Староста факультета и новый студент

В Выручай-комнате застыла такая тишина, что Хиджиката мог слышать свое напряженное дыхание. Конечно, он не боялся, но находиться в окружении врагов было неприятно. Двое чистокровных ублюдков стояли впереди в боевой готовности — не пойми откуда взявшиеся палочки в их руках были направлены на Хиджикату, словно две острые шпаги. Он успел заметить выражение лица Такасуги: кажется, тот осознавал, что вряд ли успел бы вытащить палочку и, если бы не Саката, лежать бы ему сейчас в лазарете рядом с Ито. Лицо Сасаки, как обычно, не выражало ничего, но взгляд вдруг по-орлиному заострился и нацелился куда-то Хиджикате за плечо. «Это он на Сакату так смотрит?» — удивился он и обернулся. Непрошенный гость небрежно почесывал палочкой свою кучерявую голову, лениво прикрыв один глаз. Но никто в комнате не давал себя обманывать — каждый видел на занятиях, настолько Саката хорош в использовании заклинаний. Однако этот навык не помог бы ему попасть в Выручай-комнату. — Как ты сюда вошел? — спросил Хиджиката. — Я просто думал о тебе, — ухмыльнулся Саката, потом, видимо, понял, как это прозвучало, и оговорился. — Вернее, о том, как к тебе попасть. Там, снаружи, ждал длинноволосый парень из Пуффендуя. Он-то и поделился секретом, как мне сюда войти. Он вроде тоже староста, но почему-то остался ждать снаружи. Странный какой-то… — Что ты сделал с Нобуме?! Голос Сасаки, непривычно громкий и выразительный, отразился от высоких стен и эхом разнесся по комнате. Хиджиката был ошеломлен — он ни разу не слышал, чтобы староста Когтеврана говорил с кем-то на повышенных тонах. На мгновение он даже позавидовал Сакате — вывести из себя этого напыщенного ублюдка дорогого стоило, а тот так легко, не глядя, сумел надавить на его болевую точку. — Ты о той жгучей брюнеточке с буферами? — Саката растягивал слова с каким-то садистским удовольствием, будто подпитывался чужими эмоциями. Он выдержал небольшую театральную паузу и, наконец, ответил с усмешкой. — Да расслабься ты. Кагура показала ей коробку с пончиками, и они вместе куда-то ушли. Это было настолько неожиданно, что Хиджиката засмеялся в голос: — Эй, Сасаки! Твой самый преданный товарищ продал тебя за кусок сладкого хлеба в сытый день. Хреново быть тобой, а? — Это очень необдуманно, Хиджиката, — медленно выговорил Сасаки, направляя свою палочку на него. — Намеренно злить вооруженного волшебника, когда сам ты с голыми руками. Сасаки выглядел почти как обычно, но его цепкий взгляд из-под тяжелых век и чуть дрожащая верхняя губа ясно давали понять — он в ярости. — Разве вы минуту назад не пытались сделать то же самое? — резонно спросил Хиджиката. — Кстати, откуда у вас взялись палочки, если свои вы сдали еще на входе? — он вскинул брови, разыгрывая удивление. — Поверить не могу! Вы что, изменяете своим бедным доверчивым палочкам, которые по глупости выбрали служить таким ублюдкам, как вы? — Тебя можно спросить о том же, — заметил Сасаки. — Ну, я-то люблю гангстерские боевики и знаю, что на «стрелки» всегда нужно брать потайное оружие, — Хиджиката пожал плечами и вдруг до него дошло. — О, неужели господа из чистокровной элиты тоже смотрят магловские фильмы? Небось сбежали от родителей, чтобы сходить в кино на «Гангстер против пришельца 2» этим лето…? — Что ЭТОТ забыл на встрече старост?! — вдруг зло воскликнул Такасуги, кивая на Сакату. — Ему тут не место! Пусть проваливает! Он впервые подал голос с момента появления нового гостя в комнате и сразу резко сменил тему. Хиджиката понял, что попал в точку: