***
Прошло около двух недель с момента нашего прибытия в охотничий домик. Атике и Кесем не общались. Всякий раз, если сталкивались в коридорах или общем зале - молча задирали носы и проходили мимо друг друга. Гевхерхан разрывалась между матерью и сестрой. Ей было больно наблюдать за конфликтом двух родных людей. Я же занимался небольшими делами, связанными с местным рынком. Три дня назад мне пришло письмо повелителя, где он настоятельно просил меня упорядочить торговлю среди местных. Ведь поговаривают, что местный управленец не очень то справлялся со своими обязанности. Целыми днями я пропадал на рынке, общаясь с местными. Возвращался за полночь, когда многие уже спали. Сегодня целый день был ужасный ливень, я шел по берегу и удивлялся величине волн, которые почти доходили до меня. Весь вымокший я зашел в дом. В нос ударил медово-ореховый запах, тонкий аромат каких-то благовоний и духота. Евнух топил камин, словно за окном зима, а не гроза. В доме стояла гробовая тишина, лишь изредка потрескивали поленья в камине. Я снял обувь, проходя к источнику тепла и усаживаясь на колени. Протянув ладони к огню, я наслаждался растекающимся теплом. Неожиданно сзади на плечи легки ладони, едва начав сжимать мышцы. Я мягко улыбнулся, прошептав. - не спится, милая? - поднимаясь, я стал оборачиваться и тут же едва отшатнулся, видя перед собой Атике султан. Она улыбалась милой, больше похожей на хитрую, улыбкой, глядя снизу вверх. - Не спится, милый. Поможешь заснуть? - Она подошла ближе, касаясь ладонью моей груди, заигрывая и томно глядя в глаза. Я нахмурился, убирая руки султанши с себя. - Атике султан, это непозволительно… - пытаясь вразумить молодую госпожу, я едва надвинулся на нее, чтобы та сама отшатнулась, но она лишь сильнее прилипла ко мне, опуская ладонь к низу моего живота. Я с силой сжал ее запястье, останавливая руку. - Моей матери можно вести распутный образ жизни, почему же мне тогда нельзя? Яблоко от яблони ведь недалеко падает… - она пыталась выдернуть свою руку, чтобы все же дойти до желаемой цели. - Валиде султан ведет достойный образ жизни. Достойный ее величества. Вам должно быть стыдно говорить подобное про госпожу. Теперь мне понятны ваш гнев и ваше желание рассказать все повелителю. Но вы не рассказываете, потому что плохо будет не только Валиде, но и мне. И тогда вы точно не получите желаемый кусок. - я усмехнулся, схватив ее за предплечья, как бы отталкивая от себя. Только сейчас я уловил не слабый запах вина от Госпожи. - о, да вы пьяны. - Какая чушь! Вы и слезинки моей не стоите. Никаких чувств, кроме отвращения и ненависти я к вам не питаю. Можете не надеяться, что вы такой уж лакомый кусок. Моя мать лишь забавляется с вами…ик… надеясь, что сможет быть хоть кому-то здесь нужной….ик… от нее даже сын-повелитель избавился! - Она пьяно рассмеялась, слабея в ногах. Я хмуро подхватил ее за талию, наваливая на себя, чтобы отнести в покои. Пока я нес Атике до комнаты, мне даже показалось, что она уснула. Но как только я стал укладывать госпожу на постель, она тут же открыла глаза, обняла меня за шею, наваливая на себя и целуя в губы. - Атике, что за шум…? - Аллах, именно в этот момент Кесем решила проверить, что за шум исходил из коридора. Хоть я и почти сразу среагировал и стал вырываться, но Кесем смогла увидеть предостаточно для того, чтобы я утратил ее доверие и расположение. Султанша молча выбежала из комнаты, не произнеся ни слова. Я все же выпутался из цепких рук Атике, с отвращением глядя на молодую госпожу. Она пьяно посмеивалась, приподнявшись на локтях. - Что? Не мил ты теперь своей госпоже? - она вновь рассмеялась, а я бегом отправился за Кесем. Я с легкостью открыл двери в ее покои, но там Валиде не обнаружил. Постель была пуста, лишь занавесы колыхались на пол комнаты из-за сильного ветра. Двери, ведущие в сад были распахнуты, ливень заливал полы комнаты. Я понял, куда она убежала. Выйдя следом, закрывая глаза от дождя, я пытался в кромешной темноте, которая освещалась время от времени раскатами молнии, высмотреть Кесем. Но ее нигде не было. Я долго бродил на ощупь, заглядывая под