сегодня будет хорошо, но завтра станет плохо
я употребляю всё, что вредно для здоровья
тодзи осушает пластиковый стаканчик водки и занюхивает керосином, налитым в пол-литровую банку из-под томатной пасты. II. хата синдзи представляет собою инфернальное нечто. возле дивана уже стоит вавилонская башня из коробок из-под пиццы. журнальный столик завален едой: еще одна коробка пиццы с холодными двумя кусочками; тазик с чипсами и сухариками, залитый вязким майонезом; полупустые бутылки пепси; поляна бутербродов с шпротами, смятых ударом лица тодзи. среди этого множества еды возвышается последняя бутылка водки «пять озер». под столом валяются смятые опустошенные баклашки пива, будто мертвые солдаты в окопе. синдзи, одетый как на голливудскую ковровую дорожку, пускает водник на диване, пока по телевизору показывают зацикленный клип на трек soda luv'а. в нем анимированный владос ныряет в цветочную пизду. тодзи задирает голову. кожа на шее туго натягивается на кадык. на люстре висят конверсы аски, которые они не могут снять второй месяц. III. кенске уже лег спать на диван, сделанный из сломанной кровати. так как у дивана нет ножек, его подпирают обувные коробки. у синдзи много обувных коробок. и обуви. IV. неизвестно, что творится в голове тодзи, но, очевидно, это настоящий холокост мозговых клеток. V. тодзи заваливается к кенске и с пьяной улыбкой спрашивает: «мопсик, ты чего? в чулане еще технический спирт остался, просыпайся». VI. кенске отвечает тактичным храпом и поворачивается на другой бок, лицом к стене, жопой к тодзи. тодзи в ахуе. его не уважают. VII. тодзи в ярости снимает спортивки адидас, оставшись голым (трусов он не носит принципиально, придерживаясь идей древнегреческих философов). под штанами оказывается напряженный член, заправленный литрами этила с керосином и бензином. турникмен со стажем, тодзи срывает с жопы кенске пидорские узкие джинсы — закос под плейбоя карти — и вооружается своим кожаным дробовиком. VIII. нарушая негласный акт о ненападении, тодзи пронзает кенске в стратегически важную точку. дриллит мясным сверлом своего lil homie. кенске похуй. он напился до беспамятства. IX. пока на его диване происходит странная двусмысленная возня, синдзи ошалело смотрит на водник. кажется, пора завязывать с наркотиками. X. в комнату заходит аска. XI. и видит водник. возмущенно спрашивает: — синдзи, что это?! — бульбулятор, — отвечает синдзи с красными глазами и надевает на лицо очки гучи за двадцать тыщ. — тамара, принеси минералочки, тут без «святого источника» не обойтись. — ты охуел? во-первых, я не тамара, а во-вторых, мы расстаемся, я не могу уже терпеть твое поведение! синдзи не теряется и говорит: — чтобы дома была до полуночи. аска громко хлопает дверью. с потолка падает люстра с кроссовками и разносит в щепки столик вместе с бульбулятором. X. это прискорбно. XI. кенске просыпается. тодзи с протяжным стоном изливается в анус товарища и тут же хватает свободной рукой оставшуюся в живых баночку с керосином, чтобы занюхнуть после горячего секса. кенске переворачивается на спину и замечает изменения в комнате. XII. — кажется, люстры нет. XIII. — пацаны, вам больше нельзя приходить ко мне домой, — говорит синдзи. — где-то до следующей недели. — почему? — спрашивает несмышленыш кенске. — аске не нравится, когда мои друзья ебутся в жопу на нашей кровати. XIV. тодзи уже успешно заснул, застряв лицом в горлышке керосиновой банки и ткнувшись ею в подушку. кенске замечает еще кое-что. склизкое, мокрое и в своей жопе. возможно, это фанта. XV. впрочем, это запил для будущего фильма, так что не будем торопить события сериала «евангелионины», японской адаптации «ворониных».