очевидно, Такасуги тоже любил фильмы про гангстеров, но жутко этого стеснялся. Ну еще бы, узнай об этом его чистокровные родители — скандал и позор на всю фамилию! Хиджиката хотел было ухватиться за этот повод для новой издевательской шутки, однако Саката его перебил: — Мне передали, что у вас были ко мне вопросы, которые вы почему-то решили задать ему, — он небрежным взмахом палочки указал на Хиджикату. — Я привык говорить за себя сам. Так что я к вашим услугам. Сасаки и Такасуги обменялись взглядами, будто договариваясь, как лучше себя сейчас повести. Хиджиката стоял посередине комнаты между ними и Сакатой, и тлеющая злоба разгоралась в нем с новой силой. Чертов новичок вывернул все так, будто пришел его защищать, и это выглядело жалко. Из роли участника мафиозной «стрелки» Хиджиката был понижен до беспомощного заложника. Или даже до чемодана с героином, который оставили ровно по центру между двумя сторонами сделки. Такой расклад Хиджикату совершенно не устраивал. Он скрипнул зубами. Какого черта Саката приперся сюда? Покрасоваться? Ну так пусть выпендривается, лишь бы не во вред факультету. Если чему Хиджикату и научили гангстерские фильмы, так это принципу «разделяй и властвуй»: когда противников больше, стравить их друг с другом — самая верная тактика. — Точно, Такасуги, ты же хотел разобраться с ним лично! — будто невзначай напомнил Хиджиката. — Как ты там говорил: «подкараулить Сакату в безлюдном месте»? Мы в Выручай-комнате, более «безлюдное место» найти сложно во всем Хогвартсе. Профессора и лишние свидетели сюда не попадут, разве не удобно? — Он? Разобраться со мной? — моментально расправил плечи Саката, всем своим видом демонстрируя готовность показать силу. Даже его лохматые волосы будто распушились еще сильнее. — Хиджиката, кто этот зазнавшийся домовой эльф? — Хиджиката, кто этот кучерявый с глазами дохлого тритона? — не уступил Такасуги, направляясь Сакате навстречу. — Прекращайте делать вид, что впервые друг друга видите! — огрызнулся Хиджиката. — Видимо, старикан Мацудайра совсем ослеп, раз одобрил такого коротышку на роль старосты, — зло улыбнулся Саката, пристально смотря Такасуги в глаза и бесцеремонно отодвигая Хиджикату со своего пути. — Ты на каком курсе, малыш? На втором? — Мой малыш тебе в рот не влезет, понял? — с неменьшим азартом выдал Такасуги, точно так же прожигая Сакату взглядом. — Я тебя на раз уделаю! — Да что ты?! Когда я с тобой закончу, тебя не узнает даже твоя богатенькая изнеженная мамаша! — Ну все ублюдок, ты сам напросился… Они остановились в дуэльной стойке друг против друга и взмахнули палочками. «Сработало!» — мысленно возликовал Хиджиката. — Драки запрещены! Прекратить! — приказным тоном вдруг крикнул Сасаки. Все трое удивленно взглянули в его сторону. — Такасуги, я полагаю, мы обсудили все, что хотели, и собрание можно считать завершенным, — произнес Сасаки уже привычным надменно-равнодушным тоном. — Но если вы так уж хотите вылететь из школы, то оставляю вас развлекаться, — и он направился к выходу. Такасуги секунду поразмыслил и опустил палочку. Сасаки весьма прозрачно намекнул ему на то, что ловить здесь больше нечего, если только не в ущерб себе. — Верно, — выдохнул Такасуги, бросил на Сакату уничтожающий взгляд и, продвигаясь к выходу, намеренно задел его плечом. Дверь с громким шорохом отворилась, выпуская парочку интриганов наружу. Саката подошел к порогу и неприязненно посмотрел им вслед. Хиджиката заметил, как расслабленно опустились его плечи, стоило Такасуги и Сасаки скрыться за поворотом. — Ну, — выдохнул