каждый куст, пока в конце концов не наткнулся на нее, сидящую в густой траве. - Кесем…Милая, послушай меня… радость моих очей, отрада моей души. Выслушай меня, прошу. - Она молча сидела там, закрыв лицо ладонями, не желая ни с кем говорить. - Я не понимаю, за что мои дети меня так наказывают. Я прекрасно знаю, что этот поцелуй - дело рук Атике. И мне больнее от этого намного больше, чем если бы ты решился на измену. Думаю, ты меня поймешь, когда у тебя будет свой ребенок. - она подняла на меня взгляд, встречаясь с недоумением в моих глазах. - я не уверенна…не важно… Резкий раскат молнии, а затем грома, заставили опомниться. Я подхватил Кесем на руки и понес внутрь дома. Там усадил мокрую и дрожащую на тахту, раздевая. Ее кожа покрылась мурашками, губы дрожали. Я впился в ее уста жарким поцелуем, стараясь согреть. Сам промок не меньше. - ты тоже замерз… снимай одежду. - Я едва усмехнулся, шутя: - Только для того, чтобы согреться, моя милая, - госпожа с легкой улыбкой закатила глаза, расстегивая пуговицы на моей рубашке. Было трудно отвести взгляд от ее обнаженного тела, но я понимал, что сейчас не лучшее время для любовных утех. Желание приласкать любимую ударяло в голову с новой силой каждый раз, когда Кесем расстегивала новую пуговичку. Расправившись с мокрой одеждой, я отнес ее на кровать, кутая в теплое одеяло. Она потянула меня за руку, приглашая в постель. Я с удовольствием прилег рядом, обнимая ее дрожащее тело. - Не понимаю, за что она так со мной? Неужели, я заслуживаю осуждения от собственной дочери, которая в юном возрасте выбирала между мальчишками? Ей ли судить о нравственности? - Успокойся, она поймет возможно… когда сама окажется в такой ситуации. - я поцеловал любимую в лоб, разглаживая влажные волосы. - а что ты хотела мне сказать в саду? В чем ты не уверенна? - Я… м…я не уверенна, что… - Кесем? - я приподнялся, внимательно заглядывая ей в глаза и ожидая ответа. Она опустила голову, закусывая губу и пряча лицо в одеяле. - нет, не скажу, будет только хуже.. - Так, либо ты говоришь, либо… - я коснулся ее ребер, готовясь щекотать. Щекотки она ненавидела. - нет, правда, я не хочу говорить. Вдруг это не так, как я думаю, обнадежу лишь тебя зря… - я нахмурился, начав легонько щекотать госпожу. Та стала безудержно смеяться, пытаясь сдержать мои руки. Я впился поцелуем в ее губы, прекращая щекотать. - Милая, какой бы ни была новость, даже если впоследствии она окажется ложной, я понимающий мужчина у тебя. Ты разве не знала об этом? - я мягко улыбнулся, едва нависая над любимой. - Ммм, мой мужчина? Еще и понимающий… вот повезло… - она рассмеялась, укладываясь поудобнее, глядя мне в глаза и поглаживая кончиками пальцев мои ключицы. Я продолжал внимательно смотреть в ее глаза. - тсф… только ты должен пообещать, что… отнесешься спокойно… - обещаю. - я положил одну ладонь на сердце, кивая в знак подтверждения. - Что же… - лицо султанши стало в миг серьезным и даже испуганным. Она глубоко вздохнула, набираясь решимости. - Я боюсь, что у нас могут быть большие проблемы… связанные с моим положением… Я недоуменно и даже слегка непонимающе приподнял брови, улыбка сползла с лица. - О чем ты, Кесем? - Кеманкеш… о, Аллах, как же глупо, - она закрыла лицо рукой со всхлипом усмехнувшись, - я беременна. Ношу твоего ребенка! Дыхание моментально перехватило и мои глаза расширились. Я не понимал, что испытываю. Радость? Шок? Разочарование? Страх? Спектр эмоций заполонил мое тело и я ничего не слышал вокруг. Затем, собрав себя в кучу, решительно и серьезно посмотрел в глаза султанши. - Мы должны уехать. Немедленно. И это не обсуждается. - Успокойся и остановись! Я не могу вот так все бросить и уехать. Ты, кажется, забылся кто я такая. - она отпрянула от меня, поднимаясь с постели. Я молча сидел, опустив голову и хмуро наблюдая за ней. Затем фыркнул: - Ты носишь нашего ребенка. Подчеркну, нашего. И я не позволю, чтобы с ним или с тобой что-то случилось. А оно случится, если мы продолжим надеяться на снисхождение падишаха. Мы должны сбежать. Кесем напряженно молчала, стоя около зеркала. Она прекрасно понимала, что я