебя обязательно всё получится. С днём рождения, малыш. Я вытянула из-за спины маленький подарок, и карие глаза округлились. Я увидела, как покраснели его щёки, а к глазам подступили слёзы счастья. Маленькие ручки обхватили мою шею, сжимая со всей силы, и он нетерпеливо схватил ладонями куклу, рассматривая её со всех сторон. — Адалин, ты лучшая! Я никогда с ним не расстанусь, он будет со мной до конца! На визг младшего в проём заглянул отец, и глаза быстро наткнулся на источник такой радости. Он долго всматривался в тряпичную игрушку, но ничего не сказал, лишь нахмурился. — Мы выдвигаемся, идёмте. Дорога была очень длинной, но мандраж от предстоящего затмевал всё остальное. Ещё через время перед нами растелилась стена Мария — сердце замерло. Мы подходили к Шиганшине, когда солнце уверенно освещало округ, царил день, оттого вся площадь была забита людьми. Я выглядывала из капюшона, жадно глотая всё окружение, пытаясь насытиться голосами, видами, запахами, но не выходило. Оказавшись в мире, где так сильно кишела жизнь, я не хотела возвращаться обратно. Торговцы всё время кричали, зазывая людей к своим лавкам, стараясь продать как можно больше товара. Они буквально всучивали его в руки проходящих, а позже забалтывали и просили оплаты. Это всё покоряло меня. Такой другой мир. Отец остановился у одного из домов и приказал нам ждать его здесь и никуда не уходить. Так мы и сделали: расположились на деревянном крыльце, рассматривая прохожих и ожидая дальнейших действий. Быть здесь — самый лучший подарок судьбы. — Разведчики, разведчики вернулись! Громкий голос мужчины в возрасте заставил нас отвлечься от разговоров и проследить за его действиями. Огромная толпа ринулась в сторону ближайших ворот, громко переговариваясь, не видя ничего, кроме цели. Оливер заёрзал и вскочил на ноги. — Адалин, там разведкорпус! Разведчики прямо рядом с нами! — Оливер, отец сказал нам ждать его здесь, мы не можем ослушаться, — мой твёрдый аргумент повлиял ровным счётом никак. Глаза мальчишки горели пламенем, он был готов разрыдаться прямо здесь и сейчас. — Оливер… — Сестрёнка, прошу тебя, у меня сегодня день рождения, вдруг другой возможности не будет? Я мечтал об этом всю свою жизнь, мы должны их увидеть! — Тогда сначала спросим у отца, возможно, он пойдёт вместе с нами, — я поднялась на ноги и обернулась в сторону дома, где скрылся папа, но не решилась пойти туда. Когда моя голова вернулась в прежнее положение — сердце пропустило удар. Оливера не было, этот несносный мальчишка сбежал от меня! — Оливер! Я вскочила на ноги и нырнула в идущую толпу, которая буквально сбила с ног, но холодный пот и страх за брата превратили меня в глину — я маневрировала между людей, пробираясь глубже, благо худощавое телосложение позволяло это сделать. Вот только бежала я недолго, какой-то мужчина толкнул меня с рыком «не мешайся под ногами», и я отлетела в стену, больно ударившись плечом. Голова немного закружилась, и я приложила руку к холодной стене, восстанавливая сбившееся дыхание. В такой толпе у меня мало шансов, нужно забраться выше. Обернулась, ища, за что бы я могла зацепиться, и увидела торчащую из низкой крыши балку. Подпрыгнув, я даже пальцем не достала до неё. Мой мизерный рост усугублял положение. Истерично пробежалась глазами, пытаясь зацепиться за любое спасение, и увидела ящик. С огромным трудом сдвинула его с места, давая себе возможность взобраться на него и карниз. И наконец-то оказалась на ярус выше остальных. Разведчики шли медленно, уставившись перед собой с застывшим ужасом в глазах. Вся одежда в крови и грязи, на тележках раненые