Хиджиката, ощущая неуместное разочарование. — И зачем ты явился сюда на самом деле? Саката смерил его странным взглядом из-под нахмуренных бровей — багровые глаза нехорошо блеснули, будто Хиджиката оскорбил его своим вопросом. — Знаешь, — ответил Саката. — Я тоже удивлен тому факту, что у тебя есть друзья. Отае и твой приятель-горилла сказали, что тебя увели сюда другие старосты и что у тебя могут быть проблемы из-за меня. Я не хотел быть у тебя в долгу, поэтому пришел помочь. — Кондо не «горилла», — машинально возразил Хиджиката. — И я не помню, чтобы просил тебя о помощи. — Однако моя помощь очень даже пригодилась, — заметил Саката и скосил глаза на палочку, отлетевшую почти к самой двери. Хиджиката раздосадованно цыкнул и направился к ней. Отрицать то, что Саката, скорее всего, спас его от исключения, было глупо. Но вместо чувства благодарности он испытывал злость. Злость на тех двух чистокровных сволочей, прицельно бьющих по больным местам. Злость на Сакату, заявившегося сюда, словно герой в плаще на красной подкладке. Злость на самого себя — за несдержанность и слабость. Сколько Хиджиката себя помнил, ему всегда отлично удавалось маскировать многие чувства — боль, отчаяние, благодарность, симпатию — все то, что ему казалось признаком слабости и могло быть использовано против него самого. Но злость — другое дело. Она была сильнее него, она вспыхивала в мозгу, словно спичка, и мгновенно разгоралась необузданным пламенем. Когда Хиджиката был принят в новую семью, родственники, смотревшие на него с плохо скрытым презрением, часто упоминали это, когда думали, что он их не слышит. «Тоширо совершенно не умеет управлять своим гневом, он как дикий звереныш, ” — насмешливо шептались одни. «Что еще можно ожидать от полукровки?» — снисходительно пожимали плечами другие. «Да бросьте! Многие успешные люди имели горячий темперамент, — беззаботно смеялся брат наперекор им всем. — Вот увидите, он станет важной шишкой в Министерстве магии». Хиджиката поднял палочку с пола и до боли сжал ее в руке. «Прекрати думать о брате, — приказал он себе. — Хватит цепляться за него, как за спасательный круг. Теперь ты сам по себе, ты глава семьи. Ты должен стать сильнее, гораздо сильнее». — Не думал, что он окажется прав, — внезапно нарушил тишину Саката. — Кто? — растерянно спросил Хиджиката, вырванный из потока своих мыслей. — Твой мелкий дружок, — Саката задумчиво посмотрел в потолок. — Тот третьекурсник, с которым вечно грызется Кагура. Светловолосый, с большими глазищами. — Окита, — подсказал Хиджиката, пряча палочку во внутреннем кармане мантии. — Точно. Он между делом упомянул, что новый приказ директора — идеальный шанс избавиться от того, кто тебе не нравится. Провоцируешь этого человека на драку — и все, он пакует чемоданы. А с твоей вспыльчивостью заставить тебя подраться — нефиг делать. И что он сразу подумал о том, чтобы заставить тебя напасть на него, однако эти двое его опередили. Хиджиката мрачно усмехнулся. Сого обладал на редкость проницательным умом, которым никогда не пользовался во благо. — Я ему не поверил поначалу, — лениво протянул Саката. — Думал, ты разумнее. Видимо, я ошибался. — Уж не тебе говорить мне о разумном поведении! — тут же взбесился Хиджиката. — С тех пор, как ты здесь, наша таблица баллов напоминает американские горки! — выпалил он и тут же осекся. Пора было избавлять свою речь от магловских сравнений. Он ожидал, что Саката, как и многие другие, привяжется к этой оговорке, но тот наоборот подхватил метафору. — И это точно также весело! — заявил