Убей или люби!

— Темур! Мей Джин металась по своим покоям взад-вперед, думая только о том унижении, что заставил пережить ее супруг. Впервые за много лет их совместной жизни она открыла ему свои чувства, сделав признание при всех! А что сделал он? Отверг ее! Но даже этого мало, она сидела возле постели отравленного черной магией шаманки итбараков Темура, а он грезил мертвой возлюбленной! — Ты пожалеешь, что так обошелся со мной! Вы все пожалеете! — Мей Джин вне себя от гнева сжимала в ладони рукоятку кинжала. Дверь распахнулась, и в покои ворвался Темур. — Я искал китайского посла у итбараков, но не нашел! Но я найду его! И тогда ты заплатишь за предательство! — Темур в ярости гневно сверкал глазами на супругу. А к Мей Джин при виде его внезапно вернулось все ее самообладание и хладнокровие. Моментально спрятав маленький кинжал в рукаве платья, она насмешливо улыбнулась. О! Как хорошо она знала, что такая ее улыбка доводит Темура до исступления. Сколько раз она видела опасный блеск в его небесных глазах. Мей Джин словно нарочно подогревала его ненависть, злость и ярость. — Найди, Темур Тегин, найди! Я больше всех заинтересована в том, чтобы ты нашел его! Тогда мое имя очистится, — кончик рта китаянки пополз вверх, а глаза сузились в щелочки. Темур, понимая, что она не только лжет ему в глаза, но еще и смеет насмехаться над ним и его праведным гневом, зверел все больше. Как же он ненавидит эту женщину, отравившую всю его жизнь! Мей Джин приблизилась к нему, и вдруг лицо ее изменило выражение. Улыбка сползла, а глаза смотрели прямо в глаза супруга без тени усмешки. — Ты хочешь знать правду, муж мой? — она бросала ему вызов. Темур вдруг застыл. Да, он хотел знать правду! Больше того, он и так знал эту правду! Знал, но столкнуться с женой лицом к лицу почему-то было для него хуже, чем встретить врага на поле боя. Между ними всегда шло сражение, и Темур всегда проигрывал его! — Да! Это я отправила посланца Китая к итбаракам! — резанула она, отчего Темур побледнел, словно ожидал каких-то других слов от китайской принцессы. — Ты заплатишь! Отец казнит тебя за предательство! — охрипшим голосом проговорил он. Мей Джин отступила на шаг и расхохоталась. Темур развернулся и стремительно направился к выходу, но Мей оказалась быстрее. Преградив ему дорогу, она загородила собой двери. В ее руке блеснула холодная сталь кинжала, а острие внезапно оказалось у самой шеи Темура. Он остановился, с удивлением глядя на нее. — Собираешься убить меня? — усмехнулся он. Темур мог бы вырвать кинжал из ее рук за одну секунду, но внезапно ему показалось, что если Мей Джин надавит на острие, то все его мучения сразу закончатся. Тегин медлил и ждал. Мей Джин тоже ждала. Видя, что он ничего не предпринимает, улыбнулась почти нежно: — Нееет, Темур Тегин! Я не убью тебя! Опустив руку с кинжалом, она внезапно вложила оружие рукоятью в его ладонь, а лезвие направила себе в живот. — Это ты убьешь меня! Накажи меня сам! Ты же мой муж! Ты, а не твой отец! Убей предательницу! Мей Джин направляла руку мужа, вцепившись в его запястье обеими ладонями. Еще секунда, и она пронзит себя, но Темур не поддавался, тормозя смертоносное движение. — Что же ты медлишь, Темур Тегин? Все так просто! У тебя есть оправдание. Служанка после моей смерти подтвердит мои слова, и ты окажешься правым. Ну же! Давай! Лоб Темура покрылся холодной испариной. Мей не шутит! Она и правда готова умереть. В ее черных глазах горела такая решимость, что ему на секунду стало не по себе. А она все продолжала тянуть его руку на себя. — Убей меня! Сделай это, и мы оба освободимся! Я не могу вернуть тебе Туткун, но могу освободить тебя от себя! — щеки Мей Джин заливала краска, а глаза лихорадочно блестели. Она словно сошла с ума, продолжая и продолжая настаивать: — Сделай это! Ты же ненавидишь меня! Я тоже тебя ненавижу! Я не могу так больше жить! Убей меня! Убей, раз не можешь