Queen of Disaster

      От боли в виске в ушах стоял звон. Голоса людей смешались в один, став неразборчивой кашей. Этот камень был первый, но не последний.       — Чтобы этого… этого… урода! тут больше не было! — сквозь общий шум пробились едкие слова торговца керамическими вазами.       Второй камень саданул по плечу. Геркулес оттолкнул протянутую руку отца, поднявшись самостоятельно.       — Этот мальчик опасен! — рявкнула женщина.       Голова кружилась, толпа, сгустившаяся над ним, плыла в глазах. Он тяжело выдохнул и коснулся пальцами виска — там намокли волосы. Жидкость текла густая. Взглянув на кончики пальцев, Геркулес увидел тёмную кровь, переливающуюся золотом на солнце. Следовало уходить — терпение людей не вечно, а он стоял, закрывая собой отца, который пытался его оправдать, но с каждым новым словом других жителей — всё тише и тише. Да и что сделает старик против разъярённой толпы?       — Ему не место среди добрых людей!       Тогда он просто пошёл вперёд. Люди расступались перед ним сами, отскакивали, как от чумы.       — Ну и куда ты, малака, собрался?       Грозный железный мужской голос остановил его. Не потому, что звучал громче, а потому, что когда он появился, вокруг воцарилось молчание, а крики негодования внезапно сменились боязливым шёпотом. Геркулес посмотрел вперёд. Перед ним стоял невысокого роста светловолосый человек в доспехах с изображением льва на нагруднике.       — Разрушил здесь всё и считаешь, будто можешь уйти так просто, не заплатив?       Люди зашептались громче. Кто-то уже успел принять ставки, а кто-то — сделать.       — Вам лучше не вставать у меня на пути, — Герк сжал кулак у бедра. — Вы видели, на что я способен.       Лицо человека рассекал шрам. Когда он смеялся, шрам тоже двигался, и кожа вокруг него морщилась, покрывалась мелкими трещинами, будто он высечен из мраморной плиты, что придавало ему большей суровости. Он не спасовал перед противником, превосходящим его по силе.              — Малыш, я повидал всякого дерьма на своём пути, — ответил человек. — Но ты и минуты в бою со мной не продержишься.       Герк недолго бездействовал. Он замахнулся. Человек резко пригнулся, и рука миновала его голову. Незнакомец со всей силы впечатал свой кулак в грудь. Дыхание покинуло Геркулеса, он упал, скорчился на земле. Даже слеза скатилась по щеке.              — Будешь проверять ещё раз? — поинтересовался соперник и взбил ногой пыль. — Сила есть, ума не надо. Двигаешься паршиво, медленно, бесцельно. Смотреть тошно. Пацаны в гимнасиях дерутся бодрее, даже мне порой достаётся. А теперь попробуй ударить ещё раз.       Герк стремительно встал и бросился в сторону незнакомца. По ногам что-то ударило. Он поскользнулся. При падении челюстью проехался вдоль дороги.       — Меня зовут Иолай, — противник протянул ему ладонь, глядя свысока.       Волосы золотились на солнце, синие глаза смеялись.       — Погоди, так ты что, мистий? — раздался мальчишеский голос из толпы.       — Здорово, мистий!       — Ничего себе, это мистий!       Дети подбежали к нему, разглядывали доспех, трогали рукоять клинка. Он весь светился на солнце, как Аполлон. И Геркулес невольно залюбовался, лёжа на песке.       — Мы должны управлять своей силой, а не она нами, — заявил Иолай. — Приходи ко мне на агору в палестру, посмотрим, выйдет ли из тебя толк.       Он ушёл, не говоря больше ничего. Толпа расступилась. Люди забыли про Геркулеса и его отца, занялись собственными делами. А у него все никак не выходил из головы образ таинственного мистия. Позже дома отец рассказал, что мистиями называли как работников, пашущих на полях за плату, так и наёмников. Если стать хорошим наёмником, то получишь не только деньги, но и славу. Поэтому после недолгих раздумий Герк решил отправиться на агору к Иолаю. Родители одобрили его выбор, хотя мать долго отговаривала его идти туда, ведь быть мистием — опасная работа.       Ученики мистия занимались с первыми солнечными лучами. Всех мальчиков поделили на группы по возрасту. Каждую группу сопровождал педотриб. Самые старшие бегали на открытой площадке. Младшие начали тренировку по борьбе. Перед соревнованием их смазывал маслом алипт, а после били в гонг и давали позволение начинать бой.       Геркулес осознавал, что отцу не хватит денег для того, чтобы его содержать. Слава Амфитриона как воина давно потухла. Он гордился своими подвигами, но никто не признавал, что этот старый пастух, хромой на одну ногу, когда-то участвовал в важнейших боях ещё до появления сына, бился бок о бок с таким великим царём Фив, как Креонт.       — Рад, что ты пришёл сюда, — Иолай появился из-за спины.       На нём сегодня была просторная тога с золотым орнаментом и красной окантовкой. Шрамов на его теле оказалось гораздо больше, чем единственный на лице.       — Как тебя звать? — поинтересовался он.       — Я… я не думаю, что нам хватит сбережений, чтобы я учился здесь, — Герк сжал свою тогу.              Воин чему-то усмехнулся и глянул на своих подопечных:       — Все парни, которые приходят сюда, учатся бесплатно, а долг отдают потом, выполняя задания. Это честный обмен.              Геркулес ещё раз посмотрел на площадку. Здесь же находился крытый бассейн с чистой водой. Несколько мужчин плавало в нём.              — Ты никогда не задумывался о том, что твоё место не с баранами и козами? — спросил Иолай. — Что твои способности, возможно, отмечены богами. Если желаешь оставаться уродом, то ступай домой…              Он прошёл дальше, и тут Геркулес решился:       — Нет, постой. Я хочу научиться.       — По рукам! — Иолай пожал ему ладонь, просияв. — И знаешь что, малец, я обучу тебя лично…       Улыбка его вышла коварной, но Геркулес списал это на его шрам, стягивающий кожу.