он. — Это весело только для тебя, а страдает весь факультет! — Да ну, мы почти вышли в ноль по итогам первого месяца работы, — Саката самодовольно улыбнулся и сложил руки на груди. — Не говори так, будто сводишь бухгалтерию своего предприятия! Тем более, что реальные цифры сейчас очень сильно далеки от ноля! — Ну, если бы Кагуру в итоге не увидели, то был бы ноль. Ничего, она научится проходить миссии по стелсу, и тогда все будет пучком. — Никакого стелса и никаких миссий! — поставил точку Хиджиката. — Ты прикрываешь свою лавочку по уничтожению рейтинга Гриффиндора! Сегодня же! — Да что ты привязался к этому рейтингу и этим баллам! — закатил глаза Саката. — Это всего лишь цифры! В реальной жизни иногда приходится выбирать между правилами и тем, что действительно правильно! — Да ты просто анархист, который прикрывается красивыми словами, чтобы делать все, что захочется! — А ты чертов лицемер! — Саката обвинительно ткнул в него пальцем. — Скажи честно, ты ведь благодарен Кагуре за то, что Ито с дружками отдыхают на больничных койках и никому не вредят? Ты рад, что они теперь притихнут на какое-то время и не будут доставлять проблем, так? — Нет! Это ничего не решило! — махнул рукой Хиджиката. — В итоге они снова осмелеют и станут еще злее. Ято не сможет постоянно отправлять их в лазарет. В этот раз ее спасла чистая репутация, но теперь к ней будут присматриваться. Еще один проступок — и ее исключат. Так что если тебя хоть немного заботит ее судьба, то прекращай свой дурацкий бизнес сегодня же! — Говоришь складно, только есть один нюанс, — злорадно заметил Саката. — Пять минут назад ты сам чуть не снес Такасуги голову. Что же, правила на тебя не распространяются? Все равны, но ты равнее, да?! Они стояли на пороге Выручай-комнаты и орали друг на друга. Дверь была открыта, и их наверняка было слышно на весь этаж, но оба так увлеклись спором, что не замечали этого. Хиджиката чувствовал, как праведный гнев колотился внутри, бурлил в недрах тела, будто магма, которая не может найти выход наружу. В глубине души он понимал, что это вовсе не вина Сакаты — вся эта еле сдерживаемая ярость возникла из-за несправедливых обвинений и оскорблений тех двух негодяев. И отчасти Хиджиката был согласен — он действительно был благодарен Кагуре за то, что хотя бы на несколько дней он сможет выдохнуть. И, правда, чувствовал вину за то, что не сдержался с Такасуги. Но признаться в этом Сакате он не мог. Не имел права. Нервы натягивались тугими нитями, кулаки сжимались до боли. Надо было срочно заканчивать этот бессмысленный спор и уходить. Надо было избавиться от Сакаты как от главного раздражителя. Надо было хоть что-то ответить, в конце концов, но все мысли испарились, словно капли воды на раскаленном, потрескавшемся жерле вулкана. — Позволь узнать, что Такасуги такого тебе сказал? Что тебя взбесило? — Саката надменно вздернул подбородок, и его голос стал ниже. — Он обозвал твою мамку? Или тебя? Или может, он сказал, что был бы не прочь трахнуть твою мамку? — Саката грязно усмехнулся и коротким движением облизал губы. — Или тебя? Как только эти слова коснулись слуха, разум Хиджикаты мгновенно опустел. Злость — горячая, веселая и совершенно ненормальная — затопила голову, словно пустой сосуд. Рассудок разбился в брызги, кулак сам взлетел в воздух. Саката тихо охнул, когда костяшки пальцев врезались в его лицо. Отшатнулся в сторону, но тут же взглянул на Хиджикату из-под растрепанной белой челки — бешено, возбужденно, как в первую ночь, когда они познакомились. Он широко