любить… Темура словно ударило молнией. Резко вырвав руку из ее цепких пальцев, он откинул кинжал в сторону и, схватив Мей Джин за плечи, с силой тряхнул. — Не можешь? — презрительно фыркнула она, — твой отец прав! Ты не сможешь стать каганом, раз в тебе нет смелости самому вершить правосудие! Как же хотелось стереть издевательскую улыбку с ее лица! Темур сжал кулаки. Замахнулся. Еще секунда, и он разобьет ее голову как орех. Огромный кулак навис прямо над китаянкой, но она лишь вздернула подбородок, с вызовом подставляясь под удар. Почему эта женщина не боится его? И почему он медлит? Рука застыла в воздухе и дрожит. Удар. И кулак тегина врезался в дверь позади жены, пробивая доски. Темур взревел как раненый зверь. — Будь проклята, змея! Будь ты проклята! Он закружился по комнате, хватая и круша все подряд, нанося удары по всему, что попадалось под руку, разбивая вдребезги украшавшие комнату напольные глиняные вазы. Схватив один из железный резных подсвечников с высокого сундука, смахнул с него горящие свечи и начал наносить им удары по стенам и убранству покоев, круша мебель в щепки. Мей невозмутимо наблюдала за ним, скрестив на груди руки. Дождалась, пока Темур остановится, тяжело дыша. Несколько стремительных шагов ему навстречу, и вот ее лицо в опасной близости к взбешенному супругу. — Если ты не можешь меня убить, то люби меня! — выкрикнула она ему в лицо. Схватив жену пятерней за шею сзади, тегин притянул ее близко к себе. Некоторое время изучал лицо бесстрашной китаянки, пытаясь прочитать по глазам то, что в голове у этой женщины. Но не увидел ничего, кроме вызова и неистовой решимости. Прижался лбом к ее лбу и судорожно сглотнул. Рука ослабила хватку и непроизвольно прошлась по знакомому до боли гладкому шелку черных волос. Выхватив золотое украшение, поддерживающее замысловатую прическу, позволил волосам Мей заструиться по спине водопадом. Темур больше не контролировал себя — ненависть, любовь, боль, ярость — все вдруг смешалось и завертелось. Его губы впились в ее яростным поцелуем. Мей укусила его за губу до крови, но он не обратил внимания на боль. Все его темные желания проснулись разом, кровь закипела и забурлила в жилах, пах разрывало от распирающей боли. Как давно он не ощущал ее тело! Сколько долгих ночей он томился от одиночества, гонясь за райской мечтой и отвергая черный ад, горящий в глазах его жены. Его личный ад! Невозможно вырваться, и невозможно в нем оставаться, не сгорая дотла. Темур с размаху прижал Мей Джин спиной к холодной шершавой стене. Из женской груди вырвался сдавленный стон. Продолжая безудержно целовать ее, уже рвал тонкий шелк, в который она была одета. Мей била и царапала его лицо, плечи, спину словно кошка, но через время он почувствовал, что ее руки блуждают по его телу, забираясь под панцирь. На секунду оторвавшись от жены, тегин остановился и заглянул в темные как ночь глаза. Расширенные зрачки затягивали словно омут, в самой глубине которого металось отражение пламени свечей. Тонкие ноздри Мей Джин трепетали, грудь высоко вздымалась, упираясь в толстую кожу его брони, а ловкие пальцы уже расшнуровывали на нем шнуровку сбоку. Темур дернул, освобождая свое тело от верхних одежд, оставшись в одной рубахе и штанах. И вновь шагнув навстречу, прижался горячим телом к белоснежному телу жены. Шитый золотом тончайший китайский шелк, закаленная кожа и мех длинношерстной тюркской овцы валялись под ногами, а они как безумные кидались, срывая друг с друга оставшиеся одежды, целуя, сжимая, сжигая огнем безудержной страсти, причиняя боль и… невыносимое наслаждение. Темур ворвался в нее словно таран. Мей обхватила его руками за шею и стиснула ногами талию. Безумный голод тела — вот что они чувствовали в этот момент. Развернувшись вместе с ней, Темур опрокинул высокий подсвечник, который со звоном упал вместе с горящими свечами на овчину и красный шелк. Не разрывая