растерзанные соратники, я сглотнула ком страха, каменея. Отвлеклась лишь тогда, когда перед впереди идущим мужчиной выскочила женщина пожилых лет и осмотрела каждого, словно искала. — Мозес, Мозес! Простите, я что-то нигде не вижу Мозеса, скажите, где мой сын? Командир остановился, как и все идущие позади него, и всмотрелся в женщину, в чьих глазах горела надежда на встречу. — Это мать Мозеса, отдавай, — одна команда, и неизвестный парень из разведки спрыгнул с тележки, подходя к женщине ближе, всучивая ей в руки маленький окровавленный кулёк ткани. — Это всё, что нам удалось вернуть. Её трясущиеся руки дотронулась до кончика тряпки, оттягивая в сторону. Она вскрикнула, захлёбываясь слезами. Я увидела часть оторванной руки, и к горлу подкатил противный скребущийся ком. — Но ведь, — начала она неуверенно, и слёзы коснулись земли. — Мой сын принёс какую-то пользу? Может, он не совершил никаких подвигов, но ведь смерть моего сына хоть как-то помогла человечеству в борьбе с ними?! Молчание окутало всю площадь, я видела, как лицо командира каменело, он смотрел на женщину, не в силах продолжить этот разговор. В глазах горела боль потери, утраты, смерти. Его руки тряслись, всё тело пронзило дрожь, глаза остекленели, и он пытался начать говорить, но голос то и дело срывался. — Конечно! — звучало фальшиво, он вновь замялся. — Нет, за эту экспедицию наш корпус… Нет, за всё время мы не добились никаких результатов! — крик разнёсся по всей округе, стены поглощали его, а люди не смели шевельнуться. — Из-за моей глупости наши солдаты погибли впустую! Мы так и не смогли приблизиться к тайне этих чудовищ! Я не выдержала, спрыгнула с крыши, не видя в толпе брата, и постаралась пробраться на другую сторону. Я не хотела этого слышать, не хотела осознавать, что дела за стенами настолько плохи. Я всегда верила в разведкорпус. Если сдадутся они — сдадутся все. Всё изменилось, когда ужасающий гул пронёсся сквозь уши каждого, содрогнув землю. Рука невероятных размеров обхватила часть стены, а огромная голова показалась из ниоткуда. Не может быть… Могильная тишина, а после взрывная волна неведомой силы, которая сносила под собой ближайшие здания и людей. Как только часть стены осыпалась, образовывая огромную дыру, я охнула. Казалось, что внутри меня оторвали кусок, настолько мне стало физически больно, и я не понимала, почему это происходило. Волна взрыва откинула в сторону, накрывая густым слоем пыли, и лёгкие быстро забились грязью. Кашель причинял боль, стёртые локти и колени ныли, пока я соскребала себя с земли, стараясь встать на ноги. Крики людей заполонили всё: они бежали, спасались, молили о помощи. И я увидела их. Титаны вылезали из пробившейся бреши в стене с ужасающими улыбками, которые неестественно расползались на лицах, практически касаясь мочек ушей. Гиганты хватали каждого, кто встречался на пути: женщин, мужчин, пожилых и детей. Я стояла на месте, не в силах пошевелиться, не в силах сделать и малейшее ради своего спасения. Грудь колотило, сковывало незнакомой болью, до тошноты кружившей голову. Зелёные куртки с крыльями на спине начали мелькать надо мной, и только это вернуло меня обратно в тело. — Оливер! Я рванула с места, трижды спотыкаясь о бегущих, хваталась за грудь, словно это могло унять боль. Падала, но продолжала бежать, я должна была найти брата, он был совсем один. Кричала его имя, разрывая лёгкие, но в таком ужасающем гуле смерти мой крик был равен писку умирающей кошки. Из-за роста я не видела ничего, только давящую толпу, которая неслась в разные стороны. Мне нужно было вновь оказаться выше, и я рванула к