улыбнулся, будто только этого и добивался. В уголке губ скользнула маленькая капля крови. Саката небрежно смахнул ее — и тут же с размаху нанес удар. Хиджиката качнулся назад, сглаживая силу удара, но кулак все равно ощутимо протаранил скулу. Вся левая сторона лица тут же заныла от боли, но это лишь раззадорило еще сильнее. Хиджиката бросился в бой, Саката прыгнул навстречу. Они вцепились друг в друга, как голодное зверье, нещадно нанося удары везде, куда удавалось попасть кулаками. Упали. Покатились по комнате, сплелись в тесный клубок, пытаясь сбросить с себя противника и самому оказаться сверху, получив преимущество в точке опоры и широте размаха. Сумасшедший азарт сжигал изнутри. Хиджиката не помнил, когда в последний раз ощущал себя настолько же хорошо и свободно, как в эту минуту. Сейчас не существовало глупых правил и ненужных слов, магов и маглов, баллов и ответственности. Все, что сейчас имело значение, — это разящий кулак, ликование молодой крепкой плоти, безумная легкость в голове. И, конечно, весёлый и яростный взгляд кроваво-красных глаз напротив. Хиджикате на миг показалось, что это его глаза, его собственная душа смотрит на него в очередной страстной атаке. И это было так хорошо, что хотелось кричать. — Что тут творится?! Сердитый возглас где-то рядом заставил обоих замереть. Магия битвы тут же растворилась в воздухе, будто под эффектом контрзаклинания. Все тело резко застонало от боли, легкие сдавило от нехватки дыхания, голова наполнилась тяжестью осознания. Хиджиката осоловело моргнул, окончательно стряхивая с себя дурман ярости, и уставился перед собой. Саката лежал под ним, вцепившись всей пятерней в его волосы, и испуганно глядел куда-то вверх. Хиджиката медленно обернулся через плечо, ощущая, как гудит ушибленный затылок. Над ними, уперев руки в бока, с грозным видом нависала Отосе. Через пару минут они быстро и воровато шагали за ней в ее башню. Хиджиката смотрел под ноги и думал о том, стоило ли все это исключения. А еще о том, что, вероятно, его, как законопослушного студента, еще могут оправдать. И о том, что Сакате со всеми его злоключениями это точно не светит. А вот о том, почему эта мысль заставила его вдруг загрустить, хоть совсем недавно он мечтал о том, чтобы новичка исключили вместе с Такасуги, он предпочитал не думать. Отосе быстро закрыла за ними дверь и устало уселась за стол. Двое нарушителей стояли перед ней, виновато склонив головы. Даже Саката не выглядел таким же безразличным, как обычно, чем немало удивлял — ведь всего месяц назад он сам был готов сбежать из Хогвартса. «Неужели, его все-таки заботит его будущее? — раздумывал Хиджиката, украдкой поглядывая на него, сквозь кровь, заливавшую глаз из разбитой брови. — Или он не хочет расставаться с новыми друзьями? Или терять свой бизнес?» — Вулнера санентур! — произнесла Отосе, направив на них палочку. Хиджиката опомниться не успел, как кровь заструилась назад по лицу, неприятно втягиваясь в рану. Кожа больно стянулась, словно зашитая невидимыми нитями. Он потрогал бровь — на ней не осталось и следа раны. Саката рядом точно так же в изумлении ощупывал свое лицо. — Тергео! — второе заклинание всколыхнуло на них мантии, будто сильным порывом ветра. Когда они медленно опустились, на них не было ни следа крови и пыли — как если бы они только что оделись у себя в комнате, а не катались по полу, охаживая друг друга кулаками. — Итак, — сказала она, пряча палочку. — Вы, наверное, задаетесь вопросом, зачем я пригласила вас сюда. У меня есть к вам дело. Хиджиката недоуменно