I've got something for you

      …своего собственноего голоса, который прозучал так, будто ей не принадлежит:       — Мелн, пригласи меня домой.       Он же упоминал что-то насчет «поехали ко мне», вроде бы. Этой ночью возвращаться на Нормандию не было ни сил, ни желания. Не после того разговора возле главной батареи.       — С радостью.       Он протянул ей руку и помог встать.       — У тебя волосы взъерошены.       — Тут же темно, как ты… Хотя, кого я спрашиваю.       — Подожди, я тебе помогу. Вот так, теперь ты снова милая девочка. Держи свои туфли.       Шепард не ожидала, что эти пугающие руки могут прикасаться настолько умело и осторожно. Интересно, скольким любовницам он волосы поправлял? Вот уж действительно опыта не занимать.       — Не боишься прыгать в объятия к незнакомцу?       — Если ты не заметил, я вообще ничего и никого не боюсь.       — Раз такая храбрая, иди на стоянку. Кар зеленого цвета. Я его разблокировал, можешь садиться. На минуту зайду в бар, попрощаюсь: мне надо позаботиться насчет камер и всего такого. У тебя еще есть шанс улизнуть. Другого не дам.       Долго его ждать не пришлось.       — Я захватил вино. Должно быть неплохое, если нравятся сухие сорта.       Интонации вечера как-то неожиданно сменились, сместив акцент от «безумный трах в подворотне» до «романтический вечер с вином у него дома». Если Мелн еще музыку догадается включить, все, пиши пропало.       Добрались они быстро. Красная голограмма блокировки двери сменилась зеленой.       — Заходи.       Музыку он включил. Вино оказалось потрясающим.       Кусочки мозайки собрались в единую картину.       — У тебя была женщина. Я имею ввиду, человек, и это были долговременные отношения.       — Была да сплыла. Не стоит об этом.       Она быстро нашла менее щекотливую тему для разговора.       — У тебя красиво.       — Странное заявление. Я особо не занимался этим жильем.       — Серьезно? Выглядит очень уютно. И ярко. Признаться…       Шепард успела прикусить язык до того, как призналась, что ни разу не была в квартире. Все, что она видела — ночлежки и крысиные норы да казармы Альянса. Самое шикарное место, в котором она ночевала — ее каюта на церберовской Нормандии. Но как это объяснишь незнакомцу? Впервые она задумалась над тем, что упускала в жизни слишком многое, то, что другие считали нормой.       В несвойственном ей приступе робости бездомный Спектр скрестила руки на груди. Сам того не зная, хозяин квартиры пришел на помощь.       — Это турианский дизайн. Да, пестровато, наверное, на ваш взгляд.       — Можно мне присесть где-нибудь? Ноги болят.       — Ни слова больше.       Он подхватил Шепард на руки, прижав к своей груди. От неожиданности та вцепилась в его воротник. Да уж, так на руках ее еще не носили. Кайден вытаскивал ее раненую, перекинув себе через шею, а Гаррус попросту закидывал на правое плечо, не выпуская из левой винтовку. Романтики в этом не было от слова совсем — исключительно практичный расчет и эффективность.       Шепард нашла в себе смелость посмотреть ему в глаза. Странно серьезный, немигающий взгляд. Ей захотелось сказать хоть что-нибудь, и она распахнула пересохшие губы, но подходящих слов так и не отыскала. Она облизнулась.       Он понял этот жест по своему и приник к ее рту своим. Следующее, что она почувствовала — горячий острый кончик языка, щекочущий ее собственный.       Животное возбуждение Загробной жизни, подавленное ее робостью, снова проснулось в ином качестве. Теперь это было предвкушение и уверенность страсти, погасить которую можно только одним способом.       Бережно и невесомо он опустил Шепард на кровать. Она боялась оторвать от него свой взгляд, чтобы не нарушить загадочное волшебство момента. Большим пальцем руки он провел вдоль заметной выпуклости ниже пояса, обращая ее внимание на свое возбуждение и еще больше подогревая себя.       — Помнишь, как открыть застежки?       Она была талантливой ученицей. Ее платье снималось гораздо проще.       Никогда еще Шепард не чувствовала себя настолько заполненной. С каждым рывком Мелн проникал все глубже, судорожно прижимая ее к себе. Ночь казалась бесконечной.       Распалив ее до предела, Мелн вышел, оставляя пустоту неудовлетворенности, и снова вошел, в этот раз до конца. Ее унесла бесконечная волна удовольствия, сменившаяся выжимающей досуха пульсацией внизу живота.       Это было самое опустошающее удовлетворение из тех, что она когда-либо испытывала в жизни.       Наконец найдя в себе силы встать, чтобы отправиться в ванную, она почувствовала, что по внутренней стороне бедра побежала горячая струя. Испугавшись, она приложила вниз руку и увидела на ней темно-синий, почти черный отпечаток.       Увидев ее замешательство, Мелн сел на край кровати и привлек ее к себе.       — Это семя.       Он ухмыльнулся, приложив большой палец руки к ее ладони, а после два раза провел им у нее под глазами — справа и слева.       — Джейн, я хочу, чтобы ты кое-что поняла правильно. Мы обязательно продолжим. Наши отношения начались спонтанно и не совсем правильно. Но ты для меня важна. И я не просто так сказал, что больше убежать возможности я тебе не дам.       Когда она все же добралась до душа, то в зеркале увидела две темно-синие полосы на своих щеках. Смывать их она не стала. …       Их короткий сон в объятиях друг друга прервал звонок в дверь. Шепард не сразу поняла, что за настойчивая трель ее разбудила. Догадалась только, когда Мелн потянулся за своими штанами и стал одевать их, путаясь, почти падая и проклиная все на свете. Такая неожиданно домашняя картинка заполнила ее сердце теплом, которое улетучилось мгновенно, стоило двери открыться, и она услышала всего два слова, которые произнес утренний гость.       — Где она?       Гаррус.       Сделать вдох не было сил, грудь как будто стянуло стазисом биотики. Она отчетливо ощутила собственную наготу и то, что щеки все еще стягивало засохшее…       Боги, помогите ей.       — Джейн, твой особенный опомнился.       Голос Мелна тоже не предвещал ничего хорошего. Бурление ртути против скрипа сжимаемого стального листа. Шепард не боялась никого и ничего, но в этот момент ее тело охватила мелкая противная дрожь. В более унизительной ситуации она еще не оказывалась.       Гаррус не был бы собой, если бы пришел с пустыми руками. В лоб Мелна упирался ее собственный «Сюрикен». Он все продумал, винтовку отобрала бы охрана жилищного комплекса. Пистолет пронести было легче.       Под дулом Мелн сделал несколько шагов назад, и из-за перегородки показался источник ее ужаса.       Увидев Шепард, он отшатнулся. Это напугало ее еще больше. Ледяной демон Гаррус, который не терял самообладания в смертельном бою, убит без единого выстрела. Она не узнавала это новое существо внутри него, взрощенное в клоаке Омеги за те два года, что она была мертва.       — Я искал тебя всю ночь.       Она еще ни разу не слышала, чтобы металлически звучащие субгармоники настолько опутывали его голос. Надо было действовать.       Шепард уже закрывала собой другого турианца от пули Гарруса, причем тот был куда менее важен для нее. Закрыть собой Мелна было естественным порывом, который, казалось, одинаково возмутил обоих мужчин. Мелн схватил ее за руку и попытался оттащить к себе за спину, за вторую вцепился Гаррус, закованный в броню. Ее разрывало между этих двух полюсов — горячие пальцы и холодное железо перчатки.       — Джейн, в сторону.       — Он называет тебя Джейн? Прекрасно. Даже не думал, что человеческие женщины такие распутные и ищут компанию одного буквально через час после свидания с другим.       — Ты же отказал мне! Ты сам сказал: «Мне не нравятся люди» и «Я вообще не понимаю, как такое возможно». Что я могла понять неправильно?       — Джейн, посмотри на меня.       Тихое шипящее кипение ртути. Снова этот серьезный, немигающий взгляд.       — А теперь посмотри на меня, Джейн.       Гаррус, всегда называвший ее по фамилии, произнес имя, будто передразнивая и издеваясь.       — Напомню, пистолет пока еще в моей руке. И у меня есть идея. Я дам тебе шанс спасти жизнь твоему любовничку. Снимай мой нагрудник. Как открыть застежки, он тебя научил, не так ли?       Он слышал все. Он взломал оперативную связь и слушал их с самого начала. Так он их и выследил — найти необычный зеленый кар, упомянутый Мелном, труда бывшему следователю СБЦ не составило.       За эту ночь он, должно быть, услышал много интересного.       Мелн все еще держал ее за руку, так что подчиниться Гаррусу она не могла.       — Отпусти ее, немедленно. Хочу, чтобы напоследок ты насладился зрелищем.       Застежки турианской брони открывались намного сложнее. На тонкие человеческие пальцы они не были расчитаны.       — Ты же понимаешь, чего я хочу? Сделаешь это, и твой чернолицый будет жить.       Она стала на колени и медленно, обреченно открыла рот, стараясь не думать о Мелне. Горячий, гибкий член заполнил ее настолько, что о вдохе не шло и речи, широкая головка странного синего цвета уперлась куда-то глубоко в горло. Гаррус вцепился свободной рукой ей в волосы и прохрипел:       — Сейчас может быть неприятно.       Он рванул ее голову на себя, и его член скользнул еще глубже. Ее проблемой стали судорожно сжавшиеся в рвотном рефлексе мышцы горла и нехватка воздуха. Ее проблемой — но его острым, не поддающимся описанию, извращенным удовольствием.       Даже в этой волнующей ситуации он не утратил контроля и вышел, как только увидел, что ситуация принимает опасный оборот.       — Я буду продолжать, нравится тебе или нет.       И он продолжал снова и снова. Шепард чувствовала боль и унижение оттого, что ее телом так грязно пользовались. Каждый ее вздох, каждое движение происходило только с согласия Гарруса. Колени саднило, и несмотря на отвратительность происходящего, по внутренней поверхности бедер начала сочиться влага. Это механическое возбуждение не имело никакого отношения к той интимной страсти, которой Шепард была охвачена всего несколькими часами ранее.       Она почувствовала, как ее слезы смешиваются с почти осыпавшимися темно-синими полосами на щеках, размывая их рисунок окончательно.       — Нравится?       Происходящее нравилось только одному из присутствующих, но доводить дело до конца он не стал, по всей видимости, опасаясь утратить контроль над ситуацией.       — Достаточно. Одевайся.       Она боялась поднять глаза на Мелна. Когда решилась, увидела, что тот стоял, опустив голову вниз и закрыв глаза.       Туфли она так и не нашла.       — Возвращайся на корабль. Я догоню.       Когда зеленая голограмма сменилась красной, за закрывшейся дверью квартиры она услышала звук выстрела.       По дороге назад Шепард отгоняла от себя странные, ранящие ее фантазии невозможного теперь будущего. Вот она признается Мелну, что она — Спектр. Он, вроде бы, уже догадался, но заигрывает и смеется. «Ты шпион Альянса? Нет, ты агент Арии Т’Лоак!». А вот они просто сидят, обнявшись, на его пестрой софе.       Она могла остаться на Омеге навсегда ради него.       Она так и не спросила, что означают его черные метки. Он не успел узнать, почему она настолько напичкана кибернетикой, что кожа буквально светится изнутри.       Кое-чему сбыться попросту не дано.