прав. Султан и слушать ничего не захочет, узнав, что его валиде ждет ребенка от кетхюды. Она беспомощно опустилась на кресло, подперев голову рукой. - Ты вообще уверенна, что ты в положении? Повитуху звала? - я подошел к ней сзади, опуская ладони на напряженные плечи, слегка разминая их. - Нет, нельзя. Это слишком опасно. Я…замечаю слабость по утрам и тошноту. Мне кажется, что этого достаточно, чтобы… подозревать. К тому же, сегодня утром я упала в обморок. - Хм… - я немного свел брови на переносице, вспоминая про недуг госпожи. Безусловно я был бы рад нашему общему ребенку, но что-то мне подсказывало, что это всего-лишь последствие заболевания, которым страдает султанша. И проверить это можно лишь одним способом - позвать повитуху. Озвучивать свои догадки я не стал, лишь молча обнял ее и поцеловал в лоб. Эту проблему мы решили отложить на небольшой срок. - дождемся ответа повелителя и тогда все будет ясно. Но… если он уже прислал тебе письмо с распоряжениями по поводу рынка, то он должен был прислать мне ответ. Значит не захотел говорить? - на самом деле письмо давно было у меня. Я все никак не решался его отдать законной владелице. В нем повелитель четко озвучил, что не желает видеть Валиде во дворце. При его правлении она вряд ли вернется в Топкапы, так как уже достаточно натворила бед на его голову. - Возможно письмо до него и не дошло, затерялось… ты напиши еще одно, я отправлю. - С болью в глазах, я посмотрел на нас в зеркало.***
На следующее утро я не отправился на рынок. Решил взять передышку и дать местным барыгам успокоиться. Спустившись в общий зал, я удивленно вздернул бровь, видя толпу слуг. Они вмиг расступились передо мной и я увидел того, кого они так дружно окружили. На пороге дома стоял верный прислужник Кесем султан - Хаджи Ага. «Бед не миновать», моментально подумал я, глядя в хитрые глаза старого прилипалы. - Ооо, Кеманкеш паша, с добрым утром! Надеюсь, не заскучали без меня, - с ехидной улыбкой до ушей, он махнул Аслану Аге, чтобы тот тащил его вещи в спальню, а сам стал кружить вокруг меня, словно голодный шакал, меряя взглядом. - мышц что ли поднабрал? Седины в бороде стало больше? На меня скоро будешь похож. Таким же красавцем станешь. Я закатил глаза, сдерживая усмешку. Самовлюбленности у аги не занимать. - Ну ладно, довольно шалостей. Я прибыл на помощь своей госпоже. Еле вырвался от повелителя. - Повелитель не захотел тебя отпускать? Я был удивлен, что ты изначально не поехал с нами, ты ведь знаешь Кесем султан как никто другой… - про себя я не стал упоминать, лишь молча уставился на Агу, выслушивая ответ. - Нет, сказал, мол, без меня ей будет труднее, а значит наказание слаще. Султан Мурад словно обезумел по отношению к госпоже. Словно не мать и сын, а два лютейших врага… Я пожал плечами, показывая, что это не наше дело, повел агу к Кесем. Султанша была рада видеть своего покорного и давнего слугу. Он радостно поцеловал ей руку, рассыпаясь в комплиментах. Я стоял поодаль, сложив руки на груди и с усмешкой наблюдая. Знал бы старый лис, что тут без него происходит, придушил бы меня лично. - Госпожа, Вы все цветете и пахнете! Прекрасны, как всегда. Я скучал… - он расплылся в улыбке. - И мне тебе не хватало, Хаджи. Ты рядом и я словно никуда не уезжала… - женщина грустно вздохнула, переведя на меня взгляд. А я словил себя на мысли, что скоро сюда весь дворец переедет такими темпами. - Говоришь, мой сын не хотел тебя отпускать. Но как же ты уговорил? - Я…я… хотел сначала надавить на то, что вы больны. Но затем вспомнил, что рискую вашим доверием. Потому просто напомнил ему, что вы его мама, а не враг. Он молча подумал и позже я получил письмо с поручением - отправляться немедленно в Алайю. - Ты молодец, что не выдал мою тайну. Мне не нужна жалость моих детей. В их глазах я не лучшая мама, пускай будет так. Я прикусил губу и поймал взгляд Кесем. Кажется, мы думали об одном и том же - о нашем дитя. Хаджи поймал наш зрительный контакт и с подозрением сузил глаза. - Наверное, я пойду разбирать вещи. - он молча удалился, а я подошел к своей госпоже. - Милая моя Кесем. - коснувшись локона