первому попавшемуся дому, молясь, чтобы дверь была не запертой. Мне повезло, и я оказалась внутри. Вбегая по лестнице на самый верхний этаж, я сразу же нырнула в первое окно и полезла на крышу. Ржавая черепица соскальзывала и осыпалась вниз. Я практически сорвалась, но на последних силах смогла подтянуть себя, не разбившись. Какая же я слабая. Все руки были содраны в кровь, слёзы застилали обзор, но я быстро вытирала их, словно это помогло бы мне избавиться от солёной жидкости окончательно. Я истошно кричала лишь одно имя, смотрела во все стороны, и сердце замерло, когда я увидела испуганного мальчика, забившегося в безлюдный угол. Оливер крепко сжимал куклу и плакал, но стоял на месте, охваченный шоком и страхом. Надежда подарила телу силы, и я начала оглядываться, чтобы понять: как мне до него добраться, не умерев самой? Я стояла на третьем этаже, прыгать вниз — равно самоубийству, спускаться слишком долго, нужен был другой вариант. Разведчики то и дело проскальзывали подо мной, цепляясь канатами за здания и атакуя титанов сверху, пытаясь остановить весь этот ужас. В голове промчалась безумная идея, но других вариантов я не видела. Это был мой единственный шанс. — Оливер! — мой рванный крик добрался до братика, и он распахнул глаза, не веря, что действительно видел. Потерпи, твоя сестрёнка уже идёт за тобой. Ещё раз окинув взглядом местность и ожидая приближающихся разведчиков, что мчались в мою сторону, я сжала кулаки, настраивая себя. Раз. Два. Три. Пора. Разбежалась, наращивая скорость, и с криком оттолкнулась от карниза, летя в пропасть. Вечная секунда, и мои руки крепко схватили летящего, практически выбивая его из равновесия, но он не остановился. — Дура, ты что творишь? — грубый низкий голос сорвался, и я впилась взглядом в серо-голубые глаза, которые окутали холодом и ненавистью, обращённой ко мне. Я не отрывала взгляда от брюнета, который нёсся по воздуху, сжимая в руках клинки, и просто разжала руки, падая вниз, надеясь лишь на то, что я смогла всё рассчитать. — Леви, сюда! — прокричал рядом летящий. Большего я не слышала, приземлилась на огромный стог сена, резко соскальзывая вниз и ударяясь о камень. Как же больно, но на это нет времени. Вскочила на ноги и помчалась в сторону брата, что по-прежнему стоял в углу. Как же близко он был. Вытянула руку навстречу, крича его имя, но оглушающий удар отбросил меня к стене, практически лишая трезвости. Огромная рука титана без особых усилий снесла здание, около которого стоял Оливер. Мальчик лежал на земле, приходя в сознание, он застыл в ужасе, подняв голову, видя перед собой гиганта. — Оливер! Титан обхватил маленькое тело, поднимая его в воздух, не обращая никакого внимания на крики ребёнка, что разносились во все стороны. Я схватила в руки то, что валялось на дороге, и крепче сжала металлическую трубу. Страх застлал рассудок, я не видела ничего, кроме брата, и мчалась на огромную тварь с криками и слезами, лишь бы остановить это безумие. — Адалин! — его сорвавшийся крик уничтожил меня, и я услышала хруст костей. Маленькая ручка расслабилась, выпуская из объятий тряпичную куклу, подаренную сегодня утром. «…Я никогда с ним не расстанусь, он будет со мной до конца!» Меня подхватили на руки, и вот уже ноги оторвались от земли, унося дальше от единственного дорогого человека, что был со мной рядом. — Пусти, Оливер! — я колотила руками спину светловолосого мужчины, из глаз лились слёзы, я всё продолжала повторять имя брата, которого поедал титан на моих глазах. — Его не спасти, мне жаль. Короткая фраза, и вся моя жизнь потеряла смысл, я провалилась в черноту.