объятий, не останавливая движений разгоряченных тел, они покатились по полу, сбив едва не вспыхнувшее пламя. Темур навалился сверху и, схватив руки Мей за запястья, прижал их к полу над ее головой. Он двигался судорожными рывками, до боли сжимая хрупкие запястья. С губ Мей срывались крики, она то подавалась ему навстречу, то стискивала ногами его талию, позволяя войти глубже. Темур совсем потерял связь с реальностью, погрузившись в марево наслаждения с кровавым привкусом на губах. Мей Джин извивалась и стонала от каждого его толчка. Вывернувшись из вспотевших скользких мужских рук она перевернулась и, толкнув Темура в грудь, оказалась сверху. Оседлав мужчину, словно наездница ретивого скакуна, продолжала двигаться сама. Темур совсем обезумел, глядя на подпрыгивающие белые груди с розовыми набухшими сосками, между которыми скакали и извивались золотые нити ее ожерелий. Ладони жены упирались ему в грудь, тонкие пальцы скользили по взмокшей коже, царапая острыми когтями до крови. Темур рычал и хрипел, двигая бедрами, чувствуя, как напрягается его тело в предвкушении оргазма. Она то сжимала его плоть в себе, то расслабляла мышцы промежности еще больше усиливая его наслаждение. Мей, издав хриплый стон, свалилась на него без сил, хлестнув черными волосами по лицу. Сладостный оргазм разлился по телу Темура огненной лавой, и он, отчаянно сжимая хрупкое женское тело, излился в нее. — Юкса! * — прошептал он пересохшими губами. — Ты давно уже убила меня! — Мое предложение все еще в силе! — выдавила из себя коварная змея, с трудом дыша в его медвежьих объятиях. — Убей меня, и все закончится! — Когда-нибудь так и сделаю… Темуру было мало. Слишком долго он копил в себе злость, слишком долго воздерживался, слишком давно он не был в этом аду… От которого не мог избавиться… От которого не хотел избавляться… Мей Джин, лежа на могучей груди мужа, затряслась всем телом. Темур с удивлением и суеверным страхом уставился на нее. Она смеялась. Дотянувшись рукой до кинжала, что валялся на полу, Мей схватила его, зажав в ладони. — Лев собирался превратится в горного барана! — захлебываясь истерическим хохотом и размахивая перед носом Темура кинжалом, проговорила Мей Джин. — Лучший воин, урожденный тегин, сын кагана, мечтал стать пастухом овец! Как долго лев может жить в овечьей шкуре? Темур вновь начал закипать. Она опять издевается над ним! — Ты… — прошипел он, пытаясь перехватить руку жены со смертоносным орудием, — замолчи! — Я-то замолчу, но сможешь ли ты заставить замолчать льва внутри себя? — Мей Джин вскочила и медленно направилась вглубь комнаты, оставив супруга лежать на полу. — Ты грезишь о тихом и спокойном счастье, но сможешь ли ты выдержать такое испытание и не заскучать? — она больше не смеялась, а говорила абсолютно серьезно. Ее слова хлестнули Темура, словно кнутом по незажившей ране. А самое страшное, что в глубине души он знал, что это правда. — Почему ты не сдал меня отцу, когда мог обвинить в похищении и попытке отравления Батуги? Плавные медленные движения обнаженного женского тела приковывали к себе взгляд Темура. Мей уже подошла к постели и, слегка наклонившись, взяла в руки халат, лежавший на ней. Чуть повернув голову, посмотрела на него через плечо. — Почему же, Темур Тегин? Мей Джин чувствовала удовлетворение — её Темур вернулся к ней. Как хорошо она знала этот плотоядный взгляд прозрачных голубых глаз своего мужа, которым он пожирал ее нагое тело! Их безумные ночи, которые она не могла забыть, как и он тоже не забыл… Холодные и сдержанные днем, и сходящие с ума от безумной страсти по ночам! Он и правда хотел бы убить ее, но знал, что не сможет… Потому что не сможет жить без нее! Потому что она была словно отравленный воздух, вдохнув который однажды не можешь больше дышать другим. Нет, он не любит ее! Он ненавидит себя за то, что не может избавится от той безумной животной страсти, что вызывала у него