волос, я убрал его за ушко, поглаживая женщину по щеке, - я договорюсь с повитухой и приведу тебя к ней. Переоденемся, так нас никто не увидит. Я все же думаю, что такой вопрос нельзя откладывать надолго. - Ты прав. Но, когда я думаю об этом, у меня немеют кончики пальцев и еще сильнее кружится голова. Я боюсь… впервые в жизни боюсь своего сына. Он убьет. Не меня, так тебя. - она уткнулась лбом в мою грудь, сжимая с силой предплечья. Ее волнение передалось мне, но я быстро попытался ее успокоить. - Если все же…лекарь подтвердит, что Аллах послал нам такое счастье, то я немедленно похищу тебя и увезу на новую землю. Я не дам никому нас погубить. - легко сказать, - султанша одарила меня слабой улыбкой, отпуская и отходя к окну.***
Поздним вечером я прогуливался по саду в одиночестве. Переосмысливал происходящее, в чем то винил себя, в чем то восхвалял. Кесем отдыхала в своих покоях, ей нездоровилось. Завернув за угол, я округлил глаза, увидев подъехавшую карету. Это был экипаж падишаха. Сердце бешено забилось, когда из кареты вышел Султан Мурад, с надменностью осматривая дом. Его решительный шаг говорил о том, что он не с добрыми намерениями. Но что привело его сюда? О возможной беременности госпожи никто не знает… Я остался в саду, понимая, что у меня есть прекрасная возможность подслушать их разговор с Кесем, ведь он наверняка пойдет в ее покои. Так и произошло. Мурад без стука ворвался в комнату, а ослабленная Кесем приоткрыла глаза, с удивлением приподнимаясь на постели. - Мурад? Сынок… - на ее лице появилась улыбка, но сын грубо схватил ее за плечи, с яростью глядя в глаза. - Ты! Это была ты! Ты послала к Фарье убийцу! - Султан тряс свою мать за плечи, в секунду даже казалось, что он убьет ее. Я был готов вбежать в покои и остановить это безумство, но он в миг отпустил ее, с ненавистью отходя на пару шагов назад. - Ты не моя валиде. Ты не та прекрасная мама, за которой я с замиранием сердца наблюдал в саду, когда ты обрезала шипы у диких роз. Ты была так прекрасна: легкая, изящная и родная. Я любил в тебе все: твои красивые волосы, особенно когда ты их распускала, твои тонкие пальцы, твой заботливый и любящий взгляд. Я чувствовал себя ребенком рядом с тобой. Ты помнишь, как я принес тебе розу и как укололся шипом? Ты тогда успокоила меня, заботливо убрала шип из пальца и прижала к своей груди. Так почему же теперь ты стала чудовищем, способным загубить собственного ребенка ради власти? Ты не брезгуешь тем, чтобы убивать тех, кто мне дорог. Так почему же я должен быть к тебе снисходителен? Ты обещала быть рядом, мама. И теперь мне не нужны ни твоя любовь…ни твое милосердие. Отныне тебя не существует для меня и Османской династии. - Он поднял ладонь, приказывая ей замолчать и не отвечать ему. Затем развернулся, сложив руки за спиной, и ушел. Кесем стояла на месте, молча смотря в одну точку. Казалось, она замерла словно статуя. Я даже не видел, чтобы она дышала. Лишь горькие слезы катились по ее щекам, напоминая о том, что она все еще жива и все еще чувствует боль. Гневные слова повелителя как острые ножи вонзались в ее сердце. Но этим все не закончилось. Следом в покои вошли стражники и увели Кесем на улицу. Возмущенный таким исходом, я вышел к повелителю, осторожно интересуясь. - Повелитель, - я склонил голову, - что происходит? Куда уводят Кёсем Султан? - Кеманкеш. - падишах обратил на меня свой гневный взгляд. - Ты можешь возвращаться в Стамбул. Кесем Хатун больше не часть династии и будет сослана в девичью башню. Она достаточно насладилась своей властью и безжалостностью. Твои услуги кетхюды ей больше не понадобятся. Сердце больно сжалось, но я не успел ничего возразить. Из дома вышли янычары, тащившие Кесем под руки. Она пыталась сопротивляться, крича: « Я Кесем султан!». Мурад молча наблюдал за этим, сжимая кулаки. Вероятно, в нем боролись любовь и ненависть к некогда любимой валиде. Ее погрузили в карету, связав руки. Мурад сел в другую, приказывая экипажу отправиться обратно в Стамбул. Я залез на коня, помчавшись следом. В голове роились разные мысли, страх сковывал грудь, не давая вздохнуть.