нахмурился, переглянулся с Сакатой и уловил его не менее удивленный взгляд. — Как вы, конечно, знаете, в конце пятого курса все студенты сдают СОВ, — церемонно сказала Отосе, ставя локти на стол и соединяя пальцы. — Это крайне важный этап для всех учащихся. Результаты этого экзамена повлияют не только на дальнейшее обучение, но и на возможность построить будущую карьеру. Саката раздраженно цыкнул и отвернулся. — Да, Гинтоки, твои оценки по многим предметам просто ни к черту! — строго заметила Отосе. — Если так пойдет и дальше, то ты провалишься. Ты же хотел стать мракоборцем, верно? — Ты?! — Хиджиката в изумлении уставился на Сакату. — Мракоборцем?! — И что?! — уязвленно спросил тот. — Мне нужно было сперва спросить твоего разрешения?! — Поэтому! — повысила голос Отосе, заглушая студентов и пресекая дальнейший спор. — Я решила, что тебе нужны дополнительные занятия. И обязательно под строгим руководством, чтобы ты не лентяйничал. Хиджиката понял, к чему ведет Отосе, и сглотнул. — Я долго думала, кого же назначить твоим куратором по подготовке к СОВ, но сегодня внезапно меня осенило. Конечно, наш лучший студент — идеальная кандидатура! — Да ты с ума сошла, бабуля?! — грубо рявкнул Саката. — Профессор! — подхватил Хиджиката. — При всем уважении, я не собираюсь нянчиться с ним, даже по вашей просьбе! — В самом деле? — грозно выговорила Отосе, медленно поднимаясь с места, уперев ладони в стол. — А я-то думала, что, скрыв один ваш МАЛЕНЬКИЙ секрет, я заслужила встречного одолжения, — она пристально по очереди посмотрела им в глаза. — Но раз я ошиблась, то, пожалуй, мне стоит пойти к директору и рассказать ему всю правду. — Стоп! Стоп! — Подождите! — одновременно выставили вперед руки Саката и Хиджиката. Отосе победно улыбнулась и опустилась на место. — Что ж, значит, вы оба согласны? Саката недовольно хмыкнул и резко направился к выходу. — Согласен, — сказал он, не оборачиваясь, и закрыл за собой дверь. — Ты тоже, я полагаю? — уточнила Отосе у Хиджикаты, приподнимая бровь. — Профессор, — выдохнул тот. — Скажите, почему вы так потакаете ему? Вы же видите, во что он превратил балльную таблицу нашего факультета? Разве не вы страдаете больше всех от его проделок? Он ленив, несносен и совершенно неуправляем! Зачем вам нужно и дальше держать его в Хогвартсе?! — Мальчик мой, — покровительственно произнесла она. — Ты несправедлив к Гинтоки. Он вовсе не настолько плох, как тебе кажется. Только присмотрись — и ты увидишь, насколько в нем сильно врожденное чувство справедливости. Он с беззаветной радостью помогает другим и готов пожертвовать собой, если так будет нужно остальным. Ты вычисляешь его заслуги лишь исходя из балльной таблицы. Но это всего лишь цифры, а правила выдуманы лишь для того, чтобы общество не погрузилось в хаос. Но в реальной жизни порой приходится выбирать между правилами и тем, что действительно правильно. Запомни это. Хиджиката закатил глаза — теперь стало понятно, откуда Саката набрался этой «мудрости». — Вижу, что тебе сложно поверить мне, — продолжила Отосе. — Но со временем ты и сам это поймешь. Ты умен, Тоширо, но еще слишком молод. Возможно, он тебя раздражает как раз потому, что вы похожи. — Мы не похожи! — горячо возразил Хиджиката. — Похожи, — кивнула Отосе с мягкой улыбкой. — Ты можешь не верить мне насчет его личных качеств. Но поверь мне в другом, — она положила подбородок на скрещенные руки, и ее взгляд вдруг помрачнел. — Во всем Хогвартсе ты не найдешь более одинокого ребенка. И во всем Хогвартсе никто не поймет твои чувства лучше, чем он.