китаянка. — Ведьма! Ты отравила меня! Чем я прогневал Великого Тенгри, что он послал мне змею, от которой нет избавления? В два прыжка Темур оказался позади Мей Джин. Мозолистые ладони, привыкшие держать оружие, уже вновь гуляли по нежной коже женщины, сминая мягкое податливое тело. Мужская плоть снова напряглась, упираясь ей в ягодицы. Не обращая на него внимания, она плавно подняла зеленый, расшитый причудливыми узорами парчовый халат и накинула на себя, не запахнув и не завязав длинный пояс с шелковыми кистями. — Ты, который привык, что в жилах течет огонь… Неужели бы ты смог жить тихой жизнью? В лачуге? Есть каждый день похлёбку? Стричь баранов? — нервно хмыкнула Мей Джин и отошла к столику, на котором стояло круглое зеркало в резной оправе. Посмотрев на своё лицо, пригладила гребнем растрепавшиеся волосы и остановила свой взгляд на отражении мужа позади себя. У нее всегда была такая манера разговаривать — прямо и хлестко. Темур не видел ее выражения лица, но легко мог представить, как она прищуривает свои раскосые глаза и презрительно кривит губы. Услышав последние слова, он моментально оказался рядом с ней. Кожа на ее тонкой шее была такая нежная и белая, он несильно сжал хрупкое горло и процедил сквозь зубы: — Ты не знаешь ничего… В ответ Мей насмешливо улыбнулась, переполняя чашу его терпения. — Ты понял, что не смог бы бегать по горам, да? Лев внутри тебя хочет другого? Темур почувствовал, как закипает кровь, как зверь внутри него вновь рвется на волю, с губ его сорвался глухой рык, когда он схватил жену за запястья и рывком притянул к себе. Мей гордо вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Несколько секунд они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Темур все больше злился. Она была права, эта королева змей! Ему казалось, что его желания и убеждения были тверды, как кремень. Но своими словами китайская змея превращала кремень в мелкий песок, что просыпался между пальцев. Она дождалась идеального момента — почувствовав, что он ослабил хватку, тихо засмеялась, всем своим видом показывая свою правоту. В ту же секунду тегин взорвался. Яростно сверкнув глазами, попытался схватить Мей, но гибкое тело змеей вывернулось из рук. Злость, бешеное животное желание накрыли его как лавина. Хотелось впиться в эти красивые пухлые губы, смять их, прикусить. Насладиться вновь их близостью, такой бешеной, огненной, со вкусом боли и борьбы. Подтолкнув сопротивляющуюся женщину к постели, Темур схватил ее на руки и грубо бросил на меховое покрывало, сам нависнув сверху, возбужденный и опасный, как хищник. Придавив всем весом жену, глядя почерневшими от желания глазами, стянул распахнутый халат и рывком перевернул ее на живот. Мей вскрикнула. Словно изголодавшийся зверь, он припал к жемчужно-белой коже открытым ртом, осыпая поцелуями, больше похожими на укусы. Зарывшись лицом в смоляную гриву на пару секунд, он с наслаждением вдохнул аромат, который снился ему во снах, мучая и терзая его. Как же она пахла! Не в силах сдержаться, Темур по-звериному прикусил ее за загривок. Мей резко дернулась, но натренированное тело мужа не сдвинулось ни на каплю, продолжая удерживать женщину в таком же беспомощном положении. Внизу живота у нее сладко заныло, а из горла вырвался сиплый стон, тело против воли извивалось от желания почувствовать его плоть в себе. — Люби меня! — требовала она, вцепившись пальцами в меховое покрывало. Вздернув гладкие бедра вверх, он вошел одним грубым толчком, заполнив ее полностью, чувствуя, как она сжимается от его сумасшедшего напора. Но он не собирался останавливаться, а все яростнее вдалбливался в женщину, мокрую и скользкую от собственных соков и его семени, такую горячую и жаждущую. Длинные сережки с подвесками в ушах Мей Джин плясали, издавая мелодичный нежный звон, словно аккомпанимент их необузданной страсти в тон яростным шлепкам взмокших тел, женским стонам, срывающимся на крики и мужскому утробному урчанию. Мышцы внутри разгоряченных тел судорожно пульсировали, казалось, два тела скручивает один общий оргазм, сплетая огненной волной их воедино. Инь и Янь. В изнеможении Темур упал рядом с Мей Джин на спину и прикрыл глаза. После дикого напряжения все мускулы медленно расслаблялись. Он чувствовал себя так же как на поле боя после безумной схватки. В голове не осталось мыслей, сердце оглушительно колотилось в ушах, во рту пересохло, словно после долгого бега. Грудь его тяжело вздымалась. Вдох-выдох. Вдох-выдох. На тегина начала накатывать дрема. Казалось, что сил совсем не осталось… Но что это? Нежная рука скользит по его мокрой от пота груди, поглаживает живот, продвигается все ниже и ниже… Ненасытная! Стирающая все запреты, плюющая на все законы! Она знает, как его завести! Умеет вытащить наружу все темные и неправильные стороны его души, управляя и направляя в нужное ей русло. Знает на его теле все точки, чтобы вновь возбудить и заставить желать себя. Откинув голову, Темур не открывал глаз, сосредоточившись лишь на ощущениях тела. Мей ласкала руками, губами, языком до тех пор, пока его член снова не напрягся и не затвердел. Темур резко схватил ее руку. Теперь его очередь! Первый голод тела удовлетворен, больше нет спешки. Он тоже знает тело своей жены! Каждую родинку и складочку изящной фигуры китаянки. Повернувшись, опрокинул свою женщину на спину, раздвинул ноги и вошел. На этот раз он будет иметь ее долго и медленно, наслаждаясь и наблюдая за тем, как она выгибается ему навстречу, выставляя вперед грудь с торчащими сосками. Он будет ловить их губами, то один, то второй, и посасывать, слушая ее протяжные томные стоны, ощущая мелкую дрожь ненавистного, но такого желанного тела. Не прекращая тягучих движений, запустит пальцы, лаская влажное женское лоно. Он будет смотреть, как она начнет извиваться и метаться под ним. Ночь только начинается! Он будет тянуть время, пока она не начнет умолять его. Распухшими губами будет шептать его имя. «Темур, Темур», — как красиво она произносит это слово, давая ему ощущение полной власти над собой. Как с хриплым стоном кончит и забьется в судорожных подергиваниях, когда он решит, что пора. А потом затихнет, полностью истощенная страстью. Только тогда он доведет и себя до разрядки. …Мей спала на его груди, оплетя ногами и руками. Уже брезжил рассвет, и первые солнечные лучи заглядывали сквозь резные оконца, а Темур лежал без сна, заложив кисти рук под голову и внимательно изучал рисунок света и тени над собой на потолке. Больше всего на свете он хотел войны с Китаем. Мечтал о ней! Представлял себе, как убьет каждого китайца, сотрет это ненавистное государство с лица земли, обратит их земли в выжженную пустыню… Он хотел бы убить их всех… Потому что не мог убить одну единственную китаянку…

***

Утром, идя по длинному коридору дворца, Аккыз застала Чалаира, заглядывающего в щелку двери покоев Мей Джин. Подойдя поближе, Аккыз с удивлением увидела пробитые доски дверей и припомнила, что ночью сквозь сон ей слышался шум разгрома и бьющейся посуды. Тогда подумала, что ей почудилось, но сейчас она встревожилась. — Чалаир! — тот вздрогнул от неожиданности и резко развернулся, встретившись с удивленным взглядом Аккыз. — Ух, — выдохнул он, приложив руку к груди. — Аккыз! Это ты? Напугала меня! — Что ты делаешь? И что тут произошло? — спросила она работника, указывая глазами на разбитую дверь. — Что-то случилось с Мей Джин? — Ничего не случилось, — проговорил Чалаир, пряча улыбку в уголках темных глаз. — Темур Тегин пошел войной на Китай. Видя как взлетели от удивления брови Аккыз, хихикнул в ладонь, красноречиво косясь на вход в покои. — Не переживай, Аккыз, на сегодня договор о перемирии уже подписали. Только вот придется опять в комнате мебель менять. — И часто случаются сражения? — Раньше почитай почти каждую ночь воевали…